***
Кукареку! Кукареку! В начале седьмого будильник неприятно завибрировал и затанцевал на кухонном столе, оповещая о скором выходе из дому. Рубашка и брюки были в неизменно помятом виде с неделю, печально (как только может одежда) лежа на стуле. Он стоял в самом неприметном месте, около шкафа, в дальнем углу, поэтому одежда грозилась пролежать там аж до прихода в дом хозяйственной омеги (не будем врать себе, Себастьян, хозяйственного омеги). Из-за последней (ну, Себастьян, как не стыдно) вышеупомянутая как раз и удостоилась чести лежать на гладильной доске под горячей подошвой утюга. Учитывая пробки и набитость подземки, время выхода Себастьяна из двора собственного дома являлось прямым попаданием в яблочко! Думаете, ему повезло, пробок не было или вагон, в который он вошёл, оказался пустынным по сравнению с рабочими буднями? На выходных, особенно в ранние часы, Вы явно предпочитаете проводить время, нежась в уютной и тёплой постели. Даже машина, оставшаяся на парковке двора, не спасла бы положения. На улицах и дорогах происходила такая же толкучка, как в подземке. Поезда заполнялись по самое нехочу пассажирами, недовольными и уставшими, и Себастьян, довольный и жизнерадостный от предстоящей встречи, выглядел непростительно счастливым (вот такая сволочь, да…).***
Ровно в 07:00 p.m. Себастьян стоял как штык на назначенном месте. Погода за него рада не была, поэтому тяжёлые грозовые тучи и редкий, но неслабый ветер, готовились испортить настроение. Знакомую фигуру в огромном тёплом вязаном кардигане альфе стало заметно, только когда об его ноги споткнулись и об него же ударились. Звук «Ой!» перетёк в «О!», стоило Сиэлю поднять глаза. До этого он бежал сломя голову, ведь опаздывать было плохим тоном. Любопытный папа, согласившийся подвезти его, не хотел отпускать до последнего, устроив допрос с пристрастием. Но, если по секрету, только между нами, сам мальчик собирался до без пятнадцати семи, именно поэтому, как и свойственно приличным (скорей уж бессовестным!) омегам, чуть не опоздал. — Куда летишь, птаха сизокрылая? Сиэль, отойдя, улыбнулся и заправил за ухо прядь. — На встречу с одним интересным альфой. — Себастьян усмехнулся, скрывая ликование и облегчение. — Готов к приключению в небеса? — мужчина протянул свой локоть в приглашении ухватиться за него. Юноша с удовольствием его принял и, прикрыв ладошкой рот, хихикнул: — Так ещё на обычное колесо обозрения мне не приглашали. «В небеса» и вправду было. Лондонский глаз являлся довольно высоким строением, с которого можно смотреть на красивый город. И, главное для Сиэля, безопасным. Омега до визга боялся высоты. Огни на фонарных столбах только нагревались, готовясь включится где-то в восемь-девять вечера, что и сделали, когда наша пара уже гуляла по улицам. Обещанный горячий шоколад и мороженое, к слову, купили и вручили собственноручно Сиэлю. Вот, правда, не совсем полностью вручили-то — когда ещё тот сладкоежка с удовольствием уплетал шарики фисташкового и шоколадного (его много не бывает!) мороженного, Себастьяну пришлось нести стаканчик напитка. Ноша не страшна, но омега удостоился кучей и ещё кучкой дружелюбных подколок и маленьких, малюсеньких, шпилек. — Сейчас обижусь и уйду, совсем меня не любишь, — ворчал он, хрустя кончиком стаканчика из-под сладости. — Люблю, и ещё как, — ухмылялся Михаэлис, смотря на сизую макушку. Мальчишка оказался маленьким и низким, что было не заметно зимой или в магазине при усталости. На это Сиэль решил промолчать, якобы, не замечая второго дна шутки. Не нужно было напрягать и без того нагруженного альфу. Да и самого себя смущать такого рода мыслями. Но… …ОГОСПОДИБОЖЕ, им, кажется кто-то заинтересовался, как омегой! Святые шницели, это же так прекрасно и романтично — любовь с первого взгляда! Кхм, занесло немножко; горячий шоколад после шоколадного мороженного являлся определённо лишним. «Великие думы» были не долгими, но оказалось, что Себастьян, как истинный джентльмен, успел довести его до дома. Маленький, среднестатистический домик обычного британца в тенях лысых деревьев, не освещаемый светом фонаря, выглядел устрашающе (Дракула с его мрачным грандхаусом нервно курит в сторонке), но проводить себя к дверям Сиэль отказался, ещё десять минут помахивая ручкой на прощание и мило улыбаясь, пока Михаэлис не скрылся за поворотом. Внезапно над входной дверью зажегся свет вместе с ещё несколькими окнами дома. Белая дверь без скрипа (удивительно, при таком-то описании, что шло выше) открылась и высунулось предвкушающее личико Элизабет: — Наконец-то!***
— Ты не представляешь, насколько мне понравилось! — Сиэль ходил по комнате, забрасывая одежду назад в шкаф. Тот был бессовестно разорён утром, собран днём и опять разорён вечером, а сверкающие глаза показывали, что такие процедуры будут повторяться минимум раз пять. За насилие над дверцами шкафа ещё не сажали — Сиэль, по-видимому, любит быть первым.***
Лиззи, со всем очарованием и попытками матери вбить дочери манеры леди чуть ли не викторианской эпохи, являлась той сплетницей, чьё желание знать всё, про всех и всегда начиналось: «Вырвите мне язык, но я должна это увидеть!». Хотя, без сомнений, язык ей вырывать было нельзя, как же она потом поделится увиденным? Сиэль её знал! Тот ещё шумахер, она на пальцах могла показать такие страсти, что у Марвел не увидишь, у Кинга не прочтёшь. И Сиэль был уверен — рассказанное им будет хранится как в «Гринготтсе» Философский камень — как бы «Сиэльяжмогила», но знать о свидании будут минимум два человека. Именно из-за этих соображений Себастьян помолодел на двадцать лет, а Глаз и несколько парков с вкусностями опустились до еле живого цветочка и плитки белого шоколада, которого Фантомхайв не выносил в любых проявлениях. Заказав такси и запихнув туда возмущённую до глубины души Элизабет, Сиэль собрался с последними силами и поплёлся в спальню. Мишки Тедди, водопады шоколада и растекающиеся или упругие, или мягкие зефирки ждали, поэтому пора баиньки. Широко зевнув, Сиэль забрался под пуховое одеяло, зарываясь в него с головой. Он улыбнулся: они с Себастьяном обменялись номерами, и тот обещал в ближайшем будущем позвонить. Телефон на полу завибрировал (Сиэль часто его клал туда, потому что купить тумбу комнатка не позволяла), и засветился. >Спокойной ночи, птаха: -*