Не все, к кому нас тянет — для нас благо. Когда притяжение сильное и необъяснимое — это может быть и ловушка.
Мария Фариса.
***
Джером Валеска не любит планировать. Ненавидит корпеть над продумыванием каждой детали своих дальнейших действий и заглядывать наперед. Словом, все то, что хоть как-то вяжется с понятием «ответственность» вызывает у него неприятный зуд по всему телу и желание театрально закатить глаза. Именно по этой причине на все мои вопросы о предстоящем побеге Джером отмахивается всю неделю. Лишь упоминает, что они с Мистером Шляпником уладят все по ходу операции. Я же, напротив, довольно скептически отношусь к хаосу и импровизации в таких важных вопросах. Меня не покидает страх, что в самый разгар нашего грандиозного побега я словлю чью-то пулю и бесславно погибну в этом богом презираемом месте. — Знаю я твоего Мистера-Газетная-Шляпа, и он не вызывает у меня никакого доверия, — в очередной раз завожу эту тему, буквально за день до нашего побега. Джером вальяжно лежит на койке, пока я беспокойно наворачиваю круги по комнате. Его спокойствие только сильнее действует мне на нервы. — Мистер-Газетная-Шляпа — серьезнейший человек! — цокает парень и для убедительности поднимает указательный палец. — И прекрати мельтешить, иначе я вовсе оставлю тебя здесь. — Очень мило с твоей стороны, — выразительно произношу я и наконец сажусь на кровать. — Просто я очень волнуюсь. — Относись ко всему проще, котенок. Заметь, все наши проблемы из-за твоей невыносимой серьезности, — в глазах парня на секунду появляется гневный блеск. — Мы бы вообще здесь сейчас не сидели, если бы не твои убогие принципы и склонность к предательствам. — Нежелание убивать людей — это, по-твоему, убогие принципы? — возмущенно и немного обиженно говорю я. — Да, черт возьми! — вспыхивает он, молниеносно приближается ко мне и до боли сжимает мое запястье. — Мы с тобой всегда были вместе против всего мира. Я доверял тебе, а ты растоптала все то хорошее, что было во мне, — видно, что эти слова даются ему с трудом, словно он впервые произносит вслух свою самую страшную слабость. — Я так надеялась, что это хорошее поможет тебе измениться. Хотя бы немного пересмотреть свои взгляды на жизнь, — горько шепчу я, не решаясь встретиться с взбешенным взглядом напротив. — Я испугалась того, что ты можешь сделать в будущем. Все вокруг меня говорили, что я поступила правильно... — И ты, конечно, была только рада избавиться от меня. Признай это, — жестко перебил парень. — Ты знаешь, что это не так! Ты знаешь, как сильно я ненавижу себя за это, — закричала я, вырывая руки из его крепкой хватки. — Сейчас я в полной мере осознала то, что тебя невозможно изменить. И я могу лишь принять это, ведь жизнь без тебя для меня оказалась хуже смерти. И никакие убогие принципы не смогли стать оправданием. — В любую минуту может настать момент, когда тебе придется доказать мне свою преданность, — слишком спокойно, что так несвойственно для него, произнес Джером. — И если ты вновь не оправдаешь моих ожиданий, я убью тебя не раздумывая. Он не врет. Я чувствую всем своим существом, что это не просто пустые угрозы. В моей душе не остается и капли прежней борьбы, я окончательно сдалась. И случилось это еще задолго до этого разговора. Тьме невозможно противостоять. Я пыталась, но оказалась слишком слаба. Валеска резко встает с кровати и собирается уйти, но я успеваю удержать его за руку. В моей голове стремительно проносятся десятки других разговоров, подобных этому. Исход всегда тот же: он уходит в гневе, а я остаюсь один на один со своими душераздирающими мыслями и огромным чувством вины. — Прошу, останься, — тихо говорю я, продолжая держаться за него обеими руками. — Если завтра что-то пойдет не так, если это наш последний разговор... — моя речь становится прерывистой и каждое слово дается с трудом. — Не будь такой пессимистичной, — грубо произносит Джером, но его взгляд немного смягчается, а сам он поворачивается ко мне и уже