***
Первым делом в Фукуоке Чуя арендовал машину. В поездах ему было слишком людно и шумно, в такси — скучно, а идею гонять всюду на мотоцикле он, посомневавшись, отверг — все-таки быстрее ездить по платным скоростным хайвеям, а мотоциклы на них зачастую запрещены*. Так что буквально через полчаса Чуя выехал из аэропорта на светло-бордовой Мицуоке, хотя навязчивый внутренний голос, почему-то с типично дазаевской интонацией, тут же откомментировал его выбор как «дурачки красненькое любят». Выехал и от неожиданности чуть было не впилился в ограждение, посмотрев на указатель. Белым по зеленому там было написано: «7 км до управы Дазая». Чуя неверяще встряхнул головой. Перевел взгляд ниже, на надпись латиницей. «Dazaifu IC — 7 km»**. Это название города, всего лишь название города, сказал он себе, подумаешь, ерунда же. С другой стороны, фамилия Дазая никогда не попадалась ему раньше в топонимах, в отличие от его собственной и фамилий многих коллег и знакомых. Была ли она вообще настоящей? Черт его знает, с Дазаем никогда ничего не знаешь наверняка. Чуя опустил стекло и закурил. Вообще, за ним такое водилось нечасто, привычка к никотину так и не сформировалась — однако иногда он курил, в основном либо на нервах, либо в подпитии. Сейчас определенно был первый случай. И только он было расслабился и откинулся на спинку кресла, как в наушниках вместо чего-то нейтрально-успокаивающего вдруг заиграл какой-то грязноватый металл и срывающийся астматический голос запел: We are so young, our lives have just begun, But already we are considering escape from this world, And we’ve waited for so long for this moment to come, We’re so anxious to be together, together in death, whooaahoo… Чуя перестроился влево, снизил скорость, вытащил телефон и воззрился на него с недоумением — ничего подобного он раньше не слушал. Это была группа HIM, песня называлась Join me in death, и само по себе это вызывало сразу совершенно определенные ассоциации. Был только один человек, который рискнул бы залезть в его телефон, да еще и скачать на него что-то настолько специфическое. Возможность у этого одного человека тоже была — как раз накануне. Чуя скрипнул зубами и отправил короткое, внятное сообщение: «Дазай, сука, какого хуя?!» Ответ пришел почти сразу же. «Чуечка:-* что-то не так? \(°Д°)/» «Что за суицидальную херню ты скачал мне в плеер?!» «Тебе не нравится? Ну вот. Я просто хотел, чтобы она напоминала тебе обо мне». Вот придурок, подумал Чуя, смягчаясь. «Мог бы выбрать что-нибудь более классическое. Там, Don’t fear the reaper от Blue Oyster Cult». «У меня не такой утонченный вкус, как у тебя, Чуечка~» На какую-то долю секунды в голове Чуи даже мелькнула дикая мысль — Дазай просто считает себя хуже меня и не верит, что я серьезно люблю его, несмотря ни на что. Но он тут же отмел ее в сторону — в конце концов, что за бред, все-таки речь о взрослом мужчине, а не о стесняющейся гимназистке. Вряд ли он пишет это, сидя на окне, залитом дождем, и печально глядя на мокрые гортензии и ирисы в саду. Скорее опять зависает с чуваками из Агентства в этом их кафе внизу, несет всякую чушь, положив голову на стол, и одним пальцем набирает сообщение. Чуя открыл Инстаграм, смутно надеясь убедиться с своей правоте. Давеча он зафрендился там с Ацуши и обнаружил, что тот постит преимущественно еду и городские пейзажи с глубокомысленными подписями, но иногда также и фоточки коллег. Чутье не подвело его — на новой фотографии Ацуши и Дазай сидели за столом кафе, жизнерадостно улыбались и показывали пальцами «V». Чуя свернул приложение и убрал телефон — тем более таращиться в него за рулем было не лучшей идеей. Но что-то как будто захватило его внимание и продолжало удерживать. Доехав до отеля и поднявшись в номер, Чуя упал на широкую кровать и снова открыл Инстаграм тигра. Вот оно. Неровно обстриженная прядь на голове Дазая была аккуратно подобрана темной блестящей невидимкой. У Чуи перехватило дыхание. Раньше ему доводилось дарить людям какие-то полезные вещи — и да, видеть, что они и впрямь оказались полезными, было приятно. Но увидеть, что Дазай не только принял его подарок, но и сразу же надел… может быть, вот это и есть настоящее счастье, подумал Чуя отрешенно, ну вот такое, странное, бескорыстное. Просто человек, которого я люблю, теперь носит заколку, которую я подарил ему. Это же не просто так, верно? Дазай никогда же не носил никаких заколок, значит, это не просто так? «Тебе идет» — зачем-то написал Чуя. «Ня :3» — очень содержательно ответил Дазай. Чуя вздохнул, поставил будильник и почти сразу же отрубился. До сделки в порту оставалось еще четыре часа, и он собирался провести их с максимальной пользой.***
