***
Скользили клочья серых облаков за высокими окнами, и металась осень в своей мелодичной агонии — словно ветреная эпидемия, скользила она по кронам деревьев томными переливами багряно-оранжевых красок, пронизывая воздух привкусом одиночества. Одаривая редкими переливами солнечных бликов, утаивала где-то внутри боль, и хотелось взлететь в небо, кричать невыносимо отчаянно, раскинув руки, взывать в безумной тоске по несуществующему раю. А листья падали, падали, падали… и не взлетали. — Транси! — Сиэль толкнул друга локтём в бок, показывая, что пора бы уже проснуться и обратить внимание на происходящее. — Что? — раздражённо отозвался граф. — Ты уже минут десять вот так вилкой по тарелке водишь и ничего не съел. Неужто, не голоден? — Тебе-то какая разница? — язвительно ответил Транси, возвращаясь к пейзажу на улице. — Никакой, — нахмурившись, пробурчал Сиэль, продолжив свою трапезу. Вообще такая вот забота со стороны Фантомхайва по отношению к кому-то была редкостью. В тот день этот диалог стал единственным между ними. Первая половина дня со всеми уроками пролетела незаметно. После обеда оставалось ещё три урока и самостоятельные занятия. Перед латынью, что по расписанию шла последними двумя часами, Фантомхайв ушёл готовиться в библиотеку. Алоиса приглашали в общую поиграть в карты, но он отказался.***
— Аккуратнее, не урони, дурачина, — кричал кто-то из учеников, поднимающихся по лестнице. — Заткнись, Пол, и лучше помоги, — надрываясь, отозвался идущий за ним парень с большой коробкой в руках, наполненной колбами из кабинета химии. Раздался грохот и хруст — стекла посыпались в лестничный пролет, красивым звоном отдаваясь в ушах. Послышались смех, ахи и охи, громкий хриплый голос мистера Хамфри и жалобные извинения. Алоис прошёл мимо, завернул в соседний коридор, поднялся по другой лестнице. — Какая встреча! — кулаки непроизвольно сжались. Его пальцы, скользнувшие по щеке, вызвали гнев и омерзение. — Прошлого раза тебе не хватило, Людвиг, — с насмешливой улыбкой произнес Транси, заглядывая юноше в глаза. Парень на секунду замешкался, но лишь сильнее сжал пальцы на предплечье Алоиса. — Вижу, узоры, что мы оставили тебе на память, ещё не сошли, — надменно произнёс Людвиг, наклоняясь к самому лицу мальчика. — А друзей ты своих с собою сегодня не прихватил или устал от шестёрок? — Хочешь, я сделаю тебе приятно, — почти нежно произнёс он, — это ведь будет у тебя первый, ах нет, в прошлый раз мы… — не заканчивая, юноша наигранно прикрыл глаза и потянулся к губам Транси. — Не хочу, — плевок получается красивым, насколько это позволяло расстояние между ними. — Маленький урод, — с отвращением стирая чужую слюну с губ, парень замахнулся для удара. Вдруг послышались шаги, мужской разговор. В коридор вошли двое — мистер Фаустус и мистер Фишер. — Что вы здесь делаете? Звонок уже был, быстро разошлись по кабинетам, молодые люди, — увидев происходящее, среагировал учитель словесности. «Мистер Фаустус, вы как всегда не вовремя», — мысленно съехидничав, благодарил его граф, провожая взглядом недовольного Людвига. — А вы, Транси, что стоите, у вас сейчас какой урок… — У него сейчас мои уроки, — сказал молчавший всё это время Клод таким спокойным, даже жёстким тоном, что мистер Фишер замолчал. — Тогда извольте пройти в кабинет, — недовольно добавил он, сверля мальчика хмурым взглядом. Алоис ничего не ответил, проследовал к кабинету латыни, оставив о чём-то беседующих учителей наедине.***