не пытается уйти. Мне хватает несколько секунд на то, чтобы полностью избавиться от сомнений. Нерешительно подхожу к нему ближе и осторожно касаюсь его губ своими. Впервые за столько времени я самолично целую его и тем самым ломаю все барьеры, которые так тщательно выстраивало мое подсознание. Но прямо сейчас мне просто необходимо почувствовать себя живой. Джером отвечает почти сразу, лишь на мгновение я ощущаю его удивление. Он запускает руку в мои волосы и ухмыляется, словно довольствуясь своей победой. Но в этот момент я не думаю об этом, продолжая самозабвенно отдаваться во власть бушующих эмоций. Этой ночью я позволяю себе поверить в то, что все действительно будет хорошо. Что однажды мы снова станем счастливы, как раньше. Мое сердце обливается кровью и бьется так неистово, почти лихорадочно. И я наконец-то чувствую себя живой.***
Джервис Тетч не особо стремился покидать стены Аркхема. Апатия успела полностью завладеть им и он практически сросся с этими холодными стенами лечебницы. Когда не стало его любимой сестры — не осталось смысла жить и бороться. Джервис уже смирился с тем, что его оставшиеся годы пройдут в заточении. Однако одному небезызвестному клоуну удалось вытащить Тетча из депрессии и напомнить ему, что на свободе осталось незавершенное дело. Точнее, незавершенная месть. Джервис вновь вдохновился идеей отомстить Гордону за смерть Алисы. Шляпнику льстила мысль, что только ему под силу организовать побег из Аркхема. Исход операции целиком и полностью зависит от него. Всего несколько строк, объединенных особой рифмой, и неудачливая охранница в его власти. Остается лишь ждать, пока девушка выполнит свое поручение. Дверь в камеру открывается и Джервис с наслаждением наблюдает за тем, как последняя преграда в виде нелюбимой надзирательницы падает замертво. Она глупа, если надеялась, что наушники помогут ей избежать смерти. Тетч бодро перешагивает через трупы, следуя по коридору за охранницей, пребывающей в глубоком гипнозе. Дойдя до нужной камеры, Шляпник отворяет дверь и воодушевленно приветствует своих соучастников.***
Еще за несколько минут до прихода Джервиса Тетча, я понимаю, что процесс нашего побега уже запущен. Об этом свидетельствует череда выстрелов, доносившихся по ту сторону двери. Я делаю несколько глубоких вздохов и мысленно заставляю себя успокоиться. — Я сказал: «Когда рак на горе свистнет дважды, а не свистнет трижды», — недовольно цокает Джером, опуская взгляд на несуществующие часы на своей руке. — Не забывай о манерах, Валеска, я не подчиняюсь твоим приказам, — угрожающе произносит Джервис. — Впрочем, не будем браниться перед юной леди, — Шляпник указывает на меня и слегка кланяется. — Вот и отлично, — елейно улыбается Джером, а затем брезгливо смотрит на охранницу позади Тетча. — И давайте без чучела, у меня от нее мурашки-таракашки. — Благодарю, друг дорогой, но вам пора бы на покой, — обращается к девушке Шляпник, после чего та перерезает себе горло. — Господи... — меня тошнит от этой сцены, я резко отворачиваюсь. — Другое дело, — радостно говорит Джером и тянет меня за руку, заставляя сдвинуться с места. — Теперь выпустим остальных и свалим с этой помойки. — Каких еще остальных? — недоуменно кричу я, следуя за парнем по пустому, если не считать убитых охранников, коридору. — Кэт, глупышка, нам нужен хаос. Для этого придется освободить пару-тройку психов, — Валеска снисходительно смотрит на меня, после чего вставляет ключ в небольшое отверстие на посту охраны. Оглушительная сигнализация оповещает нас о том, что каждая камера в Аркхеме открывается, выпуская на волю десятки заключенных. Все они с восхищением смотрят на своего спасителя, ни на минуту не переставая прыгать, кричать и крушить все вокруг. Хаос действительно начинается. Мы выходим во двор, а психи следуют за нами, словно они овцы, а Джером их всесильный пастух. Перед самыми воротами он делает глубокий поклон под громкие аплодисменты преступников, а затем дает команду