Фейри с Арбата

С лордом Саксов отряд управился, с его гостями тоже. А стали искать лорда или нет, и что нашли после волков — это Саксу было совсем не любопытно. У него по возвращении в лагерь забот был полон рот — достроить дом, сколотить и навесить дверь, добыть еще хоть пару шкур побольше, а то вот-вот наступит зима. Заботиться о Лиле ему нравилось, да и сама Лиле не сидела без дела. То шила ему рубаху, — немножко кривовато сшила, зато от души же! — то лечила раненых, то стряпала. Правда, резал мясо и овощи сам Сакс, не рисковать же своей фейри из-за какого-то супа. А в последние сухие осенние вечера, когда повстанцы собирались у крытого очага, играла на дудочке волшебные песни. Поначалу народ побаивался, да и Фианн все пытался уговаривать повстанцев если не пожечь колдунью, то хоть выгнать — ровно до тех пор, пока не нарвался на только что вылеченного ей отрядного командира. Тот, в отличие от Сакса, не посовестился прибить полоумного старика и пообещать, что еще дурное слово про их фейри скажет, вовсе без языка останется. В эти две недели Сакс даже не пытался спорить с Охотником, запретившим вылазки. — С лордом ты удачно, молодцом. А теперь — брысь под веник. Остальным тоже велю сидеть тихо, хватит пока злить рыбников. Командиры поворчали: как так, только повалила удача, только разогрелись — и под веник?! Но послушались. А Сакс был счастлив, и воевать ему не хотелось вовсе, и думалось все больше о том, как бы уговорить Лиле зимой перебраться к отцу и матери в Ротенбит, у нее ж зимой уже и животик, верно, будет. По крайней мере, Сакс приложил все силы к тому, чтобы поскорее обзавестись наследником. Тогда уж точно фейри никуда от него не денется. Если только не унесет ребенка в свои холмы. — Нет, Эри, — ответила она, когда он все же набрался храбрости ее спросить. — Куда ж я от тебя. Она так тесно прижималась и так нежно его целовала, что не поверить он никак не мог. — И замуж за меня пойдешь? — Пойду. Только смотри, я корову доить не умею. И рубашки шью криво. — Она хихикнула куда-то ему подмышку и потерлась животиком так, что о коровах и рубашках он тут же и думать забыл. — Только мне скоро надо будет в холмы. Ненадолго. Побуду там немножко и вернусь к тебе. Обязательно. Веришь? Немножко? Знать бы еще, сколько это — немножко. К прапрабабке кузнеца Дунка приходил такой фейри, клялся в любви и обещал скоро вернуться. Он и вернулся к ее похоронам, поплакал вместе с правнуками и посадил на могиле любимой вечнозеленый тис — в знак своей вечной печали. Но думать о плохом не хотелось. Совсем. И вместо ответа Сакс накрыл ее рот своим, и до первых петухов доказывал: да, верю. А на следующее утро Охотник принес медный медальон с серебряным солнцем внутри — красивый вышел, тоненький, с узорными насечками и петелькой для шнура. Томас вовсю старался, не для чужой же девки, а для Саксовой невесты и отцовой спасительницы. Дунк под Лилину дудочку почти опомнился, уже и разговаривал, и узнавал сына, вот только не слышал больше песню огня. Потерял кузнец свой дар. У Лиле, как Охотник ей повесил на шею медальон, разгорелись глаза. Она как начала сыпать непонятным волшебными словами, так Сакс и сбежал перестилать крышу свежей дранкой. А Охотник с Лиле на него глянули, посмеялись и ушли в лес, сказали, учиться управлять асгейровым колдовством. Вот и правильно, колдовство — оно не для потехи, его надо колдовать подальше от любопытных глаз и злых языков. Так вот и получилось, что когда в лагерь приехал лорд Мэйтланд, Охотника не было. Послать, что ли, за ним, подумал Сакс, услышав охотничий рожок: лорд всегда предупреждал о своем появлении заранее. За