…Любил его я вряд ли, лишь желал познать с ним новый тяжкий грех. Алистер Кроули
Изая исчез. С того дня, когда Шизуо инициировал драку с информатором из-за весьма туманного Гермесова прощания, которое, насторожив, Хейваджиме совсем не понравилось, прошёл уже месяц. Они тогда устроили знатный погром в квартире Орихары, так что их побоище волей-неволей пришлось перенести на улицы вечернего Синдзюку. Затем противники разошлись — оба, как шалые бродячие псы, сильно потрёпанные и очень злые. С тех пор информатор в Икебукуро, или скорее на глаза его Грозе, не показывался, но кое-какие слухи о нём всё-таки доходили. Так, поговаривали, что Орихару видели в компании прекрасного златокудрого юноши с озорными изумрудными глазами… Шизуо снова вышел на работу, и жизнь его сама собой влилась в привычное русло. За исключением одного. Блоха. Информатор как-то подозрительно притаился. Хейваджима не связывался с ним и не собирался этого делать. Он и так не сомневался в том, чем занимается его давний противник после длительного исчезновения из не вполне законного теневого мира. Не трудно было предположить, что Орихара налаживает старые связи и обзаводится новыми, попутно доставляя проблемы паре-тройке десятков человек за раз. Кроме того, надобность друг в друге у них отпала, поэтому Изая тоже не шёл на контакт со своим бывшим напарником. Но однажды, поздно вечером возвращаясь с работы, Хейваджима увидел свет, мягко льющийся из окон его дома. Незваным гостем у Грозы Икебукуро мог быть только один человек. Тот, кто не удосужился возвратить хозяину дубликат ключей от его квартиры. Орихара Изая. — Засранец, — сердито проворчал Шизуо. Нервы начало бешено лихорадить от возбуждения неопознанного свойства, а гнев на сердце взахлёб отбивал стремительное крещендо. Хейваджима закурил. Нужно было успокоиться. Как-то не очень хотелось убивать Блоху прямо с порога. Когда Шизуо поднялся в свою квартиру, он обнаружил Орихару в гостиной пьющим зелёный чай из высокой кружки. — Чего припёрся? — бросил визитёру Хейваджима без малейшего намёка на радушие. Не размениваясь на приветствия, Изая приподнял уголки губ в лёгкой усмешке, отставил чашку с дымящимся напитком на журнальный столик и поднялся с дивана. — Да так, — произнёс информатор. — Принёс тебе кое-какую весть. Подумал, тебе стоит узнать. — С чего бы? Орихара непринуждённо пожал плечами, хитро прищурил глаза, умело скрыв полуулыбку, чтобы не позволить Грозе Икебукуро неуместно вспылить. — Раны от когтей на твоей спине уже, должно быть, зажили, верно? — спросил информатор. — Верно, — сухо подтвердил Шизуо. Сердце отчего-то дрогнуло. Внутри всё как-то сомлело от внезапно накатившего жара. Звенящие нервы оглушительно заныли бархатным контральто. — Ну, а я, наконец, избавился от этих уродливых стигмат. Неожиданно Хейваджима оказался совсем рядом, и Изае, застигнутому врасплох, пришлось на шаг отступить. — Повернись, — резко приказал Шизуо. Обескураженный, Орихара изумлённо приподнял брови, но колко поддеть ни с того ни с сего взведённого Грозу Икебукуро не успел. — Встань ко мне спиной! Но Изая не шелохнулся. Он выжидал, что предпримет Шизуо. То, как Хейваджима был взбудоражен, казалось ему забавным, а собственное «виктимное поведение» — азартным. Выведенный из терпения, Гроза Икебукуро бросился к информатору, но тот моментально развернулся, стремясь избежать внезапного нападения, и Шизуо удалось лишь ухватить край его лёгкого свитера. Не успев осмыслить свой нелепый промах, Изая, ощутив прохладное касание вспугнутого воздуха на своей обнажённой коже, оказался прижатым лицом к стене, почти раздетый, со стиснутыми мощной ладонью над головой руками, безнадёжно запутавшимися в почти что сорванной с него одежде. — Да ты одичал без меня! — воскликнул, тяжело рассмеявшись, Изая, запыхавшийся, но жутко довольный. Давненько он не чувствовал, как опасность