покинуть это место. Мне становится не по себе от мысли, что через несколько часов аркхемские психи заполонят весь город. Тем не менее я чувствую невероятное облегчение, оказавшись на свободе. Я с наслаждением вдыхаю морозный воздух и выпускаю изо рта клубящийся пар. В этот самый момент я понимаю, что больше ни за что на свете не позволю поместить себя обратно в Аркхем. Уж лучше смерть, чем это отвратительное место. Глядя на Джерома, я чувствую, что он думает о том же. Его глаза снова наполняются энтузиазмом, а я в который раз виню себя за то, что некогда сама лишила его этого. Еще через несколько минут раздается вой полицейской сирены. Всего лишь одна машина. Видимо, в полиции еще не знают, насколько все серьезно. Люди в полосатой робе разбредаются по всей округе, создавая немыслимый беспорядок и столпотворение, в центре которого оказываемся мы с Джеромом. Он издевательски смеется, когда видит Джеймса Гордона и Харви Буллока в пяти метрах от нас. Детективы выглядят шокированно и даже напуганно, пытаясь отбиться от нескольких особо решительных преступников. Остальные же просто разбегаются в разные стороны. Валеска тоже ускоряет шаг, а я едва ли поспеваю за ним. Пока не чувствую неожиданную хватку на своем плече. — Кэтрин! — в ужасе вижу Гордона и мое сердце буквально падает в пятки. — Пойдем со мной, я помогу тебе, — кричит он, смотря на меня своими честными глазами. — Нет! Отпустите меня, — я лихорадочно перевожу взгляд на Джерома, который замечает мою пропажу и теперь пристально смотрит на нас, готовый в любую секунду броситься на своего заклятого врага. — Тебе не обязательно идти с ним. И в Аркхем ты не вернешься, я помогу тебе скрыться, обещаю, — заверяет детектив, не переставая удерживать меня на одном месте. — Я больше никогда не предам его, — отрицательно мотаю головой и вижу на лице Гордона горькое осознание. Его растерянность позволяет мне вырваться из хватки и ринуться от него прочь. Джером крепко сжимает мою ладонь и мы уходим, окончательно смешиваясь в толпе. Обернувшись, я встречаюсь взглядом с Джеймсом Гордоном, который все еще неподвижно стоит на одной точке, словно специально позволяет нам уйти. Нет, конечно нет. Он просто пребывает в замешательстве.***
— А я на секунду решил, что ты уйдешь с этим детективишкой, — едко произносит Валеска. Уже больше часа мы идем по ночному Готэму в неизвестном направлении. Еще полчаса назад я перестала чувствовать все свои конечности. В тонкой тюремной форме было холодно даже в стенах Аркхема, а на улицах города с вечно промозглой погодой в такой одежде находиться совершенно невозможно. Создается впечатление, что мы совершили побег только за тем, чтобы вскоре после этого умереть от переохлаждения. — Я бы так не поступила, — отвечаю я, обхватывая себя руками в попытке хоть немного согреться. — Надо было мне убить его, раз выдалась такая возможность, — скучающе говорит Джером. — Как минимум потому, что он посмел трогать тебя своими грязными ручонками. — А ты что, ревнуешь? — я тихо посмеиваюсь с того, как парень выразительно закатывает глаза. — Конечно ревную! — Валеска оскорбленно вздыхает. — Только мои грязные ручонки могут к тебе прикасаться, — заявляет он и резко поднимает меня в воздух, перекидывает через плечо и начинает нещадно раскручивать. Мгновенно мне становится очень тепло, даже жарко. Земля бесконечно вращается и голова сразу же начинает кружиться. Я громко и по-настоящему искренне смеюсь. Уже и не помню, когда последний раз так смеялась. Один лишь этот невинный поступок заставляет меня на миг забыть обо всех тяжелых мыслях, терзающих мою душу последние месяцы. Как будто и не было всего того ужаса, что нам пришлось пережить. Когда Джером ставит меня на землю, мне кое-как удается удержать равновесие и не упасть. Мир пляшет перед глазами еще несколько минут, в течение которых я не перестаю глупо улыбаться. — Видишь, не такая уж ты и зануда временами, — усмехается парень и щелкает меня по носу. — Ха-ха, — парирую