***
Когда мы были в Пенсильвании, мне тогда было 12 лет, я сломала ногу. Упала с дерева, когда пыталась достать растущие на нем апельсины. Я целый месяц тогда провела в постели! Меня разбудил тихий скрип открывающейся двери. Кого могло принести в такой поздний час? Не на шутку испугавшись, я схватила первый попавшийся предмет － книгу. Очень, кстати, увесистую книгу. Такой и убить можно при желании. В дверном проеме показалась невинная мордашка с копной рыжих волос. В руках он держал корзинку, наполненную апельсинами такого же цвета. — Привет, калека, — Джером тихо рассмеялся. — Вот, принес тебе то, ради чего ты пожертвовала своей правой ногой, — парень протянул мне корзинку и присел на край дивана. В ту ночь мы разговаривали до самого утра, а трейлер наполнился ароматом апельсинов.***
Джерому было всего 15, когда он впервые избил человека до полусмерти. Он действительно тогда слетел с катушек, я еще никогда не видела его в такой ярости. Но тогда я об этом не думала, не замечала маниакальный блеск в его глазах и безумный оскал. Для меня существовала одна правда － ублюдок заслуживал наказания, поэтому я лишь стояла рядом и смотрела. Я не пыталась остановить Джерома. Жаркий, невыносимо жаркий день. Мы шли вдоль трейлеров по направлению к шатру. Нужно было установить оборудование к вечернему шоу. — Посмотрите-ка, кого я вижу! Джером и его мелкая подружка Кэтти, — перед нами стоял напыщенный парень лет 16. Том Грин, сынишка уборщика. Его волосы, прилизанные толстым слоем геля, отблескивали на солнце. — Батя рассказал мне, как забавно вчера поиграл с тобой, － последовал мерзкий крысиный смех. － Этот фингал на половину твоей рыжей хари тому доказательство! — Том, давно не виделись, — Джером говорил медленно, растягивая слова, а на его лице появилась широкая презрительная ухмылка. — Ты прав, твой старик меня хорошенько отделал, — Валеска закатил глаза. — Но, как я вижу, мне выпала прекрасная возможность оторваться на его самонадеянном сынишке! — его громкий смех заставил узкие глазенки Тома панически побегать. Джером остановился и произнес со всей благодарностью: — спасибо за то, что предоставил мне эту возможность. По гроб жизни буду тебе обязан. — Да что ты несешь? Ты слабый и тупой, да еще и сумасшедший, — Том брезгливо сморщился и усмехнулся. — Сумасшедший? — Джером приблизился к Грину почти вплотную. — Посмотри на меня, Томми. Я вовсе не сумасшедший, — он говорил серьезно, четко проговаривая каждое слово, даже положил руку на грудь в честном жесте, чтобы никто уж точно не усомнился в достоверности его слов. Дальше все происходило слишком быстро. Джером резко повалил его на землю и начал избивать. Кровь Тома забрызгала все его лицо и так он выглядел по-настоящему безумно. В его глазах читалось столько злости и ненависти, но одновременно с этим какое-то странное наслаждение. Валеска не прекращал истерично смеяться, даже когда его оттащил мой дядя, неизвестно откуда взявшийся. Дядя Марк что-то кричал мне, но я не слушала. Я схватила Джерома за руку и мы побежали. Мы бежали, пока цирк не остался где-то вдалеке, маленькой точкой на горизонте. — Я чудовище, Кэтрин. Неужели ты еще не поняла этого, — мы сидели возле небольшой речки, я старательно вытирала кровь с его лица, когда он перехватил мою руку и сильно сжал запястье. — Этот урод заслужил. Ты правильно сделал, — я прикоснулась второй рукой к его щеке и заглянула в зеленые омуты его глаз. — Ты не чудовище, Джером. Только не для меня. Он разжал ладонь и тяжело вздохнул. Впервые за долгое время с его лица пропал хищный оскал. － Надолго ли? － его голос прозвучал особенно холодно. Тогда мы вернулись только ночью. Дома меня ждал дядя Марк со стаканом виски в руке. — Ты должна прекратить общение с Джеромом Валеской. Ты видела, что он сотворил с тем парнем? Он сумасшедший, ненормальный, абсолютно больной! Ох, я видел, с каким наслаждением он это делал. Кэтрин, прошу тебя, пойми, он может навредить тебе, — дядя осушил стакан одним глотком и умоляюще взглянул на меня. — Ненормальный здесь ты и все остальные, кто на протяжении стольких лет наблюдал, в каких условиях растет Джером. Вы все! — я сорвалась на крик. — Вы все прекрасно знаете, что с самого своего рождения он получал только боль и унижение! Его мать больная сука, которая ненавидит собственного сына! И никто из вас ничего не сделал, когда маленького мальчика избивали взрослые мужики, когда он кричал и просил о помощи, когда он ночевал на улице в одной футболке. Потому что всем плевать. Так что иди к черту, дядя Марк, — последние слова я выплюнула с такой злостью, что дядя отшатнулся.***
