Покои Хюррем Султан. Тот же вечер
Поздно вечером, когда Рыжеволосая Госпожа уже собиралась спать, и Эсма хатун вместе с Гюльнихаль уже уложили Шехзаде Мехмеда в кроватку, двери покоев открылись, впуская Сюмбюля агу. Он поклонился новой Госпоже и помахал рукой, призывая слуг затащить сундуки с подарками Султана для его новой любимой жены. Слуги поставили три огромных сундука возле стены, и Сюмбюль отправил их обратно. Удивлённая Хюррем вместе со служанками, дожидалась объяснения главного евнуха гарема. — Моя Госпожа, это подарки от нашего Повелителя вам, за рождение Шехзаде Мехмеда. Здесь сундук с тканями и украшениями, сундук с мехами и платьями и сундук наполненный золотом до самого верха, МашАллах. — Спасибо, Сюмбюль. Повелитель заглянет к нам? Его целый день мы ждём. — Моя Госпожа, Повелитель намеревался вас навестить в скором времени, сейчас он заканчивает со своими делами и просил вас не ложиться спать в ближайший час, он хочет провести с вами вечер. — Как будет угодно моему Падишаху. — Хюррем радостно улыбнулась и жестом приказала служанке принести ей платье покрасивее, дабы приодеться перед Повелителем. Сюмбюль тут же погрустнел, наблюдая за тем, как Русская госпожа приободрилась повеселела от ожидания прихода Падишаха. Скрипя сердцем, он всё же решил оповестить её о новой наложнице Султана. — Моя Госпожа, мне нужно кое что вам сказать… — он замолчал, показывая глазами, что лучше бы Хюррем отправить своих служанок куда-нибудь на несколько минут. Рыжая тут же всё поняла. — Эсма, сходи на кухню за шербетом и блюдами для Повелителя. Гюльнихаль, помоги ей пожалуйста. — служанки кивнули и вышли, Хюррем проверила не подслушивает ли кто-нибудь их и повернулась к Сюмбюлю, дожидаясь доклада. — Я обещал вам, что сообщу Повелителю о родах, даже если он с кем-нибудь будет. В ту ночь Повелитель так ни с кем и не остался, он был с вами, но… — Что «но», Сюмбюль? — Хюррем предчувствовала плохой исход его фразы. Набрав воздуха и пытаясь сохранить спокойствие, она тихо прошептала: — Он позвал к себе наложницу на завтра? Сюмбюль только кивнул, не в силах смотреть как вмиг радостное лицо смеющейся Султанши обретает серый оттенок. — Он позвал ту же, что и была у него в ту ночь? — Да, моя Госпожа. Ольга Хатун завтра пройдёт по золотому пути и будет с нашим Падишахом. Хюррем задумалась и устало потерла виски. История хотела случиться, Сулейман должен был с кем-то провести ночь, пока она не в состоянии его ублажать, и Хюррем отчётливо это понимала. Мысль об этом всё равно отдавалась глухой болью в сердце. — Сюмбюль, прошу тебя, помоги мне. — она умоляющим взглядом смотрела на агу, словно он — последняя её надежда на спасение. — Госпожа, если она пропадёт или с ней что-то случится, нам не сдобровать, на вас же подумают. — Нет, мы не будем с ней ничего делать. Сюмбюль, нужно просто сделать так, чтобы она не забеременела от Повелителя. Сюмбюль поразился хитрости жены Султана в который раз. — Если можешь, помоги мне подсыпать ей траву в напиток, которая предотвращает беременность. Молю тебя, Сюмбюль. Ага поколебался несколько минут, прежде чем согласно кивнуть рыжей Султанше. Он поможет ей в этом деле. Когда они договорились о плане действий, служанки принесли блюда для легкого ужина с султаном. Расставив всё на столе, девушки поклонились и удалились, оставив Хюррем в одиночестве. Екатерина не приходила, оно и было лучше. Сейчас придёт Сулейман. Хюррем не знала, сможет ли она сохранить достоинство, смотря на него и зная, что завтра он примет у себя другую. — Нельзя переживать, нельзя. — шептала она, держась за вмиг заболевшее сердце. Она помнила наставления Хранителя, она помнила о возможности своей кончины от этих переживаний. Оставалось только вырвать любовь из своего сердца и молча улыбаться ему в лицо. — Хюррем? — Она за своими мыслями и не заметила как в комнату зашёл Повелитель. Спешно поклонившись, Хюррем склонила голову, пытаясь взять себя в руки и не выплеснуть на него бурю эмоций, которая в ней бушевала.