MELIORA SPERO
Even though I know it's not so distant Хотя я знаю, что всё было совсем недавно, Oh, no, I still wanna reminisce it Я всё же хочу предаваться нашим воспоминаниям What A Time — Julia Michaels
— Фух, еле выбралась из этой толкучки! — одышка. — Тут что, всегда такое столпотворение происходит или я просто ощущаю себя остро асоциальной личностью, которая впервые столкнулась с таким большим количеством людей? — Насчёт столпотворения ты верно подметила, — скромный хохоток. — А ты тоже на первом курсе, да? Мы вроде с тобой на одном факультете учимся. Честно говоря, мне тоже начал надоедать этот гомон. И так от переизбытка информации в первые дни учёбы голова раскалывается просто адски. — Лично я предлагаю как можно незаметнее свинтить из этого места и прогуляться по парку в трех кварталах отсюда, — бодрый голос, разрезающий остальные крики и смех. — Говорят, там сейчас проходит какой-то фестиваль по защите прав кошек, которые, по их мнению, должны стать неотъемлемой частью общества. — Такую чушь действительно проводят? — отвечают насмешливо-удивленным тоном. — У современных людей совсем крыша поехала. — Во-первых, это законно легализированное мероприятие, согласованное с администрацией города, — указательный палец взлетает вверх, словно показывает правдивость и достоверность сказанных слов. — А во-вторых, ты что, ущемляешь права кошек? — Да ну тебя, — лёгкий и переливчатый смех. — В-третьих, за активность в движении дают сладости и кошачий корм. Так что это отличный шанс запастись халявной едой! — У тебя что, есть кошка? — Нет, зачем она мне. Я же студент, как-никак. А студенты в порыве голода и пьянства и что похуже корма для животных съесть могут. — А ты смешная! — Сочтем это за знакомство, — лучезарная улыбка, образовавшиеся морщинки на складках у ярко-золотых глаз, плещущихся безбашенной энергией и бунтарством. — Ну так что, вы согласитесь на моё предложение послать учёбу к чёртовой бабушке и направить все свои силы на защиту наших социальных четвероногих друзей? — Хм, дай-ка мне подумать, — нарочито долгое молчание, но всю серьёзность момента портит еле скрываемая усмешка. — А почему бы и нет? Я за! — Круто! Пусть наши потомки запомнят день, когда их бравые предки выступали за права и свободы кошаков, которые, я рассчитываю на это, эволюционируют, свергнут правительство и учредят в каждых учебных заведениях пуфики, клубки и кошачью мяту. — А это интересно. Кстати, а как тебя зовут, если бравый защитник захочет говорить мне свое имя? — Меня зовут Сецуна Отважная, ну или просто Сецуна, как тебе хочется. — А я Очако… — Очако. — А? — Ты так и будешь около входа стоять? — спросила Асуи, потянув подругу за собой в сторону огромного торгового центра. — Наряд сам себя не выберет! — Я предположу, что здесь меня ожидает смертельное испытание со всеми бутиками и магазинами одежды, — Урарака округлила глаза, воображая весь этот ужас в течение нескольких часов, а то и больше, может, их марафон по скупке всего окончится только поздней ночью, когда комплекс будет закрываться. — И ты совершенно права, — кивнула Тсую, ведя шатенку мимо снующих повсюду людей, сворачивая то в одну, то в другую сторону в поисках магазина в качестве их старта. — Я привела тебя сюда не просто для того, чтобы выбрать костюм для Хеллоуина. Я хочу преобразить тебя полностью, и начнём мы, пожалуй… — Стоп, стоп, стоп, — протестующе покачала головой Очако. — Мы на такое не договаривались. — А ты бы меня послушала, если бы я тебе сказала о таком раньше? — хмыкнула темноволосая. — Пришлось идти на небольшие риски. — Я не была готова к такому! — возмутилась девушка. — Когда-нибудь