— Латынь — самый занудный урок в мире! — едва не стонал Транси, зевая и удобнее устраиваясь на последней парте аудитории. На предложение Фантомхайва сесть поближе Алоис благодарно отказался — лекцию писать не хотелось. И, чтобы скоротать время, от скуки он стал бездумно водить ручкой по листку, временами что-то вырисовывая или подписывая. Хотелось спать — и Алоис зевнул, уронив голову на парту, стал задрёмывать. — В латинском языке насчитывается 6 падежей… — мистер Фаустус обвёл аудиторию взглядом — почти все слушали, за исключением пары человек, в чье число входил и Транси. Клод прервал лекцию, обратив своё пристальное внимание на Алоиса, но граф не реагировал. — Алоис Транси, я так понимаю, что вам неинтересен мой сегодняшний урок, — повысил голос Клод, поднимаясь к парте нерадивого ученика. Сквозь сон до мальчика доносился шорох тетрадей и скрип пишущих ручек, чей-то ровный спокойный голос, только чей именно, мальчик не мог различить. Приятный мужской тембр гремел под сводами потолка аудитории, с каждым словом становясь, казалось, всё громче — вдруг по кабинету раздался свистящий звук, и Фаустус со всей силы ударил указкой по столешнице в нескольких сантиметрах от спящего графа, заставляя всех присутствующих обернуться на шум. Транси резко проснулся, отшатываясь к стене, растерянным взглядом осматриваясь по сторонам. — Транси, сколько ещё замечаний мне вам сделать, чтобы до вас докричаться и вы наконец-то проснулись?! По залу понесся испуганный шёпот и негромкие разговоры. Сердце билось как сумасшедшее: Алоис поднял взгляд, увидев, что над ним склонился преподаватель латыни. По взгляду Фаустуса можно было сказать, что сложившаяся ситуация скорее забавляет его, нежели напрягает или раздражает, как учителя. — Раз вы снизошли, в конце концов, до нашего урока, будьте добры, поднимитесь, назовите тему, которую мы проходим. Алоис подскочил на месте, едва не упав — после расслабленной позы ноги не слушались. Он прищурился, но написанное на доске большими прописными буквами на латыни прочитать не смог. Вокруг кто-то шептался, обсуждая происходящее, кто-то пытался подсказать, но, казалось, Фаустус не обращал на них никакого внимания, полностью сосредоточившись лишь на одном ученике во всей аудитории. — Что ж, вижу, прочитать вы не в состоянии, — при этих словах учителя в классе рассмеялись, — тогда спуститесь и просклоняйте нам, например, — Клод, сделав паузу, поправил очки на переносице, открывая учебник, — слово «единственный». Спорить или отнекиваться было бесполезно, поэтому Транси не торопясь спустился к доске. Долго раздумывая, как правильно написать задание, он обернулся к стоявшему около дальних парт Фаустусу. Прозвенел звонок, мгновенно тихий класс, зашумев, завертелся, ученики начали вставать со своих мест, готовясь покинуть аудиторию. — Не забудьте списать с доски домашнее задание на следующий урок, — раздался голос Клода. Ученики толпой хлынули к выходу, но Алоис остался стоять на месте, сверля взглядом учителя, стоящего на другом конце аудитории. В какой-то момент вместе с прошедшим мимо учеником фигура Фаустуса словно растворилась в воздухе на глазах Транси. Прищурившись, мальчик старался вновь высмотреть Клода, но безуспешно. Вздохнув, он только теперь понял, как был напряжён последние несколько минут.***
Из-за деревянных поверхностей комнату наполняли запахи смолы и леса. В высокие окна библиотеки сочился свет, заставляя читателей прикрывать глаза рукой, щуриться или прятаться за книгой. Осень вновь одаривала теплом и светом, словно дразнила. Ведь скоро совсем ясное голубое небо заполонят серые тучи, что неминуемо предвещало дождь к вечеру. В большой просторной зале библиотеки стояла тишина, лишь изредка прерываемая шелестом страниц. Тишина, столь непривычная для классов, где занимались младшие: старшеклассники не заучивали уроков вслух, а если и переговаривались время от времени, то шепотом. Кто-то неожиданно запустил