Покои Валиде Султан. Утро.
Айше-Хафса задумчиво смотрела в окно, размышляя о предстоящей свадьбе Гюльфем, подготовкой которой она занималась. От пронзительного взгляда матери султана не ускользнуло, как грустно за всеми приготовлениями наблюдает её собственная дочь — Хатидже. Крымская ханша не могла понять, что являлось тому причиной. Скорее всего, проявлялась эгоистичность натуры Хатидже, ведь Гюльфем сулила быть с ней до конца жизни, быть верной подругой и свободными ушами для переживаний и тягостных мыслей молодой султанши. Хатидже глубоко в душе не хотела отпускать от себя свою лучшую подругу, но ничего не могла с этим поделать — Гюльфем заслуживала счастья и светилась как летнее солнышко, рассматривая приготовления к свадьбе. Ради той улыбки, которую Валиде видела в её глазах на протяжении этих дней — и стоило затевать эту авантюру. — Как только выдадим Гюльфем, начнём приготовления к свадьбе Хатидже. Мехмед Челеби достойный представитель высшего сословия, прекрасный учитель и душевный молодой бей. Дай Аллах им с Хатидже крепкого брака и большой любви. Как это бывало ранее, к Айше-Хафсе заглянула Дайе Хатун. Вновь гаремные расчёты. Обнаружив, как Валиде расстроилась при виде увесистой тетради, Дайе слегка улыбнулась. — Госпожа, нужно пересчитать расходы на помолвку и свадьбу Гюльфем Хатун. После этого можете забыть о гаремных счетах, по-крайней мере ещё на несколько дней. — Цифры мне скоро будут сниться, Дайе. Давай её сюда, не следует пренебрегать обязанностями, как бы я не хотела. Хазнедар гарема вложила в специальную подставку гаремную тетрадь и раскрыла её на отмеченном месте. Взяв несколько бумаг с расходами, Валиде принялась увлечённо их изучать, внимательно следя за расходами. — Нужно будет выделить из казны сто тысяч акче для свадьбы Гюльфем. Для свадьбы Хатидже выделим двести тысяч акче, это на первые расходы. Отметь заранее и отнеси казначею, пусть приготовит золото уже сейчас. Благо, Сулейман вернулся с похода с прекрасными дарами и многочисленным расходам, две свадьбы в ближайшее время мы сможем организовать. — Да, моя Госпожа. Я передам в точности, как вы приказали. — Хорошо, хорошо. — далее разбираясь в бумагах, Валиде не заметила как Дайе о чём-то вспомнила, и решалась ей сказать уже больше минуты. — Госпожа моя, Повелитель вызвал к себе сегодня девушку на хальвет. Айше-Хафса удивлённо вскинула бровями, и еле оторвалась от документов, с трудом переключаясь на другую информацию. — Наложницу? Ну что ж… Кого именно? — Ольгу Хатун, моя Госпожа. Вы же отправили её убирать покои Повелителя, вот он и увидел её снова. И пригласил к себе на сегодняшнюю ночь. — Хюррем уже осведомлена об этом? — Ещё со вчерашнего вечера, Госпожа. Они даже обсудили это с Повелителем, но Хюррем Султан не показывала сильную ревность при Повелителе, обмолвилась с ним парой слов и не стала портить им вечер этой темой. — Хюррем молодец, Дайе. Держится хорошо. Как и подобает главной наложнице нашего Падишаха. Я довольна ею. А Ольгу Хатун приготовьте лучше прежнего, пусть порадует моего сына. — Валиде посмотрела на стену и усмехнулась своим мыслям. — Сулеймана действительно потянуло на славянок, Дайе. Сначала Хюррем, теперь Ольга. Ничего, надеюсь этот дворец наполнится радостным смехом маленьких детишек. Хюррем, Хатидже и Гюльфем пригласи сегодня ко мне на ужин. Пусть посидят, пообщаются. Сидят в своих покоях, мира не видят. — Как прикажете, моя Госпожа.***