Султан подошёл к своей любимице и нежно поднял её лицо, заставляя ту посмотреть на него. — Ты чем-то расстроена, душа моя? — он пытался прочесть в её глазах причину глубокой печали, пока она не успела её от него скрыть. — Всё хорошо, Сулейман. Я просто устала, Мехмед забирает столько сил… — она выдавила из себя улыбку, смотря на своего Падишаха. — Точно? Или же ты узнала о том, что я вызвал к себе наложницу? — невероятная проницательность отражалась на его лице. Хюррем, видя это, лишь опустила глаза и с тяжёлым вздохом продолжила: — Я понимаю, тебе нужна женщина. Ты так долго был в походе и не знал женской ласки, которую я тебе сейчас не могу дать. Но мысль о том, что ты будешь с другой…убивает меня. — Хюррем, я — Падишах. Я имею право звать к себе любую женщину из своего гарема. Таковы порядки. — Хочешь поесть? Я приготовила для тебя угощения, надеюсь тебе понравится. — она вмиг взяла себя в руки и показала ему на стол, обставленный разными вкусностями. Султан принял условия её игры и сел рядом с ней на софе. Хюррем принялась ухаживать за Султаном, показывая ему разнообразные блюда, и утащив его в приятную беседу, заставив его забыть о том злосчастном разговоре.***
— Доброе утро! — счастливая Екатерина вошла в покои молодых супругов, ещё нежившихся в постели и ошарашенных её вторжением — Мама, что вы здесь делаете? — Франциск тут же укрыл свою жену одеялом почти до самого носа. — Как поживает счастливая троица? Отец, мать и их нерожденный сын! О, только бы сын! А дочерей можно после родить. — Медичи весело махнула рукой и, всё также улыбаясь, продолжала смотреть на сына с невесткой. — Как вы…узнали? — Мария шокировано приподнялась, уже не скрываясь в объятиях мужа. — О, дорогая, мне знакомо это состояние. Тем более, я за вами немного следила. — Екатерина сделала шаг вперёд, продолжая активно жестикулировать. — Ваша талия всё такая же узкая, но вам то и дело нездоровится. А кроме того, я не так давно велела проверить вашу ночную вазу. Это самый обычный приём: конская моча и вино. Очень действенно. — молодые супруги переглянулись, ошарашенно улыбаясь рассказу королевы — матери. — А вчера мою фрейлину до слёз расстрогало, как вы радостно обнимались на одной из башен замка. Я всё ждала пока вы расскажете Франциску о своём положении. — Мать короля радостно приплясывая села на край кровати, заставив короля и королеву ещё раз поправить срывающееся одеяло. — Матушка, не рассказывайте никому, не раскрывайте нас, это секрет. — К чему хранить этот секрет? Чепуха! Наоборот, этот ребёнок укрепит положение Марии, как королевы католички, которая может давать наследников и утвердит её право на английский престол, пока та протестантка Елизавета бесплодна и не вышла замуж. У вас явное преимущество, дорогие мои! Почему-то именно сейчас, глядя на радостную Хюррем, укачивающую своего новорожденного сына, Екатерина вспомнила тот счастливый день. К её сожалению, Франциск так и не смог взять на руки своего малыша. Эти воспоминания о прошлой жизни очень тяжело давались Хранителю Султанши. Медичи и сама не заметила, как начала тихо плакать. Хюррем заметила это спустя минуту, и с нескрываемым сочувствием смотрела на своего Хранителя. Рыжая чувствовала воспоминание, которое увидела её Хранитель — неразрывная связь между хранителем и подопечной давала свои плоды. Пока в покоях никого не было, Хюррем положила уснувшего Мехмеда в люльку, и утешающе обняла плачущую Екатерину. Медичи успокоилась только спустя несколько минут, спешно вытирая слёзы и давая понять подопечной, что она пришла в норму. — Жаль, что мой сын и невестка не дожили до того счастливого момента. Они бы были очень счастливы прижать к себе своего ребёнка, плод их огромной любви, которую видел весь мир. Как жаль…Анатолия. Следующее утро.