по залу бумажный самолётик, который, пролетев над головами, приземлился прямиком на раскрытую книгу сидящего за столом ученика одного из классов помладше. Тот лишь отмахнулся, продолжая читать. Людвиг и несколько ребят, расположившихся по соседству с ним, рассмеялись, один из них принялся делать ещё один бумажный самолёт. Юноша же поник головой и, встав с места, вышел за двери зала. — Людвиг Харшоу? — окликнул его мужской голос. Мальчик обернулся навстречу приближающемуся к нему учителю. — Добрый вечер, мистер Фаустус, — бодро поздоровался ученик. — Добрый. Людвиг, ты же проживаешь в одной комнате с Патриком, не так ли? — невзначай поинтересовался Клод. — Да, с ним. А что? — чуть хмурясь от неуверенности, с вызовом в голосе переспросил ученик. Видя растерянность и недоверие собеседника, Клод едва заметно улыбнулся. Реакция не заставила себя ждать: Людвиг расслабился, чуть улыбнулся в ответ, с любопытством ожидая продолжение диалога. — Да вот недавно несколько интересных книг по литературе у него взял, а отдать, никак не получается. Ты случайно не знаешь, где он? — Нет, не знаю, сегодня мы ещё не виделись, я только пару часов назад вернулся из города. Даже пришлось пропустить сегодня некоторые уроки. — Далеко живёшь? — Достаточно далеко, сэр. — Что же, очень жаль, — разочарованно отозвался Клод. — Послушай, тогда может ты не будешь против, если передам книги через тебя? Людвиг замялся, услышав такое предложение, но, немного подумав, видимо, решил, что исполнить простую просьбу учителя не составит проблем. — Хорошо, — даже весело ответил он. — Пройдём ко мне, я отдам их тебе, — Фаустус кивнул и направился впереди ученика по коридору к своему кабинету.***
— Вот, — учитель собрал в стопку несколько нетолстых фолиантов и поставил на край стола. Людвиг подошёл ближе, потянувшись за книгами, как вдруг почувствовал, что чьи-то руки легли к нему на плечи, скользнули вниз к локтям. — Господин Фаусту… — мальчик хотел было обернуться, но его перебили. — Тихо, не стоит делать резких движений, — спокойным голосом произнёс демон. — Пустите… — настойчиво произнёс юноша. Молчание стало ответом. Секунда, и на пол, скатываясь по его запястью, летит алая капля. Почувствовав это, Людовик вздрогнул, судорожно втягивая воздух. — Пу-пустите… пожалуйста… — Испугался? Как легко ты превратился из охотника в жертву. Жалкое зрелище. Отвратительно, — Клод хмыкнул, резко обрывая нити. Мальчишка едва стоял на месте, потирая окровавленное запястье, но, не успев даже обернуться, почувствовал, как холодная ладонь скользнула к шее, по скуле, приподнимая подбородок. — Грешно играться с едой, ты так не думаешь? — риторически спросил демон шёпотом, приблизив губы к самому его уху, глубоко вдыхая лёгкими запах крови. — Господин Фаустус, что вы… — слова застыли на вдохе, а на лице застыло выражение сильнейшего страха вперемешку с отчаяньем и болью. Возникшая тишина наполнилась тиканьем настенных часов, можно было расслышать, как капля крови оглушила воздух ударом о гладь паркета. Вдруг иголка старого граммофона у окна опустилась на пластинку, и вслед за шипением и треском раздались первые аккорды забытого десятого вальса великого Шопена, наполняя комнату мелодичными сладкими звуками фортепиано.***