по имени Хейваджима, буквально дышит в его спину. Орихара слегка вздрогнул, когда широкая шершавая ладонь накрыла его кожу между лопаток — там, где раньше была выведена аккуратными древними символами кровавая стигма, глаголившая имя повелителя ночи. Было немного щекотно. Затем Гроза Икебукуро провёл рукой вдоль хребта изловленного им парня и осторожно надавил на впадины на его пояснице так, что тот невольно выгнулся, припав нагою грудью к холодной стене. Тело тут же сковало неприятным ознобом. Пожелав, наконец, освободиться, Изая резко дёрнулся, но Шизуо быстро пресёк его сопротивление, сильней сдавив над головой ему руки, лишь ещё больше запутавшиеся в оплетшим их свитере. Ещё было рано. Хейваджима всё ещё не насмотрелся — на чистую светлую кожу, не осквернённую ненавистным именем. Он всё ещё не убедился… Это было глупостью, но Гроза Икебукуро, всматриваясь в очищенную от магических символов спину, с замиранием сердца, затаившего глубоко внутри необходимую свирепость, ожидал, что то, что он так ненавидел, вот-вот отнимет у него права на человека, с которым его связывала давняя вражда и недолгий, но важный союз. — Вот видишь, — усмехнувшись, произнёс Изая. — Я говорил правду. Так что мы больше не связаны как саббатарианин и ятре. Место, где когда-то багровело имя Мормо, обожгло целомудренным, будто призванным очистить скверну, поцелуем. У Орихары сердце тяжело стукнуло о рёбра. Он чувствовал, как щекочут его беззащитную кожу мягкие пряди Хейваджимы, уткнувшегося головой ему между лопаток, и как дразняще задевает его нервные окончания, генерирующие чёртову истому, сдержанно-яростное дыхание жаждущего сорваться зверя. — А это мы сейчас проверим, — глухо прорычал информатору в спину Шизуо. — Может, божественный недоросль тебя обдурил… — Что? — недоверчиво спросил Орихара, извернувшись и заняв неудобное положение в пол-оборота к собеседнику. Заявил категорично, не скрывая угрозы: — Если ты снова собираешься меня резать… — Нет, — грубо оборвал его Шизуо и довольно оскалился. — Я собираюсь взять то, что мне причитается! И Хейваджима уверенно дёрнул застёжку на брюках присмиревшего информатора, настойчиво прильнув к его обнажённой спине. — А не слишком ли ты торопишься? — Изая говорил спокойно, но в его тоне сложно было не уловить издёвки. — Помнится мне, о себе ты кое-когда позаботиться не забыл… Мгновенно смутившись, Шизуо от души чертыхнулся и отпустил весело рассмеявшегося Орихару. Он развернулся, направляясь на кухню, но его остановили прохладные пальцы, лёгшие на плечо, и насмешливый шепот в самое ухо: — Я принёс оливковое… Гроза Икебукуро ответил раззадорившемуся не к добру парню звериным рычанием и, напряжённо ссутулившись, удалился, злобно стряхнув с себя чужие наглые руки. Когда Шизуо возвратился, Изая, дислоцировавшийся в спальню, поправлял подушки в изголовье кровати. — Решил навести порядок, перед тем как всё здесь измять? — поинтересовался Хейваджима, смерив информатора саркастическим взглядом. Орихара кинул в сторону хозяина квартиры загадочный взор и изогнул губы в плутовской улыбке. Щёлкнул выключателем. — Скоро узнаешь… Стоило только потухнуть искусственному свету, а равнодушному молодому месяцу и ненавязчивым огням ночного города, пробивающимся сквозь незашторенное окно, погрузить комнату в раскрепощающий полумрак — они ринулись друг на друга, как два изголодавшихся монстра; сцепились, разъярёнными зверьми срывая друг с друга одежду, словно лоскуты разодранной хищными когтями шкуры. Истосковавшиеся по страстной битве противники, они вгрызались в открытую для атаки плоть — не чувствуя боли — до самой крови, а потом зализывали раны. Неуступчивые и упрямые враги, каждый из них щедро награждал соперника агрессивными поцелуями. На скомкавшейся постели разыгралось дикое ристанье… — Стисни зубы, Блоха, — хрипло пророкотал Хейваджима, когда увертюра аппассионато