CREDIS IN VOBIS ET VELLE?
To each their own and find peace in knowing, Каждому своё: обрети покой, зная об этом Feeling Whitney — Post Malone
— О чём ты молчишь, Киришима? Что ещё ты узнал у Мирио? Киришима промолчал, отворачиваясь от пожирающего его фигуру требовательного взгляда. Мина в особенности запомнила этот жест и прогоняла его после, когда их компания разбрелась по своим делам. Что же ещё знает этот красноволосый? Связано ли его молчание с ней или с кем-то из её друзей? Девушка корила себя, что не смогла затянуть Киришиму за угол и как следует выспросить его обо всех деталях. Потому что сейчас она только и делала, что сидела на задней парте лекционной, нервно подрыгивая ногой и прогоняя в голове все ошеломляющие и невероятные додумки, что могли сопровождать молчаливую тайну. Старый профессор истории, сгорбившись, еле стоял на своих слабых ногах у парапета, его скрипучий и еле слышимый голос не доносился до задних парт, поэтому Мина понятия не имела, что он такое нёс, если бы не выведенная на большой экран презентация. Из-за того, что профессор даже пульт от проектора не мог держать в своих сморщенных руках, слайды переключала Хатсумэ, сидящая в углу аудитории за компьютером. Её вид был настолько сонливый, что даже она не могла вникнуть в лекцию профессора, переключая слайды чисто на интуиции. Не покидающие теории сопровождали в том числе многочисленные взгляды Урараки, которая постоянно оборачивалась на Мину, словно хотела что-то ей сказать. Но только сильнее изводила Ашидо своими большими глазищами, подчёркнутыми тонкой подводкой. Мина только и делала, что скрипела зубами и источала из себя колкую взвинченность, отчего сидящие рядом с ней сокурсники поспешили отсесть куда подальше. Опуская голову на парту, розоволосая решила в отместку понаблюдать за Ураракой, изображавшей на своём лице одновременно зацикленность на лекции и рассеянность. Может, она поняла, что за ней наблюдают. Очако часто заморгала, нахмуривая тонкие брови. Её пышные каштановые волосы шелохнулись, когда она слегка повернула голову назад, встречаясь с задумчивыми и необычно спокойными чёрными глазами, обращёнными к ней. Урарака с минуту тупым взглядом смотрела на Мину, пока её не толкнула в плечо сидящая рядом Тсую, которая советовала ей вернуться обратно к занятию. Странно, но Мина нашла некоторое увлечение в наблюдении за Ураракой. Ей даже было интересно, какую мимику изобразит она на своём округлом лице, гадала, что за эмоция проскользнёт в следующий момент. Урараку на удивление было легко прочесть, мыслила Мина, и отвлеклась от своего занятия, получив оповещение на телефон. «Поговорим после пары?» — звучало сообщение от Урараки. Она что, всерьёз подумала, что Мина смотрела на неё с некоторым снисхождением? Что согласится поболтать, раз уж выдался такой удачный шанс? Как раз, когда Ашидо подняла голову, она снова столкнулась с Ураракой, излучавшей открытую надежду. Но она испарилась как тающий снег: Мина агрессивно показала ей средний палец, весьма грубо произнося одними губами, где девушке следует находить своё дальнейшее пристанище. На секунду взгляд Очако успокоился, будто она ждала этого, и девушка угрюмо отвернулась. Мина надеялась, что она больше не повернётся. Издевательски усмехнувшись, розоволосая с довольным видом подняла голову и тут же замерла, смотря перед собой на откуда-то появившийся слайд с её фотографией на весь экран. Глаза на фото были замазаны чёрной краской, а посередине была выведена строка: «Хотите узнать её тайну?» В аудитории мгновенно начались шепотки, превращающиеся в плотный шум. Сотни глаз впились в её тело острыми клинками, а сама Мина до конца отказывалась понимать, что происходит. Профессор не замечал шума в аудитории, продолжая монотонно ведать о политике и реформах Франции конца шестнадцатого века, а Хатсумэ, до этого чуть ли не храпевшая на своём месте, сонно потирала глаза, недоумевая, откуда взялся этот слайд. Меж тем, словно разрывая кожу Мины с противным липким звуком, слайд сменился на другой. На нём снова была запечатлена розоволосая в компании каких-то парней. Они безмятежно болтали между собой, устроившись на креслах пустующей трибуны. Голова каждого из парней была обведена красной линией, заканчивающейся красными стрелками, указывающими на Ашидо. «Разгадаете загадку? От кого из них она забеременела?» Мина встала с места, не в силах