Поймай мою тень

Тсунаеши обвел взглядом кабинет и вздохнул. Это становилось уже дурной традицией. Савада был уверен, что не только ему, но и всем остальным до смерти надоело это место, однако выбора у них не было. Слишком много всего нужно было обсудить. - Итак, что вы хотите услышать? – устало потер виски Тсуна. Отсутствие сна на протяжении трех суток отвратительно сказывалось на организме, и парень уже несколько часов мучился с головной болью. - Откуда ты знаком с Джиглио Неро Юни? – спросил обычно молчаливый Ямамото. Хибари лениво постучал тонкими пальцами по столу. Тсунаеши на миг отвлекся, завороженно наблюдая за этим движением, а затем вдруг что-то осознал, и взгляд превратился в ошарашенный. - Джиглио Неро? Такеши коротко кивнул. - Она – глава семьи Джиглио Неро, пропавшей два года назад. Джиглио Неро Юни. Девушка, способная к предсказаниям будущего. Владеет Небесной Пустышкой. - Чем? – недоуменно переспросил Тсуна, совершенно не понимая, что происходит. Хибари нахмурился. Он что, с луны свалился? Первым, что он должен был узнать, придя в Интерпол, является информация обо всех основных группировках, вращающихся в этом мире. Неужели этот идиот даже не просмотрел основные документы, которые ему должен был дать Джотто? - Только не говори, что не знаешь этого. Небесная Пустышка. Символ принадлежности к Аркобалено, семерке сильнейших наемников своего времени. Реборн, кстати, если ты не знал, тоже один из Аркобалено. Владелец Солнечной Пустышки, сильнейший Аркобалено. Тсуна медленно помотал головой, пытаясь привести мысли в порядок. Юни? Аркобалено? И… Реборн тоже? Да что за черт? Ну ладно, Реборн, от этого сумасшедшего можно было ожидать чего угодно, но Юни… - Стой, стой, Юни же не наемница, она не могла стать Аркобалено. Да и то, что она глава семьи Джиглио Неро тоже очень странно. - Тсуна, не тупи, - закатил глаза Ламбо.– Она глава Джиглио Неро по праву крови. Она – прямая наследница. Хотя изначальной владелицей Небесной Пустышки действительно была не она, а ее бабушка, Луче. Однако это ничуть не меняет того факта, что эта самая Юни унаследовала дар Луче – предсказание будущего. Благодаря этому мало кто трогал Джиглио Неро – себе дороже. Девочку берегли как зеницу ока с самого рождения. Со сверстниками она не общалась, за пределы Италии не выезжала, да и само поместье покидала крайне редко. Поэтому Ямамото и спрашивает тебя о ней. Тебе только недавно стало известно обо всем этом, так откуда ты мог знать главу семьи Джиглио Неро? Тсунаеши задумался. - Я… - шатен запнулся, не зная, с чего начать. - Мы с родителями жили в Италии двадцать лет назад. Недолго, всего год, но все же. Тогда я и познакомился с Юни. Только вот что-то тут не так. Вы говорите, что она почти не выходила за пределы поместья, но в то время я часто видел ее на детской площадке недалеко от нашего дома. Там мы и познакомились. - Стой, на детской площадке? Будущая глава Джиглио Неро? Серьезно? – недоверчиво переспросил Хаято. Савада кивнул. - Абсолютно. Я уверен, что встретил ее там. Она всегда сидела там одна, без родителей и друзей. К ней почему-то никто не подходил, и меня это удивляло. В итоге, я предложил ей играть вместе. Она согласилась. А через пару месяцев мы познакомились с Бьякураном. - С кем? – переспросил Гокудера, тщетно пытаясь вспомнить, не слышал ли он это имя раньше. - С Бьякураном. Он был странным парнем с абсолютно белыми волосами и сиреневыми глазами. За это его часто обижали другие дети, и в итоге мы с Юни вмешались. Нас остальные боялись, называли нас странными, но нас тогда это мало волновало. Главное, что