нужно будет сдвинуться с мёртвой точки, — спокойно пыталась вразумить её Асуи. — И лучше не откладывать все на потом. — А что насчёт денег? У меня с собой не так много. — Я подкину, ничего страшного. — Нет, я не буду брать твои деньги! Мне будет стыдно сделать такое! — А мне стыдно смотреть на твой внешний вид. Честно, Очако, твой подход в выборе стиля какой-то старомодный, словно ты выбирала его вместе с бабушкой или что-то вроде такого. — То есть, ты и меня ещё стыдишься? Ну хоть спасибо за едкую правду. Ну и что поделать, что я не модель? Зато мне в ней удобно! — Я не хотела тебя обидеть, правда, — миролюбиво сказала Асуи, успокаивающе положив руки на плечи девушки. — Я хочу, чтобы ты перестала скрывать за мешковатой формой и безразмерными свитерами свою хорошую фигурку. И чтобы люди перестали считать тебя серой мышкой и скучной заучкой, и увидели настоящую красотку, какую вижу я, — Асуи ехидно прищурилась. — Чтобы ты сразила всех наповал, и пусть остальные будут грызть ногти, потому что такой очаровательный ангелочек уже занят. Очако почувствовала, как покраснела до корней волос, дотрагиваясь до алых щёк. Тсую рассмеялась, легко поцеловав её в открытую щеку, заставляя Урараку не на шутку смутиться и бросать взгляды по сторонам, словно кто-то сейчас заинтересованно следит за ними, хотя люди в торговом центре были заняты своими делами и точно бы не удивились поцелую между девушками. — А что тогда со всей моей одеждой будем делать? — медленно протянула Очако, страшась дальнейшего ответа. Асуи проанализировала внешний вид подруги, от задумчивости слегка выпятив нижнюю губу, и с уверенностью выдала: — Мы её выкинем. — Ч-чего?! — Выбросим все эти тряпки подчистую, поняла? — пригрозила ей темноволосая. — Даже не пытайся скрыть от меня хоть один уродский свитер! — Ну пожалуйста! — взмолилась Урарака. — Никаких «ну». Иначе кроме базового гардероба будем выбирать тебе нижнее белье и, будь в этом уверена, к его выбору я отнесусь со всей серьёзностью. Очако нервно сглотнула ком в горле, смиряясь со своим поражением в этой схватке. Ей ни за что теперь не переубедить Тсую в измене своего мнения, хотя подсознательно по организму разливалось приятное тепло от осознания того, что девушка проявляет к ней такую заботу и искренность, граничащую с неприкрытой симпатией. Ну вот, Очако снова покраснела! — Итак, нам нужен план дальнейших действий, — произнесла Асуи, вчитываясь в стенд на стене с изображением всех магазинов на этаже. Она обернулась на шатенку. — Чтобы выглядеть презентабельно и стильно, необходимо соблюдать несколько главных правил. Первое, — она загнула палец. — Это, само собой, одежда. Второе — обувь. Третье — прическа, как же без неё. Четвёртое — маникюр, признак ухоженной женщины. Пятое — аксессуары… — О Господи, — шокировано выдохнула Очако, ибо от всех этих правил у неё закружилась голова. — Сколько их там? Я точно не смогу соблюсти их все, ну ты только посмотри, сколько их! — Я говорю тебе лишь о самых главных. Скажи спасибо, что я не углубляюсь в теорию. Ну вот, посмотри, — Тсую подняла ладони Очако тыльной стороной на уровень глаз. — Твои ногти просто в ужасном состоянии. Тебе непременно следует обратиться к профессионалу. — Это все из-за нервов, что поделать, — пробубнила Урарака, быстро спрятав свои погрызенные ногти. — Я стараюсь отлично учиться, просто не хватает времени следить за своим внешним видом. — И я хочу помочь тебе, — улыбнулась девушка. — Нельзя так сильно изводить себя учёбой. И о себе нужно думать, и в первую очередь — о том, как ты выглядишь. — Ты словно понабралась словечек от Ашидо, — вздрогнула Урарака, вспомнив розоволосую. — Мина