минуту, а то и целых две. Лорд приехал не один. Взял с собой небольшой отряд — для тана, конечно, небольшой, в десяток солдат. Сам ехал впереди, а рядом с ним — леди. Сакс и раньше слышал, что у тана Мэйтланда есть племянница, что она помогает дяде и благоволит к повстанцам, но только прежде ни разу ее не видел. А тут увидел — и забыл, как дышать, такая она была красавица. Волосы темные, крупными кудрями, и глаза темные, яркие, а грудь — даже под кольчугой такая, что глаз не отвести. По тому, как глядела, как носила меч у пояса, точно было понятно: она может и рыбников рубить наравне с мужчинами, и ни от медведя, ни от кабана не побежит. В седле сидела — словно в нем родилась, а лицо у нее было властное и строгое. Воительница. Королева! Не то что Лиле — та верещала от испуга громче подсвинка. Нет, Лиле никогда не ехать вот так, настоящей королевой впереди армии, и чтобы вражеских рыцарей сразить одной лишь гордой красотой. Такой леди служить — счастье, а уж если она улыбнется… На площади лорд остановился — как раз все, кто был в лагере, собрались, кланялись, перешептывались. А леди оглядела толпу, сдвинула брови и спросила: — Где Киран? – спросила так, что сразу стало ясно: это она про Охотника. — В лесу, миледи, — ответил Сакс. — Сейчас будет здесь. Неловко было лезть вперед старших, но почему-то не хотелось, чтобы кто-то рассказал лорду о том, что Охотник не сам по себе в лесу, а с фейри. Вообще про фейри — лорду?.. нет уж. А зовут его, оказывается, Кираном, а никаким не Кожаным Чулком. Только непонятно, чего он ухмылялся и делал странный жест с оттопыренным большим пальцем, когда Лиле называла его Чулком. Тут леди заметила Сакса, оглядела с головы до ног, словно жеребца на базаре, усмехнулась и поманила рукой. — Ты и есть тот лось, что забодал лорда Вайтбоу с гостями? Сакс сделал шаг к ней. — Говорят, лорда съел кабан, миледи. – Коротко кивнул: лось, ага. Миледи улыбнулась ему, как лосю, словно уже прикидывала, куда пристроить добытые рога. Правильно Киран сказал, у лордов своя сторона. — Ну да, кабан. — Леди засмеялась, словно он сказал что-то очень смешное, и нетерпеливо дернула ножкой, обутой в высокий сапог со шпорой. — Чего ждешь, помоги спешиться. Сакс снял ее с седла, — талия у нее была жесткая, словно вовсе не женская, а пахла она конским потом и чем-то сладко-пряным, чужим и незнакомым, — и отступил, склонил голову. Больше ни трогать ее, ни ловить улыбку не хотелось. Пусть Лиле не королева — и слава Отцу с Матерью, что не королева! Зато она нежная, мягкая, и он ей не лось из стада, а любимый и единственный муж. И на дудочке эта леди играть не умеет, и волшебства в ней ни на медяк! Неволшебная леди чуть улыбнулась, а тан Мейтланд нахмурился. Бросил: — Как Киран вернется, пусть сразу идет сюда. — Остро глянул на Сакса. — И ты… лось. Вместе с ним приходи. У меня есть что вам двоим сказать. Поклонившись, Сакс побежал искать Охотника с Лиле: не надо ей ходить на площадь и показываться на глаза лорду. А Мейтланд с племянницей направились к лавкам у крытого очага, где обычно собирались старшие. В очаге уже кто-то из бойцов разводил огонь, а несколько женщин несли кувшины с медовухой, хлеб, корзины с фруктами и оленину — угощать любимого лорда, чем Отец с Матерью послали. Несли как раз навстречу Саксу, так что он едва увернулся от здоровенного деревянного подноса. Охотник нашелся у саксова дома, кивнул ему и махнул, мол, пошли к лорду. — Лиле пусть дома посидит, нечего ей, — буркнул на ходу. Лорд на Охотника нахмурился, и едва кивнул в ответ на поклон. — Разгони своих, — буркнул. — Разговор не для лишних ушей. Охотник пожал плечами