Бьякурана оставили в покое. После этого мы долгое время дружили. Иногда к нам присоединялся Занзас – он жил по соседству с нами, наши отцы были хорошо знакомы, но Занзас был каким-то не таким. Он будто смотрел на нас свысока, но все равно оставался рядом. Пока не… Тсунаеши споткнулся и замолчал. Это оказалось слишком сложно. Слишком сложно было говорить о том, что до сих пор посещало его в кошмарах. Точеная фигурка девочки, которую он любил, почему-то мерцавшая на фоне огня. Ее слезы, прикрытые от жара глаза и шевелящиеся губы. Маленький Тсуна не мог разобрать, что она говорила, но до сих пор помнил прощальную улыбку. Она была прекрасна. Хибари внимательно посмотрел на дрожащие пальцы юноши и заговорил. - Дети залезли в заброшенный дом. Как им это удалось, неизвестно, однако факт налицо. К сожалению, это здание оказалось секретной базой одной мафиозной семьи, и в итоге началась стрельба. Мальчишку подстрелили, когда они уже выбирались, и дети вернулись за ним. Только мафиози что-то не рассчитали, и взорвалась лаборатория, находящаяся на нижних этажах. Здание загорелось. Бьякурана спасти не смогли, а девчонка вернулась за ним. В это время дом обвалился, и в живых из всех участников того инцидента остался только Савада. Уголки губ дрогнули. О боже, как же обыденно все это звучит. Будто говорят о каком-то другом Саваде, дружившим с другими Юни и Бьякураном и потерявшем их в совершенно другом пожаре. Но стоило закрыть глаза, как Тсунаеши почти чувствовал жар пылающего здания. Перед глазами мгновенно вставали отрывки той ночи, разбуженные словами Хибари. Вдох. Темные коридоры. Выдох. Быстрое дыхание бегущих рядом друзей. Вдох. Собственное сердце, звеневшее где-то в голове. Выдох. Спасительное окно с треснувшей рамой. Вдох. Слышный словно сквозь вату выстрел. Выдох. Кровь на вечно белой одежде. Вдох. Закатившиеся сиреневые глаза. Выдох. Звонкий девичий крик. Вдох. Внезапно появившийся перед глазами асфальт. Выдох. Тонкая фигура девочки в оранжевом платье. Вдох. Что-то шепчущие губы. Выдох. Мгновенно испаряющиеся слезы на красных от жара щеках. Вдох. Ее улыбка. Печальная, обреченная, но все равно необыкновенно светлая. Та, ради которой Тсунаеши готов был сделать все что угодно. И та, которую потом искал в Киоко. - Савада, - вдруг тихо позвал его Хибари. Шатен вздрогнул и резко поднял голову. Кее на миг показалось, что в карих глазах мелькнуло пламя, однако это легко можно было списать на блики заходящего солнца. И все же, что-то было не так, и это читалось в излишне нервно дрогнувших уголках губ и трепетавших, будто пытавшихся закрыть взгляд от всего мира ресницах. - Я в порядке, - голос в последний миг все-таки сорвался, и Тсуна чуть нахмурился, злясь на себя за несдержанность. Хаято обеспокоенно взглянул на друга. - Ты уверен? Если тебе тяжело, мы можем отложить этот разговор на потом… - Нет, не можем, - неожиданно твердо прервал его Савада. Только не сейчас. – У нас слишком мало времени. Я в порядке. - Слишком мало времени? – подняла голову от бумаг Хром. Слух зацепился за неожиданные слова. Тсуна кивнул, про себя отметив напрягшегося Мукуро и излишне нервные движения Докуро. - Бьякуран. Я ему зачем-то нужен, и он не отступит просто так. Рехей смешно помотал головой. - Стой, Савада, я окончательно запутался. Это самый Бьяк…Бякру…Бакру… - Бьякуран, - подсказал Ламбо. - Именно, он самый. Он же… ну, ты понимаешь, - смутился боксер. Тсунаеши горько усмехнулся. - В том-то и дело, что нет. Спасти Юни мог только он. Если она жива – жив он. - Что это значит? Он же был просто ребенком. Как он мог спасти