всем чирлидершам мозги вправляет? — Можешь говорить сколько угодно гадостей про Мину, но ты должна признать, что выглядит она потрясающе. — Да кто бы сомневался… — Так, ладно, что-то мы зашли в непроходимые дебри. Сначала мы идём в салон красоты. Без возмущений. Начнём пока с этого аспекта. Нужно что-то сделать с твоим маникюром и твоими волосами. Да, хвосты никогда не выйдут из моды, но и каждый раз их использовать не следует. — Ну что, Сецуна Отважная, ты какая-то не бодрая сегодня. А я говорила, не нужно было спорить с той старушкой, кто больше нарисует кошачьих мордочек на стенде. — Откуда я знала, что она профессиональный живописец? — Сецуна недовольно хлопает по столу. — Да и все кошки к ней как к куску мяса липли, а меня просто сторонились да шикали. — Я считаю, что это даже к лучшему, — пожимает плечами Очако. — Значит, в старости ты не станешь сумасшедшей кошатницей и не будешь пахнуть своими «питомцами» за милю. — И то верно, — только и отвечает та, замолкая и отвернувшись в сторону окна, не слушая лекцию. Её лицо кажется не таким, каким Урарака запомнила в их первую встречу. Сейчас оно какое-то… Бесстрастное, не блещет той обычной энергией. — Что-то случилось? — пробует поинтересоваться Очако, не собираясь лишний раз вмешиваться в чужие проблемы. Сецуна бросает на нее безучастный взгляд. — Я просто думаю, поступила ли я правильно, — начинает девушка. — Просто, борясь за право быть на вершине, идя к ней всеми силами, мне просто… Это надоест. На моем месте ты бы отказалась от своего стремления и передала свое место кому-то другому? — Я не совсем понимаю, о чем ты… — Если говорить начистоту, то я участвовала в соревновании на звание главы группы поддержки. — Правда? Это очень круто! — Но я отдала свою победу другой. — Эм, а зачем? — Очако находится в небольшом недоумении. Между тем Сецуна, вздыхая, продолжает: — Не знаю, — просто говорит она. — Я особо-то и не хотела чирлидершей быть. Я просто грезила о соревновании, но как такового желания быть в команде не было. И я поняла, что, может, своими действиями помешаю мечте тому, кто действительно желает стать главой поддержки. Я видела по глазам этой девушки, что это ей жизненно необходимо, и просто отказалась. Может, я поступила глупо, но я считаю, что так правильнее. Хотя, хватит болтать о моих проблемах, никому они, честно говоря, не сдались. А как у тебя дела? — А у меня, кажется, что-то нарастает! — оживляется Очако, чувствуя, что ей можно поделиться с кем-то своими достижениями. — Меня взяли в студенческий совет. Там весело. Я познакомилась с одной девушкой, Нейджиро, она очень весёлая, прямо как ты. Я думаю, что нашла свое место. — Я очень рада, что у тебя все хорошо, — правдиво отвечает Сецуна. — А ты не хочешь к нам присоединиться? Тебе понравится, вот увидишь! — Я так не думаю, — тихо хохочет девушка. — Компания друзей и я — две несовместимые вещи. — Почему ты так говоришь? Ты ведь такая классная девушка. Да и мы с тобой неплохо общаемся. В чем проблема? — Так, галёрка, я не разрешал вам открывать рты! — доносится до них грозный голос учителя. — Просим прощения, профессор! — извиняется Очако, умолкая. Спустя пару мгновений Сецуна усмехается словам шатенки, немного покачивая головой. — Я ценю общение с тобой, но пойми, — Сецуна близко наклоняется к лицу Очако, отчего та видит в её глазах переливающееся золото, тягучий и плотный мед, с тёмными, как самая глубокая ночь, зрачками. — Наша дружба продлится лишь до того момента, когда ты узнаешь меня получше. Я та ещё редкостная тварь, а портить твоё отношение ко мне ну совсем не хочется. Так что оставим пока все как есть на данный момент, и не будем думать о будущем. — Почему… почему ты так говоришь? — Я говорю только правду. — Все люди не идеальны. Я не исключение. Но тебе не стоит принижать себя до такой степени. Я полностью уверена, что ты хороший человек. — На то твоя воля. Но только не удивляйся, если вся правда выльется наружу. Я не тот человек, которому можно доверять. ***I haven't been by your side Меня не было рядом с тобой In a minute, but I think about it sometimes Всего мгновение, но время от времени я думаю об этом.
