Ты невыносим

      Рохан сидел спиной к нему, сосредоточенно выводя что-то на бумаге и всем своим видом показывая, что не расположен к приему гостей. Джоске успел несколько раз подумать, что вот он, его шанс слинять без лишних объяснений, но так и не смог сдвинуться с места. Старшеклассник остался, неловко замерев в дверном проеме, ожидая, пока на него соблаговолят обратить внимание.       Едва слышно скрипела под быстрыми штрихами перьевая ручка. Изредка всколыхнувшись, позолоченные наконечники в серьгах художника пускали яркие солнечные зайчики. Лениво наблюдая за этими подрагивающими всполохами, Хигашиката отметил про себя, что это первые несколько минут, когда мангака его не раздражает. Такой спокойный и сосредоточенный, занятый своей работой. «Молчит и не вредничает, надо же».       Трепещущий отблеск сережки скользнул вверх по воротнику футболки и шее. Рохан, словно ощутив неотрывно следующий за бликом взгляд школьника, поежился, но не обернулся. Зато Джоске вдруг захотелось увидеть его лицо. Интересно, какое оно сейчас, пока Кишибе рисует свою мангу? Без привычного недовольно-заносчивого выражения? Или эта маска от него не отстает?...       Стараясь не слишком шуметь, Джоске обошел комнату кругом и остановился с противоположной стороны, наклонившись, чтобы рассмотреть склонившегося над листами мангаку. Тот выглядел предельно сконцентрированным. «Гораздо лучше обычного», - отметил про себя Джоске, глядя на красиво очерченные тонкие брови, острую линию скул, плотно сжатые бледные губы… С трудом заставив себя оторваться от них, Хигашиката столкнулся с раздраженным пронзительно-зеленым взглядом.       - Вы милый, - выпалил, широко улыбнувшись, Джоске.       - Что, прости? – холодно переспросил художник. Не дождавшись ответа, вернулся к работе.       Однако процесс явно никак не шел в прежнее русло. Рохан все чаще лишь нервно крутил перо в пальцах, не прикасаясь к бумаге, но больше не поднимая глаз на ожидающего его старшеклассника. Видимо, хотя бы из чистого упрямства он не собирался закончить ни на минуту раньше запланированного.       Джоске подошел на шаг ближе, на этот раз стараясь заглянуть в комикс.       - Хигашиката, ты мне свет заслоняешь!       Не понимая, как можно заслонять свет, находясь позади лампы, он все же послушно отступил и продолжил ждать. Прошло не меньше десяти минут прежде, чем Рохан смирился с тем фактом, что назойливый школьник не собирается покидать его так же быстро, как вдохновение.       - Ну? – поднял бровь мангака, с плохо сдерживаемой злостью глядя на Джоске.        - Если помните, я так и не забрал свой выигрыш в кости…       На самом деле, приходя сюда, он собирался как раз-таки извиниться за тот случай с игрой в кости. Как бы то ни было, мухлевать в игре на деньги, еще и с помощью инопланетянина, - не слишком достойная затея. Да и после истории с тоннелем его неприязнь к Рохану несколько уменьшилась. Ровно настолько, чтобы после долгих колебаний все же прийти сюда и позвонить в дверь. Именно об этом он думал, кусая губы и стараясь подобрать слова, когда соглашался подождать окончания работы на сегодня, пока поднимался наверх и пока стоял в дверях, засмотревшись на колебания дурацких сережек. Хотя, возможно, именно на этом моменте что-то и пошло не так.       Прежде, чем поднявшаяся от мангаки волна ярости сожгла его дотла, Джоске поспешил договорить:       - Но, учитывая все эти дела с пожаром, в котором я, конечно, никак не виноват, я хотел предложить, раз уж я все-таки выиграл, заменить денежный долг моим желанием.       Он непроизвольно зажмурился, ожидая, что в глаз сейчас вонзится острие пера, - если только Рохан не призовет свой стенд и не пропишет для него персональный сценарий изощренного и мучительного самоубийства.       - Мы оба знаем, что ты жульничал. И тебе хватает наглости приходить ко мне и требовать выполнения каких-то унизительных поручений? Еще и так, словно делаешь мне одолжение?       - Откуда тебе знать, что они унизительные, я еще ничего не предлагал! – всплеснул руками Джоске. – Ты так и не смог доказать, что я жульничаю, и понять, в чем дело, а значит, считается, что все было честно.       Стоп, стоп. Только что все пошло еще более не так, если это вообще возможно. Он ведь пришел в надежде уладить конфликт, а не развивать его, так? Однако, остановиться уже не представлялось возможным, настрой «мама, похорони мое оружие, я не могу больше стрелять из него»* окончательно испарился. Как и все провинившиеся в его возрасте, Джоске перешел к наступлению и ответным обвинениям.       - Если так уверен, давай, скажи, что я такого сделал, чтобы выиграть?       - Я не знаю, что именно, но…       - Вот именно! Ты не знаешь! Тогда, может быть, хватит кричать о том, что я – мошенник?       - Признаться, я не ожидал, но до последнего надеялся, что ты собираешься извиниться, - процедил сквозь зубы Рохан, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. – Но, разумеется, нет. Ты так и будешь настаивать на своем. Как же ты меня бесишь, мелкий паршивец. – Получив в ответ только короткий смешок, он сдался: - Ну, хорошо. Хотя бы один из нас должен поступить честно. Раз уж я проиграл, давай, выслушаю твое предложение.       - Шикарно!       Джоске снова решил, что называется, поставить на азарт – хоть в этот раз и без инопланетянина в рукаве. Ведь в том и заключается юность…?       - Ну? И что ты хочешь вместо двух миллионов йен, Хигашиката?       - Поцелуй.       Вернувшееся было к Рохану самообладание снова его покинуло. Мангака вскочил, сбивая стул. Джоске ощутимо испугался за свою жизнь, но отступать было уже поздно:       - Что не так, Рохан-сенсей? Не умеете? – хихикнул школьник.       В этом даже не было бы ничего удивительного. Кто в своем уме решил бы целоваться с таким невыносимым говнюком? «Ах, да. Кажется, этот кто-то - я», - мысленно поправил себя Джоске.       - Неужели у вас с этим все настолько плохо? Я никому не скажу, не переживайте, - Хигашиката картинно махнул рукой. – Ну что, отказываетесь выполнять долговые обязательства? И кому же из нас, в таком случае, поступать честно?       - Да чтобы я…       - Даже ради нового бесценного опыта для вашей манги, а?       - Забирай свои два миллиона йен и убирайся из моего дома, полудурок!       Художник с грохотом выдвинул ящик письменного стола, принимаясь, должно быть, искать деньги, но Джоске оказался быстрее. В два шага преодолев разделяющее их расстояние, он за плечи развернул Рохана лицом к себе и, не давая им обоим шанса опомниться, припал своими губами к его.       «Ну вот. Теперь он точно меня убьет».       Спустя секунду Джоске все еще был жив. Приоткрыв глаза, смог увидеть, каким густым пунцовым румянцем полыхает мангака. Жар от его зардевшихся щек почти можно было ощутить кожей.       Губы горячие и гладкие, каким может позавидовать иная девушка, на вкус отдающие кофе. С каждым мгновением все более податливые. Джоске до последнего думал, что из этого выйдет забавная, хоть и наглая, шутка, но теперь теряется в наплыве ощущений. Он не уверен, что все делает правильно, но очень на это надеется. Целует раз за разом, почти не отрываясь, все медленнее, но настойчивее. Мягко кусает нижнюю губу, вынуждая Рохана приоткрыть рот, скользит языком в его теплую влагу.       Почему целовать этого надменного засранца так приятно?       