девочку из-под обвалившегося здания? - Все просто. Это Бьякуран. У него был странный дар. Такой же странный, как и предсказания Юни. Он видел все возможные варианты развития ситуации и умел находить наилучший. Разумеется, это работало далеко не всегда, но иногда ему это удавалось, и тогда он становился почти непобедимым. Пожалуй, я был самым обычным в нашей странной компании. Хотя, как оказалось, и я не без изъяна, - печально улыбнулся Тсунаеши. Хибари, услышав последнее слово, чуть приоткрыл глаза, кинул быстрый взгляд на Саваду из-под темных ресниц и снова закрыл их, откидываясь на спинку кресла. Изъяна? Вот, значит, как он это называет? Его сумасшедшая, порой абсолютно невероятная интуиция – это изъян? Или же изъян – это то, что он оказался будущим главой Вонголы?.. - То есть, ты хочешь сказать, что у всей вашей троицы невероятным образом оказались способности, превышающие человеческие возможности? Это, знаешь ли, очень странно. Да и крайне трудно поверить в то, что вы встретились абсолютно случайно. Особенно учитывая образ жизни Джиглио Неро, - недоверчиво помотал головой Ламбо. Тсуна только виновато вздохнул. Ему самому это казалось полным сумасшествием. - Я и сам не верю в совпадения, но факт остается фактом. Я уверен, что мы познакомились случайно. Не знаю, зачем Юни сидела на площадке, но уж точно не из-за меня. Да и Бьякуран тоже. - Уверен? – тихо проговорил Кея. Тсунаеши твердо кивнул. - Уверен. - Потому что они были твоими друзьями? - Нет. Просто потому что. Это… трудно объяснить. Я просто знаю, что это так, - путано проговорил Тсунаеши, взлохмачивая и без того взъерошенные волосы. - Интуиция, да? – тихо выдохнул Хаято, осознавая, что, видимо, ему придется поверить в абсолютно невероятное стечение обстоятельств. - Ладно, это не так уж и важно. Скажи, ты знаешь, что от тебя нужно Бьякурану? – нетерпеливо проговорил Ламбо, чуть приподнимаясь на стуле. Тсунаеши с иронией взглянул на чуть ли не подпрыгивающего от напряжения парня. Господи, какой же он все-таки еще ребенок… Совершенно никого не слушает. Даром, что ему уже почти двадцать лет. - Понятия не имею. Но почему-то ему это понадобилось только сейчас. Значит, дело в Вонголе. Пока я был обычным парнем, все было нормально. Выходит, я имею для него ценность как наследник Виджеланте. Но, разумеется, это все догадки, - со вздохом проговорил Тсуна, доставая вибрирующий в кармане телефон. И кому он сейчас понадобился? Парень кинул скучающий взгляд на экран и чуть насторожился, увидев новое письмо на почте от неизвестного адресата. В письме был только файл. Умудренный опытом Савада мгновенно поставил файл на сканирование, благодаря Реборна за то, что он настоял на приобретении дорогого, многофункционального телефона, хотя самому Тсунаеши было вполне достаточно обычной раскладушки. Доставать ноутбук почему-то не хотелось. Остальные точно поинтересовались бы, что случилось. Показывать же это письмо не стоило, все существо Тсуны буквально кричало об этом. И дело было в том, что хранится в присланном документе. - Что-то случилось? – испытующе взглянул на него Хибари. Тсунаеши про себя выругался. У Кеи после того разговора на парковке появился какой-то внутренний радар, которым тот чутко отлавливал любые изменения настроения парня. Однажды даже пришел посреди ночи только из-за того, что Тсуне приснился кошмар. Энрика еще долго кидала на него многозначительные взгляды. «Не сейчас», - взмолился про себя Савада. Он был уверен, что Хибари видеть этот файл точно не надо. Плохое предчувствие когтями скребло душу изнутри, и от этого становилось еще