я. — Однако сейчас я обязана снова стать серьезной и спросить: куда мы идем? У тебя вообще есть план? — Опять ты со своими планами, — недовольно взвыл Валеска. — Идем, пока куда-нибудь не придем. — Замечательно, — саркастично шепчу я. Еще через 10 минут мы окончательно покидаем остров Нэрроуз и оказываемся в более благополучном районе. Однако вокруг все еще много полузаброшенных зданий. На самом деле добрая треть города находится в подобном состоянии нищеты и служит отличным пристанищем для невезучих преступников. Остальные преступники, более удачливые и влиятельные, напротив, живут припеваючи в самых процветающих уголках Готэма. Мы останавливаемся напротив одного из таких зданий. Серая девятиэтажка с осыпающейся штукатуркой и парочкой выбитых или заколоченных окон. Под первыми этажами множество пестрых граффити разных форм и размеров, среди которых ярче всего выделяется белый Мартовский Заяц в огромной шляпе. — Что это за место? — удивленно говорю я, неспешно следуя за Джеромом в сторону дома. — А это, моя дорогая, еще одна услуга, оказанная любезным мистером Тетчем, — весело произносит парень, благородным жестом пропуская меня вперед. Мы заходим в подъезд. — Почему ты сразу не сказал? — радостно воскликнула я. — Я-то думала, что у тебя действительно нет плана. — Мне просто нравится тебя бесить, — ухмыляется Валеска, на что я недовольно цокаю. — Это квартира Шляпника? — спрашиваю я, когда мы останавливаемся возле непримечательной двери на втором этаже. — Он жил здесь некоторое время, совсем недолго, но сейчас она ему не нужна. С его даром убеждения он может заполучить любые апартаменты, — отвечает Джером, дергая дверную ручку. — Как там он говорил она открывается... — с силой толкает дверь плечом и еще раз крутит ручку, после чего она со скрипом отворяется. — Бинго! Осторожно вхожу за парнем, закрываясь за собой изнутри. Благо в этой квартире все-таки есть замок. Внутри все выглядит не так плохо, как я ожидала. Помещение, конечно, требует срочной уборки, но в остальном, как говорится, жить можно. Как минимум, я сейчас совершенно не в том положении, чтобы выбирать. В квартире две комнаты, одна из которых представляет собой гостиную со вполне приличным диваном и даже небольшим телевизором, а во второй я с ликованием замечаю большую кровать. Она выглядит старой и потертой, но после аркхемских коек и такая кровать кажется подарком небес. Валеска прыгает на нее с разбегу и с наслаждением прикрывает глаза. Я же начинаю рыться в шкафах в поиске какой-нибудь одежды. Мне не терпится снять и, желательно, сжечь ненавистную полосатую робу. — Интересно, чья это одежда? — озадаченно произношу я, перебирая найденные мужские футболки и штаны. — Вероятно, человека, у которого Тетч отжал квартирку, — усмехается Валеска, переодеваясь вслед за мной. — Надеюсь, что просто отжал, а не убил, — тихо произношу я. — Это вряд ли, — едко улыбается парень, а я пытаюсь выбросить из головы неприятные мысли. — Ты не расстраивайся, Кэтти, — с наигранной жалостью продолжает он. — Зато нам есть где пожить, пока не переберемся в хоромы получше. — И когда такое будет? — я скептически поднимаю бровь. — Когда я стану королем Готэма, а ты моей королевой, конечно же, — Джером самодовольно ухмыляется и утягивает меня на кровать, а я весело смеюсь над его извечной самоуверенностью.***
Пять безмятежных дней в постепенно обживаемой нами квартире заставляют меня понадеяться на то, что теперь мы всегда будем жить так: тихо, спокойно и без кровавых сцен. Джером уходит куда-то каждый вечер, но ненадолго. Возвращается с пакетом продуктов, а иногда и с одеждой. Я предпочитаю не задавать лишних вопросов, боюсь, что ответы мне не понравятся. Мы практически не ссоримся, я даже начинаю постепенно забывать все пережитые нами конфликты. И все вроде бы отлично, но я слишком хорошо знаю Джерома. Вечная скука и тяга к безумным поступкам побуждают его из раза в раз совершать что-то из ряда вон выходящее. И