Начать жизнь заново

— Ч-что? — мне показалось, что я ослышался. Но в противовес этому объятья стали ещё крепче, картина с её легкой руки полетела на пол, а мои пальцы, зажатые в её ладони, скользнули под юбку. Тонкая ткань трусов была горячей и мокрой, так что я тут же попробовал отдёрнуть руку. — Это ещё что за шуточки?! — щёки против воли покраснели. — Юля! Никогда не оказывался в такой смущающей сложной ситуации. — А что «Юля»? — она прошлась язычком по моим губам, целуя уголок, игнорируя мои попытки увернуться. Я не мог её ударить, как Савкина, когда он заиграется, — совесть бы не позволила, поэтому мягко отводил руки, пытаясь выяснить, что же всё-таки произошло. — Юль, ты же понимаешь, это не детские игры! В сексе желание партнёра тоже учитывается! — А ты что, не хочешь? — наивным голоском спросила она, тем не менее, начиная задирать юбку. — Нет! — гаркнул я, тут же эту юбку отпуская. Комедия, блин — возбуждённая девчонка и гомик, которого она пытается соблазнить. Вот же… Однако её действия меня не возбуждают, полностью и безоговорочно подтверждая теорию о том, что я не «би». Да у любого на моём месте крыша бы поехала от такого, а я только смущённо краснею, потому что знаю — я не натурал и уж тем более не педофил. — А может, разойдёмся с миром? — нервно улыбаясь, предложил я, ставя между нами стул. — Не-а, — Юля прикусила губу, невольно улыбаясь. — Знаешь, ты самый странный из всех моих партнёров, да и знакомых в целом. Не хочешь меня, а они слюни пускали. Господи, так у неё их было несколько?! — Ну… это… понимаешь… — договорить мне не дали, так как стул был молниеносно отодвинут в сторону, а я — опрокинут на кровать. — Как бы тебе сказать… — Можешь ничего не говорить, — и заткнула мой рот губами, совершенно не обращая внимания, что я не отвечаю на эту ласку. Проворные ручки тем временем подцепили резинку моих спортивных штанов, стаскивая их вниз. Боже, ну, помогите кто-нибудь! Ударить нельзя, а оттолкнуть не получается — она каким-то образом ухитрилась придавить меня так, что двинуться невозможно. Годы практики, что ли? Я отвернулся, и мне не оставалось ничего больше, как позорно проорать: «Савкин, мать твою, если ты сейчас не явишься сюда — мне будет очень плохо!» — и полагаться на то, что дверь не закрыта, надеясь на лучшее. Савкин, пожалуйста, если я тебе хоть немного нравлюсь, пожалуйста, приходи скорее, иначе меня изнасилуют на собственной кровати! Хотя я даже понятия не имею, как это произойдёт — у меня же банально не встанет, какой бы красоткой Юля ни была. — Савкин, если ты прибежишь сейчас же, я тебя даже, черт возьми, поцелую, м-м-ф… — успел прокричать ещё раз, прежде чем мой рот снова заткнули поцелуем. — Миш, ну, зачем ты сопротивляешься? — ласково проговорила она, отрываясь от моих губ. — Неужели так сложно меня трахнуть? Да, черт побери! Сложно! Когда ты гей, займёшься тут сексом с девушкой! Женя-я-я, где ты?! Её руки почти добрались до моих трусов, как дверь в комнату с грохотом открылась, а в комнату вбежал взъерошенный мокрый Женька, держа в руках капающую на пол мочалку. Когда парень посмотрел на нас, его глаза стали размером с блюдца, а потом, ухватившись за ручку, он захохотал, угорая с нас по полной. Ну и чего ты ржёшь, падла, помоги уже! Юлька же, никого не смущаясь, вальяжно разлеглась на мне, будто я её собственность, и соблазняющим голосом предложила: — Присоединишься? В этот раз под пять копеек стали мои глаза, а сожитель захохотал ещё громче, почти всхлипывая и сгибаясь пополам. О да, очень забавно! — Спасибо, обойдусь, — отсмеявшись, он, опираясь на дверной проём, ухмыляется во все тридцать два. — Подушку принести? — С-скотина, — зашипел я, пытаясь выбраться, — лучше бы помог! — Не-е-ет, — ухмылка почти перешла в самодовольный оскал. — Но с удовольствием посмотрю на ваши игры. Тут можно даже кино снять, с таким-то сюжетом. — Как хочешь, — в голосе брюнетки прозвучало сожаление, и она немедленно вернулась к моему многострадальному нижнему белью. Блять, блять, блять! Не оставляя надежду на благополучный исход, я пробовал убрать её руки, втайне подозревая, что она с детства занималась какими-то восточными единоборствами. Иначе как объяснить, что я, здоровый пацан, не в состоянии отбиться от её нападок? Трусы вместе со штанами почти начали спускать вниз, как в дверь позвонили. Женя всё это время, не отрываясь, смотрел мне в глаза, и что-то внутри тоже не позволяло мне оторвать взгляд. Черт, вот освобожусь и заряжу этому несносному мерзавцу по самое не хочу - Юльку не ударю, так хоть на нём отыграюсь. Холодные пальцы добрались до моего паха, и прежде, чем я отчаянно взвыл, сосед сжалился, оторвав от меня малолетнюю извращенку. — Иди открой дверь, — он обнял девчонку за талию, втягивая в лёгкий поцелуй. — А я пока займу нашу гостью. Юля без