— Вот это салон! — восхищенно выдохнула Очако, во все глаза разглядывая роскошное по её меркам помещение, с элегантным лампадами, хрустальной люстрой, с освещением со всех зеркал, со светлыми кожаными креслами и диванчиками, отчего комната блестела искусственным светом словно врата Рая. А запахи сотен ароматов, красок, гелей, кондиционеров, шампуней вскружили голову, но девушка успела вовремя зацепиться за Асуи, которая, как маяк, вела её к мастерам. — Вот вам гадкий утеночек, — Тсую указала на Урараку, мигом получив угрюмый взгляд с её стороны. — Из этого утеночка вы должны сделать куколку. Не думаю, что это станет проблемой. Женщина, вытерев руки фартуком, обвела фигуру шатенки вдоль и поперёк, словно впиваясь в самые тайные закоулки её тела, и Очако стало немного неловко. — Придётся постараться, — заключила мастер, отодвигая кресло и указывая на него, чтобы девушка присела. — Но много времени не займёт. Тут нужно лишь поверхностно пройтись, как следует обозначить её черты лица. — Ощущаю себя какой-то вещью, — нахмурилась Урарака, все-таки присаживаясь в кресло и бросив взгляд на себя в зеркало. На неё взирало уставшее лицо с растрепанными волосами, на скорую руку сделанный тугой хвост, ни единого грамма косметики. Обычная потускневшая студентка, не та девушка, которая была на вечеринке в начале года. — Сейчас ты и есть вещь, — Тсую похлопала её по плечу. — Так что лучше молчи и смотри на свое преображение, а я пойду выбирать тебе подобающий наряд. Если закончишь раньше, то сиди здесь и жди меня. — Ага, — вяло отозвалась девушка, слишком внимательно следя за инструментами на тумбочке, которые женщина поочерёдно брала в руки и задумчиво смотрела на Очако. Очевидно, её ждут не самые лёгкие часы. Так и было. Сначала её знатно расчесали, вырвав несколько клоков волос, потом хорошо помыли и высушили, а потом, о Боже! — достали ножницы и начали вытворять на её голове что-то, чего Урарака конкретно не понимала. Она и не стриглась особо, только если заставит мама или насильно приведут знакомые, ибо салонов красоты она страшилась больше всего. Здесь она казалась ещё больше серой и прозрачной, какой не подобает в данном заведении, и хотелось поскорее спрятаться и не видеть бросающие в её сторону укоризненные и даже жалостные взгляды, как ей самой мерещилось. Её волосы до локтей отрезали до плеч, чуть подкорректировав на затылке, называя такую причёску авангардом, или лесенкой, или каре, Очако толком понять не могла, но, взглянув в зеркало, ей, к удивлению, понравилась такая стрижка. Не слишком открывает круглое лицо и не скрывает его за локонами. Тяжёлую укладку не решились делать — пусть слегка пружинистые локоны спадают на плечи. Шатенке это более или менее пришлось по душе, и она даже не была против дальнейших действий, ведь, как сказала Асуи, им придётся сделать из неё красотку. — Я очень удивлена. Даже приятно удивлена, — Урарака резко обернулась на знакомый голос и перестала дышать. Ашидо с лёгкой улыбкой разглядывала её в зеркале, немного выпятив губу. — Что ты здесь делаешь? — выдала Очако, крепко вцепившись руками в кресло. Ашидо на такое заявление