больше сидеть на месте. Ноги начали подкашиваться, и девушка прислонилась спиной к стене позади, широкими глазами впившись на экран перед собой. Шум голосов, осмелевшие говорить на всю аудиторию, ярко мерцающие щелчки снимков, смешки и мерзотные свисты парней сбоку — этот неунимающийся гомон окутал тело Мины с ног до головы, но она не могла сдвинуться с места, не могла сделать шаг или даже произнести и звука. Краем глаз она подцепила донельзя шокированное лицо Урараки, направленное то на неё, то на злобный экран. Было видно, что Очако не могла усидеть на месте: от необдуманных действий её удерживала Тсую, тоже смотря на розоволосую. Хатсумэ, полностью пришедшая в себя, пыталась наладить презентацию, но программа начала тупить и не собиралась сворачиваться. Когда Мина заметила, что начали снимать её, она смогла сделать шаг вперёд, чуть не ударившись об угол парты. Ноги сами понесли её вперёд, ускоряя шаг. Перед глазами всё становилось расплывчатым, а она перебирала ноги, чтобы не упасть на ступеньках. — Мина! — воскликнула Очако, сумев увернуться от хватки Тсую, и побежала в сторону проектора, выключая его. Экран потух, а с ним и ужасающий компромат. — Ты что наделала?! — Урарака выплескивала своё негодование и злость на Хатсумэ, которая тоже пребывала в некотором удивлении. Она продолжала стучать по кнопкам ноутбука, но это были лишь бесполезные движения. — Я-я не знала, что это откроется, я правда… — оправдывалась Мэй, но её уже никто не слушал. Очако побежала прочь из кабинета в попытках догнать убегающую девушку. — Слушай, мы с тобой особо не общались толком… — Не общались. — И я вижу, что ты меня не выносишь. — Не выношу. — Но я очень прошу тебя дать мне списать конспект, — умоляюще протянул Каминари, щенячьим взглядом смотря на непоколебимого Моному, голова которого ещё была забинтована. — Я так не думаю, — медленно покачал головой Нейто, насмешливо и крайне равнодушно смотря на парня перед собой. — Мне нет резона давать тебе использовать мой конспект. — Почему? — отчаянно воскликнул Каминари. — Мне профессор Хизаши шею свернёт, если я не сдам ему работу в ближайшее время! Сделай мне маленькое одолжение, я многого прошу? — Я отдам тебе конспект, как пожелаешь, — монотонно ответил Монома, доставая из рюкзака нужный конспект. Каминари аж засветился от счастья, но его радость была недолгой: Нейто выдернул из его рук тетрадь. — Но с одним условием. Ты должен высказать мне мнение. — Что за мнение? — обречённо спросил Денки. Монома злорадно улыбнулся. — Что ты можешь сказать о хиппи? Это свободно образовавшаяся общественная организация, не имеющая конкретных целей, или же она была создана именно в связи с чёткими политическими взглядами? — Эм, — Каминари не понял ни единого слова Мономы, уже смирившись с тем, что так просто он не получит долгожданный конспект, но его протяжное «Э-э-э» нарушила стремительно пробежавшая фигура, которую парни тут же узнали. — Мина! — одновременно воскликнули оба, непонимающе взглянув друг на друга. Парни уже хотели последовать за нею, но на них натолкнулся ещё кто-то. — Куда убежала Мина? — быстро выговорила Урарака, бегая глазами по коридору. Она побежала дальше, не дождавшись от парней должного ответа, но её успели схватить за руку, вынуждая остановиться. — Урарака! Что с Миной? — обеспокоенно сказал Монома, не собираясь отпускать девушку, пока не дождётся разъяснений. Урарака как могла вырывалась из его хватки, но Нейто был на удивление силён. Тогда Очако вкратце рассказала им о случившемся. — Что? — друг за другом произнесли Каминари и Монома, раздражённо глядя друг на друга. — Я пойду за ней! Не повторяй за мной! — Нет, я должна пойти одна, — прервала их одинаковые возгласы Урарака, отходя от парней. — Почему? — Монома и Каминари удивлённо посмотрели на шатенку, тут же забыв о том, что продолжают повторять друг за другом слова. — Просто… вы не поймёте, — высказалась Очако, с сожалением смотря на них. — Парни не поймут, что она сейчас чувствует. — Она тебя вынести не может, — напомнил ей Монома, подозрительно смотря на девушку. — Забыла? Это тебя она захочет слушать в последний момент. Так что я иду, без вариантов. — Я тоже иду, — уверенно произнёс Каминари. — Нет уж, только не ты, — предупредил его Нейто. — Забыл, что ты её бросил? — А ты её бесишь, Монома, — настаивал на своём Денки, взявший неизвестно откуда