противнее. Тсунаеши охватило мерзкое ощущение предательства. Но в чем оно состояло, Савада понять не мог. - Нет, все хорошо, - спокойно помотал он головой, в глубине души ощущая облегчение вперемешку с отчаянием. Он сыграл. Хибари успокоился. Он ничем себя не выдал. Так почему мне так омерзительно плохо? Телефон коротко прожужжал, делая отчет о завершении проверки. Тсуна скосил взгляд на экран и вздохнул. С облегчением ли? Ничего вредоносного найдено не было, и от этого стало только хуже. Было бы проще, будь это вирус. - В любом случае, сейчас Бьякуран постарается сделать все, лишь бы вывести меня из равновесия, заставить прийти к нему. Правда, есть одна неувязка. Он мог просто позвать меня, и я пришел бы к нему как к старому другу. Тогда он мог схватить меня и сделать все что угодно. Значит, ему нужно, чтобы я сделал что-то самостоятельно, по собственной воле. Поэтому он будет уничтожать все самое дорогое мне, лишь бы я… - Савада вздрогнул и вдруг ошарашенно поднял взгляд на Хибари. Он чувствовал, что сейчас в его глазах видна паника, и Кея явно это заметил. Зрачки резко сузились, открывая металлическую радужку. Тсуна медленно перевел взгляд на экран. Сжал телефон в руке. И неожиданно даже для самого себя усмехнулся. - Хотя… Достаточно будет всего лишь заставить меня в этом разочароваться, - прошептал юноша, откидываясь на спинку кресла и медленно прикрывая глаза. Заходящее солнце вырвалось из-за облаков и вспыхнуло в последний раз, уходя за горизонт. Казалось, будто кто-то сфотографировал кабинет, на миг останавливая время. Тсуна почти чувствовал на себе ошарашенные взгляды остальных, но открывать глаза не хотелось. Руку грел отвратительно скользкий от пота телефон, казавшийся сейчас тяжелее камня. Тсуна даже не шелохнулся, когда услышал первые шаги. Семь… Кто-то неосторожно задел стул. Шесть… Тонкие женские руки с четким звуком сровняли стопку бумаг, подхватывая документы и унося их с острым стуком каблуков об пол. Пять… Мобильник звонко пиликнул, выдавая шикнувшего на него хозяина. Четыре… Папка со странными, никому непонятными рисунками захлопнулась. Три… Легкий щелчок, с которым закрылся рабочий ноутбук, эхом пронесся по полупустому кабинету. Два. - Ты знаешь. Утверждение. Не вопрос. - Да. Еле слышный свист, с которым Хибари резко вдохнул воздух. Видимо, он все же ожидал услышать нечто другое. Выдает свои эмоции? Не похоже на него. - Кто? Тихий вздох. Нервный смех. - Бьякуран, скорее всего. Файл с неизвестного адреса. Шорох одежды. Скрип кресла под телом. - Ненавидишь? Мягкий смех. Почти слышный в звенящей тишине взмах ресниц. - За что? Вкрадчивые шаги. Шуршание ковра под лакированными ботинками. - Я убийца. Наемник. На моих руках – кровь невинных людей. Неловкий скрип коснувшихся пола кроссовок. Хрустальный звон разбившихся иллюзий. - Я знал, что ты не ангел. Это ничего не меняет. - Это меняет все. Я – потомственный наемник. Мои предки много поколений убивали. И я тоже убивал. Только потому, что мне их заказывали. Это были и женщины, и дети, и старики. Я убивал ради денег. Убивал из-за скуки. Только потому, что они кому-то мешали. Мне было все равно. Я не достоин жить. Тсуна снова рассмеялся. Светло. Почти без боли. Я догадывался. - Но ведь сейчас ты так не думаешь, верно? Если ты считаешь, что недостоин жить, то ты не такой хладнокровный, каким хочешь казаться. Хибари рассматривал невесомо улыбающегося парня. Светлый. И одновременно темнее и загадочнее любого из них. Всепрощающий. Жестокий. Мягкий. Хладнокровный. Ярый пацифист. Непревзойденный боец. Он не принадлежит этому миру. Слишком