С любовью, Демон.

Звери. Черти. Чудовища. Адские существа, что преследовали парня, едва касались его рубашки своими когтями, разрывали мягкую ткань, несвойственно рычали, выли, кажется, запугивая преследуемую добычу ещё больше. "Беги, беги, беги, как можно быстрее, как можно дальше, превышай свой предел, главное убегай. Задыхайся, пусть все тело болит и изнемогает, но беги..". Но стоит лишь им мимолетно коснуться его оголенного тела сквозь рваную ткань, как он пробуждается, оставив чудовищ голодными и озлобленными ещё больше прежнего. Сердце колотится, глаза не могут разомкнуться, а все тело неистово болит. Марк еле раскрыл глаза и отчаянно завыл, разглядев сквозь пелену знакомые стены и трещины его палаты. Все такой же слабый, но теперь и болезненный. От ощущения, что в его голову закручивали шурупы, хотелось биться о стены. Но он лежал, будто добровольно пропуская все болезненные импульсы через себя. Жуткий кошмар. За время, что он находился здесь, это первый настолько реалистичный сон, что он видел. Он хотел было заговорить с лампочкой, что приветливо мигала ему, но разлепить губы казалось ему все той же сложной задачей. Оставалось надеяться, что она умеет читать мысли. Лишь через какое-то время, когда боль начала угасать и концентрироваться в спине, он подумал привстать. Это оказалось не самой безболезненной идеей, которую он все таки осуществил. Колкая боль прошлась по всему позвоночнику, что парень невольно прикоснулся к нему. Что-то сдавливало все его тело, стоило ему только напрячься. Марк приподнял рубашку, обнаружив полностью перебинтованный торс. Он лихорадочно начал ощупывать спину, грудь, живот; в итоге, дрожа, встал с кровати, игнорируя ноющую боль. Еле как дойдя до зеркала над тумбой и удостоверившись, что лицо его на месте, он поспешно снял рубашку с себя. В заляпанном зеркале, пытаясь разглядеть собственный торс, он не мог понять, что случилось. И единственная мысль навязывала ему снять этот чертов бинт. Но с другой стороны его обуревал страх. Стеклянные глаза, отдающие свежестью зелени, налились слезами, а испуганная физиономия скосила его лицо. Наивный детский взгляд обрёл оттенки отчаяния и горечи. Тут же всеобщая слабость настигла его, заставив дрожащие ноги в итоге согнуться и пасть перед собственным отражением, будто нехотя видеть столь жалкое зрелище. Он истерично смахивал слёзы, почти царапая глаза, болезненно оттягивал кожу с лица, бил по нему, будто ругая себя за бесполезные эмоции и слёзы, и в конце концов нерешимость. Однако в один момент слёзы сменились злостью. Будто мысль о нерешимости, без инициаторства и безнастойчивости разожгла в нем агрессию к самому себе. Если бы он был более настойчив к медсестрам, к этому отвратительно лживо улыбающемуся врачу, если бы он не сидел скромненько в палате, будто дожидаясь своей участи, если бы он был более требователен к своим вопросам и ответам на них, он бы не умирал сейчас от жалости к себе. Одним рывком он встал с колен, начиная со звериной резкостью разрывать проклятый бинт. Абсолютно забыв о боли, которая должна была его одолевать из-за чрезмерной небрежности в снятии бинта, в сильном сдавливании с разных сторон, он как только мог проклинал и бинт, и это место, и чёртовых медсестер и того самого врача, которому "надо было доверять", и в большей степени самого себя. Кажется злость пропитывала собой каждую мысль и каждое его действие, из-за чего слегка отросшие ногти в различных местах на теле могли оставить еле заметные ссадины. Теперь он мог разглядеть свое тело и неприкрытую большой рубашкой худобу, из-за которой каждая кость напоминала о себе сквозь натянутую кожу. Однако не это его волновало. Он развернулся, желая оглядеть спину, ведь спереди ничего не было, что могло было провоцировать столь острую боль. Дыхание вмиг спёрло, а длинные ресницы распахнули взгляд изумрудных глаз на огромную зашитую рану вдоль всего позвоночника. Губы разлиплись сами собой, выпуская тихий вопросительный стон и усиливая тяжелое дыхание. Кажется, что теперь он мог почувствовать каждую прочную нить, пронизывающую его кожу, что соединяла две части разренных поверхностей. Невольно в горле образовался рвотный ком. Настолько отвратительно и мерзко стало от этого зрелища, что теперь злость переменилась испугом. Марк с трудом проглотил подступающий рвотный рефлекс, судорожно пытаясь натянуть на себя рубашку, желая скрыть, что увидел всего на пару мгновений. Забыть об этом. Хотя бы не думать. Не представлять перед глазами эту картину. Этого нет. Он этого не видел. Это не так. Это просто очередной кошмар. Жуткий сон. Неправда.