только рассмеялась, небрежно махнув рукой. — Ну не к тебе, это точно. Вообще-то, это мой любимый салон, хотя, откуда тебе это знать. Честно сказать, я уж было решила, что в салон красоты тебе доступ закрыт, но, похоже, я была не права. Наконец, ты образумилась и занялась собой. — Можешь издеваться сколько захочешь, — вкрадчиво ответила Очако, по каким-то причинам чувствуя несоизмеримый стыд и возмущение. Правда, есть на то причина: Ашидо Мина во всей её красе. — Мне все равно. Я не пришла сюда, чтобы слушать твои оскорбления. — Какие мы бойкие, прямо кровь стынет в жилах, — хихикнула розоволосая, облокотившись о кресло, и начала гладить Урараку за волосы, легко поддевая пальцем её локоны. — Вот вы все думаете, что я одной злобой да издевками питаюсь. Ну, это просто вы попадаете не в то время. И вообще, я, наоборот, хочу тебя похвалить. — Похвалить? — похоже, сейчас у Очако начала выпадать челюсть. — Тебе идёт эта прическа. И старайся как можно реже пользоваться резинками. Резинками для волос, ты не подумай. Наверное, презервативы тебе не продадут, выглядишь уж очень молодо. — Как смешно. — Вот твой кондиционер, Мини, — к ней подошёл мастер и вручил бутылочку какого-то дорогого препарата. — Всегда рады тебя видеть. Не забудь, коррекция ресниц у тебя через неделю. — Да-да, — отмахнулась Мина и мягко провела ладонью по лицу Очако, отчего тело шатенки покрылось холодным ознобом. — Вы же будете ей макияж делать? Не переусердствуйте, лишнее нагромождение ей не пойдёт. Лучше обычный лёгкий оттенок, ничего больше. Уж больно личико мне её нравится, не хочется лицезреть на перекрашенного клоуна. — А вы подруги? Как неожиданно, — улыбнулась женщина. Очако и Мину передернуло. — Ну конечно, мы самые лучшие подружки! — широко заулыбалась Ашидо, впившись своими длинными когтями в плечо шатенки. Урарака зашипела сквозь зубы, но тоже еле улыбнулась. — Никакие секреты друг от друга не храним! Просто душа в душу живём! Я столько всего про мою любимую Очако знаю, больше всех остальных в мире! Ведь это ты убила Сецуну, правда, моя хорошая? — Что ты… — Да вы не берите в голову! — продолжала Ашидо, когда Урарака с силой заставила розоволосую отпустить её. — Очако та ещё скрытая книга. У нас такая игра есть: при приветствии я говорю ей, что это она убила мою самую дорогую подругу, а она смеётся и отвечает, что это неправда. — Вот как, — поддакнула женщина, про себя немного удивляясь замашкам растущего поколения. — Да не то слово! Ой, она у меня ещё такая ревнивая… — Прекращай, Ашидо! — …Такая своенравная, я сама удивляюсь время от времени! Сама всех критикует и унижает, а в своём глазу, как говорится, и огромного бревна не заметит. — Замолчи! — Пытается делать вид, что Святая, а я-то знаю, какая эгоистичная, гнусная и трусливая эта милая мордашка. Ну ладно, у вас здесь работа еще есть, не буду отвлекать, — Ашидо поцеловала мастера и обернулась к выходу. — Так приятно было поболтать с тобой, Очако, — лучезарная и такая притворная улыбка тут же слезла с её лица, и чёрные глаза убийственно впились в шатенку. — Жду не дождусь нашей вечеринки. Столько хочется спросить, о стольком поболтать… Мастер помахала девушке на прощание и обернулась в сторону своей клиентки, удивлённо охая: — Вы что, плачете? Очако вымученно улыбнулась своему отражению, сильно зажмурив глаза. — Сецуна была и моей подругой тоже. — Извини, я, наверное, тебя слишком отвлекла, — переплетающимся языком выговаривает Сецуна, тихо икая. На её щеках расцветает хмельной румянец, а губы самопроизвольно расплываются в кривую улыбку. — Ничего страшного, — спокойно отвечает Очако, сосредоточенно следя за дорогой