«Западные партнеры», которым будто бы доверял Мори-сан, оказались на этот раз довольно заурядными китайцами. К счастью, они неплохо говорили на японском — продираться сквозь китайский английский было бы просто ужасно. Кроме того, похоже, они были наслышаны о Чуе, потому как смотрели на него с некоторой опаской и держались очень доброжелательно. Ну и заебись, подумал Накахара, перелистывая договор поставки. Все было правильно, никакого подвоха не оказалось, контейнеры с грузом также уже мирно ожидали дальнейшей переправки — куда бы там Мори-сан ни планировал их дальше посылать, это уже не была проблема Чуи. Поэтому он подписал нужные документы, передал дела местным агентам Портовой мафии и отбыл восвояси — а именно на набережную рядом с отелем. Спать пока что не хотелось, и можно было спокойно погулять вдоль берега и послушать музыку. Чуя забрал волосы в хвост, переоделся в льняные брюки и рубашку — иногда ему нравилось быть незаметным, — а потом купил в ближайшем комбини пива и каких-то жухлых сандвичей и отправился к морю. Песок был все еще горячим и воздух над ним дрожал от жары, но от воды уже тянуло прохладой. Скамеек поблизости от воды, разумеется, не было, зато чуть поодаль виднелось засохшее бревно — должно быть, его вынесло на берег во время тайфуна. Чуя бездумно уселся на него, вытянув ноги, и тут же выругался вслух, вспомнив, что примерно на такой же деревяшке сидел с Дазаем давеча в Хирацуке. When you were young You were the king of carrot flowers… Чуя хмыкнул. Может, Дазай и правда был королем морковных цветов — выражение «ждать до морковкиного цветения» ему подходило как нельзя лучше. Казалось, это одно из его развлечений — угадывать чужие ожидания и никогда им не следовать. Все в нем было не так, как можно было ожидать от него, и все он делал не так. Вел себя не так, спал не так, отвечал не то и, опять же, не так. Нравилось ли ему играть в непредсказуемость или это было для него естественно?.. …would dream of all the different ways to die, Each one a little more than he could dare to try. Мысли о смерти, точнее, о суициде оставались тем единственным, что в Дазае никогда не менялось и было более-менее постоянным и предсказуемым. Чуя не мог этого понять и не хотел. И одновременно — очень хотел, вместе со всем остальным. За два дня, проведенных вместе с Дазаем, он с удивлением обнаружил, что очень мало, в сущности, о нем знает, причем знает в основном то, что тот считает нужным демонстрировать. Он оказался очень открытым и в то же время легким и удивительно ненавязчивым, он постоянно рассказывал какие-то дурацкие истории или анекдоты, но никогда не говорил ничего, что «просто так подумалось», ничем не грузил и вообще не имел привычки мыслить вслух. Каждое его высказывание было определенной, ясной, законченной конструкцией, окончательным итогом размышлений. И еще Дазай всегда точно знал, что и зачем говорит. Временами это бесило — особенно когда Чуя не мог проследить ход мысли целиком, но нельзя было не признать, что эта особенность делала Дазая на редкость ненапряжным собеседником, из тех, с кем легко говорить и приятно молчать. Самым ужасным было то, что образ Дазая, выцветший и поблекший за последние годы, всего за два дня обрел новые краски, новую силу и чуть ли не новую плоть — иногда Чуе казалось, что он почти чувствует приторный запах глициний, почти слышит, как Дазай усмехается над ухом, почти ощущает его ладонь в своей — гладкая кожа и шершавые бинты. Зачем он потащился к нему со своим идиотским признанием. Нужно было просто нажраться и лечь спать. Зачем он поперся с ним в чертову Хирацуку и в храм. Нужно было утром, пока Дазай спит, уйти домой. А потом нажраться и лечь спать. Зачем он позволил провожать себя. Нужно было попрощаться, вернуться домой, нажраться и лечь спать. Ладно, нужно было оттолкнуть Дазая и сказать нечто вроде — я люблю тебя, но иди на хуй и давай мы больше никогда в жизни не увидимся. А потом нажраться… В крайнем случае, надо было выставить его сразу же и уж ни в коем случае не спать вместе с ним, что за сентиментальные глупости. Сначала Чуя злился на Дазая — если он не любит его, зачем тогда вообще с ним трахался, зачем проводил время с ним, искушал его, словно специально все это делал, чтобы сильнее привязать к себе и сделать еще больнее. Но внутренний голос возразил — а ты возьми и не привязывайся, не ведись, где твоя сила воли, где твоя гордость. Известно где, раздраженно ответил Чуя сам себе. И уставился на море, чтобы отвлечься. Это в самом деле помогало — каждая новая волна была одновременно и похожа, и не похожа на предыдущую, они были такими однородными, но при этом такими разными. Море не может надоесть, подумал Чуя, это как всю жизнь любить одного и того же человека и никогда не уставать от него, потому что каждый день он все равно немножко другой, нежели был вчера, а раз так, значит, узнать его до конца и заскучать — просто невозможно. I could love you more and more each day for a million years, Then I’d sit around all day just crying happy tears… А Дазай, должно быть, был немного другим даже не каждый день, а каждый час, каждую минуту, да что там, даже выражения его безупречно красивого, живого, подвижного лица постоянно неуловимо менялись, перетекая одно в другое. Как можно было не любить его, такого разного и такого… постоянного, такого неизменно верного самому себе. Такого же, как море. Чуя вздохнул и допил пиво. Он дисциплинированно выкинул мусор и побрел к отелю. Завтра предстоял длинный день, нужно было выспаться и желательно ни о чем не думать. Действительно ни о чем не думать, а не как вчера и не как сегодня. Чуя не терял надежды, что однажды у него это все-таки получится. ------------------------------- * — в западной части Японии в самом деле запрещено заезжать на платные скоростные трассы либо на всех мотоциклах, либо до определенного объема движка. Не так чтобы за этим строго следили, но Чуя умилительно законопослушен тут: 3 ** — название города и правда так пишется — 太宰府, что в принципе можно прочитать как «управа Дазая» и словить майндфак :) Ну и, кстати, я не знаю, имеет ли псевдоним реального Дазая отношение к этому названию, но в других топонимах я его тут не видела ни разу. Песни: HIM — Join me in death Neutral Milk Hotel — The king of karrot flowers Love — Softly to me