смелость. — Она никогда тебя не слушала. — Ты вынуждаешь меня… Монома прервался, недоуменно вертя головой. Пока он с Каминари затеял перебранку, Урараки и след простыл. Блондин недовольно цыкнул. — Ну что? — с пренебрежением обратился он к Денки. — Объединим усилия и будем искать? — Согласен. — Мина, стой! — Урарака спешила нагнать девушку, но из-за долгой задержки Ашидо уже убежала далеко вперёд. Заворачивая за угол, чтобы сократить расстояние, Очако бегло заметила, как Мина спешила к парковке к своей машине. Это был отличный шанс успеть за ней. — Мина, остановись! — громче закричала Урарака, выбежав из корпуса. И Ашидо услышала её. Обернувшись, она заплывшими от слёз и потёкшей туши глазами шокировано посмотрела на своего преследователя, не собираясь останавливаться. Лишь сбавила скорость, лихорадочно ища в сумочке ключи от машины. Урарака не могла позволить Мине уезжать в таком состоянии: её сознанию представлялись ужасающие картины, если розоволосая под действием эмоций не справится с управлением, столкнётся с другой машиной, и дальше по наклонной. И, когда Ашидо достала ключи, Очако резко выхватила их из дрожащей руки, крепко держа непонимающую таким всплеском девушку за плечи. — Ч-что ты творишь? — хрипло смогла выговорить Мина, не видя перед собой взволнованную Урараку. Розоволосая принялась оттягивать её руки от себя, но, обессиленная физически, она не смогла ничего сделать. Лишь надрывно прошептать: — Отпусти меня. — Нет, — твёрдо произнесла Очако, удивляясь сама от себя. — Дай мне поговорить с тобой, прошу… — О чём? — громко шмыгнув, рассеянно спросила Ашидо, крепко обнимая свою открытую сумку, не заботясь о том, что из неё выпадало всё содержимое. — Что ты хочешь от меня? Очако умолкла, потеряв прежнюю уверенность. Действительно: о чём она хотела поговорить с Миной? Прежние мысли испарились в забытье, оставляя голову наедине с отчаянной пустотой. Не лезли никакие должные мысли, поскольку единственное, о чём думала Урарака прошлые пару минут, это погоня за Ашидо. — Я… — замялась Урарака, потихоньку освобождая Мину от сильной хватки. Она опустила взгляд и никак не могла придумать, что сказать девушке, кроме своих сожалений. Но за что ей нужно было извиняться? — З-зачем, — сипло проговорила Мина, обессиленно приседая на капот машины. Её руки безвольно повисли, а голова, скрытая взлохмаченными волосами, скрыла красные и опухшие глаза. — Зачем ты это сделала? Очако в немом удивлении уставилась на девушку. — Это сделала не я, — шатенка ухватилась за свою рубашку, сминая её в руке. — Поверь мне, это была не я! — А кто же? — в отчаянии подняла голову Мина. — Кто ненавидит меня настолько сильно, что способен на такое? Урарака приоткрыла рот, чувствуя, как сердце упало в пятки. Покачнувшись на месте, она с новой порцией ошеломления глядела на Ашидо, настолько уверенную в своих словах, отчего по телу прошёлся предательский мороз. — Я не ненавижу тебя, — прошептала Урарака, и могла бы сказать больше, могла бы разуверять Мину дальше, если бы не надрывный возглас розоволосой, адресованный ей. — Нет, ты ненавидишь меня! — взгляд Ашидо потяжелел и огрубел. На место прежним слезам пришёл острый гнев. — За всё то, что я с тобой сделала. Столько времени ты продумывала свои коварные планы, чтобы окончательно втоптать меня в грязь, разрушить мою жизнь. Столько времени притворялась невинной и обиженной, но таившая в себе столько злости, которую не могла больше выдержать, я права? Конечно, я права! Ты ненавидела меня постоянно, всё это время! — губы девушки затряслись, а руки принялись конвульсивно сжимать свитер. Словно невидимые цепи окружили её изнутри, вынуждая болезненно сжаться, в ужасе взирая на каменное изваяние вместо Урараки. — И ты настолько не выносила Сецуну и то, что она с тобой сделала, что вымещаешь свою злость на мне. Хочешь злорадствовать? Или так жестоко мстишь за те доводы по поводу твоей причастности к убийству Сецуны? Ты обвиняешь меня в её смерти? Почему? Почему, Очако?! — Я любила Сецуну! — слишком громко прокричала Урарака. Собственный голос набатом разошёлся в голове словно оглушительный звон огромного колокола. Мина в шоке уставилась на неё, не ожидавшая таких слов. Урарака тоже не ожидала, что сможет выговорить их когда-нибудь. — Всегда её любила! Я бы никогда не причинила ей зла! И я постоянно пыталась доказать это тебе, но ты не видела, ты не