и успевая бросать на подругу быстрые взгляды. Руки цепляются за руль как стальные плети, ибо в вождении шатенка не такая уверенная, как большинство её сверстников, да и испортить машину родителей, которую она так подло сумела украсть на время, совсем не хочется. Поэтому Урарака еле нажимает на педаль газа, пытаясь объехать все кочки и не выехать на встречную полосу, хотя под ночь и не многолюдно, но как-никак сейчас начинается время отъявленных гонщиков. — Но все равно, — продолжает лепетать изрядно подвыпившая девушка, прислоняя лоб к холодному стеклу. — Не стоило идти на такие жертвы. Прости. — Да ладно тебе, — отмахивается Очако, приподнимая уголки губ. — С кем не бывает. Но только я хочу, чтобы ты в крайнем случае предупреждала меня о своих вечеринках, и не трезвонила в три часа ночи, прося тебя забрать. — Да, прости, — снова повторяет златоглазая, вырисовывая на запотевшем стекле неровные и кривые рисунки, сильно задумавшись над чем-то. — Просто у меня нет других номеров. — Ты не успела завести хоть какие-то знакомства? — осторожно любопытствует Урарака, чуть не пролетая на красный и резко тормозя. Наконец шатенка может спокойно посмотреть на подругу. — У меня и не было друзей вовсе. Это даже в некотором смысле удобно. Чувствовать определённую независимость. — Это немного грустно. — Грусть — важная составляющая человеческого счастья, — уклончиво произносит Сецуна. На заднем плане тихо мурчит радиопередача с каким-то диктором, но темноволосая тянется к приёмнику и небольшими, но аккуратными пальцами с сотней разномастных и дешевых колец легко переключает на другую частоту, и по салону разливается приятная и романтичная мелодия про влюблённость подростков. — Меня давно мучают одни и те же мысли на тему счастья человека. — И о чем же они? — шепчет Очако, завороженно наблюдая, как золотой цвет глаз переливается в бликах уличных фонарей и проблесках красного неонового цвета светофора. Сецуна поворачивает к ней голову. — Я считаю, что люди, которые всю жизнь испытывали лишь счастье и радость — самые несчастные люди на свете. Почему? Просто они не знают цену того, чего имеют. Все люди не знают настоящую цену вещей, оттого и жалеют потом. Через боль, разочарование и отчаяние можно понять, как, в самом деле, прекрасен мир, в котором они живут. — Правда? — Зелёный. — А? — Зелёный свет. Можно ехать. Очако вздрагивает и давит на газ, сворачивая на другую улицу. — А ты? — неуверенно спрашивает она и, прокашлявшись, повторяет: — А ты счастлива? — Конечно нет. И не хочу быть. — Почему? — Тогда зачем мне жить? Я хочу вобрать в себя все страдания и боль всех людей, всю их ненависть и всю печаль. Вот моя мечта. — Какая-то странная мечта. — Я знаю. Моя теория состоит в том, что, собирая все больше боли, можно познать самое высшее счастье. Правда бредятина? Это так, обычные замашки пьяного мозга. — А мне интересно, — честно признается Урарака, останавливаясь на обочине, достигая нужного места. — Это ты сейчас так говоришь, — смеётся Сецуна. — А что ты скажешь на то, что я собираю коллекцию всех несчастных людей, которых встречу? — И ты их потом закатываешь в банки? — Нет, — восклицает та, широко улыбаясь. Вовсе нет. — Это хорошо. Не хотелось бы водить знакомства с нарушителями закона, — Урарака обращает внимание на здание, к которому они приехали. — Ты живёшь в общежитии? — А ты правильно заметила, — кивает Сецуна, неуклюже вылезая из машины. Очако быстро выходит и помогает ей, перекинув через себя её руку и придерживая за спину. Хоть ночь заявила свои права, в некоторых окнах до сих пор горит свет. Наверное, бедные студенты даже в такое время готовятся к