Сверля хмурым напряжённым взглядом потолок, Алоис бил маленьким теннисным мячиком о противоположную стену их комнаты. — Фаустус… — вдруг едва слышно с раздражением и задумчивостью произнес он, — что это за фамилия такая вообще, — недовольно прыснул граф. Сидевший за столом Фантомхайв, что-то усердно пишущий в тетради, не ответил, поняв, что этот вопрос был адресован скорее подсознанию самого Транси, нежели кому-то из посторонних. — Может, он немец… Фаустус, Фаустус, Фауст… — словно пробуя на язык, произносил чуть слышно Алоис, ловя отскакивающий от стены мячик. — Неужели он тебя настолько раздражает? — с подтекстом поинтересовался Сиэль, не отрываясь от записи. — Да не то слово, — съязвил Транси. — Я вообще не могу вспомнить, чтобы он когда-нибудь так меня раздражал! Небось, уже поставил мне двойку за то, что я прервал ему сегодня его драгоценный урок латыни! Индюк напыщенный, холодный как лёд, тоже мне учитель, — не прекращал ворчать граф. — По-варварски брутален, как все англичане, — усмехнулся Фантомхайв, явно процитировав фразу из какого-то слезливого женского романа, решил Алоис. — По-твоему, он всё-таки англичанин? — удивлённо отозвался Транси, не поймав мячик, который пролетел, покачнув чернильницу на столе Сиэля. — Осторожней! — выкрикнул Сиэль, придерживая едва не упавший предмет. — Ну вот, я из-за тебя пальцы в чернилах перепачкал, — ругался юноша, откладывая листки бумаги и ручку подальше в сторону. — Кстати, который час? — встрепенулся Алоис, соскакивая с кровати, не обращая никого внимания на претензии соседа. — Около пяти уже, наверное, — ответил Сиэль, открывая воду в раковине в углублении стены. Транси повернулся и поднял с полки небольшие часы — прямо в его руках они мелодично пробили ровно пять раз. — Ну вот, я же говорил, — обернулся к нему Фантомхайв, вытирая руки полотенцем. — Скоро ужин. Ты… Ты куда? — только и успел окликнуть его Сиэль, прежде чем Транси, натянув ботинки, что стояли у кровати, выбежал, хлопнув дверью.***
Шаги гулко отдавались от высоких стен, скрипели доски старого лакированного паркета под ногами. Дополнительные занятия были назначены ровно на четыре вечера и даже то, что Алоис поначалу намеревался прогулять их, не заставляло совесть молчать. Он опаздывал, и на этот факт он почему-то не мог смотреть сквозь пальцы. На секунду ему даже показалось, что он ждал этого, как предлога вновь остаться с мистером Фаустусом наедине, но столь бредовая, по мнению её обладателя, мысль была мгновенно изничтожена. Это был этаж, где находились только комнаты учителей, просто так там гулять было запрещено. Теперь, топая по коридору в одиночестве, он ловил себя на неком ощущении незащищенности, даже хулиганства. Хотя второе его мало волновало. Переход между двумя крылами здания перегораживала дверь. Алоис дёрнул ручку и прошёл внутрь, с улицы слышались детские голоса, вскоре к ним добавились тихие мелодичные звуки граммофона. Оказавшись у дверей комнаты Фаустуса, мальчик постучал и, не дождавшись ответа, заглянул внутрь. — Можно? Клод сидел за столом над каким-то журналом, делая пометки на полях карандашом по ходу чтения. Около журнала стояла печатная машинка и стопка чистых листов. — Заходите, — Фаустус захлопнул журнал вместе с заложенным между страниц карандашом и поднялся с места. Алоис прошёл в комнату. На низком комоде у окна играл потёртый граммофон, наполняя комнату тихими размеренными звуками старого вальса.***
Его губы шевелились в безмолвном шёпоте, брови были сдвинуты, придавая лицу глубокую задумчивость, пальцы крепко сжимали твёрдый лист, очки скрывали холодные и внимательные глаза, почти недвижно читающие текст с листка. Алоис, краем глаза наблюдая за действиями преподавателя, раскачивался на стуле. Вскоре, заметив, что тот нещадно скрипит, мальчик бросил взгляд на Фаустуса, специально начав раскачиваться сильнее и наблюдая за реакцией Клода. Но демон не реагировал, будто он вообще не слышал этих ужасных скрипучих звуков. Недовольно прыснув, юноша отвернулся и сел прямо. — Хм, я вижу, ты делаешь успехи, Алоис, — мягко произнёс учитель, поправив очки на переносице, — ошибок уже меньше, только вот