слышала того, что я кричала тебе! Потому что ты не желала слушать меня. Ашидо замолчала, сильно прикусывая губы. Видя, как её плечи молчаливо содрогались, Урарака поняла, что тоже не смогла сдержать слёз. Это было поражение. Обоюдное поражение, не приносящее ничего, кроме тупой и безумной тоски. Ненавидя друг друга настолько сильно из-за собственных ошибочных суждений, между ними проскользнуло холодное, леденящее душу отчуждение, никак не покидающее их. Сецуна послужила причиной их взаимной неприязни, но, по странному стечению обстоятельств, именно она привела их к общему, едва заметному пониманию. Так старалась думать Очако, и так она продолжала думать. Очако попробовала подойти ближе, удостоверяясь, что с ней ничего не сделают за такое движение. Мина продолжала стоять, опустив голову вниз, не замечая небольших шажков, сокращающих расстояние между ней и Ураракой. Шатенка без опасений протянула руку, мягко прикоснувшись к дрожавшему плечу. Ашидо, почувствовав чужое прикосновение, попыталась оттолкнуть её от себя подальше, но, когда её насильно заключили в объятия, не сдержала новый поток слёз, позволяя Очако медленно, успокаивающе поглаживать напряжённую спину, терпеливо выдерживая тяжёлое прерывистое дыхание, ничего не говорила о боли, которую причиняли острые ногти розоволосой, вцепившиеся в её руки. Очако закрыла глаза, не чувствуя ничего, кроме облегчения и грустной пустоты. — Я хочу поехать туда, — шатенка услышала тихое бормотание спустя пару минут тишины. Слегка поворачивая к Ашидо голову, она удивленно подняла брови. Мина, успокоив свой голос, повторила более чётко. — Хочу поехать в тот приют. Большего она не смогла сказать, замолкая. Урарака кивнула, тут же понимая, о чём идёт речь и о чём так отчаянно думала Мина. О чём молчаливо просила, потому что не могла произнести это вслух. — Хорошо. Я поеду с тобой. *** — Никогда не была в этом районе, — сказала Очако, оглядываясь по сторонам. Вокруг большого здания из белого кирпича, представляющего собой детский приют с весьма большим вложенным бюджетом, находились простые частные домики, спокойная улочка с редкими магазинами и парком в парах кварталах от этого места. Мина промолчала, в который раз глядя на своё отражение в маленьком зеркальце, и тёрла уголки глаз от въевшейся туши, никак не желавшей оттираться. Наконец она посмотрела на приют. В её взгляде читалась спокойная задумчивость и едва видимое волнение. — Мы пойдём? — осторожно спросила у неё Очако, потому что они стояли у ворот на протяжении пяти минут, и не сдвинулись ни на шаг. Мина продолжала стоять, с тенью сомнения на лице глядя на массивное сооружение. — Может… — Ты хочешь уйти? — прочла её мысли Очако под слегка удивлённо сведённые брови розоволосой. — Мы можем хотя бы попробовать. — Я просто не знаю, зачем мы здесь, — сказала Мина, скрещивая руки. — Что я скажу? Что буду делать? Нет, это изначально была плохая идея. — Мина, но… — Я ухожу, — низким голосом ответила Ашидо, разворачиваясь на месте и вставая в ступор. Её лицо сморщилось от недоумения. — Ты ещё что здесь забыл? — Заранее прошу прощения, но я подслушал ваш разговор на парковке, — снисходительно произнёс Монома, показывая обезоруженные ладони. — И я счёл должным поехать вслед за вами. — То есть, ты нагло следил за нами, да? — устало выдохнула Мина, закатывая глаза. — Монома, какой же ты идиот. — Если ты хочешь посетить приют, я пойду с тобой, — серьёзно выдал Нейто, озадачив тем самым обеих девушек. — С чего бы такое благородство? — прыснула от смеха розоволосая, ни веря ни единому слову из уст блондина. Урарака почувствовала себя слегка не в своей тарелке, поэтому решила быть молчаливым свидетелем их традиционной перебранки. — Мне сейчас не до шуток. — Я не шучу. Позволь мне пойти с тобой. — Зачем? — Мина совершенно не понимала намерений Мономы. И в некоторой степени была обеспокоена такой резкой переменой настроения парня, превращая его из своенравного эгоиста в сочувствующего человека. Она скорее поверит, что блондин имеет свои собственные корыстные цели. Монома вобрал в себя как можно больше воздуха и на одном дыхании сказал: — Я могу принять твоего ребёнка. Очако и тем более Мина ошарашенно смотрели на слегка смущённого парня. И после напряжённого молчания Ашидо не смогла сдержать нервного хохота. — Что? Что ты такое говоришь? — Даже если ребёнок не мой, я могу стать для