Зов кровавой луны

      Кажется, это был первый его выходной за последний месяц. Яркое солнце стояло в зените, согревая всю деревню и их жителей своими тёплыми лучами. Мадара Учиха лежал в это время на полу своей террасы, свесив свои ноги вниз, зарываясь босыми ногами в прохладную зелёную траву. Впервые за столь долгое время на нём не было никакой экипировки, и он мог вполне спокойно разгуливать по дому целый день в простом тонком халате. Сейчас же этот халат был слегка отведён в сторону на груди, предоставляя бледную кожу палящему солнцу.       Учиха наслаждался теплом и минуткой спокойствия, которых ему так не хватало. Он столько работал в последние дни, что приходил домой совершенно уставший, не способный даже поесть перед сном. Единственное, на что у него хватало сил, так это дойти до своей постели и погрузиться в крепкий сон. Такой расклад совершенно не нравился его дочери, которая постоянно требовала внимания своего отца и ей было всё равно, что тот был без сил. Ребёнок, который целый день провёл с Азуми, хотел именно отцовской любви и ласки.       С тех пор, как Мадара переспал с Азуми, а затем выставил за дверь, их отношения были слегка натянуты. Несколько недель девушка напрочь не выходила из своего дома, и Мадаре приходилось брать Мизуки к себе на работу, ведь он не мог оставить дочь дома совершенно одну. Ему приходилось вместе с ней брать с собой смеси и детские пелёнки, и некоторые из клана Учиха смотрели на него весьма странно. Но Мадара делал вид, что не замечал столь пристального внимания к себе. Хаширама порой заходил к нему, чтобы забрать или помочь с Мизуки, но Учиха не хотел так часто полагаться на Сенджу.       В конечном итоге, в один из дней, когда он решил взять дочь с собой на работу, на выходе из дома Мадара встретился лицом к лицу с Азуми. Девушка отводила от него свой взгляд, но решительно предложила свою помощь. В тот день Мадара впустил Азуми в свой дом и вновь доверил ей свою дочь, а затем девушка уходила, когда он возвращался домой, а затем вновь приходила к утру, когда он собирался на работу. Казалось, Азуми решила не напоминать всё то, что случилось между ними в тот вечер, но порой она кидала мечтательные взгляды на главу клана Учиха, в тайне всё ещё надеясь быть с ним. Но Мадара был холоден с ней как никогда, и позволял ей только приглядывать за своей дочерью, оплачивая той за эту услугу деньгами. Между ними больше ничего никогда не было, и Мадара не собирался вновь давать бедной девушке надежду.       С тех пор прошёл практически год, и жизнь будто стала тихой рутиной, не предвещая никакой беды. Каждый день Мадара смотрел на ночное небо, то ли опасаясь, то ли дожидаясь кровавой луны, но та всё не окрашивалась, оставаясь привычно серебристой. Мать его ребёнка с тех пор так и не появлялась, и Мадара задумывался, было ли это хорошим знаком или же затишьем перед бурей?       В тот день, когда в прошлый раз окрашивалась луна в кровавый цвет, Мадара думал, что мог потерять свою деревню. Битва между кланами принесла сильные разрушения, и они отстраивали все разрушенные дома и здания на протяжении нескольких месяцев, закончив строительство лишь недавно. Клан Кибико был наполовину уничтожен именно Мадарой, в то время как вторую половину уместили в тюрьму, где они не способны были использовать чакру. Предводителя клана Мадара лично с Хаширамой допрашивали на протяжении целой ночи, погружая того в цукуёми. Со временем Кибико признался, что питал глубокую ненависть к клану Хьюга, поэтому они решили подставить их, сделав так, будто именно Хьюга начали нападать на остальные кланы. Тем временем, пока развивалась битва, глава клана Кибико хотел выкрасть глаза у Мадары, но ему помешал Хаширама. Тогда ему и пришлось взять под контроль Тобираму, а в конечном итоге, его план провалился, когда к нему сам лично пришёл Мадара и победил.       Мужчина и предположить не мог, что ради желания обладать его шаринганом, глава Кибико мог так запросто пожертвовать своим кланом. Под весь этот шум он хотел напасть на Мадару, когда тот совершенно не мог этого ожидать, но его план был так плох, что не удивительно, что в конечном итоге он провалился. Учиха сомневался, что Кибико был столь сильным, что мог бы выкрасть его глаза, даже имея план получше.       