здесь надо писать раздельно, а этот дефис здесь не нужен… — он нагнулся к столу, исправляя ошибки, делая помарки на полях жирными тёмно-синими чернилами. Транси зевнул, Клод мгновенно остановился на полуслове, наконец, обратив внимание на сидящего рядом ученика. — Устал? — Фаустус отстранился, положил листок на стопку книг, почему-то стоящую на самом краю стола. — Я приготовлю чай, — Клод достал из буфета пару чашек, поставил греться чайник, начал разжигать камин. Иногда Транси думал, что Клод разжигает камин специально, чтобы произвести некое впечатление, только для него, для Алоиса. Вообще комнаты в Академии уже давно отапливались батареями, камины же в этом здании остались из-за старой постройки, вскоре утратив свою столь важную роль, став украшением интерьера, почти роскошью. Взглянув выше, мальчик увидел висевшую над камином картину. — А откуда у вас такая картина, ещё вчера её не было, — полюбопытствовал Транси. — Её дал мне мистер Фишер, у него в комнате сейчас ремонт, он попросил подержать эту картину, — спокойно ответил демон. — Она мне так понравилась, что он отдал её мне. Думаю, она хорошо вписывается в общий интерьер. Тебе не нравится? — Нет, она слишком мрачная, — недовольно буркнул граф. Картина и вправду была мрачной, но по-своему страстной, проникновенной, удивительный эффект на зрителя производила она. Море не казалось застывшим, мёртвым — бурлящие волны сменяли друг друга абсолютно естественно, море по-настоящему «дышало». Стоя рядом, Алоис как будто даже слышал размеренный рокот, ощущая, что это он был сейчас там, на берегу, в тишине ночного прибоя, в свете луны, проглянувшей сквозь разорванные ветром тучи. Граф машинально дернул плечами, почувствовал, как по спине пробежал холодок, резко отвёл взгляд. — Это Иван Константинович Айвазовский. «Лунная ночь. Берег моря». Одна тысяча восемьсот восемьдесят пятый год. Ему в своих картинах удаётся показать всю жизненную красоту могучей стихии… — не успел он закончить, как Транси быстро перебил. — Вы были с ним знакомы? — с подозрением, недоуменно вскинув бровь, спросил ученик. Клод едва не поперхнулся. — Что? С чего ты это взял? — Ах, ну да, вы же тогда, наверное, ещё не родились. Заметив на небольшом круглом столике вазу с фруктами, Алоис взял в руку апельсин и прошёл в сторону окна, отдёрнул штору. Тьма надвигалась как-то удушающе медленно и, вместе с тем, неумолимо. Надвигающийся мрак не нёс в себе ни блеска звезд, ни дыхания ночного ветерка, ни всего того, что присуще любой другой наступающей ночи. Он не знал, что именно угнетало его больше — тупая неотвратимость наползающей черноты или одиночество, которое та несла своим приходом. Алоис взглянул через плечо на Фаустуса, уловив специфический горьковатый запах разливаемого по чашкам чая. Мальчик сел в кресло, откидываясь на спинку, расслабившись на мягких подушках, подкинул в руке ярко-оранжевый фрукт. Прикрыв глаза, он вдруг вспомнил, что по пути сюда к нему на секунду приходила мысль о том, чтобы принести извинения за своё поведение прошлым вечером, но Алоис быстро передумал, почувствовав, как рядом скрипнул пол, кто-то сел в кресло. Сам того не заметив, он провалился в омут сна. Апельсин быстро скатился по бархатной обивке, ударился о паркет и прокатился до самого столика, так и оставшись лежать у одной из его ножек. Белокурые пряди скользили сквозь пальцы, оставляя после себя едва заметный холодок, Клод попытался подняться, не тревожа чуткий сон мальчика, но Алоис лишь повернулся на бок, кладя обе ладошки под голову, стараясь удобнее устроиться. В комнате вновь воцарился покой, прерываемый лишь треском дров в камине и резкими звуками заевшей пластинки с мелодией старинного вальса.