него отцом, — с чувством говорил Монома, подавшись вперёд. — Тебе будет сложно воспитывать его в одиночку, но я могу помочь. Сказать всем, что ребёнок на самом деле мой, что… — Нейто, — Мина тихо засмеялась, незаметно сморгнув слезу. Монома замолчал, в ожидании смотря на неё. Мина мягко улыбнулась, потому что впервые перед её глазами парень предстал обычным, простым мальчуганом, который не понимал того, о чём он говорил, но твердил с такой рьяностью и горячностью, что его заблуждения на момент можно было признать правдой. — Не бери на себя такую ношу. — Но… — Я понимаю, что ты хочешь мне сказать. Но я не могу принять это. Не вынуждай меня. Монома кивнул, вынужденный согласиться с ней. Тогда Мина мысленно поблагодарила его за то, что дал ей силы совершить, как она сама думала, невозможное. — Ну что? Идём? — позвала она за собой, делая уверенный шаг вперёд. — Ты же не хотела идти туда… — неуверенно начала Урарака, но её прервал спокойный голос Ашидо. — А что я теряю? Может, сейчас это именно то, что мне нужно. Улыбнувшись, она взмахнула волосами, гордой походкой направляясь ко входу в приют, ловко лавируя между веселившимися на свежем воздухе детьми. — Она удивительная, правда? — очарованно выдохнул Монома, шагая вместе с Ураракой. Она слегка приподняла уголки губ. — Да. Она та, кто она есть. — Итак, мисс Ашидо, я не ожидала увидеть вас вновь, — завела разговор заведующая приютом, когда розоволосая зашла в её кабинет. Тучная и весьма доброжелательная женщина с тёплой улыбкой, как и принято заведующим приюта, с уважением решила выслушать предложение Мины. — Конечно, я хвалю вас за ваш выбор. Поистине, дети это великое счастье для каждого из нас. Но вы же понимаете, что срок, или скорее условие, по которому вы имеете право забрать ребёнка, давно истёк. И что дальнейшая процедура будет втройне сложнее. Вы осознаёте всю ответственность? Мина вымученно улыбнулась, утвердительно кивая заведующей. Её оптимизм на тему детей принёс девушке начинающееся сомнение. Оно мигало в её черных глазах, попеременно сменяя умиротворение и смелость. Она крепко заключила руки в замок, непринуждённо продолжая выслушивать женщину. Оставшиеся за кабинетом Очако и Нейто лишь догадывались, о чём они говорили, и это не приносило им должного удовлетворения. Скорее, колючую взволнованность. — До сих пор не могу понять, как вы таким магическим образом смогли поладить с Миной в такие кратчайшие сроки, — хмыкнул Монома. Он ходил вдоль коридора, олицетворяя настоящее нетерпение. — Мы и не поладили, как это могло показаться сразу, — пришла в себя Урарака, опуская голову на согнутую руку. — Мы просто поняли друг друга. Но я не думаю, что мы сможем общаться как ни в чем не бывало. Хоть и не станем приятелями, зато не будем ежедневно желать друг другу зла. — Это весьма ожидаемо от вас обеих, — заключил Нейто, впившись туманным взглядом в дверь кабинета. Шатенка не могла не задать волнующий её вопрос: — Почему ты так долго скрывал свои чувства к Мине? Монома удивлённо посмотрел на неё и флегматично пожал плечами. — Я и не скрываю их. Но это нельзя назвать симпатией или влюблённой привязанностью, — Нейто смахнул чёлку в лица, прикрывая глаза. — Скорее, это похоже на рациональность. Мне это выгодно, для неё это практично. И мы оба довольны. — Но ты же любишь её, верно? — И ты когда-то любила Сецуну, так же, как и я, — грустно вздохнул Монома. — Но вот мы здесь. Дверь кабинета открылась, и в проёме показалась заведующая. Она премило улыбнулась обоим и сказала: — Вы можете проходить. Переглянувшись друг с другом, Урарака и Монома вошли в кабинет, в котором их встретил тревожный взгляд Мины. Нейто поспешил присесть на стул рядом с ней, пока Урарака тихонечко примостилась в углу кабинета. — Итак, мисс Ашидо, мы пришли к общему согласию. Но дальше нас ждёт множество бумаг и множество откровенных разговоров, — произнесла заведующая, заняв своё кресло. — Надеюсь, вы готовы к одному из них. Мина в который раз кивнула, ожидая расспросов женщины. Та, блеснув глазами, с интересом посмотрела на неё и на Моному. — В большинстве случаев к нам в приют приходят пары, находящиеся в браке. Поэтому сбор документов становится легче, по сравнению с тем, что решение о взятии ребёнка подаёт один человек. Вы понимаете, к чему я клоню? — Несомненно, — ответила Мина и неожиданно для всех, находящихся в этой комнате, взяла