приближающейся сессии, — думает шатенка, проводив Сецуну до порога. — Знаешь, Очако, — начинает темноволосая, устало опуская голову на её плечо. — И ты можешь иметь свое счастье. — О чем ты? — Я о том, что могу забрать и твою печаль тоже. Могу сделать тебя счастливой, — она поднимает стеклянные глаза на Очако, медленно приближаясь к её лицу. Урарака отчётливо слышит клокотание своего сердца, и не может в полной мере осознать происходящего, как сама тянется к губам Сецуны и запечатляет лёгкий и еле уловимый поцелуй. — Надеюсь, после такого ты чувствуешь что-то хорошее, — облизывая губы, заключает Сецуна. Урарака криво усмехается. — Да. Определённо, я ощущаю нечто схожее со счастьем. — А я забрала твою боль. И, поверь, я тоже немного рада этому. ***What a time, what a time, what a time Какое прекрасное время For you and I Для нас двоих
— А вот и я, — в салон вошла Асуи, весело шурша огромными пакетами у себя в руках. — Где мой преобразившийся утёнок? — Отходит понемногу, — с улыбкой ответил мастер, указывая на диванчики в зале ожидания, где, поникнув головой, сидела девушка совершенно одна. — Что такого её расстроило, что она в таком настроении? Что вы с ней сделали? — серьёзно спросила Тсую, беспокойно направляясь к подруге. — Это что за красавица грустит в одиночестве? — она присела рядом с Очако и заставила посмотреть на неё. Асуи удивлённо выдохнула. — Ты просто шикарно выглядишь! Тебе что, не понравилась работа мастеров? Я, если что, могу пожаловаться на их сервис. — Нет, нет, что ты, дело вовсе не в этом, — уверяла её Урарака, мотнув головой. Уложенная прическа с лёгким макияжем и красивым маникюром пастельного оттенка не могли скрыть печаль в шоколадных глазах. — Просто... Не знаю, как-то настроения нет. — Обычно после посещения салона красоты девушки, наоборот, сверкают от счастья. Правда, что случилось? Асуи так сильно заботится о ней, что сердце шатенки екнуло. Прикусив губу и заломив пальцы, Очако все-таки произнесла: — Грущу о прошлой себе, — Урарака смахнула рукой прежнее плохое настроение и улыбнулась девушке. — Всё в порядке. — Ну вот и отлично! — Тсую хлопнула в ладоши и принялась копошиться в пакетах, поочерёдно вытаскивая все свои покупки. И как она смогла узнать её размер ноги? — удивлялась Очако, разглядывая кремовые лодочки на невысоком каблуке. Очевидно, ей придётся с нуля учиться ходить на каблуках. — Знаешь, я прикупила лишь базовые вещи, их немного, но на первое время хватит, — сказала темноволосая, восторженно разглядывая свою девушку, аккуратно заправив прядь волос за ухо. — Я помню твоё цветочное платье. Его можешь не выбрасывать. Наоборот, я хочу видеть тебя в нем чаще. В нем ты впервые меня поцеловала. — Прекращай меня смущать, — нервно засмеялась Урарака. — А что насчёт костюма на Хеллоуин? Или ты напрочь о нем забыла? — Он будет лежать у меня, в целости и сохранности, — лукаво прищурилась Асуи. — А посмотреть можно? — Нет. — Почему это? — Это сюрприз. — Не люблю я сюрпризы. Аж страшно становится, что ты там мне прикупила. Только, умоляю, скажи, что оно пристойное! Я не хочу идти на вечеринку практически голой! — А мне бы понравился такой расклад. — Тсую! — Это шутка. Не переживай. Ну что, с чего начнём? Очако медленно разглядывала каждый наряд и её глаза непривычно заблестели. В них плескался неприкрытый азарт и даже вызов чему-то. Или кому-то. — Начнём со всего. — Что ты сделала? — к ней на всех парах мчится шатенка, с красными от слез глазами. — А что я сделала? — удивляется Сецуна, прислоняясь к шкафчику. — Я вроде на пары не опоздала. — Даже не говори, что не знаешь! — вопит Очако, смаргивая новый поток слез. — Это все