была завершена. — Я тебя щадить не стану. Шизуо не сомневался, что Изая не позволил бы так покорно овладеть собой, если бы не был уверен в безопасности такой близости, поэтому он не собирался сдерживать свои желания. Ему хотелось сполна насладиться человеком, взаимно ищущим в своём партнёре упоения, слишком открытым, слишком искушающим. Слишком своим… — Тс-с-с… Проклятье! Орихара дёрнулся, вскинув бёдра и с жаром выругавшись, когда Шизуо резко проник в его нутро, не замерев ни на мгновение, для того чтобы дать партнёру свыкнуться с беспощадно заполнившей его томительной болью. Было чертовски неприятно, несмотря на то, что Хейваджима умастил его и старательно подготовил. Просто Гроза Икебукуро был ужасно нетерпелив и слишком распалён, чтобы совладать со своей алчной жаждой обладания ставшим таким желанным врагом и сдержать свой безжалостный напор. С первым движением, глубоким и яростным, от которого Изая выгнулся, рвано выдохнув и закусив губу, Шизуо склонился к партнёру и прихватил зубами его ключицу, слегка оттянул тонкую кожу, затем мягко прошёлся языком вдоль учащённо бьющейся артерии на его шее до самого подбородка. В порыве вожделения информатор, заметно расслабившийся, стремительно толкнулся в ответ и вскрикнул севшим голосом: внутри горячей магмой разлилось блаженство, вмиг сжигая тягучую пульсирующую боль, избавляя от неё дрожащее от возбуждения тело. Поймав, словно взбесившееся животное, Хейваджиму за загривок, Изая привлёк его к себе и поцеловал в сухие жёсткие губы. Не ослабляя натиск, Шизуо напряжённой плотью неистово вторгался в податливое тело, удовлетворённо ловя задыхающиеся стоны экстаза своего любовника, чувствуя их тончайшую вибрацию на своём языке, губах, скулах — везде, где Орихара рьяно касался его жадными полуукусами. — А помнишь, Шизу-тян, — вдруг спросил, сбивчиво шепча Хейваджиме на ухо, информатор, — как ты едва не скормил меня мормоликаю? Гроза Икебукуро не обратил на его слова внимания, лишь, недовольно нахмурившись, приподнялся, не прекращая размеренно проникать в тугое нутро партнёра, невесомо погладил его по гладкой, не испещрённой кровавыми знаками груди, спустился вниз по часто вздымающемуся животу и, наконец, накрыл ладонью его пах. Изая небрежно задетой струною задрожал от невыносимой ласки, весь вытянулся, сжав в воздетых над головой ладонях, спрятанных под подушкой, треснувшую, словно взрезанную, простыню и напрягся. — А как, — информатор сделал большой глоток воздуха, чтобы не растерять мысли из-за лишающих разума действий Шизуо, и огромным усилием воли заставил себя говорить дальше, — пил мою кровь, а потом чуть не снасильничал? Хейваджима остановился и недоуменно посмотрел на любовника. В тусклом свете тонкого месяца сложно было что-либо разглядеть, но Шизуо ясно увидел в глазах Орихары недобрый огонёк, который, сочетаясь с жарким румянцем на его щеках, заметным даже в полутьме, только раззадоривал ещё больше. Но Изая, воспользовавшийся передышкой и не давая Грозе Икебукуро что-либо заподозрить, внезапно сел на его бёдрах, левой рукой обхватив того за спину, а правой — обвивая шею. Слева кожу кольнуло острой прохладой. А позади информатора всполошённо кружились, медленно оседая на непристойно измятую постель, снежные перья из порезанной подушки. — А как вспорол мне живот, помнишь? — грозно прошипел Орихара, осторожно скользнув точеным лезвием по коже ошарашенного партнёра, пока что не повреждая её опасным металлом. — Какого хрена ты творишь? — сквозь зубы процедил Хейваджима. Лишних движений он старался не совершать, сдерживая нахлынувшую вновь ярость. Чутьё ему подсказывало, что этого психа лучше сейчас не провоцировать. Вспомнилось предупреждение информатора о его злопамятности… Стало досадно. Попасть в такое дурацкое положение в самый пикантный момент… — Это сатисфакция, Шизу-тян, — задорно улыбнулся Изая, убирая лезвие