Моному за руку. — Мы с моим женихом решили взять ребёнка по совместному согласию. Позади что-то рухнуло. Урарака от непредвиденного события случайно уронила книгу, криво лежавшую на полке, и поспешила с извинениями. Монома так вообще чуть не уронил на пол челюсть. Но Мина выразительно посмотрела на него с требованием подыграть её плану, и тогда он всё понял. Сжав под прожигающим взглядом розоволосой её руку в ответ, Нейто уверенно произнёс: — Да. Мы с моей невестой решили взять ребёнка. Все документы и юридические условия я беру на себя. — Я вижу, — довольно кивнула заведующая, хотя в её взгляде и пробежала доля недоверия их виднеющейся наигранности. — Тогда мы примемся заполнять необходимые документы прямо сейчас. Но предупреждаю: данная процедура будет идти около пары месяцев, а в некоторых случаях и больше, но всё зависит от вас. От вас и от вашего желания. А я пока позову воспитателя, чтобы она привела вашу дочь. Мина вздрогнула, от волнения прикусывая нижнюю губу. Это заметили Монома с Ураракой, но обоюдно посчитали, что она должна справиться со своими страхами собственными силами. Потому что никто из них не сомневался в её силе. Спустя долгих десять минут, кажущихся сном, в дверь постучали. Мина резко поднялась с места, испуганно смотря, как отворяется дверь и внутрь заходит вначале воспитатель, а потом маленький комок, который еле перебирает своими ногами, крепко держась за длинную юбку женщины. Мина закрыла рот рукой, когда заметила светлые, пшеничного цвета кудряшки, белую кожу и голубые глаза, широко изучающие незнакомых людей и в страхе прячась за воспитателем. — Ну что, — воспитатель присел на корточки рядом с девочкой, разглаживая цветной сарафанчик и указывая на стоящую столбом розоволосую. — Это твоя мама. Познакомься с ней. Мина сжала мокрые глаза и никак не могла решиться посмотреть на свою дочь, которую не видела около года. Тогда Очако слегка подтолкнула её в спину, со всей своей уверенностью кивая ей. Ашидо, сначала испугавшись, с благодарностью моргнула и присела на корточки рядом с девочкой, подавая ей свою руку. — Привет, Сецуна, — тепло улыбнулась она, когда девочка, при рождении имевшая данное имя, изучала её лицо. — Пойдём домой? *** — Принести тебе воды? Или, может, кофе? Киришима мотнул головой, устремляя рассеянный взгляд на металлический стол, заостряя своё внимание на кривых линиях глубоких царапин, стёртой эмали на месте, предназначенном для наручников, на чуть колышущихся бликах от светодиодной лампы на потолке. Рассматривание мелких деталей помогало ему сосредоточиться. Или, наоборот, сильнее погрузиться в себя. Он очнулся от глухого покашливания детектива Тсукаучи, который приглашал витавшего в облаках парня на разговор. — Я думаю, ты не против, если офицер Стэнсон будет присутствовать здесь? — мужчина слегка кивнул на стоящего в углу коллегу, не сводящего с Киришимы тяжёлого взгляда. — Это лишь необходимые формальности. — Хорошо, — тихо согласился Эйджиро, сглотнув образовавшуюся слюну. И начал неосознанно дёргать ногой, как случалось всегда, когда парень был напряжён или взволнован. — Итак, — начал Тсукаучи, включая диктофон и устраивая руки на поверхности стола, внимательно глядя на Эйджиро. — Для начала представься и расскажи причину своего нахождения здесь. — Киришима Эйджиро, — сухо произнёс он словно не своим голосом. — Я пришёл с целью признаться в пособничестве и скрытии преступлений. — Расскажи нам о них, — было видно, что с помощью тёплых ноток в голосе Тсукаучи пытался подбодрить хмурое настроение парня, хотя сам не был в таком уж и порядке. Заросшая щетина на щеках и подбородке, фиолетовые от недосыпа мешки под глазами и полуприкрытые глаза, выдающие крайнюю сонливость мужчины. Но он старался придать своему голосу твёрдость и даже мягкость, что уже немало удивляло Киришиму. Тот тем временем откинулся на спинку стула, не без встревоженности бросая взгляд на Стэнсона. Офицер, напротив, был крайне серьёзен и сосредоточен. Если по закону жанра здесь развернётся комедия с плохим и добрым копом, ей богу, Киришима засмеётся. До боли комично и отлично друг от друга выглядели оба полицейских. — Ну, — неуверенно начал парень, почёсывая красную макушку. — Всё началось ещё пару лет назад. Когда я вступил в футбольную команду. Я пришёл туда, потому что был уверен, что смогу добиться там чего-то. Поначалу так и было: я