***

– Что?... – Кейт шёпотом, стараясь как можно тише, будто боялась создавать хоть малейшие колебания воздуха вокруг её... похитителей. – Что, что? Вампиры, что за бессмысленный вопрос на такой же бессмысленный вопрос? Жуткая схожесть между двумя особями немного напрягла девушку. У стоящего в дверях парня была практически схожая внешность, только черты лица его были грубее, а туловище шире, выдавая мужскую принадлежность. С такими же мутагенно-зелёными глазами, что он держал много уже, чем сидящая перед Кейт девушка, из-за чего лицо его казалось более суровым и скучающим. Чуть отросшие пряди непослушных, густых каштановых волос торчали в разные стороны, выдавая лёгкую небрежность их носителя. Белоснежная рубашка, рукава которой были закатаны чуть ниже локтей, кажется держалась только на трёх-четырёх пуговицах. Поверх неё классический чёрный жакет со вставками бордовых узоров выкрашивали некоторую схожесть со стилем Сии. А недовязанный галстук придавал ещё большую отчужденность. Парень скосил лицо в каком-то отвращении при взгляде на Кейт, чуть нахмурив тонкие брови. На вид ему казалось лет двадцать пять, в то время как Сия не выглядела старше двадцати. Хотя рослость и отсутствие худобы придавала ему солидности, в то время как тонкость придавала Сии некую извращенность и лёгкость поведения. Однако несмотря на его складность, аристократическая кровь заметно выдавалась в манере движений и слов. Даже, кажется, более, чем в его сестре. – Твою же мать, Юто, – вампирша, по  соображениям Кейт (а до неё сейчас все будет очень долго доходить), резко встала, заставив Кейт обернуться на её возмущенную физиономию. – Почему ты в таком виде? И я же сказала, что не стоит к ней заходить. – она сочуственно взглянула на девушку. Сие доверять хотелось больше, чем Юто. Парень ещё больше нахмурился. Кажется, возмущения в его сторону его не прельщали. – Захотел и зашёл, – спокойный тембр голоса совсем не сочетался с его настроением, выраженным на его хмуром лице. – Запретишь? Можешь выгнать меня. – он ещё сильнее уперся в деревянную раму, кажется, расслабившись, а по тону будто бросал вызов сестре. Сия чуть замешкалась, теребя в пальцах свисающий с кружевного корсета лоскут. Но взгляд невозмутимо держала на собеседнике. Какая-то игра в гляделки. – Оторвёшь, – отрезал Юто через какое-то время, кивнув на лоскут, после чего встал прямо, скрестив руки на груди. – Я решил проверить, не раскидалась ли она всеми твоими вазами, увидев тебя. – чуть со смешком проговорил он, обведя взглядом всю комнату и цветы в ней. Сия вмиг отбросила несчастный кусочек ткани. – Она бы не стала! Это ведь цветочки! Да, Кейт? – она посмотрела на девушку, ища подтверждения своих слов. А Кейт не могла даже спокойно выдохнуть. Вся эта обстановка казалась ей до ужаса абсурдной, будто очередной плохой, но слишком реалистичный сон. Может, это правда сон? Она сильнее вжалась в мягкий шелк. Хотелось раствориться в нем и вынырнуть обратно в свою комнату, к родителям и к своей скучной жизни. Если она сейчас здесь... Что с матерью и отцом? Хлоей и Себастьяном? Как они? Насколько они беспокоятся? Боже, мысли о муках и страданиях самых дорогих ей людей угнетали чуть больше, чем ее присутствие в обществе мифических существ. Второе могло быть явным сном или шуткой, а первое слишком жестоко в реальном мире. – Воды в рот набрала? Кейт вернулась обратно в эту комнату и к этим странным существам. Перед ней навис Юто, одной рукой он вжался в ближайший к Кейт деревянный столбец, а другой схватил девушку за подбородок, подтянув её к себе, от чего та немного оторвалась от манящей ткани. Она и вправду немного онемела от столь неожиданной физической близости. Её глаза вмиг расширились. Сама не осознавая, она одной рукой отдернула хватку Юто от своего лица, а другой оттолкнулась подальше от края кровати. И не сразу заметила, как Сия ругается на своего брата. – Не положено игнорировать... – КАКОГО ЧЕРТА ЮТО! ЕЁ НЕЛЬЗЯ ТРОГАТЬ! НЕ ПРИБЛИЖАЙСЯ К НЕЙ, – она криком перебила чуть разозленный и властный голос брата, одним рывком отдернув его от кровати напуганной девушки. Однако чуть не рассчитав силу, он довольно сильно отлетел к туалетному столу, грохотом обрушив все висящие и лежащие звенящие побрякушки с него, и вместе с тем, розовую вазу, что вдребезги разлетелась осколками в разные стороны, будучи скинутой с поверхности на пол. Этот звон будто пробудил в Кейт выработку адреналина и возобновление работы инстинкта самосохранения. Не дожидаясь, пока Юто оклеймится, девушка рванула с кровати в сторону заботливо оставленной парнем распахнутой двери. За ней Кейт ожидала