от горла Шизуо и нежно целуя его в губы, затем, немного отклонившись, почти неуловимым точным движением глубоко полоснул парня по обнажённой груди. Брызнувшая кровь тёплыми каплями попала на живот информатору, на переплетённые бёдра обоих парней. Рассвирепевший Хейваджима замахнулся, чтобы выбить из дурной головы Орихары всю его блажь, но Изая неожиданно двинулся на возбуждённом органе партнёра и, наклонившись к его груди, слизал выступившую из раны кровь. Раны, которая начала заживать сразу же, как только была нанесена… — Дьявол! Это ещё что такое? — взревел Шизуо, яростно встряхнув ехидно ухмыляющегося информатора за плечи. — Скромный подарок от моего покровителя, — заговорщицки произнёс Изая, замещая гнев Грозы Икебукуро безумной страстью, когда снова чётко дал ему понять, что настроен продолжить прерванный акт соития. — Я попросил его сделать нас равными… Эти слова впились в душу Шизуо стеклянной крошкой, насмешливо позвякивающей, нашептывающей, что ничто не закончилось, и он быстро сбросил разочарованного информатора с себя, потянулся к выключателю и зажёг бра, затем вновь навис над внимательно наблюдающим за ним парнем. Его кожа была чистой, абсолютно нетронутой, словно его чувствительного и отзывчивого тела не касались совсем недавно агрессивными укусами и страстными поцелуями. Ключицы, губы, шея, даже бёдра, которые Гроза Икебукуро нещадно сжимал так, что синяки просто не могли не проступить от столь безудержного напора — на Орихаре не было ни кровинки, ни ссадинки или лилового следа жестоких зубов. Его кожа оставалась фарфорово бледна и притягательно девственна… Ничто не закончилось — трепыхалась в сознании раздражённого Хейваджимы назойливая мысль, и её монотонное нервирующее зудение снизошло на разгорячённого парня внезапным озарением: даже если он перестал быть ятре, Изая останется саббатарианином до конца своих дней, если только вдруг чудесным образом время не обратится вспять, а мироздание позволит ему родиться в любой другой из дней недели. Любой — кроме субботы. Орихара, всё ещё разрумяненный и очаровательный в своей нагой обманчивой беззащитности, поймал Хейваджиму за руку и потянул на себя. Оказавшись лицом к лицу с лукаво прищурившимся напарником, Шизуо заметил то, что не разглядел сразу: информатор казался уставшим и выглядел не выспавшимся… А ещё у Хейваджимы откуда-то вдруг возникла уверенность, что Изая пришёл сюда именно за тем, чтобы отдать ему себя… Резко перевернув охнувшего от неожиданности саббатарианина на живот и вновь соединяясь с ним, сливаясь в единое целое, с удовольствием слушая приглушённый закушенной простынёй стон, Гроза Икебукуро крепко стиснул его в своих руках так, чтобы тому — ни шевельнуться, ни вздохнуть, и бархатно и почти беззлобно пророкотал: — А, пожалуй, Блоха, это не так плохо — всегда иметь под рукой чудодейственное лекарство… Щадить Орихару Шизуо не собирался. Он принимал этот странный Гермесов подарок…* * *
Позже в мягком свете ночного светильника двое утомлённых и разомлевших от страсти парней расслабленно сидели на постели, соприкасаясь обнажёнными спинами. Хейваджима курил. Изая лениво отгонял рукой вяло плывущий в его сторону сигаретный дым, зябко ёжась от холода, словно следящего за ним с другой стороны оконных стёкол тревожащими едко-жёлтыми глазами; холода голодного и прожорливого, как снежная пустыня. Орихара отвлёкся от разглядывания гипнотической тьмы за окном и удобно устроил голову на плече Грозы Икебукуро. — Знаешь, ведь не все мормоликаи покинули Токио, — негромко, чтобы не спугнуть приятную атмосферу уюта, произнёс информатор. И признался: — Я уже четвёртые сутки не могу уснуть… Шизуо чуть повернул голову, задевая щекой тёмные пряди волос собеседника, протянул в сторону руку и рванул на себя бесформенной кучей сваленное у изголовья одеяло. — На, держи! Прикройся, — проговорил Хейваджима, небрежно