правда набирался опыта в футболе и считал это своим призванием. Но атмосфера, царившая в наших кругах… Не знаю, как описать её: мы были сплочённой командой и готовы были встать друг за друга горой, но одновременно между нами пробегала непонятная неопределённость, словно никто не доверял друг другу. Или это казалось мне поначалу. Потому что я чувствовал, что что-то не так. Какая-то холодность была между мной и остальными. Словно они хранили от меня секреты и не стремились в них посвящать. До определённого момента. — Ты сказал, что сознаёшься в пособничестве и сокрытии преступлений, — Тсукаучи подсказал ему выйти на правильное русло, не торопя с дальнейшим ответом. — Расскажи об этом поподробнее. — Всё началось с того, как я начал ладить с Мирио, — Киришима окунулся в омут своих воспоминаний, теряя прежнюю неуверенность. Его голос начал звучать тяжелее. — И мы хорошо общались, даже очень. Он был… поначалу он был для меня идеалом настоящего лидера и капитана команды. Уверенный в себе весельчак, который мог поддержать свою команду в самые отчаянные моменты. Я всерьёз восхищался этой его стороной, потому что мне не хватало такого чувства. После того, как мы стали хорошими приятелями с Мирио, я начал ощущать, что парни постепенно тоже относились ко мне всё лучше, звали выпить или просто весело провести время, — Киришима замолчал. Алые глаза помутнели, вспоминая что-то, о чём, очевидно, он вспоминать не хотел. И продолжил после непродолжительного молчания: — И как-то так получилось, что они начали посвящать меня в свои секреты. — Какие секреты? — не выдержал, теряя терпение, офицер Стэнсон, подходя ближе. — Постепенно я начал узнавать ужасающие вещи, что они вытворяли, — хрипло отозвался Эйджиро, скрещивая руки. — Узнал, что они развлекаются с лёгкими наркотиками и допингом, стероидом, чтобы быстрее набирать массу перед матчами. Они уверяли меня, что от небольшой дозы ничего не будет, и вряд ли они плохо отразятся на организме или же анализах. Я не употреблял их, но также и ничего не предпринимал, чтобы они завязали с этим делом. Потому что меня никто и не собирался слушать. И я доложил об этом Мирио, на что он сказал мне, что разберётся со всем этим. Но тогда я и не предполагал, что он знал всё изначально. И ничего не собирался делать с этим. — Парень, ты сказал, что сознаёшься в преступлениях, — раздражённо прозвучал голос офицера Стэнсона. — Развлечение лёгкими наркотиками и стероидами точно не относятся к преступлениям. Говори прямее и не ходи вокруг да около. — Обожди, Стэнсон, — прервал его Тсукаучи, замечая растерянность на лице Киришимы. — Дай ему договорить. Если ты спешишь, я могу закончить это дело сам. Без твоей помощи. Стэнсон сморщился на реплику своего коллеги. Его глаза прямо твердили о своей недоверчивости к мужчине. Похоже, в кругах полиции иногда пробегали моменты некоторого пренебрежения к своим коллегам по работе. — Один раз меня позвали выпить в один клуб, — начал свою историю Киришима, когда затянувшееся молчание подтолкнуло его к монологу. — И всё было хорошо, пока Минета не заикнулся насчёт девушек из нашего универа. Поначалу я воспринял этот разговор как сравнивание девчонок, кто кому нравится, всё такое… Но неожиданно для меня Минета проговорился о том, что водит девушек в одно место. Спаивает их и, пока они находятся в отключке, насилует их. — У тебя есть какие-либо доказательства этих действий? — поинтересовался Тсукаучи. Киришима нервно дёрнул головой. — Фотографии. Минета вместе с несколькими из футболистов фотографировали девушек, когда… — Где сейчас эти фотографии? — перебил его офицер Стэнсон. — Я успел забрать пару, пока Минета от них не избавился. Вот, — Киришима достал из внутреннего кармана куртки две фотографии, протягивая их тыльной стороной полицейским. В то время пока те с нахмуренными лицами изучали фотографии, в мысли Эйджиро бросилось недавнее воспоминание: дом Мирио, непохожая на себя Сецуна, сгоревшая фотография… Киришима зажмурил глаза в попытках отбросить болтающуюся в голове мысль и проснулся как раз тогда, когда услышал очередной вопрос Стэнсона: — Изнасилование? Это всё, что ты хотел нам рассказать? — Нет, было ещё много чего, но, к сожалению, на них у меня нет доказательств, — отозвался парень, устало опустив напряжённые плечи. — Ещё были случаи с выращиванием марихуаны, издевательствами над животными, мелкими