Ибрагим уже третий день направлялся в Анатолию, к своей первой хозяйке — Хафсе Хатун. Минуя знакомые тропы и деревья, Паргалы не смог устоять перед воспоминаниями, которые всплыли в его голове. «Мне было десять, когда меня забрали с родной Парги. Маленького мальчика, который вскоре забыл родной язык и имя, данное ему родителями. Маленький Ибрагим. Который валился с ног на невольничьем рынке, но при этом всегда помогал тем, кто нуждался в моей помощи. В один из таких случаев меня заметила красивая женщина с невероятно добрыми глазами. Её звали Хафса Хатун. Вот сейчас я в том месте, которое изменило мою жизнь. Дом Искандера паши. Я оглядываюсь на свою жизнь. Я — Ибрагим. Потерявшийся в вере, в мире и во времени. Пятнадцать лет не видевший лица матери. Тогда я был потерянным мальчиком, сбившимся с верного пути. Потерявшим всё в своей жизни. Пока я не услышал звуки скрипки, не узнал мелодию, что играла мне дома мама. Я поднялся на второй этаж, и осторожно приблизился к комнате, из которой издавалась мелодия. То играла моя новая хозяйка — Хафса Хатун. Женщина с невероятно добрыми глазами. Женщина, заменившая мне мать, научившая меня всему, что я теперь знаю. Моя любимая Хафса Хатун.» Экипаж начал замедлять своё движение, приблизившись к небольшому особняку, стоявшему на окраине города. «Величественный белый дом, совсем не изменился с того времени, как я покинул его. Разве что, он стал немного меньше.» Ибрагим спустился с лошади и ещё раз оглянулся на особняк. Дверь дома открылась, и оттуда выглянула молодая девушка, глазами ищущая Паргалы. — Мухсине… — Ибрагим неверяще взирал на свою любимую Мухсине, которая всё ещё не узнавала его. Поколебавшись, внимательно осмотрев главаря экипажа и только после того, как она нашла в лице Паргалы родные черты лица, девушка радостно бросилась ему в объятия. Молодые люди стояли прижавшись друг к другу несколько минут. Ни она, ни тем более Ибрагим, не могли поверить, что они вновь встретились, спустя долгие годы. — Ибрагим! Ты приехал! Я испугалась, что ты не получил письма, или проигнорировал его, я так боялась, что ты не успеешь. — девушка судорожно шептала, не отпуская Паргалы из своих объятий, боясь вновь потерять его. — Я приехал сразу же, как получил письмо — отпросился у Повелителя и отправился в путь. Мухсине, со мной отправили лекаря, лучшего лекаря Стамбула, он лечил нашего Повелителя. Он скоро приедет, мы вылечим твою маму! — Спасибо, Ибрагим. Спасибо… — Глаза молодой девушки заслезились, но она быстро их вытерла и, взяв за руку Ибрагима, повела того в дом. — Скорее! Она так хотела тебя увидеть. Поднявшись на второй этаж, в ту самую комнату, где он когда-то впервые увидел, как его госпожа играет на скрипке, он увидел лежащую там Хафсу Хатун, руку которой нежно держал её муж — Искандер Паша. — Папа, смотри кто приехал! — Искандер обернулся и удивлённо посмотрел на пришедшего молодого человека, коего радостно втолкнула в комнату его дочь. Присмотревшись, и узнав глаза его Ибрагима, он радостно встал и обнял своего верного подопечного. — Ибрагим! Мы рады тебе! Ты принес свет в наш дом! — Искандер паша, я торопился как мог. Как госпожа? — Посмотри сам. Она сейчас спит, но я уверен, что она будет рада увидеть тебя, когда проснётся. — паша указал Паргалы идти в сторону кровати и занять место, которое совсем недавно занимал он. Ибрагим осторожно присел возле кровати и взял руку своей любимой наставницы. По её состоянию было видно, что она уже долгое время борется с серьёзным недугом. Лицо бледное, осунувшееся, под глазами залегли тёмные круги. — Отец, скоро приедет лекарь, лучший в Стамбуле, он лечил нашего Падишаха. Ибрагим его вызвал. — Мухсине тихо прошептала отцу на ухо весть, надеявшаяся что это приободрит его. — Ибрагим молодец, мы у него в необъятном долгу. — шептал растроганный Искандер-паша.