Зов кровавой луны

      Время летело стремительно, и Мадара не замечал, как день сменялся ночью, а затем вновь наступало новое утро. Сидя в штабе и заполняя бумаги, он не мог сказать, сколько именно дней провёл вот так, сидя за работой и не поднимая головы. Один раз он уснул прямо за столом, уткнувшись себе в локоть, а затем, когда проснулся, принялся заполнять бумаги дальше. Новая работа полностью поглотила его с головой, и привыкший постоянно только сражаться, ему было в новинку заниматься какой-либо письменной работой. Но теперь это была его обязанность — следить за порядком.       Хаширама в тот день показал Мадаре штаб, где будет размещена полиция, возглавляемая кланом Учиха. Вместе с Сенджу они обходили здание по кругу и заглядывали в каждую комнату, принимая решения о том, кто нужен, как и где будет происходить непосредственно сама работа. Когда здание было досконально изучено, Мадара вернулся в клан, чтобы созвать совет и сообщить шиноби о новой должности. Большинство людей были довольны новостью о том, что на их плечи ложится такая важная миссия, но были и те, кто высказался против этого. Некоторые Учиха считали, что были выше того, чтобы следить за порядком и оберегать других.       С того момента началась большая работа. Половина шиноби занялась документацией, в то время как другая половина отправилась патрулировать улицы и окрестности деревни. Сам же Мадара намертво застрял в самом штабе, заполняя документы. Сначала необходимо было всё задокументировать и на это уходила большая часть драгоценного времени. Они доставали всю возможную информацию о каждом клане их деревни, чтобы знать их как слабые, так и сильные стороны. Мадара лично заполнял всю информацию о каждом члене кланов, не пропуская ни единой детали. Он должен был знать, кто мог быть опасен для деревни и кто мог иметь свои интересы в перевороте или убийстве соседского клана.       У многих кланов между собой были личные счёты друг с другом, и с этой проблемой необходимо было разобраться. Учиха не хотел, чтобы из-за какой-то вражды могли пострадать невинные люди. Не ради всего этого они строили мир своими руками. Хаширама порой заглядывал к нему, чтобы проверить, как идёт работа, и был непомерно рад тому, что не ошибся в том, что назначил на этот пост Мадару. Учиха отлично справлялся с поставленной задачей, и уже через несколько дней на его столе собрались огромные кучи с досье на каждого жителя в деревне.       Некоторые личности заставляли присмотреться, и Учиха выставил приказ своим подчинённым более бдительно приглядывать за некоторыми шиноби. Также между двумя кланами начинал назревать конфликт, и Мадара хотел решить его до того, как между кланами начнутся кровопролития.       — Я вхожу, — произнёс Хаширама, без стука открывая дверь кабинета.       Мадара поднял свою голову и оторвался от листа, на котором писал всю полученную информацию от своих людей. Рука уже немного гудела от столь долгой писанины, поэтому Учиха без сожаления положил перо с чернилами в сторону, когда Сенджу вошёл в его новый кабинет. Само помещение было достаточно просторным, чтобы суда влезло несколько шкафов, на полках которых уже начали красоваться папки с досье. Каждому клану принадлежала своя полка, и Мадара выучил уже название каждого клана, живущего в их деревне, а также их предводителей.       — Ну у тебя и стопка бумаг, — протянул Хаширама, подходя к заваленному столу. — Ты тут ещё не затерялся в них?       Учиха на этот вопрос лишь хмыкнул и встал со своего места. Ему хотелось потянуться, размяв свои засиженные кости и задеревеневшие мышцы, но перед прибывшим союзником не стал этого делать. Вместо этого он спокойно поднялся со своего места, сложил наваленные на краю стола бумаги в папку и отнёс её к одному из шкафов, положив на полку.       Хоть большинство бумаг и было разобрано, и многое уже стояло на полках в кабинете, но стол был по-прежнему сильно завален. Многие досье были до сих пор пустыми, так как не удавалось узнать силы некоторых шиноби и их скрытые способности. Если так будет продолжаться и в дальнейшем, то Мадаре придётся добывать информацию своими силами.       — Как тебе твой кабинет? — спросил Сенджу, пройдя мимо стола, что стоял по центру комнаты, и подойдя к огромному длинному окну, через которое можно было наблюдать за всей деревней. — Освоился?       — Как видишь, — без эмоций ответил Мадара.       