С того дня жизнь в деревне наладилась и обходилась без каких-либо происшествий. Но как бы мирно они все не жили, Мадара чувствовал, что это был не конец. Что-то надвигалось на них, и в скором времени спокойным дням придёт конец.       — Ма-ма, — по слогам произнёс тихий голос.       Мадара почувствовал, как по его телу стали карабкаться, залезая не только руками, но и маленькими ножками. Острая детская коленка со всей силы упёрлась Мадаре в живот, и он выпустил затруднительный вздох, когда всё тело переместилось на эту самую коленку, смещая своим весом его органы.       — Папа, — спокойно поправил Мадара, прикрывая свои глаза рукой от солнца.       Детское тельце неумело продолжало карабкаться по нему, и затем он увидел, как над его лицом склонилась его подросшая дочь. Её тёмные глубокие глаза с интересом смотрели в его глаза, пытаясь что-то там рассмотреть. На мгновение между тоненьких бровей залегла морщинка, когда Мизуки нахмурилась, а затем её детская ручка схватила Мадару за нос и с силой сжала его. Учиха почувствовал, как ему перекрыли доступ к кислороду, но вместо того, чтобы убрать руку своей дочери, он открыл рот и глубоко задышал. Маленькая Мизуки не растерялась от этого хода и положила свою вторую руку на рот мужчине.       Конечно же, это не помешало Мадаре дышать, и, видя, как тот всё равно раскрывает рот и дышит сквозь раскрытые маленькие детские пальчики, Мизуки ещё больше нахмурилась и напряжённо вытянула губы в трубочку. Она хлопнула своей рукой по его рту, пытаясь тем самым вновь попытаться перекрыть своему отцу воздух, но и на сей раз у неё это не получилось.       — Мама! — капризно выкрикнула Мизуки, убирая свои руки с лица своего спокойного отца.       — Папа, — так же равнодушно поправил её Мадара, а затем уже нахмурился сам и обиженно протянул, обращаясь к своей дочери. — Я тебя учил говорить слово «Папа». Покажи мне это бессмертное существо, которое всё это время учило тебя слову «Мама». Я же выясню, кто посмел такое провернуть у меня за спиной.       Мизуки лишь похлопала своими пушистыми ресницами, а затем складка между бровей разгладилась, когда девочка наклонилась ещё больше над лицом Мадары и на сей раз дотронулась до одного из глаз. Мадаре пришлось прикрыть свой левый глаз, чтобы та его не выколола своими пальцами, и это действие позабавило его дочь. Черноволосая малышка принялась прыгать на нём, хлопая его по закрытому глазу, и в этот момент Мадара подивился, какое у него стальное терпение.       — Этя, — произнесла малышка, хлопая по глазу.       Она убрала свою руку и с ожиданием посмотрела на своего отца, даже слегка наклонившись вперёд. Мадара вздохнул, ведь понимал, что Мизуки не отстанет от него, если он не выполняет то, что та от него хотела. Он пытался правильно воспитать свою дочь, но она росла на его руках слегка капризной и избалованной, и Учиха удивлялся, что неужели он самолично её баловал, когда приходил с работы домой. Как бы он не отрицал, но дочь за это время стала дорога сердцу, и он уже и не помнил те времена, когда у него не было этого маленького капризного демона. Демоном он называл её лишь в своих мыслях, когда та поднимала с самого утра весь дом на уши, не давая выспаться и отдохнуть, требуя немедленного внимания. Порой она даже кричала до тех пор, пока Мадаре не приходилось забирать её к себе в постель из-за её прихоти, и тогда она сладко посапывала у его бока, видя десятый сон.       Мадара по желанию своей дочери активировал свой шаринган, и его чёрные глаза вмиг окрасились в красный, заставляя его дочь радостно визжать и подпрыгивать на его груди. Обыкновенные красные глаза с тремя томоэ вращались, превращаясь в Мангекё шаринган, и весь вид того, как видоизменяются глаза Мадары, доставлял невероятное веселье Мизуки. Она смотрела на вращающиеся чёрные узоры в глазах своего отца и от радости даже пару раз хлопнула в ладошки. Эта манипуляция с шаринганом было самым любимым развлечением Мизуки.       — Всё, — произнёс Мадара, отпуская шаринган и придавая своим глазам привычный чёрный цвет. — На сегодня хватит представлений.       — Ещё, — потребовала наследница клана Учиха.       — Нет, — строго ответил мужчина. — Я сказал хватит.       После этих слова Мизуки сразу же слезла со своего отца, напоследок случайно ударив пяткой по подбородку мужчины, и побежала вдоль террасы. Мадара потёр ушибленный подбородок, нисколько не изменившись в лице, и слегка приподнялся на локтях, чтобы взглянуть на бегающую свою дочь. Её ноги держали её недостаточно крепко, но та всё равно продолжала неумело бежать, радуясь своей способности. Лишь недавно Мизуки начала говорить, и это получалось у неё несколько хуже, чем бегать, но они хотя бы избавились от непонятных бессмысленных звуков и перешли к неразборчивым коротким словам.       Мадара помнил, как бесился, когда видел, что его дочь пыталась ему что-то сказать, но он ничего не понимал. Он стоял там часами, наклонившись над её кроваткой, пытаясь разобрать бессвязные звуки, и не понимал. Каждый раз он чувствовал себя сверх идиотом, ведь Азуми всегда знала, что от неё хотела Мизуки. Со временем Мадара решил, что это чисто было на женском интуитивном уровне, и он дождётся того момента, когда его дочь по нормальному заговорит.       Его жизнь с появлением Мизуки наполнилось смыслом. Смотря сейчас на свою дочь, он не понимал, как мог жить всё это время с огромной дырой в своём чёрством сердце. Внешне Мадара нисколько не поменялся, и был по-прежнему всё тем же холодным Мадарой Учиха, которого все сторонились и опасались, но наедине со своей дочерью мужчина чувствовал, что становился другим. Не таким холодным. Не таким бесчувственным. Живым.       Мадара задумался лишь на мгновение и не заметил, как Мизуки споткнулась об собственные ноги и упала на деревянное покрытие террасы. Она завалилась вперёд, упав сначала на колени, а затем стукнувшись лицом об пол. На миг Мадара думал, что пронесло, но затем, после некоторого раздумья, послышался звонкий плач. Мужчина вздохнул и принял сидячее положение, а затем и вовсе поднялся на ноги и медленно прошёл к дочери. Он опустился рядом с ней на колени и поднял с пола, поставив ту на ноги. Мизуки продолжала плакать, вытянув руки вдоль тела, а Мадара положил свою тяжёлую ладонь на хрупкое детское плечо.       — Шиноби должен быть готов к любой неудаче. Если ты упал — встань и иди дальше, но никогда не оборачивайся назад, — строго произнёс Мадара, пристально смотря в заплаканные глаза своей дочери.       Мизуки перестала хныкать и с обиженным видом смотрела в лицо своего отца. Прежде чем она успела решить, что ей делать дальше, Мадара похлопал её по голове и встал с колен, направившись прямиком на кухню. Малышка так и осталась стоять на месте, слегка озадаченная тем, что её не стали успокаивать и жалеть, как это было бы, если бы за ней приглядывала Азуми.       — Ку-у-у-усь, — протянула обижено Мизуки, сжав свои кулачки.       Мадара остановился на полпути, вполуоборот обернувшись к своей дочери. Этим словом Мизуки всегда объясняла своё желание поесть, не выговаривая полное слово «кушать». Мужчина нахмурился, глядя на свою дочь, ведь он покормил её лишь час назад.       — Опять кушать хочешь?       — Не, кууусь, — протянула снова она, обнажив свои зубы, говоря о том, что она хочет не покушать, а укусить Учиха.       Мадара же хмыкнул на это, прошёл на кухню и поставил кипятиться воду, чтобы затем заварить себе чай. Он как раз опёрся руками об столешницу, когда во входную дверь постучали. Мадара никого не ждал сегодня, и он собирался этот день провести вдвоём с Мизуки, отдыхая и ничем особо не занимаясь. Со штабом ничего не могло произойти за один день, что его не было, поэтому он даже не предполагал, кто бы мог наведаться к нему домой.       Мадара подошёл ко входной двери и открыл её, застав на пороге своего дома Хашираму с поднесённой рукой, которой, видимо, собирался вновь постучать. Его привычная одежда и доспехи сменились на длинный светлый плащ первого Хокаге Деревни Скрытого Листа. Мадара мельком глянул на этот плащ, прежде чем поднять свой взгляд и посмотреть в лицо Сенджу.       