Джером спокойным шагом приближался к своему трейлеру, зная, что внутри его поджидает уборщик Грин. Тот налетел на него с порога, проклиная самыми последними словами. Бугай под два метра ростом быстро повалил Джерома на землю, но тот все же успел пару раз залепить Грину Старшему в лицо и разбить кривой нос. Валеска смеялся. Уборщик Грин колотил его по лицу, пинал по ребрам, а Джером продолжал смеяться, откашливаясь кровью. Все это его неимоверно смешило и казалось до жути забавным.***
Сейчас мне уже 15. За пять лет изменилось так много и одновременно ничего. Конечно, я повзрослела, я уже не та маленькая напуганная девочка, у которой погибли родители. Каким бы ужасным ни был этот цирк, а за эти годы я сама убедилась в этом не раз, я привыкла и стала считать его своим домом. Джером превратился в настоящего красавца. Высокий, стройный, с тонкими чертами лица и пронзительными зелеными глазами. За ним толпами бегали девчонки, особенно после выступлений: поджидали его на выходе и расхваливали за прекрасное выступление. Ему это льстило, но он всегда отказывался от предложений очередной красавицы, недвусмысленно намекающей провести с ней ночь. Джером научился стоять за себя, его мать больше никогда не трогала его и запрещала своим мужикам, так и желающим «начистить его рыжую, самодовольную харю». Лайла видела, что ее сын изменился, видела неподдельную ненависть и огонек безумия в его глазах, широкую ухмылку, он словно наблюдал за своей жертвой. О да, она боялась Джерома. Но продолжала выводить его из себя каждый гребаный день. «Каждый день моя мамаша напивается вусмерть, трахается с очередным клоуном в соседней комнате и умудряется еще орать, что я не вымыл посуду! — Джером выплюнул эти слова и его лицо исказилось злобой. — Я думаю: ладно, мам, будь шлюхой. Да будь даже пьяной шлюхой, а вот доставучей пьяной шлюхой － не надо». Он часто произносил нечто подобное. И звучало это, словно приговор для Лайлы.***
Сейчас мы находились в Чарлстоне. Красивый город с необычной архитектурой, находящийся на побережье Южной Каролины. Цирк остановился, как обычно, за городом, на небольшом холме. — Здесь красиво, — произнесла я, с упоением глядя на маленький ручеек и землю, усеянную опавшей листвой. Мы уже несколько часов гуляли по лесу. Я села передохнуть, оперевшись спиной о дерево. — Знаешь, Кэт, — Джером широко усмехнулся и облизал нижнюю губу. В его глазах заплясали чертята. — Ты стала настоящей красавицей. Раньше ты всегда казалась мне ребенком, — рыжий нагнулся к моему лицу, уперевшись одной рукой в дерево, а второй наматывая золотистый локон моих волос на палец. Он вглядывался в мои удивленные голубые глаза, а я тонула в его зеленых. — Что ты делаешь, Джером? — мой голос охрип, я громко сглотнула. — А на что это похоже? — Валеска улыбался, словно Чеширский кот. Он провел рукой по моему лицу, очерчивая скулу и коснулся большим пальцем моей нижней губы, слегка надавливая. Через секунду он впился в мои губы жадным поцелуем. Я удивленно пискнула и на несколько секунд впала в ступор, совершенно не зная, что делать. После чего начала неуверенно отвечать. Его язык вырисовывал непонятные узоры в моем рту. Усмехается сквозь поцелуй, когда я издаю тихий стон наслаждения, прикусывает мою нижнюю губу, а затем зализывает место укуса. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Джером пахнет мятой, акварельными красками и, почему-то, апельсинами. Его пальцы скользят по моим волосам и слегка сжимают их. Внезапно он отдаляется, а я неосознанно разочарованно вздыхаю. Мне казалось, это будет длиться вечно. Только сейчас понимаю, что у меня сбилось дыхание, словно я пробежала по меньшей мере милю. — А ты сладкая, — Джером расплывается в довольной улыбке и закусывает губу. А я еще долго не могу прийти в себя. Губы горят, словно специально напоминая о недавних событиях, а вместе с ними вспыхивают и щеки. Валеска громко смеется и говорит, что я красная, как помидор.