Он отошёл от стеллажей и прошёл к мужчине, чтобы так же замереть рядом с ним рядом с окном. Их взгляды были прикованы к улицам деревни, что они создали собственными руками. Уже давно наступил вечер, и многие шиноби уже были в своих домах, ужиная и готовясь отправиться спать. Работа во всех заведениях уже давно закончилась, но Мадара всё также продолжал оставаться в штабе, будто ему некуда было спешить. Отчасти это так и было. Его никто не ждал дома, и он мог вернуться туда тогда, когда захочет того сам.       Из этого окна он мог видеть район, где оставался клан Сенджу, а чуть поодаль от него располагался его клан Учиха. Они были самыми близкими к центру деревни, что было и не удивительно, ведь они основались в этом месте самыми первыми. Из этих окон было видно, как стремительно строилась их деревня и появлялись новые стены для домов, для присоединившихся кланов.       Взгляд Учиха медленно скользнул к своему клану, где в окнах домов горел свет. С такого расстояния он не мог рассмотреть крышу своего жилища, но он знал, что сейчас его дом был из немногих, в которых не горел свет последние несколько дней.       — Ты вообще уходил отсюда? — неожиданно задал вопрос Сенджу, ответ которого казался были виден очевидно.       Мадара лишь мельком взглянул на своего друга, прежде чем отвернуться обратно к окну.       — Понятно, — вздохнул тот. — Можно было и не спрашивать, и так всё понятно. Тебе бы отдохнуть от всего этого. Я безмерно рад, что ты так стремительно взялся за работу и начал всё улаживать, но отдыхать тоже надо, Мадара.       — Я отдыхал, — ответил тот, сложив руки на груди.       — За этим столом, набитым бумаг? — грустно усмехнулся Хаширама. — Давай на сегодня закончим, и ты отправишься домой. У тебя есть и другие дела помимо этой работы.       Мадара вновь ничего не ответил и продолжил смотреть, как мирные жители деревни сновались по улицам. Были и те, кто до сих пор не отправился по своим домам, а расхаживал, отдыхая и заглядывая в редкие забегаловки, которые появились в их деревне. Рынок с продуктами уже давно как был закрыт, и именно такие забегаловки и были единственным местом, где в столь поздний час можно было найти еду. Мадара в них как раз и заглядывал в перерывах, не имея времени, чтобы самому соорудить себе ужин.       — Ты до сих пор не забрал её, ведь так? — задал вопрос Хаширама, оборачиваясь к обладателю шарингана.       — Я был занят другими делами.       Мадара не сомневался, что Хаширама спросит про ребёнка. Уж слишком та девочка заинтересовала его и не давала ему покоя. Мадара же за все эти дни, что занимался работой, ни разу даже не вспомнил о том, что у него есть дочь. Он даже не поинтересовался как они там с Азуми, и справляется ли девушка с младенцем, что упал на неё будто гром среди ясного неба. Он даже не удосужился толком ничего объяснить, а просто скинул своего ребёнка девушке, как ненужный балласт. Видимо, он был плохим отцом.       Он не знал, как это — быть отцом. Его отец был жестоким и сильным человеком, который вёл за собой весь клан Учиха. Он был сильным шиноби, и вся его голова была забита лишь сражениями, которыми была наполнена вся его жизнь. Клан Учиха считался одним из самых сильных и поэтому их нанимали, чтобы расправиться с определёнными задачами. Они были наёмниками, и отцу Мадары нравилось то, чем он занимался. Он чувствовал власть в своих руках и мощь в своём шарингане, а деньги сыпались на них за удачно выполненное задание, где главной целью было забрать чью-то жизнь.       Таджима Учиха по-своему любил своих детей, но его было сложно назвать хорошим отцом. Погружая их с младенчества в мир шиноби, наполненный кровью и убийствами, он превращал их в смертельное оружие. Он заставлял их тренироваться до потери пульса, не давая и шанса на спокойное детство. Братья Мадары, как и он сам, не познал какого это — играть с детьми и в игрушки. В их руках с младенчества был кунай, и в любой момент они готовы были биться не на жизнь, а на смерть. Из пяти детей Мадара остался один. Совсем один.       Его таким воспитали, ещё с детства говоря, что шиноби должен скрывать свои эмоции. Его учили тому, что всё дорогое из сердца надо вычеркнуть, чтобы не быть ни от чего зависимым. Чувства делают его только слабым. Он рос все эти годы, слушаясь наставления отца, и могли ли его винить в том, что он был таким бесчувственным? Могло ли это быть оправданием тому, что он за столько дней ни разу даже не подумал о своём ребёнке?       — Это твоя дочь, — проговорил серьёзно Сенджу и между его бровей пролегла морщинка.       — Я сам с этим разберусь, — холодно отрезал Мадара, возвращаясь к столу. — Давай обсудим дела. Между кланами появляется неприязнь и это надо пресечь на корню.       От его слов Сенджу подобрался, тут же забыв о той теме, которую он сам же и поднял, и подошёл к столу. Мадара вытащил две бумаги из стопки и положил их поверх других, ткнув в правую пальцем. Хаширама с интересом заглянул на белый лист, бегло пробегая глазами по написанным строкам.       — Клан Кибико, — произнёс Мадара, скрестив свои руки на груди. — Они крайне недовольны тем, что соседствуют с кланом Инузука. Причина, почему между ними начали возникать конфликты — это собаки.       — Собаки? — переспросил Хаширама, нахмурив ещё больше брови.       — Да. Они постоянно лают. Клан Инузука известны за их использование нинкенов, как боевых товарищей. Каждому члену клана служит по собаке, поэтому их довольно много в их районе. Из-за постоянного лая члены клана Кибико сильно возмущаются с кланом Инузука и иногда доходит даже до лёгких драк.       Хаширама задумчиво хмыкнул, почесав рукой свой подбородок. Задумавшись на минуту, он хмыкнул, а затем обернулся к Мадаре, разом решив проблему в сложившейся ситуации:       — Давай тогда передвинем клан Инузука ближе к лесу, где будет мало кого по соседству? Тогда другие кланы не будут возмущаться, а собаки не будут лаять.       — Это было бы верным решением, если бы не одно "но", — холодно изложил Учиха, тыкая на второй лист бумаги.       Хаширама заинтересованно посмотрел на портрет мужчины, который находился на краю листа. Весь лист был исписан маленьким почерком, который было слегка трудно разобрать.       — Глава клана Кибико является шиноби, который в прошлом был известен, как Похититель Кеккей Генкая. Клан Кибико имеет способность присваивать себе чужие умения, и меня терзают сомнения по поводу того, какая была их истинная причина присоединения к деревне.       — Думаешь, они присоединились к нам, чтобы быть ближе к кланам, у которых можно украсть Кеккей Генкай?       — Это моя версия, — кивнул Учиха, складывая руки на груди и глядя на Хашираму. — Собаки клана Инузука могут чувствовать эмоции человека и их злой замысел. Именно поэтому они лают на них без остановки. Клан Инузука подозревают их в недобрых намерениях, и Кибико знает об этом. Поэтому между ними зарождается вражда.       — Но это лишь предположения, — хмуро заметил Хаширама. — Есть какие-то улики, которые говорят о том, что они крадут чей-то Кеккей Генкай или же собираются это сделать?       — Пока нет. Я работаю над этим.       — Хорошо. Я уверен, ты выяснишь всё, Мадара, — Хаширама хмуро посмотрел на своего друга, а затем похлопал того по плечу. — А пока мы не будем ничего предпринимать. Когда станет всё известно, только тогда можно будет действовать. Иначе кланы перестанут нам доверять, решив, что мы следим за ними и за тем, чем они занимаются. Может быть это окажется лишь предположения и ложные обвинения клана Инузука.       Мадара промолчал и скосил свой взгляд на руку Хаширама, что хлопала его по плечу. Заметив его взгляд, Сенджу неловко убрал свою руку и ещё раз осмотрел стол, заваленный бумагами. Ему было жаль Мадару и то, как тот заваливал себя работой, забывая отдыхать. Хаширама понимал, что это был ещё один способ, чтобы заткнуть дыру в своём сердце после потери брата. Хоть Сенджу и сам потерял двоих своих братьев, но у него оставался Тобирама, который всегда был с ним. Он поддерживал и следовал за ним, и они преодолевали все трудности вместе. У Хаширамы была поддержка, в то время как у Мадары её не было.       — Отдохни, пожалуйста, — искренне попросил древесный шиноби. — С остальным разберёмся завтра.       Учиха сдался под напором, чувствуя, что ему действительно нужен нормальный сон и отдых. Его тело начинало сдавать от усталости, а глаза уже практически не держались открытыми. Хоть они и перестали слепнуть после того, как Изуна передал ему свои глаза, но они также требовались в отдыхе. Всё тело отзывалось ноющей болью от постоянного сиденья за столом. Ему необходимо было размяться и пойти на тренировку, чтобы тело не забывало о физических нагрузках.       — Хорошо, — согласился Мадара, складывая бумаги на столе в стопку.       