по твоей вине! — Что «все»? Урарака резко бросает в неё мятую бумагу, которая при развороте оказывается распечаткой. Сецуна округляет золотые глаза, всматриваясь в фотографию. — Я… — Что? Скажешь, что ни в чем не виновата? Что не знала об этом? — восклицает шатенка, дрожа всем телом. — Это простая подстава. Очень подло с твоей стороны. — Но я правда не имею к этому никакого отношения! — оправдывается Сецуна, тыкая в фото. — Каким образом я смогла его сделать? Я ведь была с тобой! — Я не знаю! Может, ты подговорила кого-то, чтобы унизить меня? Вот поэтому ты начала болтать о какой-то боли, о счастье, чтобы я повелась на твою уловку, правда? Скажи, что это правда! — Ой, ой, что за прекрасные девочки тут у нас? — к ним нахально подходят несколько парней, резко выхватывая из рук Сецуны фотографию и смеются, разглядывая девушек на бумаге, а точнее, их поцелуй на пороге общежития. — Так вы что, мутите? — усмехается один, передавая по кругу фото. Лицо Урараки белеет словно у восставшего мертвеца. — А кто из вас сверху? Очевидно ты, да? — выдает второй, тыкая на Сецуну. Девушки пребывают в небольшом шоке, поэтому не успевают возразить или сказать хоть слово. Несколько парней зажимают их к стене, прикрыв тем самым ход к отступлению. — А ну пососитесь! — Что, члены вас не привлекают? Предпочитаете не сосать, а отлизывать? — Заткнись, Минета, это просто тебе никто не даёт, вот ты и бесишься, — хохочет юноша, толкая названного Минету в плечо. — Видишь, девушки лучше трахнутся друг с другом, чем с тобой. — Даю десятку, если вы сейчас поцелуетесь! Ну же, не стоит отказываться от такого предложения! — Замолчите! — кричит на весь коридор Сецуна, сильно толкая парней в грудь, чтобы они отошли от них. — Придурки! Пошли отсюда, пока я вам челюсть не разбила! Засуньте ваши деньги и это фото в свои жирные задницы, или я сожгу её! — Можешь сильно не стараться, — прыскает Минета, помахав фотографией перед лицом Сецуны, словно матадор красной тканью перед разъяренным быком. — Этот компромат уже по всему универу гуляет. Так что сбавь свой пыл, крошка. — Очако, — Сецуна в надежде на поддержку поворачивается к шатенке и замолкает. Урарака, что ранее чуть ли не дрожала от страха и паники, стоит совершенно спокойно и смотрит на неё таким хладнокровным взглядом, что у Сецуны проходят мурашки по всему телу. — Очако? — неуверенно переспрашивает она. Сецуне впервые становится страшно рядом со своей подругой. — Не стоит скрывать этого, правда, Сецуна? — Урарака так мило улыбается, но глаза выдают её с потрохами. В них отражаются отчаяние, боль, отвращение и ненависть и, может, малая толика сочувствия. Сецуна машинально отходит на пару шагов от неё. — Знаете, парни, вы правы насчёт нее, — продолжает Очако. — Вы не представляете, насколько она настойчивая. Она даже попыталась меня тогда затащить в постель. — О-оча… — Да ладно? Серьёзно?! А ты огонь, малышка! — А я вам про что говорю! Если вы хотите увидеть настоящую лесбиянку, то я дам вам её номер. Можете порекомендовать вашим подружкам, может, они одумаются и уйдут от вас к ней. Сецуна в изумлении и недоумении открывает рот. — Хорошо, что я смогла противостоять её обаянию. Ну, вы знаете, как трудно приходится таким девушкам, как Сецуна. Бывайте. Очако хмыкает и отворачивается от них. Пока парни продолжают спрашивать у Сецуны все интимные и непристойные аспекты секса с девушкой, она пустым блеском потускневшего золота смотрит вслед шатенке, понимая, что не забрала в тот день боль у неё. Напротив, она высосала все её сокровенное счастье, оставив буквально с голой душой. Сецуна впервые становится бессильной в чем-то.НАДЕЮСЬ НА ЛУЧШЕЕ