В деревне было проведено голосование и в конечном итоге пост Хокаге принял именно Хаширама, так как большинство жителей деревни проголосовали именно за него, а не за Мадару. Когда было проведено голосование, Мадара долгое время злился, что этот пост не достался ему, ведь он был уверен, что Хаширама слишком мягок, чтобы быть рассудительным лидером деревни. Его действительно очень любили жители и шиноби, и, несомненно, доверяли ему больше, чем Мадаре. Сколько бы времени не прошло, клан Учиха, как и всегда, наводил на людей страх из-за своих способностей, и, казалось, это никогда не изменится.       Но со временем злость на Хашираму постепенно начала ослабевать, и Мадара принял своё поражение. Он будет защищать деревню из тени, в то время как его давний враг, а теперь соратник, будет править их деревней. Не со всеми действиями и решениями Хаширамы Мадара был согласен, и каждый раз прямо в лицо высказывал тому своё мнение. Также Мадара до сих пор не мог принять тот факт, что Хаширама, дабы предотвратить войну между ними и деревней Скрытого Песка, отдал часть плодородных земель. Учиха был уверен, что со временем им будет и этого мало, и они также будут им угрожать нападением джинчурики.       — У меня выходной, — холодно проговорил Мадара, скрещивая руки на своей груди. — И сколько раз я говорил, чтобы ты не расхаживал так просто по территории клана Учиха.       — Ну, я теперь Хокаге, и могу ходить где хочу, — усмехнулся Хаширама, взъерошивая рукой свои волосы.       — Мне всё равно.       Хаширама встретился с холодным взглядом Мадары и хмыкнул, решив, что этот мужчина никогда не изменится. Он видел Учиха несколько мягче только тогда, когда тот возился со своей дочерью, и то он проявлял к ней свои чувства, когда этого никто не мог увидеть. Вспомнив о младшей Учиха, Хаширама невольно взглянул Мадаре за плечо, пытаясь разглядеть малышку в доме или хотя бы услышать характерный для неё шум, но всё было тихо и спокойно, а ребёнка не было видно в комнате.       — Так зачем ты пришёл? — спросил Учиха.       — Только сейчас закончилось собрание пяти Каге, — в миг стал серьёзным Хаширама. — Я решил, что тебе будет интересно узнать, что там происходило. На собрании было поднято множество различных вопросов, в том числе и вопрос о Биджу и их разделении.       — И? — поинтересовался Мадара, замерев на месте.       — Я предложил им, что я поймаю всех Биджу с помощью особой техники и разделю среди деревень для баланса сил. Но судя по всему, они не доверяют мне и думают, что я не раздам их, а оставлю всех себе, чтобы заполучить всю их силу. Деревни отказались разделить демонов поровну. Деревня Скрытого Песка сразу же сказала, что они не отдадут Шукаку и он останется у них. У них всё также остаётся силовое преимущество перед всеми.       — Это и следовало ожидать, — хмыкнул Мадара.       — Также в ходе разговора, у меня возникло подозрение, что Деревня Скрытого Тумана что-то скрывает. У меня сложилось впечатление, что на их территории как раз проживает Биджу, и, возможно, они уже запечатали его в джинчурики. Именно поэтому они так же против моего предложения.       — Где остальные Биджу известно? — задал вопрос Мадара.       — Нет, — покачал головой Хаширама.       В этот момент послышался слабый топот ног, и в следующее мгновение рядом с Мадарой появилась еле стоящая Мизуки, которая схватилась руками за край халата своего отца, с интересом смотря на пришедшего мужчину. Хмурое и серьёзное лицо Хаширамы тут же поменялось на глазах, став улыбчивым от уха до уха. Сенджу, завидев малышку, присел на корточки и вытянул руки.       — Мизуки-тян, иди к дядюшке Хашираме, — протянул счастливо Хаширама, сощурив от радости глаза.       Мизуки вновь вытянула свои губы в трубочку, а затем бросила любопытный взгляд на своего отца. Мадара, не отпуская головы, кинул на свою дочь холодный взгляд, но тот на неё не подействовал, ведь в следующую минуту она выпустила из своих рук край халата, а затем нерешительно вытянула на встречу Сенджу свои руки. Увидев это действие, Хаширама тут же подхватил девочку под подмышки, подняв её над своей головой.       