сопротивления поддалась, со страстью впиваясь в губы Савкина, а я пулей спустился вниз под его насмешливым взглядом. Фух, пронесло. Но в груди как-то неприятно кололо. Я даже не мог понять, что это и почему так происходит. Слишком странное необъяснимое ощущение, будто кто-то вонзил в район сердца тонкую острую иглу и теперь с особым садистским удовольствием ковырял ею у меня в груди. Но в то же время появилось понимание, что боль не физическая, а эмоциональная, проявляющая себя где-то на грани подсознания, но не дающая покоя и телу. Раньше никогда не ощущал подобного разъедающего чувства. И это всё из-за одного взгляда на всего лишь целующуюся парочку… Сейчас я сам себя не понимаю. Выйдя в коридор, я бросил мимолётный взгляд на кухню — там собаки терзали какую-то мягкую игрушку, откопанную мной на чердаке, — медведя, по-моему. И ладно, он старый, так что не жалко. Натянув штаны вместе с трусами повыше, обулся и вышел на улицу. За это время метель стала ещё сильнее, так что, быстро выбежав во двор, я открыл ворота и кивнул гостям, чтобы проходили внутрь. Те сразу меня поняли и направились в дом. Кем были пришедшие — я понял сразу, несмотря на то, что, вопреки обыденности, они были одеты по-разному. У Влада волосы были зачесаны назад ёжиком, а куртка почти полностью состояла из меховых вкладок. А у Саши наоборот — выпрямленные и закреплённые с помощью лака пряди падали на глаза, а кожаная куртка была с кучей металлических цепей. У обоих высокие, почти солдатские гриндерсы на ногах и серьёзные выражения лиц. — Юльча у тебя? — спросил Влад, вынимая покрасневшие руки без перчаток из карманов и согревая их тёплым дыханием. Было видно, что, несмотря ни на что, они собирались в спешке, надев первое, что попалось под руку. — Да, её там Женя… отвлекает… — я даже хмыкнул, вспоминая, каким образом. Но раздражающее разъедающее чувство никак не хотело проходить. — А она не вела себя, ну… странно? — уголок губ близнеца приподнялся, пока второй расшнуровывал обувь, вероятно, чтобы забрать непутёвую сестрёнку. — Странно? — я приподнял одну бровь, скрещивая руки на груди и с иронией продолжая. — Что вы, никаких странностей, ну, совершенно, не считая того, что она ни с того ни с сего предложила мне трахнуться, а после отказа чуть не изнасиловала на моей кровати. А так, всё как обычно. Сразу вспомнилась когда-то услышанная песня «Прекрасная маркиза», где последней говорили, что не произошло ничего необычного, кроме того, что её поместье и конюшня сгорели, лошадь сдохла, а муж то ли повесился, то ли застрелился. — А ты что? — Саша, не поднимая головы, начал расшнуровываться быстрее. — А что я? — улыбка стала кривее, но решение пришло за секунды. Помня, что в ванне до сих пор находится Ваня, я наклонился прямо к уху сидящего близнеца и сказал тихо, но так, чтобы и второй услышал. — У меня ориентация не та. Секунды две оба недоумевающее моргали, а потом почти синхронно расхохотались. — Похоже, сегодня ей обломится, — засмеялся Саша, снимая обувь. — Надо же, попался ты ей такой. — Только никому, хорошо? — я приставил палец к губам, чувствуя, как руки то ли дрожат, то ли просто трясутся, — какой-никакой, а стресс всё-таки. — К тому же, может, и не обломится. Я — да, не «того», а вот Женя очень даже «того», — меня снова пробило на «хи-хи», когда я вспомнил, чем обозначалось «того» в разговоре с Юлей. До близнецов мгновенно дошел смысл слова «отвлекает», и Саша побежал наверх. Спустя несколько секунд там началась возня, слышать которую мне совершенно не хотелось. — А ты заходи. Мне очень хочется узнать, что это было. Улыбка сразу же слетела с губ оставшегося парня, оставив лишь жалкое подобие усмешки. Видимо, шнурки на его гриндерсах были завязаны не так туго, потому что разулся он быстрее брата, проходя со мной на кухню. Это стало уже традицией — почти все гости сначала бывают на кухне, а потом уже и в остальных комнатах. Возможно, поэтому она самая жилая, кроме зала на первом этаже и наших с Женей комнат. — Чай, кофе, потанцуем? — на этот раз я исправился, насмешливо поднимая уголки губ. Напряжение и непонятное колющее ощущение потихоньку исчезали. — Может, потанцуем? — с какой-то надеждой спросил тот, явно не горя желанием что-либо мне рассказывать. Но я имел право знать, даже если это их семейная тайна. Мы недолго смотрели друг другу в глаза, и он «сдался» первым, отводя взгляд. Потом глубоко вздохнул, садясь на пуфик, и я поймал себя на мысли, что совершенно не знаю его. Никого из них, пусть мы и общаемся не так часто, как хотелось бы. А может, просто не знаю? Просто вижу то, что они показывают остальным, не улавливаю фальши во взгляде, голосе, поведении? Нет, они действительно веселятся, но… И снова глаза в глаза, а затем вопрос, заставивший меня задуматься: — Что ты знаешь о нимфомании?