Наконец рискнув ослабить хватку, Джоске проводит ладонями вверх. Кожа в прорезях ткани обжигает, ощущаясь даже более голой, чем если бы одежды не было совсем. Выступающие косточки на плечах и лопатки. Обнаженная поясница. Кончиками пальцев он ведет вдоль позвоночника, на мгновение забираясь под футболку, Рохан прогибается в спине, подаваясь ему навстречу. Джоске чувствует легкое прикосновение рук, нерешительно легших ему на грудь. Ответ на его поцелуй такой же скупой и нетвердый, как это движение, но этого достаточно, чтобы по телу прокатилась волна мурашек. Он понимает, что неожиданно слишком увлекся, но уже не может остановиться, слушая сбившееся дыхание и громко колотящееся сердце, - толком не уверен, свое или Рохана. Увереннее положив руки на удивительно тонкую для мужчины талию, Джоске привлекает художника ближе. Тот не сопротивляется, позволяет трогать себя и целовать дольше и глубже, срывая едва различимый, но отчего-то очень пошлый стон. Ладонь Джоске спускается ниже, на уж слишком идеально ложащуюся в нее ягодицу. И как он раньше не замечал, что у раздражающего мангаки такая круглая и упругая задница? Хигашиката сжимает пальцы, и это чертовски приятно. Настолько возбуждающе, что он впервые в жизни чувствует, что хочет кого-то прямо здесь и сейчас. Хоть на полу или на заваленном бумагой столе.       - Достаточно? – Рохан оттолкнул его так неожиданно и сильно, что Джоске с трудом удержался на ногах. Зеленые глаза снова метали молнии.       - Простите, сэнсэй, я не ожидал, что вы такой горячий, - рассмеялся старшеклассник.       Он не без опасения, но с победоносным восторгом и умилением, словно ребенок, наконец раздразнивший кошку, разглядывал покрасневшего до ушей Рохана. В школьника полетел увесистый металлический подсвечник, и, не успей он закрыться какой-то схваченной со стола папкой, по меньшей мере ближайшие пару недель пришлось бы провести в больничной палате.       - Давай, проваливай!       Джоске хотел было что-то ответить, но, увидев в руке художника готовую отправиться в полет настольную лампу, предпочел со всех ног припустить к лестнице. Лампа пролетела аккурат над его головой и с грохотом врезалась в стену напротив входа. «Надеюсь больше никогда тебя здесь не увидеть!», - донеслось из кабинета, и Хигашиката был совершенно согласен больше никогда здесь не показываться.       Он наконец остановился перевести дух, пробежав не меньше двух кварталов. Мысленное подведение итогов его «примирительного» похода выходило неутешительным: во-первых, он словил свой первый юношеский приступ спермотоксикоза и ощутимо потерся стояком о высокомерного ублюдка Кишибе Рохана, а во-вторых, едва не распрощался с жизнью из-за подсвечника и лампы. В довершение всего оставалось признать, что их отношения вышли на качественно новый уровень ненависти.              *              Больше, чем на проклятого школьника, Рохан злился только на самого себя. За то, что поддался на такую глупую провокацию, за то, что снова позволил выставить себя дураком, за то, что вообще снова впустил этого придурка. В самом деле, что помешало, как обычно, просто игнорировать стук в дверь, делая вид, что его нет дома?       Раздражающий Хигашиката Джоске и его вечная, прямо-таки светящаяся самодовольством и мудачеством, улыбка. В памяти ожил момент, когда он всего на миг оторвался от работы, чтобы поднять взгляд на откровенно пялящегося на него Джоске. Тот смотрел, будто пораженный каким-то неожиданным открытием: широко распахнутые глаза, вздернутые брови, приоткрытые губы, на которые, правда, почти тотчас же вернулась нахальная улыбочка. Рохана передернуло. В ту несчастную долю секунды Хигашиката выглядел почти по-детски забавно. Жаль, что времени зарисовать это не было. Что за очередную глупость он тогда озвучил?... «Вы милый»? Вроде бы, так он сказал.       Рохан поморщился, сплевывая зубную пасту после третьей подряд чистки зубов. Идея выбраться за каким-нибудь аптечным раствором для полоскания рта казалась все более заманчивой.