совершенный. Кажется, коснешься его – и он рассеется пеплом. Окажется, что все это – лишь сон. Что ты его выдумал. Потому что таких не бывает. Не существует в природе. - Я не могу. Тсуна выдохнул. Он ощущал бегущее по нервам напряжение, покалывающее кончики пальцев, заставляющее сердце биться быстрее. Ему казалось, будто весь он – один сплошной оголенный провод. И невыносимо хотелось донести этот разряд до Кеи. - Я люблю тебя. Хибари вздрогнул. Зрачок затопил радужку, делая глаза почти черными. Это хрупкое, совершенно несгибаемое существо любит его. Нельзя. Прочь! - Нет. Лжешь. Тсуна вскинул голову. В агатовых глазах зажглись опасные искры, появляющиеся только в минуты опасности. Упрямство. Сила воли. - Я не лгу. Хибари отшатнулся. Бежать! - Ты не понимаешь, что говоришь. Ты все еще наивный ребенок. Ты не знаешь. Кея видел, как на его лице эхом внутренней бури отразилась боль. Не железный. Отчаянный. Испуганный. Открытый. Умоляющий. Прочь! Нельзя! Уходи! Бежать! Хибари развернулся и, с трудом не срываясь на бег, направился к выходу из кабинета, ощущая, как где-то в висках громыхает испуганное сердце. - Хибари, остановись! – отчаянно крикнул Тсунаеши, кидаясь следом за брюнетом. Он что-то бормотал, говорил, хватал мужчину за руки, почти плакал и совершенно не помнил себя. В голове билась только одна мысль – остановить, заставить повернуться. Чтобы Хибари смотрел на него. Чтобы он увидел, как сильно Тсуна его любит, как нуждается в нем. Но брюнет только упрямо отталкивал цепляющиеся за него пальцы и мотал головой. Он не хотел видеть. - Хватит, Савада, хватит. Я не могу. Просто не могу, - отворачивался брюнет. В груди бешено стучало сердце. И почему этот парень?.. Он же Хибари. Киллер. Одиночка. Он убивал людей. Его руки по локоть в крови. Он отвратителен. Так почему, какого черта Савада смотрит на него с такой болью и нежностью? Он не… - Повернись ко мне, пожалуйста! – умолял Тсуна, вцепившись в черный пиджак. Кея резко вырвал руку и быстрым шагом направился прочь, пытаясь не слышать сбитого дыхания позади себя. Нет. Нельзя. Он должен быть один. Он не достоин всего этого. Он должен просто уйти и… - Кея!!! – раздался отчаянный крик. Хибари замер и, совершенно неожиданно для себя, даже не успев подумать о том, что этого делать ни в коем случае нельзя, обернулся. И пропал. Шатен молча смотрел на него своими почти янтарными глазами, казавшимися сейчас почему-то такими большими. Разведенные в стороны руки, рваное дыхание, взволнованно вздымающаяся грудь и чуть дрожащие губы. Он был полностью открыт, обнажен перед Кеей, совершенно не думая о том, что это опасно. Казалось, протянешь руку – и ты сможешь коснуться его беззащитной души. Нужно оттолкнуть его. Он не понимает. Он… - Что с тобой не так? Мы не можем быть вместе, ты же знаешь. Парень печально усмехнулся. Как же он жалок. - Знаю. - Я не могу дать тебе того, чего ты так желаешь. - Ты этого не знаешь. - Знаю. - Ты даже не попробовал. - Я не могу любить. Я – убийца. - Это не значит, что в тебе нет чувств. Совсем не значит. - Ты не можешь знать этого. - Могу. Я вижу это в тебе. Иначе ты бы давно послал меня. - Я могу умереть в любой момент. - Знаю. - И ты должен будешь пожертвовать мной ради других. - Знаю. - В конце концов, ты мне даже не нужен. Тсунаеши только вымученно улыбнулся. Кея почти видел в его глазах боль – осязаемую, витающую в воздухе подобно лепесткам сакуры, которую он терпеть не мог. Она хлопьями падала на кафель, затапливая помещение. Но парень, похоже, не хотел этого замечать, упрямо говоря себе, что все в порядке, оставляя душу раскрытой