Хаширама скрыл от мужчины свою улыбку, что появилась на его лице. Он был рад тому, что Мадара всё же решил его послушаться и отдохнуть, ведь мужчине это действительно было нужно. Прибрав всё на столе, Учиха вместе с Хаширамой вышли из кабинета, и он запер дверь на ключ. Ключ он засунул себе в карман, а затем отправился на выход из штаба. В коридорах было темно, так как все уже давно ушли по домам и Учиха был единственным, кто находился в этом здании до самой ночи.       Двое темноволосых мужчин вышли на улицу и приятный прохладный ветер дунул им в лицо, растрепав их длинные волосы. Хаширама наслаждался воздухом и его небольшим ветром, подставив навстречу тому своё лицо. Учиха Мадара не выглядел столь воодушевлённым, как его товарищ. Единственное, что его сейчас волновало, так это то как он наконец-то перекусит и отправится спать в свою кровать, а не уснёт, лёжа на деревянном твёрдом столе.       — Ты домой? — поинтересовался Хаширама, не решаясь снова начать разговор о малышке, что до сих пор находилась у девушки из клана Учиха.       — Сначала зайду перекусить.       — Хочешь я составлю тебе компанию?       — Нет, — холодно ответил Мадара и начал идти вдоль улицы, на которой находились различные забегаловки, которые работали до поздней ночи. Хаширама хмыкнул на этот ответ, но ничуть не расстроился. Он привык видеть таким Мадару и свыкся с его сущностью. Он был таким, и таким его стоило принимать.       — Тогда до завтра, — попрощался Сенджу с улыбкой на лице, разворачиваясь и идя в противоположном направлении.       Их дороги разошлись, и Мадара в одиночестве прошёл до ближайшей забегаловки, где занял самое дальнее место. Само помещение было небольшим и имело лишь парочку столов и барную стойку, где также имелись четыре стула. В этом маленьком уличном ресторанчике в столь поздний час никого уже не было, и абсолютно все столы были пусты. Мадара сделал заказ и уже через пару минут ему принесли большую миску супа от которого исходил пар. Учиха, нехотя, принимал пищу, не чувствуя от этого особого удовольствия, в то время как его желудок сжимался, наконец-то за весь день принимая еду.       До закрытия оставались считанные минуты, и повар понимал, что после Мадары у него больше не будет клиентов, поэтому стал потихоньку убирать всю кухонную утварь и принялся мыть тарелки. Учиха же был погружён в свои мысли и не заметил, как покончил с супом, и его тарелка оказалась опустошённой. Чувство сытости наполнило его желудок, и он готов был спокойно отправляться спать, чтобы завтра с утра с новыми силами вернуть в штаб.       Мадара расплатился за сытный ужин и вышел из сего заведения, направившись дальше по пустым улицам своей деревни. Он медленно проходил вдоль жилых домов, видя, как некоторые шиноби снимали свою экипировку и доспехи, окунаясь в домашний быт. Заходя в дом, они становились обычными семьянинами, у которых были жёны и дети, и свои домашние обязанности, а дела деревни отходили на второй план. У Учиха сейчас не было семьи, поэтому он жил только своей деревней. Сожалел ли он об этом? Завидовал ли тем мужчинам, которых ждали дома их семья? Нет, не жалел. Он сам выбрал свой путь.       В конечном итоге его ноги привели его в свой клан, в домах которых у большинства более не горел свет. Над головой повисла серебряная луна, а стрелки часов давно уже перевалили за полночь. Все уже ложились спать, готовясь с утра вновь выйти на свою работу и лишь в редких домах всё ещё был зажжён светильник.       Мадара остановился около дома Азуми, в котором до сих пор горел свет, несмотря на столь поздний час. Мужчина видел через окно, как на кухню вошла девушка с ребёнком на руках. Азуми покачивала малышку, одновременно с этим подогревая на огне в кастрюле молочную смесь. Сам же младенец капризно махал своими маленькими ручками, иногда доставая своим кулачком до подбородка бедной девушки.       На лице Азуми была видна бледность и усталость, которая появилась вместе с появлением ребёнка в её жизни. Под чёрными глазами залегли тёмные большие круги от недосыпа. Было видно, как её веки тяжелели и норовили закрыться, погрузив девушку в глубокий сон. Но та не поддавалась и стойко пыталась раскрыть свои слипающиеся глаза, чтобы остаться стоять на ногах и подогреть злополучную смесь. Малышка в её руках плакала уже не один час, сорвав свой голос, и Азуми пыталась всеми возможными способами успокоить ту, но та не замолкала.       