В то же время, в главной комнате гарема Ольга Хатун прыгала вне себя от счастья. Другие наложницы с нескрываемым недовольством наблюдали за тем, как уже вторая славянка затмила их и получила приглашение к Повелителю. Хюррем они ещё терпели, она была истинной госпожой в глазах гарема. Но новоявленную будущую фаворитку, которую уже вторую ночь подряд отправляют в покои Повелителя — они принимать не хотели. — Чему ты радуешься, Ольга? Повелитель развлечется с тобой одну ночь и забудет. Не думай даже, Хюррем Султан тебе не затмить в его сердце. — Айше Хатун продолжала подкалывать юную славянку, в душе поддерживая свою прошлую соседку. — Да, с Хюррем Султан тебе не сравниться. Видела, какая она красивая? А в каких шелках ходит! И шехзаде Повелителю родила! — послышался голос Эстер Хатун, наложницы статуса Джарийе, так и не попавшей к султану. — Подумаешь, Хюррем Султан. Я из тех же краёв, что и она. Я тоже рожу Повелителю сына, и стану не менее любимой, чем она. Думаю, она уже надоела нашему Падишаху, раз он снова меня к себе зовёт! — Решив, что лучшая защита-нападение, Ольга тут же начала неосознанно рыть себе яму. Опомниться она не успела. Уследить за насмешливым взглядом наложниц она также не успела. Лишь увидев как они смотрят куда-то за её спину и быстро начинают кланяться, она сообразила, что сейчас ляпнула лишнее. — Очень громкие слова для той, кто ещё ни разу не остался на ночь в покоях Падишаха — Ольга Хатун. Негромкий, но стальной голос первой супруги султана резанул и без того напряжённый воздух в стенах ташлыка. Хюррем сделала несколько шагов вперёд к будущей фаворитке и насмешливо взирала на неё, наблюдая, как та в страхе склонилась и зажмурила глаза. — Доброе утро, девушки! Как ваши дела? — рыжеволосая наконец решила обратить своё внимание к гарему, после того как внимательно осмотрела свою будущую соперницу. — Молимся за ваше здоровье, Госпожа! — послышался радостный и заученный гул со всех сторон гарема. — Я очень рада. Шехзаде Мехмед станет чуть крепче, и мы придем к вам завтракать, заодно и посмотрите на нашего малыша. — Будем ждать, Хюррем Султан! Мы вам всегда рады! — слыша эти слова, Хюррем не могла не усмехнуться про себя. Судьба — шутница ещё та. Теперь они стоят параллельно прошлой жизни: Хюррем — первая супруга Падишаха, Ольга — ещё не состоявшаяся, но уже своенравная фаворитка. — Я с нетерпением жду, Ольга, как увижу тебя в прекраснейших шелках и с сыном на руках. — предельно вежливо и саркастично, раньше ей не удавалось сохранять такое самообладание. Уверенность в знании будущего таяла на глазах, так как будущее, из которого она пришла — уже не то. Но рыжеволосая была убийственно спокойна. И другие наложницы узнавали это спокойствие в её глазах, когда изподтишка решались хоть разок взглянуть на нее. В глазах Хюррем отчётливо просвечивалось одно — она весь мир обрушит, но закончиться их с Падишахом любви — не даст. Новоявленная султанша, улыбаясь, кивнула на прощание наложницам и тихо покинула ташлык, направляясь обратно в свои покои. Лишь когда она скрылась за дверьми, Ольга смогла облегчённо вдохнуть. Теперь она выглядела не самонадеянно, а скорее затравленно, так сильно подействовала на неё встреча с главной соперницей её жизни в гареме Падишаха. Наложницы продолжали усмехаться, глядя на то, как она идёт к своей кровати. Нигяр-калфа, стоявшая неподалёку, с улыбкой наблюдала за произошедшей ситуацией.***
В главных покоях гарема тем же вечером собрались женщины из султанской семьи и приближенные к ней люди. Валиде устроила маленький приятный праздник в честь возвращения её сына с похода и рождения её внука. Рядом с ней на тахте сидела Хатидже Султан, всё ещё меланхоличная, как увядающий цветок. Подле них в окружении множества разноцветных подушек сидели Гюльфем и Хюррем. Звучала приятная музыка и камин продолжал словно в такт потрескивать вслед за ней. Валиде продолжала внимательно следить за своей дочкой и новой невесткой, пытаясь уловить хотя бы малейшие изменения в их настроении. Приятную беседу с дочкой прервал приход Сюмбюля-аги, который взглядом показал матери Султана, что наложница была приготовлена и отправлена Падишаху. И тот принял её. Поняв его намёк, Валиде тут же обернулась в сторону поникшей Хюррем. Рыжеволосая не отрывала взгляда от слегка напуганного евнуха. Но тот