Резко очутившись в воздухе, Мизуки ахнула, а затем радостно раскинула свои руки в сторону и заливисто рассмеялась. Мадара хмуро смотрел на то, как Хаширама радостно начал подкидывать его ребёнка в воздух, напрочь забыв о насущных проблемах. Рядом с Мизуки этот мужчина в одно мгновение кардинально менялся на глазах, будто это был именно его ребёнок, а не Учиха. Мадара лишь радовался тому, что Тобирама был исключительно безразличен к Мизуки и не находил в ней ничего умилительного.       — Отдай мне моего ребёнка, — холодно произнёс Мадара, забирая из рук Сенджу свою дочь.       Хаширама застыл на улице, хлопая своими глазами и смотря на свои пустые руки, где секунду назад находилась малышка. Мизуки же также хлопала своими ресницами, но не стала капризничать и сопротивляться, когда её посадили на мужское крепкое бедро, слегка придерживая на руках.       Мадара хмыкнул и раскрыл шире входную дверь, давая возможность Сенджу войти в его дом, и направился на кухню, где уже успела закипеть вода. Одной рукой придерживая Мизуки, он достал две чашки, закинул в них зелёный чай, а затем налил кипятка. Пар стремительно стал подниматься из горячих чашек, закругляясь, будто вырисовывая какие-то рисунки. Учиха взял одну из кружек и поставил её на стол в том месте, к которому в это время подошёл Хаширама.       — Что ты теперь собираешься делать, когда никто не поддержал твой план? — холодно задал вопрос Мадара, затягивая свой халат потуже.       В этом простом домашнем халате с ребёнком на руках он выглядел не как один из самых сильных и злобных Учиха. Хаширама видел сейчас в нём обычного мужчину, который обзавёлся семьёй и занимается в столь ясный день различными бытовыми делами. Эта картина никак не могла уместиться в голове у Хашираме, но он взял себя в руки и перестал так остро реагировать на внешний вид Мадары. Он отодвинул стул и присел за стол, взявшись руками за горячую чашку чая. Приятный сладкий аромат пощекотал его нос, и Хаширама на свой страх и риск припал губами к горячей жидкости, которая мигом обожгла ему язык.       — Я буду приглядываться к соседним странам, чтобы понять, что они задумали и не планируют ли напасть на нас, использовав Биджу. Меня терзают смутные сомнения, что хоть мы и заключили мирный договор с Деревней Скрытого Песка и отдали им земли, которые они просили, но они со временем могут решить напасть на нас.       — Я тебя предупреждал об этом, — хмыкнул Мадара, удерживая на руках Мизуки.       — Да, я знаю, — выдохнул Хокаге. — Поэтому мне нужна твоя помощь.       — Помощь?       Хаширама поднял свой взгляд на Мадару, пристально смотря тому в глаза. Он был вновь серьёзен как никогда, и былого веселья больше не было на его лице. Сейчас перед Мадарой находился самый настоящий Хокаге его деревни, который готов был на всё ради спасения мирных жителей.       — Я хочу, чтобы ты помог мне отыскать Биджу и защитил деревню, если на неё всё же нападут шиноби Деревни Скрытого Песка. Я знаю, что в прошлом мы были врагами, и между нами до сих пор нет полного доверия, но я верю, что ты любишь эту деревню так же, как люблю её я. И вместе мы защитим её. Ради мира, о котором так долго мечтали.       Мадара молча выслушал Хашираму, смотря на то, как уверен тот был в своих словах. Время идёт вперёд и с тех пор, когда они были врагами, многое поменялось. Мадара сам поменялся довольно сильно за последние месяцы, что с ним была Мизуки. В его тёмном мире появился лучик света, и ненависть, что терзала его гнилое сердце, стала отходить на второй план. Он не представлял каким он был бы сейчас, если бы у него не было дочери. Возможно, злость и обида на людей, что не признают его, поглотила бы его с головой, и кто знает, на что бы он решился. Велика вероятность, что эта история приняла бы совершенно другой поворот.       — Хорошо, — кивнул Мадара, отодвигая для себя стул и присаживаясь за стол напротив Хаширамы.