и гаркнул на всю площадь, чтоб народ занялся делом, а не за поленницами уши грел. Потом сел напротив лорда, Саксу показал — сесть рядом. Лорд сразу заговорил, негромко и зло: — Я тебе, Киран, что велел? Я тебе велел — Вайтбоу убрать, гостей напугать. А твои лоси что сделали? — Лоси лорда забодали, — усмехнулся Охотник. — А гости испугались. Насмерть. Леди хмыкнула и глянула на Охотника так, что Сакс сразу понял: для нее Киран никакой не лось из общего стада, а совсем даже наоборот. А вот лорд вскочил и хватил кулаком по столу. — А ну зубы не скаль, или забыл, с кем говоришь? Твоя банда тут и так дел наделала, с мудрыми. Или скажешь — не твои? Так не поверю, умные люди тихо сидят, это только ты воду мутишь! Распустил сопляков... Кулаки у Сакса сжались сами собой, и так же сами собой разжались. Не драться же с лордом. Но смолчать все равно не смог. — Сопляки, милорд, дело делают, пока умные люди прячутся и обирают деревенских, — сказал негромко и как мог вежливо. Охотник втянул воздух сквозь зубы, покосился на Сакса, но смолчал, только кивнул. А лорд зашипел гадюкой: — Ваше дело — исполнять приказы, а не делать, что душа попросит! Охотник нахмурился. — Парень и исполнял. Мой приказ. — Душа тут ни при чем, — еле сдерживаясь, чтобы самому не зарычать, сказал Сакс. — Что мой король велит, то и сделаю. Я кровью клялся служить Бероукам. Лорд Мэйтланд аж задохнулся. Похватал ртом воздух, как рыба. А леди подняла ладонь, призывая всех замолчать. — Дядя, дядя, успокойтесь. Юноша в чем-то прав. И нам он может пригодиться. Вот вы не так давно говорили, что самое время выступить открыто, только Бероука нам и не хватает. А тут, извольте видеть, королевский вассал. Почему бы не поручить ему привезти принца? При мысли о принце Артуре в лагере повстанцев Сакса чуть не перекосило. Но, с другой стороны, вдруг в самом деле только его и не хватает, чтобы начать войну и вернуть, наконец, тейронцам свободу? И все равно, может, он бы и промолчал… Но лорд презрительно усмехнулся и кивнул племяннице: — Что ж, верно. Хочет послужить Бероукам, пусть его. Привезет Артура — хвала и честь по заслугам. Нет… — И снова усмехнулся. — Ну что, парень? Поедешь за принцем? Только вот что возьми в ум — если поедешь, то один. Людьми рисковать не дам. — Поеду! — выпалил Сакс. А Охотник кашлянул и вкрадчиво сказал: — Поедет. Только не один. — Подмигнул Саксу и объяснил лорду: — У него полтора десятка. Если кто захочет пойти с ним, мы запретить не можем. Спутник в такой дороге ой как пригодится, особенно если, к примеру, на дудочке играть умеет. А то столица далеко, дорога скучная… Лорд не понял, посмотрел на Охотника, как на блаженного. А Сакс даже рассердился: увезти принца из его же дворца — это куда как опаснее, чем вылазка в почти родном лесу, как можно туда взять Лиле? Неужели Охотник не понимает? А Охотник как будто прочитал мысли, пристально посмотрел на Сакса и еще раз повторил: — Да, дудочка в таком деле — незаменимая вещь. — И прикрикнул: — Ты не рассиживайся, ты иди, собирайся в дорогу. Сакс и пошел. Дома ждала встревоженная Лиле — но сразу любопытничать не стала, сперва поставила перед ним миску супа, нацедила кружку шиповникового настоя, и только после спросила — что стряслось? Пришлось рассказать. Все рассказать, Лиле как будто чуяла, когда он недоговаривает. А может и правда чуяла, фейри же! Лиле внимательно выслушала, покивала и сказала: — Я поеду с тобой. — Так сказала, что сразу стало ясно — отговаривать бесполезно. А потом она нахмурилась и добавила: — Когда закончим, отвези меня к холмам. Мне уже надо уйти. Но я скоро вернусь, честное слово, совсем скоро!