швырнув одеяло на позади сидящего парня. — Надоел уже зубами клацать. Орихара подтянул колени к груди и блаженно укутался в тёплую ткань. Только чувство холода всё равно не исчезло, мистическим дыханием тьмы вползая в комнату сквозь прозрачность затворённого окна. — Эти твари совсем взбесились с тех пор, как пропал Мормо, — продолжил Изая, тесней прижимаясь к горячей спине Грозы Икебукуро. Саббатарианин хмыкнул с какой-то горькой иронией: — Теперь их сдерживать некому… — А ты желанная добыча, хоть и смертельно опасная, — подытожил Шизуо, на мгновение отстраняясь от озябшего информатора, чтобы затушить сигарету. — Ты поэтому потребовал у Гермеса не разрывать между нами связь? — Не просто не разрывать, — с весельем в голосе поправил напарника Орихара, — но и усовершенствовать. Уж не надеялся ли ты так просто избавиться от моей компании? Хейваджима насмешливо хмыкнул. Он почти десять лет пытается избавиться от этой Блохи, но пока — безуспешно. И, вероятно, этот блошиный сглаз будет изводить его вечно. — А что с запретом? Спиной Хейваджима ощутил, как приподнялись и опустились информаторские плечи. Изая вздохнул. — Ты мне больше не ятре, — беззаботно отозвался саббатарианин. Изая растянулся поперёк кровати, опершись подбородком о ладони. Из-под одеяла чёткими клиньями вырисовывались его острые лопатки, и Шизуо с трудом удержался, чтобы не коснуться спины информатора. — Наша связь сейчас имеет совсем иную природу. Теперь мы практически единое существо. Точнее — два организма, связанные взаимовыгодными отношениями. Мы просто не можем навредить друг другу. Орихара развернулся, приподнялся, оказываясь лицом к собеседнику, и хитро произнёс: — Это называется мутуализм. — Умник чёртов, — беззлобно проворчал Гроза Икебукуро, смахнув с постели разбросанные по ней перья. — Лучше бы прибрался за собой. Но Орихара лишь гаденько ухмыльнулся и резво вскочил с кровати, начав быстро собирать свою разбросанную по комнате одежду. — К слову, ты ведь никогда и не был моим ятре, — вдруг заявил расправляющийся с вещами Изая, и Шизуо больно кольнула изнутри глухая ярость. Тонко звякнули выпавшие из брюк ключи. — Ты стал им только по извращённой прихоти моего славного покровителя. Могу представить, какое удовольствие он получил от этой затеи. Информатор, уже собравшийся, вложил в ладонь нахмурившегося Хейваджимы подобранные с пола ключи от квартиры, ставшей для него временным пристанищем. — Если верить Гермесу, — продолжил саббатарианин, — мой истинный ятре был старше меня всего на четыре дня. Но он умер, — Шизуо заглянул информатору в глаза, и ему показалось, что он заметил в чужом взгляде скромный оттенок подсознательной вины, — как только на свет появился я. Обойдя кровать, Изая подхватил с развороченной подушки окровавленный нож, отёр его о наволочку и положил в карман. — Что ж, я пойду, — сообщил Орихара и с нахальной улыбкой добавил: — И раз уж ты так не любишь незваных гостей, то в следующий раз я позвоню, прежде чем прийти. — Не стоит, — грозно проговорил Хейваджима. В предрассветных сумерках комнаты что-то тускло блеснуло и потухло в ловких руках информатора. — Они твои. Изая усмехнулся. В его сжатой ладони, излучая приятное тепло, лежали нагретые руками Грозы Икебукуро ключи от его квартиры. Как только саббатарианин оказался на улице, он плотно закутался в тёплую куртку и любовно погладил надёжное флик-лезвие, лежащее в кармане. Прожорливый холод стал острее. Изая бросил самоуверенно-зоркий взгляд на крышу одной из высоток, бликующую гипнотическими сапфировыми отблесками, потом развернулся и не спеша зашагал к восстающему из бездны ночи солнцу. Грозная циановая тень на вершине здания одурманено повела носом. Хищный холод оскалил алчные клыки и расправил мощные тёмные крылья. Холод стремился испить сладчайший нектар, дарующий мимолётное наслаждение, блаженные муки — и вечный покой.