для Кеи. И как можно быть таким?.. Хибари выдохнул и, чуть нервничая, уткнулся лбом прямо в грудь Тсуны. Мужчина почувствовал, как тот едва заметно вздрогнул, но затем мягко, неуверенно обнял мужчину. Здесь, совсем рядом, стучало сердце. Чужое, теплое, но удивительно родное. Оно билось для него. Для убийцы. Для потомственного наемника. Хибари чувствовал солнечную, счастливую улыбку Тсунаеши и осторожно вдыхал его запах. От этого невозможно было отказаться. - Ты ведешь себя совсем не как агент. Нам нельзя привязываться. И нельзя открываться людям. Сверху раздалось смешное фырканье. Он очарователен. - Я в курсе. Но мы же не машины, правда? - И почему ты такой? Как можно быть таким? – непонятно прошептал Кея, слушая сбивчивый, слишком учащенный пульс. - Просто можно. Ты ведь тоже такой, - рассмеялся Тсунаеши. Хибари хотел было удивиться этим словам, но внезапно, в этот самый момент, когда его неверяще, словно самую большую ценность в мире, прижимал к себе этот совершенно невероятный парень, он понял одну, недоступную для него раньше истину. Я жив. - Тсунаеши, - протянул Кея, пробуя имя на вкус. Тсуна удивленно взглянул на мужчину, но ничего не сказал, только сильнее зарылся носом в черные волосы. Его жутко смущала эта ситуация. - Тсунаеши… Тсунаеши, Тсунаеши, Тсунаеши, - бесконечно, на разный лад повторял Хибари, чуть отстранившись и с любопытством наблюдая за заливающимся краской лицом Савады. - Да что уже?! – не выдержал окончательно сбитый с толку Тсуна. Он совершенно не понимал этого нового, внезапно открывшегося Хибари, но уже обожал его. Мужчина оказался слишком таким. - Я жив, - неверяще проговорил Кея. В этот самый момент он почему-то чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Эта истина, очевидная для всех, встала перед ним сейчас так ясно, что хотелось только смеяться. Мир залился теплом и светом, и этот парень, стоящий сейчас рядом с ним с таким растерянным видом, казался чем-то совершенно необыкновенным и одновременно слишком родным. - Я люблю тебя, - легко сказал Хибари. Он просто знал это как прописную истину, и сейчас это было таким естественным, что мужчина немного удивленно посмотрел на ошарашенного и явно не знающего, что делать, Тсунаеши. - Ты говоришь это слишком легко, - неуверенно улыбнулся парень. Хибари тихо рассмеялся и внезапно наклонился к шатену. Вздрогнули темные ресницы, и простое, трепетное, почти целомудренное касание губ заставило их замереть. Невесомо. Мягко. Тепло. Этот невинный жест значил сейчас гораздо больше того, что было между ними раньше, и они оба в этот миг поняли, что больше не могут существовать друг без друга. - Я не смогу без тебя, - проговорил в чужие губы Тсунаеши. Кея только нежно фыркнул. - И не надо. Если ты попытаешься уйти от меня, я тебя убью, ты в курсе? – с поразительно невинным видом наклонил голову Хибари. Тсуна смущенно уткнулся в светлую шею, вдыхая совершенно невероятный аромат его одеколона, перемешанного с собственным запахом агента. Сейчас Савада готов был поклясться, что узнает этот парфюм из сотен других. С его-то памятью… - В курсе, конечно. Только не слишком ли ты собственник, учитывая, что пару минут назад ты сделал бы все, что угодно, лишь бы заставить меня уйти? – подозрительно прищурился Тсунаеши, в душе смеясь от облегчения. Чертов эгоист. Любимый эгоист… - А ты думал, что можно быть моим наполовину? – хитро усмехнулся Хибари, снова наклоняясь к пылающему от смущения Тсуне. Мукуро за дверью медленно сполз по стене. Хорошо, что они слишком счастливы, чтобы что-то услышать. Он знал. В этой истории ему места нет.