дождался, когда Валиде перестанет следить за ним и едва кивнул молодой Госпоже, показывая, что просьбу её он выполнил. Хюррем Султан пожелала сегодня расправиться с возможной беременностью своей соперницы таким образом, как она дальше будет с ней расправляться — уже было не его заботой. Но Сюмбюль в глубине души предполагал — Рыжеволосая своего добьётся и соперниц рядом с ней точно не будет, он мог поклясться всем заработанным золотом, что у него было. — Хюррем, всё нормально? — Валиде утешающе положила руку на плечо русинки, стараясь не обращать на внезапно появившееся чувство дежавю: год назад она также наблюдала за поникшей Махидевран, которая узнала о празднике для Падишаха. Айше Хафса видела с трудом сдерживающиеся слёзы рыжеволосой, и с болью в сердце увидела как сильно русская кадина любит своего Повелителя. «— В гареме нет любви. Не было, нет и никогда не будет!» Постоянно повторяющаяся фраза гулом отдавалась в сознании крымской султанши. Она не хотела и дальше прислушиваться к этому правилу, видя страдания молодой русинки. — Всё в порядке, Валиде. Я…просто скучаю по сыну. Беременность сделала меня более сентиментальной, прошу, простите меня, я не хотела портить вам праздник. — Хюррем тут же взяла себя в руки, с железной хваткой убивая ревность в своём сердце. В её голове так же эхом звучала ранее сказанная фраза Екатерины: «— Ты умрёшь от этой любви, Хюррем. И дети твои умрут от этой же любви.» Если бы они узнали, как они сейчас похожи, возможно и не было бы даже мелких недопониманий в их отношениях.Анатолия. Дом Искандера Паши
Этот день был тяжёлым для всех членов семьи Искандера Паши. Его горячо любимая жена не открывала глаз, хоть и должна была проснуться уже как несколько часов. Ибрагим и Мухсине неустанно дежурили возле её кровати, боясь упустить момент, когда она проснётся. Через несколько часов дежурства, обессиленная Мухсине заснула на плече хранителя султанских покоев. Ибрагим очень странно себя чувствовал в тот момент. Эти ощущения не были похожи ни на что, что он испытывал ранее. Симпатия к Хатидже Султан, которую он испытывал какое-то время не шла в сравнении с тем, что он чувствовал, пока к нему прижималась молодая Хатун. Наблюдая за спящей Мухсине, он не заметил, как очнулась от долгого сна Хафса Хатун, которая несколько минут продолжала тихо наблюдать за влюблёнными. — Мы скучали, Ибрагим… — тихий шёпот вмиг разбудил едва не заснувшего Хранителя Покоев. Он тут же разбудил Мухсине, показывая ей, что её матушка очнулась. — Мама, как вы? Вам лучше, Иншалла? — Мухсине тут же взяла её руку и начала радостно целовать её, благодаря Аллаха за её пробуждение. — Увидела вас вместе и легче дышать стало. Я рада, что ты приехал, Ибрагим. Тебя так не хватало в нашем доме. — Госпожа, я бы с удовольствием вернулся к вам, но я нужен Повелителю. — Я не настаиваю, Паргалы, ты прав. Нашему Падишаху нужнее такие талантливые люди, как ты. — она закашлялась, и ей вмиг подали чашу с водой. — Я сейчас позову Юсуфа Эфенди, он поможет вам! Лучший лекарь Стамбула, он лечит всю султанскую семью! — Ибрагим тут же покинул комнату, оставляя дочку с мамой наедине. — Зачем ты оторвала его от службы, дочка? Он отпрашивался у самого Падишаха, зачем подставляешь под удар его карьеру? — Какая может быть карьера, когда вы больны, матушка? — Мухсине упрямо покачала головой. — Он бы не приехал, если бы это не было для него важно, или Падишах не мог бы его отпустить. — Ну хорошо, дочка. Как скажешь…а теперь помоги мне приподняться, так устала лежать в одном положении. Аккуратно посадив маму, Мухсине дала ей воды. Спустя минуту в комнату зашёл Юсуф Эфенди в сопровождении Ибрагима-аги, и жестом показал ему с Мухсине выйти, дабы он смог осмотреть больную. Через полчаса он вышел из комнаты и дал слугам указание принести поднос с едой для их госпожи. Когда Ибрагим отвёл лекаря в сторону, пока Мухсине