Считая секунды до встречи с небом

      Я вернулся в квартиру и сел на холодный пол в гостиной, не зажигая света. Змеиные глаза и без того прекрасно различали очертания и приглушенные оттенки предметов. Я вынул из кармана пиджака два пузырька, на дне которых, по словам Душегуба, плескалось мое избавление. Люди изобрели для него немало форм: едкий дым, засушенные листья, таблетки и порошки, но самый действенный способ, поражающий наверняка – прямо в кровь. Тогда оно свободно растекалось по телу, за считанные секунды, добираясь до внутренних органов, мозга и, наконец, сердца. По крайней мере, так говорили те, кому удалось пережить подобное и выжить. О последствиях писали в книгах, предупреждали на плакатах в метро. Но никто в мире не мог с точностью предсказать влияние подобных веществ на организм демона, поэтому Ад, хоть и помогал время от времени в распространении наркотиков, сам не прибегал к ним.       «Порох» поблескивал в темноте слабоватым розовым цветом, обещающим долгожданный покой. Меня со всех сторон окружали руины: прошлого, настоящего и будущего. Прятаться было некуда, конец неумолимо приближался и я не мог найти ни единого повода оставаться здесь. Особенно теперь. Осталось покончить с последним препятствием – самим собой.       Я никогда не молился. Ни Сатане, ни Богу. Я забыл, как это делается, забыл абсолютно все слова и гимны. Но в этот раз, вводя в вену тонкую иглу, я мысленно обратился к своему личному богу. Бог есть свет, а для меня этим светом – во все времена – был Азирафаэль.       – Я люблю тебя, – одно движение, резкое и точное. – Прости.       Через несколько секунд очертания комнаты стали расплываться, превращаясь в черные изодранные пятна. За этим последовала нестерпимая боль, пронзающая изнутри грудную клетку, разлетаясь осколками и парализуя конечности. Я приложил невероятное усилие, пытаясь доползти до скрытого в стене ящика, чтобы достать нож и покончить с этим, пока мои пальцы еще могли шевелиться, а черная пелена окончательно не заволокла сознание. Я почувствовал, что не способен подняться, мои глаза, как и мой мозг, больше не подчинялись мне. Через минуту не осталось ничего – я бился в судорогах, лежа на полу в собственном доме, обхватив голову руками, и ждал, когда все закончится. Пространство перестало существовать, за ним – время. Мне хотелось закричать, хотелось умереть, и я не мог сделать ни того, ни другого.       И вдруг все прекратилось.       ***       1941 год. Тогда я признал, что ненавижу людей. Не всех, конечно, только тех, кто на несколько лет превратил Землю в филиал Ада. Ни его силы, ни силы Небес не могли взять ситуацию под контроль, оставалось только наблюдать со стороны и время от времени улаживать возникающие проблемы. А возникали они часто, и масштабы их были огромны.       Я поведал Азирафаэлю свое мнение по поводу сложившейся ситуации за ужином в ресторане на окраине Лондона, и он, на удивление, согласился с моим мнением. Только чуть менее радикально. Еще бы, ангел едва не лишился своих ценнейших печатных экземпляров во время прошлого налета на Вест-Энд Третьего Рейха. Не только книг, но и жизни вдобавок, но за книги он переживал куда больше.       Тогда мы оба решили, что оставаться в Лондоне небезопасно: человеческая игра в войну не думала заканчиваться, а каждый раз оформлять бумаги на выдачу нового тела уж точно не хотелось. Начальство, занятое более важными, по их мнению, делами, не стало возражать.       Мы на время перебрались в маленькую деревню Уэстхей в графстве Сомерсет. Она была настолько крошечной и невзрачной, что её не обозначили ни на одной нацисткой карте. Больше половины населения Англии вряд ли подозревало о её существовании. Она состояла из одного паба, трех фермерских хозяйств и небольшой гостиницы, в которой никто никогда не останавливался. С запада её окружали пустоши и болота, поэтому деревню обходили стороной не только вражеские силы, но и любые порядочные англичане.       Хозяин гостиницы сначала принял нас за заблудившихся беженцев, потом за сумасшедших, а потом и за вражеских шпионов. Но за двойную плату он без лишних вопросов предоставил нам единственную комнату на втором этаже с двумя кроватями. Остальные комнаты были завалены старой мебелью, и никто не решался заглянуть туда.       