сегодня происходит именно то, чего я так боялась. — Собирайся, пора нам немного поразвлечься, — знакомая кровожадная улыбка сразу дает мне понять, что спокойные дни канули в лету. Я даже ничего не спрашиваю — бесполезно. Быстро одеваюсь и иду за парнем на улицу. Прямо возле подъезда стоит большой фургон, какие обычно используют телевизионные студии. Джером приглашающе открывает мне дверь и я опасливо сажусь в машину. — Куда мы едем? — решаю спросить я спустя пять минут поездки. — О-о, — протягивает Валеска. — Скоро узнаешь. Не успеваю даже предположить, куда мы все-таки направляемся, как фургон останавливается. Джером, напевая что-то себе под нос, откуда-то достает рюкзак и выходит из машины. Когда я следую его примеру, перед моими глазами предстает городская электростанция. И уже один лишь этот факт дает мне повод крайне насторожиться. Страшно представить, что он задумал на этот раз. Пребывая в состоянии глубокой растерянности, не замечаю, как мы заходим в здание и поднимаемся на предпоследний этаж. По пути мы не привлекаем ничье внимание, даже редкие охранники и рабочие, вышедшие на ночную смену, нас не видят. Словно сама судьба потакает безумным идеям Джерома. Однако за нужной дверью оказывается мужчина лет тридцати, который тут же обращает на нас удивленный взор. — Вы что здесь делаете? — кричит он и стремительно, почти бегом, подходит к нам. — Так даже интереснее! — смеется Валеска, резко доставая пистолет из-за пояса брюк. — Тебе повезло, станешь частью моего грандиозного шоу. — Пожалуйста, позвольте мне просто уйти, — испуганно шепчет мужчина, поднимая вверх трясущиеся ладони. — Не хнычь, тебе понравится, — подмигивает ему Джером. — Милая, подай мне те провода, — теперь он обращается ко мне, указывая пальцем куда-то позади меня. Я делаю над собой невероятное усилие, чтобы просто сдвинуться с места. В голове нарастает паника, но мне все же удается, на негнущихся ногах, дойти до клубка длинных черных проводов и передать их в руки парня. Он принуждает мужчину сесть на стул и начинает тщательно его обвязывать. Из таких путов ему не выбраться. Я с отчаянием понимаю, что у него нет и шанса. — И чтоб ни звука! — нравоучительным тоном произносит Валеска, пока человек напротив практически плачет от страха. — Джером, — тихо говорю я, подойдя к нему вплотную. — Это ведь не обязательно? Что бы ты ни задумал, можно обойтись без жертв. — Ты так до сих пор и не поняла? — гневно цедит он. — Жертвы будут всегда, ведь в этом вся фишка, — задумавшись о чем-то на секунду, он продолжает с победным выражением лица: — И именно тебе я дам возможность заняться нашей жертвой. — Что? — не поняла я. — Я же говорил тебе, что наступит день, когда ты будешь обязана доказать мне свою преданность, — хищно произносит парень. — И этот день настал. Ты убьешь его, пока я буду вести прямой эфир для наших зрителей. — Нет... — неверяще говорю я. — Не заставляй меня это делать, прошу, — мои мольбы не имеют никакого значения, он уже все решил. — А теперь подумай еще раз, Кэтрин, — Джером хватает меня за подбородок, разворачивая мое лицо к себе. — Это твой последний шанс. Я чувствую, как земля уходит из под ног. Сердце норовит вырваться из груди, а все мысли смешиваются в беспорядочном потоке. Каждая клетка моего тела кричит о том, что я не хочу становиться убийцей. Но неожиданное смирение и опустошение накрывают меня ледяной волной. Я знала, что у меня нет другого выхода. Связывая свою судьбу с монстром, я сама должна была рано или поздно им стать. Джером всегда добивается того, чего хочет. И противостоять ему невозможно, когда-то я уже предприняла такую попытку. Равнодушно наблюдаю за тем, как Валеска вынимает из рюкзака взрывчатку и вкладывает ее в мои руки. В его глазах читается жестокий огонь, нетерпение и какое-то извращенное предвкушение. Слышу, словно из-под толщи воды, как он велит мне обмотать динамит вокруг мужчины. Механически подчиняюсь, полностью блокируя все свои чувства. — Простите, — единственное, что