Учиха и игралась с малышкой, и укачивала в своих руках, но та продолжала голосить во всё горло. Покормить ту было последним вариантом, но Азуми сомневалась, что после этого та наконец-то успокоится, потому что ребёнка она кормила всего лишь час назад. По идее юная Учиха должна была заснуть и проспать спокойно несколько часов, прежде чем снова проснуться от голода.       Азуми было тяжело с ребёнком, потому что он оказался довольно капризным, но девушка не собиралась жаловаться Мадаре-сама. Она считала, что на неё возложили тяжёлую миссию, с которой она должна была несомненно справиться. Она уважала и любила этого мужчину, поэтому как бы сложно ей не было, она безоговорочно поможет ему с этой нелёгкой задачей.       — Потерпи ещё немного, — попросила уставшая Азуми, помешивая белую жидкую смесь в кастрюле.       Девушка благодарна тому, что в их жизни существовали такие смеси, ведь она понятия не имела, где бы могла найти грудное молоко. Те женщины, что рожали в их клане, навряд ли бы согласились кормить другого ребёнка, даже если это был ребёнок главы клана. Если бы не эти смеси, то она бы понятия не имела, чем кормить эту малышку.       Азуми выключила огонь и сняла кастрюлю, перелив всё содержимое в детскую банку с соской на конце. Прежде чем дать молоко, девушка вылила пару капель себе на запястье, чтобы почувствовать температуру. Оно не должно было быть слишком горячим, чтобы ненароком не обжечь маленькое горло наследницы. Удостоверившись, что жидкость была достаточно тёплой, но не обжигающей, Азуми поднесла бутылочку ко рту малышке и всунула той соску.       Девочка поворочалась и начала махать головой, чтобы вытащить соску из рта, которая мешала ей кричать. Маленькие ручки с новой силой забились в воздухе, пытаясь оттолкнуть от себя насильно впихнутую бутылочку с соской.       — Ну же, поешь, пожалуйста, — бессильно попросила у ребёнка Азуми.       Ребёнок в её руках ещё немного повозился, а затем сдался и принялся пить нагретое молоко. Азуми улыбнулась и почувствовала облегчение, когда редкие глотки стали становиться чаще и жидкость из баночки стала медленно, но верно исчезать. Чёрные реснички малышки затрепетали, и она открыла свои глаза, чтобы внимательно посмотреть на лицо девушки. Маленькие ручки перестали колотить воздух и нерешительно обхватили тёплую бутылочку.       Когда полбутылочки было выпито, малышка выплюнула изо рта соску и разгладила свои нахмуренные брови. Азуми убрала бутылочку на стол и направилась вместе с малышкой в спальню, намереваясь ту наконец-то уложить спать, ведь ребёнок спустя огромное количество времени впервые замолчал и стал медленно прикрывать свои глазки.       Мадара следил за этой картиной, и когда Азуми вышла из кухни, выключив за собой свет, направился дальше к своему дому. Он не стал забирать своего ребёнка, решив, что девушка лучше справится с этой непосильной задачей, но также он понимал и то, что долго это продолжаться не может. Для Азуми этот ребёнок не был своим, и как бы та хорошо о нём не заботилась, она никогда не станет для малышки настоящей матерью. Мадара понимал, что эта глупая Учиха влюблена в него и готова ради него сделать всё что угодно, и если он оставит у неё ребёнка, то она будет растить и воспитывать его столько, сколько это будет нужно.       Учиха открыл дверь и вошёл в свой пустой дом, который был несколько меньше чем тот, в котором он родился и вырос. Но ему и не нужен был просторный дом, ведь он был один. Мужчина прошёл через комнаты на веранду и сел на пол, опустив свои босые ноги на зелёную траву, чувствуя приятную структуру своими ступнями. За долгое время его в первые посетили мысли о собственном ребёнке.       Он глядел на серебряную луну, что висела на небе над головой, и размышлял о том, что же будет дальше. Правильно ли он поступал всё это время, делая вид, что у него нет ребёнка? Зачем делать ребёнка сиротой при живых родителях? Мадара не хотел детей, это не входило в его планы, но стоит ли так отстраняться, если всё же так произошло?       Учиха долго сидел так на улице, глубоко погрузившись в свои мысли. Лишь когда небо стало окрашиваться в светлые цвета, предупреждая о скором рассвете, Учиха поднялся на ноги и прошёл в комнату, решив поспать хотя бы несколько часов. Прежде чем он уснул, в его голове промелькнула мысль о том, что стоит найти достаточно тонкие деревяшки, чтобы сделать детскую кроватку.