ухаживала за матерью, Юсуф Эфенди смог наконец рассказать Хранителю покоев причину такого самочувствия его первой хозяйки. — Хафса Хатун судя по всему, недавно очень серьезно упала, есть повреждения в грудной клетке и небольшое сотрясение мозга. Из-за возраста и неправильного лечения состояние больной ухудшилось, но я постараюсь сделать всё, что в моих силах, дабы вылечить её, Ибрагим Ага. — Сделайте это, я буду вам благодарен до самой смерти, Юсуф Эфенди! — Кивнув друг другу, мужчины разошлись. Ибрагим пошёл с докладом к Искандеру-паше. Найдя Пашу в его кабинете, Ибрагим осторожно попросил разрешения зайти и приветственно поклонился своему прошлому хозяину. — Искандер Паша, госпожа падала недавно? У неё серьезные переломы в области груди и сотрясение мозга. — Она упала с лошади возле конюшни и ударилась головой о выступ… Бедная моя Хафса, как же я не уследил за ней? — Паша места себе не находил, осознавая, что неправильное лечение нынешних лекарей только усугубило состояние его жены. — Наши лекари даже не сказали о переломах в области груди, Ибрагим! Сам Аллах послал нам тебя, если бы не ты, Хафса бы не выжила. — Благодарите Мухсине, она меня вызвала, господин. — Паргалы неловко улыбнулся, но всё ещё сохранял серьёзность. — Я дам благословение на брак с ней. Вы уже долгие годы любите друг друга, и всё бегаете по углам от своих чувств. — видя немой шок в глазах Паргалы, Паша продолжил. — Не удивляйся, я давно заметил, как вы друг на друга смотрели. И за прошедший день я только убедился в этом! Хафса выздоровеет и устроим никях для тебя и моей любимой Мухсине. Ошарашенный Ибрагим так и не нашёл слов, дабы поблагодарить или выразить сомнения от этой затеи, но когда он очнулся от шока — Паша кабинет уже покинул.Следующее утро. Ташлык.
Двери гарема открылись с необычной доселе тяжестью. Тихой, но горделивой поступью в главную комнату гарема вошла новая фаворитка Султана — Мелек Хатун, ранее именовавшаяся — Ольгой. Дайе-хатун указала ей куда идти и вслед за ней отправила сундук с подарками, который несли два евнуха. Девушки в ташлыке поприветствовали фаворитку с плохо-скрытой неприязнью, наблюдая за тем, как она с гордо-поднятой головой поднимается на этаж фавориток. В скоплении недовольных наложниц была и верная служанка рыжеволосой — Гюльнихаль. Та внимала каждому движению, каждой мелочи и внимательно следила за тем, что сейчас должна будет сказать Дайе Хатун. — Дайе Хатун, Ольга Хатун теперь фаворитка Султана? — послышался недовольный голос Фериде Хатун из глубин ташлыка. — Не Ольга Хатун, а Мелек Хатун. И да, она — новая Фаворитка нашего Падишаха. С этими словами Хазнедар гарема покинула ташлык. Гюльнихаль тут же последовала за ней, но направляясь в комнату своей госпожи. Хюррем сидела и укачивала сыночка, который никак не хотел замолкать и перестать плакать. Шехзаде чувствовал, как не по себе было его матери, которая с опаской ждала новостей из гарема. Вошедшая Гюльнихаль не добавила спокойствия, которое так нужно было молодой русинке. — Ты узнала что-нибудь, Гюльнихаль? — Да, Хюррем. Она вернулась только что из покоев Падишаха. Теперь её зовут не Ольга. Теперь она — Мелек. Фаворитка нашего Повелителя. Согласно правилам, её перевели сразу на второй этаж. Также был выдан в качестве подарков большой сундук, от самого Падишаха. Новое чувство, отрезвившее султаншу от меланхолии не было похожее на ревность прошлой жизни. Теперь её съедала жажда уничтожить ту Хатун, посмевшую влезть в их отношения с Сулейманом. — Ну что ж… Мелек… Означает — ангел. — она задумчиво посмотрела в окно, и спустя несколько секунд оторвалась от созерцания зимней природы. — Знаешь, где живут ангелы, Гюльнихаль? Подруга рыжеволосой испуганно посмотрела на хладнокровную госпожу, в которой не было сейчас ничего, кроме холодной ненависти к той бедной девушке. — Правильно, Гюльнихаль. Их место — на небесах.