кражами… — Но ты можешь про них лишь рассказать, — закончил за него Тсукаучи, глубоко выдохнув. — И всё же, твои слова — это доказательство. Поэтому расскажи про остальное. Киришима бегло озвучил оставшееся, стараясь говорить прямо, без долгих перерывов и нервного дрожания. И с каждой минутой сброшенного груза тайн со своих плеч он чувствовал себя всё легче, всё свободнее. Будто наконец смог вздохнуть полной грудью, выбравшись из тёмного душного подвала на свежий воздух. Он даже не ощущал укола совести к своим членам команды. Напротив, он больше не питал к ним никаких чувств, кроме аморфного равнодушия. — Так значит, ты не участвовал вместе с ними? — выслушав откровение парня, сказал Стэнсон, тихо усмехнувшись. — Видна выдержка и воспитание Киришимы-старшего. Странно, но слова, прозвучавшие из уст офицера с некоторым уважением, звучали для Эйджиро донельзя наигранными. Он пропустил этот недо-комплимент мимо себя. Его больше волновала собственная судьба. — Что будет со мной? — взволнованно спросил Киришима, когда Тсукаучи выключил диктофон, тем самым завершая показание. — Это сокрытие преступлений и… Полицейские переглянулись между собой, несколько удивляясь такому вопросу со стороны парня, и тогда Стэнсон, устало махнув рукой в сторону, лишь сказал, направляясь к выходу: — Ты свободен, парень. Иди выспись. — Но… — недоумевал Эйджиро, приоткрыв рот. — Меня не ждёт наказание? Я же… — А тебе так хочется в тюрьму? — изогнул бровь офицер, прыснув на его ещё молодую наивность. — Если так хочется, то можешь попросить отца отправить тебя на пару дней в изолятор в качестве профилактики. А так ты ничего не сделал, чтобы идти в тюрьму. Оставшись наедине с молчавшим до этого Тсукаучи, Эйджиро удивлённо переваривал слова Стэнсона. Он так боялся, что за признание ему назначат наказание или что-то похлеще, но всё обернулось совсем не тем, что он ожидал. И поэтому Киришима ощущал… неловкость? — На самом деле Стэнсон прав, — монотонным тихим голосом сказал Тсукаучи. — Ты ведь не сделал ничего из всего того спектра нарушений, о которых поведал. Ты просто молчал. Не накручивай себя по пустякам. — Я, — после этих слов Киришима почувствовал долгожданное облегчение. Сказанные тёплым голосом слова Тсукаучи подействовали на него словно отцовский совет, который он не слышал ещё с детства. Но в голове продолжала маячить мысль, не покидала его даже тогда, когда, казалось, всё осталось позади. — У меня есть еще одно дело. Оно не связано с футбольным клубом, скорее оно… слишком интимное. — Что за дело, Эйджиро? — спокойно спросил Тсукаучи, решив выслушать новую историю. — Дело в том, — Киришима сильно сжал ладони друг с другом, не переставая бегать глазами по столу. — Что я знаю о том, кто изнасиловал… Ашидо Мину. — Ты говоришь о деле про её ребёнка? — высказал предположение Тсукаучи, наклоняясь вперёд. Киришима кивнул, не в силах выговорить согласие с детективом, поэтому мужчина принял дело в свои руки. — Мисс Ашидо не захотела говорить про отца ребёнка, но по её лицу и нервозности было очевидно, что она сама не знает, кто он. Ты разузнал его? — Мирио, — без всякий сожалений ответил Киришима. — Это был он. Он сам про это рассказал. — Так значит, Мирио, — протянул Тсукаучи, задумчиво нахмуривая брови. — Интересное дело ты мне подкинул. Пожалуй, я должен наведаться к нему и всё обсудить, как найду свободное время. — Только прошу, — воскликнул Эйджиро, услышав слова детектива. На его лице бегала опасливая встревоженность. — Если вы будете говорить с Миной, то не упоминайте меня. Она не должна знать, что я рассказал вам правду. Тсукаучи странно посмотрел на него. — Твоё отношение к ней несколько изменилось, я прав? Киришима потупил взгляд, нацепляя на лицо усталость. — Много чего произошло за это время, — только и сказал он, прежде чем Тсукаучи позволил ему уйти. — И вот ещё что, Эйджиро, — напоследок сказал детектив. В его взгляде читалось потаённое беспокойство, которое вызвало в Киришиме недоумение. — Не ввязывайся ни в какие опасные дела. Сейчас тебе лучше забыть о том, что происходит. — О чём это вы? — Просто будь начеку, хорошо? Хоть Киришима и кивнул ему, поход до машины сопровождался открытым волнением и непониманием. То, от чего его старался уберечь Тсукаучи, никак не могло найти понятных объяснений. Но всё-таки Эйджиро будет начеку, что бы ни случилось.ТЫ ВЕРИШЬ В СВОИ ЖЕЛАНИЯ?