говорю я надломленным голосом мужчине, который ни на секунду не перестает молить о пощаде. Джером недовольно фыркает и заклеивает его рот куском изоленты. — Умница! — сладко произносит он и гладит меня по щеке. — Осталось лишь поджечь фитиль, когда я дам команду, — крутит перед лицом зажигалкой, а затем вкладывает ее в мою руку. Тем временем Валеска подключает аппаратуру, взятую из фургона, и включает прямую трансляцию. Прямо сейчас каждый житель Готэма может видеть нас. Каждый из них увидит, как я навсегда запачкаю свои руки в крови. Мне становится тошно, я до боли сжимаю зажигалку в ладони и заставляю себя посмотреть в камеру. — Внимание, Готэм! — начинает вещание Джером. — Я снова с вами. Надеюсь, вы скучали по мне? Со мной сейчас прелестная Кэтти Уильямс, — он обхватывает меня рукой и притягивает к себе. — И сегодня мы погрузим город во тьму, в прямом и переносном смысле, ха-ха! Я объявляю эту ночь судной. Убивайте, сжигайте, разрушайте, делайте все то, что запрещал вам здравый смысл. Позвольте вашей тьме вырваться наружу, не будьте жалкими винтиками в этом огромном механизме! Сколько людей прислушается к нему? Сколько смертей случится за эту ночь? Что-то подсказывает мне, что много. Неужели все это происходит частично и по моей вине? Было бы полным лицемерием считать себя невинной и при этом продолжать пособничать Джерому. Все его преступления всегда будут лежать тяжким грузом на моей совести. Но ведь я знала какова цена, когда так отчаянно пыталась вернуть его доверие. И сейчас я просто обязана сделать так, как он хочет, иначе нельзя. — Творите хаос ради хаоса. И не забывайте улыбаться! — заканчивает парень, начиная безумно смеяться в своей особенной манере. — Зажигай, люди требуют зрелищ! — теперь он обращается ко мне. Несколько бесконечных секунд я всматриваюсь в его воодушевленное лицо. Ни грамма жалости, ни капли неуверенности. Он принуждает меня совершить нечто столь бесчеловечное, что оставит на мне глубокий отпечаток на всю оставшуюся жизнь. И в этот момент я понимаю, что ненавижу его настолько же сильно, насколько и люблю. И он, кажется, читает это в моих глазах, потому что на миг в его взгляде проскальзывает то ли обида, то ли колкая насмешка. Я зажигаю огонь и смотрю на маленькое пламя, которое вскоре поглотит здесь все, включая мою душу. Медленно подхожу к тонкому фитильку, лежащему на полу, и сажусь на корточки. Мне страшно поднимать взгляд на связанного мужчину, но я вынуждаю себя сделать это. Его глаза расширены от ужаса, а сам он безостановочно дергается в попытках выбраться. Я поджигаю фитиль. И во мне что-то окончательно ломается. Джером смеется пуще прежнего, шлет воздушный поцелуй в камеру и вытягивает меня из кабинета. Я оборачиваюсь и замечаю, как огонь ползет все ближе и ближе к динамиту, намотанному на мужчину. Мы стремглав бежим по коридорам и этажам, пока наконец не покидаем помещение. Раздается оглушительный взрыв и Готэм моментально погружается в кромешную тьму. Я сокрушенно усмехаюсь пришедшей в голову мысли: в это здание входил один убийца, а вышло два.***
— Ну же, котенок, хватит дуться, — слащаво произносит Валеска и садится на диван рядом со мной. Прошло уже два дня после взрыва на электростанции. Все это время я провела в своих мыслях, наполненных чем-то темным, бредовым и крайне угнетающим. Мой мозг отказывался верить в произошедшее и старательно стирал из памяти все подробности. Джером, напротив, ходил чересчур веселый и довольный. К счастью, до этого момента он не пытался со мной заговорить, милосердно предоставив мне возможность прийти в себя и побыть в одиночестве. Но я понимала, что игнорировать друг друга вечно не выйдет, рано или поздно поговорить бы нам пришлось. — Ты сделал меня убийцей, — горько шепчу я. — Выбор у тебя был, — снисходительным тоном говорит парень. — Ты могла отказаться и снова предать меня. Но ты выбрала правильный вариант. Ты можешь гордиться собой, — Валеска ободряюще хлопает меня по плечу. — Какой же ты все-таки бесчувственный, — я болезненно усмехаюсь. — На этот раз я не буду обижаться, все-таки у тебя непростой период, — натягивает притворную улыбку Джером.