Мы впервые остались наедине в одной комнате. Ангел поморщился, глядя на грязные, пыльные покрывала, и взмахом ладони убрал скопившуюся за годы грязь. Теперь здесь вполне можно было свободно дышать и даже спать. И вдруг я понял: я точно знаю, что будет дальше. Азирафаэль выйдет из комнаты и спустится вниз поболтать с трактирщиком. Я останусь, и всю ночь буду надеяться, что в тишине он не услышит, как сильно и громко бьется мое сердце. Так было на самом деле. Это мои воспоминания, мои чувства. Они повторяются, как сон, реальный до безумия. Я сел на кровать и посмотрел на свои ладони. Пальцы дрожали, и я не мог понять, где нахожусь. Азирафаэль стоял передо мной, не двигаясь с места. Я был уверен, что сейчас он уйдет, исчезнет, но вместо этого он подошел ко мне и сел рядом, обеспокоенно глядя на меня. У меня кружилась голова от нереальности происходящего, но больше – от его тепла, запаха и близости.       – Армагеддон уже закончился, ангел? – мой хриплый голос казался чужим и далеким.       – Ничего не случится, Кроули, – он почти шептал мне в ухо, обжигая кожу своим дыханием.       – Все закончилось и уже никогда не повторится.       – Где мы?       – Мы в безопасности, – его теплая ладонь легла на мою, обещая покой и защиту. – Здесь нас никто не найдет.       – А как же война, ангел, наше задание, Лондон…       Я терялся в догадках и не мог поверить в реальность происходящего, пока Азирафаэль не приблизился еще ближе и не поцеловал меня, прерывая неуместный поток слов. И никакие слова не стали нужны, и неважно было – реален ли сон или нет, до тех пор, пока не настало время проснуться.       Я не знал, сколько мне было отпущено времени, поэтому крепче прижал к себе ангела, боясь снова потерять его. Мое тело дрожало. Только бы не отпустить его снова…       – Не бойся, мой дорогой Кроули, – он мягко опустил меня на кровать, как будто я боялся ночных кошмаров или воющего ветра с пустоши. – Я останусь с тобой, они не достанут нас.       Одной рукой он провёл по линии позвоночника под тканью рубашки, другой гладил по волосам, успокаивая и усмиряя дрожь. Я обмякал в ладонях Азирафаэля, жадно целовал его и не встречал сопротивления, боясь, что в любой момент он может исчезнуть, обнимая крепче и чувствуя усиливающееся желание. Он аккуратно снял с меня рубашку, поцеловав в ключицу, спускаясь ниже по груди и выступающим ребрам. Я был не в силах пошевелиться, мое тело больше не подчинялось мне. Осталось лишь искаженное воспоминание, превратившееся в бесконечный сон.       – Ты опять дрожишь, – он поцеловал меня в висок. – Я тоже люблю тебя, Кроули. Я хотел тебе это сказать. Но сейчас уже поздно, посмотри, что ты сделал с собой…       На моем левом запястье проступили глубокие шрамы, но ангел как будто их не заметил. Он продолжил покрывать обжигающими поцелуями все мое тело, свободной рукой избавляясь от оставшейся одежды и проводя языком по моему вставшему члену. Я хотел попросить его остановиться, но не смог: хрип застрял в горле, а ладони судорожно сжимали скомканное покрывало. Азирафаэль был готов сделать для меня что угодно, он не отвернулся от меня: испуганного, дрожащего и потерянного. Его мягкие губы обхватили мой член, с каждым разом опускаясь ниже, и согревающие волны поднимались по всему телу, дрожь отступала, и единственный стон вырвался из глубины моего горла. Его пальцы еще раз пробежали по моему позвоночнику, заставив выгнуть спину, и на потолке я увидел проступающие красные пятна. Они расползались, как плесень, заполняя собой всё большую площадь. Азирафаэль стал двигаться быстрее, я сжал ладони, сдерживая дрожь, и кончил, опускаясь на кровать, притягивая к себе ангела, целуя его в алые губы и убирая со лба растрепанные волосы. Пятна оказались кровью, которая теперь сочилась из каждого угла, стекала на пол и заполняла собой всю комнату. Рано или поздно она затопит все, а мы так и останемся здесь, не отпуская друг друга.       – Азирафаэль, что это?       – Океан, Кроули. Который поднимется и смоет всё с лица Земли.       – Он похож на кровь.       – Так и есть. Это кровь людей, Кроули. И твоя тоже.       Шрамы на запястье стали кровоточить, боль усиливалась, становясь невыносимой. Я чувствовал, что меня уносят высокие темные волны, но не знал – куда. Ещё немного и нас точно затопит. Меня охватила чудовищная паника: они найдут нас, обнаружат, нам некуда бежать отсюда, только не отпускай, прошу, не отпускай…       – Кроули, – голос ангела становился все дальше с каждой секундой. - Я не оставлю тебя.       Волны накрыли нас с головой. Я оказался выброшен на берег совершенно один.