длинная закрученная лестница вниз, и пока она бежала, её не отпускала мысль о том, что она бежит вниз по башне, выстроенной из толстенных и огромных камней, и что сопоставление её с "принцессой" уже не казалось настолько абсурдным. Когда ступеньки уже путались под босыми ногами, а каждый новый шаг отдавался синюшной болью, Кейт наконец настигла дверь. Дрожащие пальцы не сразу её растворили, но как только она распахнулась, девушка пулей выбежала в большой главный зал. Однако рассматривать его не собиралась, поэтому завидев огромные двери и окна боковым зрением, рванула к ним. Кажется, весь зал был застелен ковром, что когда она наконец выбежала на улицу, ступни снова заныли от соприкосновения с холодным камнем. Она не рассматривала ни огромные просторы цветочного сада вокруг, ни воздвигнутые памятники среди него, ни огромный забор, что должен был отпугивать нежеланных гостей. Даже просто оборачиваться на здание Кейт не посчитала нужным. Под лёгкую ночную сорочку быстро проник осенний ветер, от чего дрожь во всем теле еле как позволила девушке выбежать за пределы поместья вампиров. А в дверях, спокойно наблюдая за дрожащим и испуганным хрупким телом, стоял Юто. Всё с тем же невозмутимым лицом, но с лёгкой улыбкой на губах. Сия хотела было выбежать за ней, однако брат строго перекрыл ей дорогу, в последний момент ухватив вампиршу за целый ком её длинных волос, от чего та плюхнулась на пятую точку, продолжая проклинать своего ненавистного брата. – ТЫ НЕ ВЫНОСИМ, ЕЁ НАДО ВЕРНУТЬ ОБРАТНО!! ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ТЫ ЕЁ СПУГНУЛ, ПРИДУРОК ТЫ КОНЧЕННЫЙ! – Пусть погуляет. Потом сама вернётся. А то, что я её напугал – цветочки. Сама понимаешь, что уж лучше научится здесь и сейчас, чем потом, – он как-то обреченно посмотрел на барахтающуюся сестру, но явно её присмерил. – Но она не выживет! Тем более темнеет... – Сия наконец поднялась и Юто позволил себе отпустить сестру из "узды". Теперь в её голосе звучало больше беспокойства, чем озлобленности и бешенства. Она грустно смотрела на убегающую фигуру, что вот-вот скроется за горизонтом дороги. – Тем более хороший урок она получит. – Вокруг один лес! – в самом деле, дорога вела прямиком к особняку, а по две ее стороны на сотни километров вокруг простирался кромешный хвойный лес. Ближайший посёлок находился за сотни километров, поэтому Юто не особо боялся, что она далеко убежит, а лезть в лес не рискнет. – Ох.. А если с ней что-то случится, Юто! Нам ведь попадет! – она драматично вскинула руками, после отчаянно сложила их на своей голове, чуть сжав волосы у основания. Идея наказания её очень пугала. – Ничего не произойдёт. Но даже если... на этот случай мы здесь и находимся. Не разводи панику на ровном месте, бесишь, – он, чуть шикнув, оттолкнул сестру от дверей и громко захлопнул их. Сия ещё с пару секунд простояла перед закрытыми дверями, пока Юто уселся на ближайшее кресло и принялся за какую-то очередную книгу, которые стопками покоятся на большом чайном столике напротив длинного дивана. Однако вампирша все же оставалась на страже, усевшись на небольшой пуфик у одного из высоких окон около двери, и пристально следя и за гремучим лесом, и за гладко простилающейся дорогой. Мысль о её полной беззащитности пробуждала в вампирше не только страх, но и жалость. – Хрупкие люди не должны так сильно страдать из-за нас... Они ведь совсем не защищены от внезапных опасностей. Гляди медведь вылезет, или стая волков... Или стая оборотней! – последнее предложение она почти выкрикнула. – Собачиной завоняло только об одном их упоминании. Закрой рот, пока я не нашёл чем бы его закрыть самостоятельно. – Юто прорычал это подобно самому оборотню. – С другой стороны... беспокоиться о них не стоит, если они соблюдают границы... – она грустно уложила голову на холодное дерево подоконника, чуть теребя плотную штору рядом с собой. – Как же, – это Юто довольно рассмешило. – Они никогда не соблюдали границы и все стычки происходили только из-за их нахальства и звериной вони, что нам, словно в проклятье, приходится чуять за километры. – Я бы не сказала, что их нюх хуже, но пересекали ли они их намеренно? – Ты защищаешь этих собак, Сия? – он отложил книгу на колени, чуть поморщившись и вопросительно глядя на сестру в упор. – Нет! Что ты! – отпустив плотную ткань, она подняла голову, вновь уткнув взгляд в окно. – Но уже правда темнеет... – Ещё одно слово, и "Двери восприятия" полетят в твою пустую голову, я тебе клянусь. На этом Сия правда решила утихнуть, подняв заостренные уши востро на случай подозрительных звуков или движений в самой чаще густого леса.