— Но больше так не говори. — Зачем ты заставил меня это сделать? — апатично спрашиваю я. — А я хотел быть уверен в том, что ты меня снова не сдашь, — раздраженно отвечает Валеска. — Теперь если и пойдем ко дну, то вместе. Может, мне надоело, что ты такая невинная овечка и все тебя жалеют? Связалась с плохим парнем и вся жизнь пошла под откос, — гнусаво пародирует кого-то он. — Сама не лучше. Ты знала, на что шла, а в итоге подставила меня. — Ты прав. И ты заставил меня горько поплатиться за это, — говорю я, поднимая на него пустой взгляд. — Не драматизируй, Кэтти. Тебе еще понравится вкус крови, — заверяет Джером, грубо целует меня, а затем уходит из комнаты. — Чертов псих, — шепчу я в пустоту и вытираю влагу, скопившуюся в уголках глаз. Мне всегда будет так больно рядом с ним?***
Проходит еще три недели, в течение которых тягостные воспоминания постепенно перестают давить на меня настолько нестерпимо. По телевизору бесконечно крутят новости о новых преступлениях Джерома, в которые он меня больше не втягивает. Или пока не втягивает. Потихоньку учусь более равнодушно относиться к его зверским деяниям и стараюсь принять это настолько, насколько это вообще возможно. Он замечает это и наши отношения становятся немного лучше. Точнее, лучше они становятся после одного конкретного случая, произошедшего неделю назад. В тот вечер он возвращается домой раненый: Сегодня Джером в очередной раз уходит на какое-то дело. Я понимаю это, когда уже более четырех часов он не появляется в квартире. За окном давно стемнело, и я не могу прогнать из головы рой тревожных мыслей. Осознание того, что в любой момент его могут убить, приводит меня в ужас. Облегченно выдыхаю, когда слышу громкий хлопок двери. Из коридора доносится возня и глухие стоны. Что-то не так. — Джером? — осторожно зову я и поднимаюсь с дивана. Когда он заходит в гостиную, я вижу его бледное лицо и плотно сжатые губы. Весь правый рукав его белой рубашки испачкан кровью, а ткань на плече изорвана. Он выглядит так, словно прямо сейчас свалится без сил. Я подбегаю к нему спустя несколько секунд колебаний. — Господи, ты ранен, — кричу я, подхватывая его за талию. — Садись на диван. — Всего лишь царапина, — отмахивается он. — Пуля задела. — Да ты еле на ногах стоишь, — произношу я, начиная расстегивать его рубашку. Рана оказывается небольшой, но достаточно глубокой. Наверняка он потерял много крови, пока добирался до дома. Я стремительно бегу в ванную и набираю воду в тазик, заодно прихватив с собой аптечку. Незадолго до этого я основательно пополнила ее всем, чем только можно. Как раз для подобных ситуаций. Вернувшись, начинаю осторожно вытирать кровь смоченной тряпкой с его руки. — Надо зашивать, — сдавленно говорит Валеска, а я испуганно смотрю на него. Раньше мне не приходилось этого делать. Несмотря на свой страх, я решительно достаю медицинскую иглу и нить. Обрабатываю инструменты раствором, а затем выливаю часть на рану парня. — Прости! — восклицаю я и дую на плечо Джерома, когда он болезненно шипит. Делаю аккуратные стежки трясущимися руками, стараясь действовать быстро, но осторожно. Я вижу по его лицу, как ему больно, но он стоически сжимает зубы, и лишь изредка тихо мычит. — Потерпи еще немного, я скоро закончу, — мягко произношу я, делая последние швы. Остается лишь наложить повязку. — Спасибо, — немного растерянно говорит он, и я замечаю в его глазах нечто напоминающее благодарность. — Не за что, Джером, — тепло улыбаюсь я и убираю слипшиеся от пота пряди волос с его лба.***
Марк Лоуренс последний раз видел свою племянницу больше месяца назад. Тогда она сказала ему забыть о ней и перестать бороться. Смиряться с этим он не собирался, ведь она единственная, ради кого он живет. Он слишком сильно любит ее и давно считает своим собственным ребенком. Спустя неделю произошло то, чего он никак не ожидал. Джим Гордон сообщил ему о масштабном побеге из Аркхема, организованном Джеромом Валеской. «Мы делаем все возможное, чтобы найти Кэтрин. Мистер Лоуренс, мы будем держать вас в курсе всего дела». Ему настоятельно советовали вернуться в Портленд, пока ведутся поиски. И он прислушался. Марк понимал, что ему нужно вернуться на работу, иначе долго без денег он не протянет. Однако ежедневно просматривал все новости Готэма и периодически звонил в департамент полиции. Произошедшее на электростанции стало для Лоуренса ударом. Из новостей он узнал, что все случившееся транслировалось в прямом эфире, но сам он его не видел. И он совершенно отказывался верить в то, о чем говорят: именно Кэтрин подожгла динамит и взорвала все здание, при этом убив человека. Теперь ее имя в новостных сводках звучало почти наравне с Валеской. Марк отрицал услышанное и до последнего надеялся, что это какая-то ошибка. Пока в один из дней ему не пришло письмо в запечатанном конверте. С первых строчек он понял, что его отправила Кэтрин. Глаза лихорадочно забегали по строчкам: «Здравствуй, дядя. Как бы я хотела поговорить с тобой, но сейчас это неосуществимо. Я пишу это письмо, потому что мне просто необходимо сказать тебе спасибо за все, что ты сделал для меня. Мне очень больно осознавать, что я стала для тебя такой обузой. Из-за меня ты столького лишился, и я никогда не смогу загладить свою вину перед тобой. Даже тогда, в Портленде, глубоко внутри я всегда чувствовала, что рано или поздно случится нечто подобное. Мне суждено быть рядом с Джеромом, мы прочно связаны. Я ненавижу его и себя за то, что сделала. Я стала убийцей. И я не заслуживаю ни капли твоей любви и сочувствия. Пожалуйста, прости меня. Лучше навсегда забудь мое имя и начни все с чистого листа. Я очень сильно тебя люблю. Твоя Кэтти». Лист бумаги выпадает из рук, а сам Марк медленно съезжает вниз по стене. Из его глаза скатывается слеза и он с силой бьет кулаком в пол. Еще никогда в своей жизни он не чувствовал такого яростного желания убить этого рыжего монстра, который уничтожил его племянницу. В отчаянии мужчина надрывно шепчет: «Прости, что не уберег тебя, родная. Но я никогда не перестану бороться за тебя».***
Это история о многолетней привязанности и разрушительной зависимости, повлекшей за собой целую вереницу безумных событий. Такая больная любовь не должна существовать в природе, однако именно она порождает тот самый хаос, который просто необходим для движения всей жизни. Джером Валеска стал моим спасением и моей погибелью. Он уничтожил меня изнутри, но привязал к себе настолько сильно, что я нуждаюсь в нем, как в глотке воздуха. Однажды я уже пыталась жить без него, но все это было лишь обманом. В Портленде я осознала, что только рядом с ним я способна что-то чувствовать. Я не знаю, что ждет нас в будущем и какие еще сюрпризы подкинет нам судьба. Каждый день для нас может стать последним, это будоражит кровь и заставляет ценить каждый миг. И я могу сказать с уверенностью, что наша жизнь никогда не станет спокойной. Пока Джером учится заново доверять мне, я учусь по-настоящему принимать его демонов. У нас не всегда это получается, но мы оба стараемся. И каждый раз, украдкой видя прежнюю теплоту в его взгляде, я понимаю, что все не зря. Нам никогда не понять друг друга в полной мере. Мне на многое приходится закрывать глаза, чтобы быть с ним. Приходится разрушать все свои принципы и сгорать заживо изнутри. А он сам всегда будет помнить о моем предательстве, и каждый раз это будет угнетать его. Но только вместе мы способны на существование. И это стало понятно в тот момент, когда маленькая девочка, ставшая сиротой, поделилась с нелюбимым всеми мальчиком своим светом. А он показал ей целый мир, полный сказочных фантазий и невероятных приключений. Не знаю, сколько нам отведено, но каждую секунду этого времени я хочу провести с тобой, Джером Валеска. КОНЕЦ