«Самые светлые моменты уходят так быстро и безвозвратно». © Великий Гэтсби.
Мы вышли из гостиной. — Слушай, какого чёрта ты их не выставил за дверь? — злым голосом спросила я. — Катерина! — оторопел Коровьев. — Ты соображаешь, что ты говоришь?! Ты что, не рада видеть своих друзей? — Нет, почему же, друзей я рада видеть, только вот… — Что «вот»? — Я не хочу видеть в своей квартире развратных особ! — Позволь напомнить, это и моя квартира тоже! — нахмурился Фагот. — И с чего ты взяла, что эти девушки — развратные особы? — А то по их внешности не видно! — все больше распалялась я. — Или ты уже не способен отличить приличных девушек от шлюх? — Я повысила голос. — Не ори! — шикнул Фагот. — И с каких пор ты судишь о людях по внешности? — Я по внешности никогда не сужу, но здесь же всё сразу видно. И, к тому же, как ты думаешь, зачем они нужны Азазелло с Бегемотом? Уж явно не для того, чтобы Пушкина читать! — Катя… — попытался успокоить меня муж. — Что «Катя»? Я уже двадцать четыре года Катя! Знаешь, с тех пор, как эти двое поселились у нас под боком, наши с тобой отношения стали портиться! Ты стал больше времени проводить с ними, чем со мной! Приходишь домой поздно, пьяный! — Но не всегда же… — Не всегда? — Я ухмыльнулась. — Ну да, не всегда. Только очень часто. Я устаю на работе, кроме того, ещё и дома приходиться вертеться, как белка в колесе, и хочу вечерами отдыхать, а не ждать тебя до ночи, а потом в кровать укладывать! Да ещё ты в свой планшет залип… Я так надеялась, что хоть сегодня у нас вечер пройдёт хорошо… — уже в отчаянии говорила я. — Знаешь что, вот выбирай: либо я, либо друзья! Фагот замер как вкопанный. — Что ты сказала? — переспросил он. — Что слышал! — Тогда… — Коровьев помолчал. — Я выбираю друзей. Теперь я уже замерла. — Прости… Я не ослышалась? — Нет, не ослышалась. — Ах, вот оно как… — протянула я. — Что ж, хорошо. Раз свой выбор сделал, можешь катиться со своими друзьями куда угодно. С этими словами я развернулась и пошла на кухню — попить воды и успокоиться. Тем временем из прихожей послышались весёлые голоса. Затем хлопнула входная дверь и наступила тишина. Я осторожно выглянула из кухни и убедилась, что все действительно ушли. И Фагот с ними. Закусив нижнюю губу, я отправилась в гостиную. И тут меня обуял жуткий гнев. Я старалась сделать нашу годовщину незабываемой. Всё должно было пройти идеально: он пришёл, сел за стол, подарил мне подарок, мы бы выпили шампанского, перекусили, а ночью я бы надела свой праздничный комплект… Эти мысли были мне как ножом по сердцу. Я подошла к столу, провела рукой по пустым тарелкам, повертела в руке бокал, из которого я отпивала несуществующее шампанское… — Да как он посмел?! — резким движением я бросила хрустальный бокал на пол. — Да как ты посмел, урод! — на пол полетели тарелки, вилки, свечи. — Сволочь! — В стену полетел стол. Во мне проснулась магия, которую я так тщательно скрывала в себе. И злость придала мне сил. — Козёл! — на пол полетели семейные фото. — Мразь! — Вихрь подхватил горящую скатерть и пронёс по комнате… Через два часа я сидела на развалинах нашей гостиной и безудержно рыдала. Рядом со мной лежала недопитая бутылка шампанского. Сняв разодранную тряпку, которая когда-то была платьем от Шанель, я кинула её в общую кучу.***
На следующее утро я проснулась от звонка будильника. Отключив его, я обнаружила, что лежу в постели одна. Странно. А где Фагот? Он что, уже встал? Но тут моя память услужливо подсунула мне воспоминания того, что произошло вчера вечером. Я откинулась на подушку. Значит, мой муж выбрал жизнь холостяка? Здорово. Просто супер. Интересно, как к этому отнесутся Воланд с Геллой? Да и Ане сегодня много работы: мой бардак в гостиной разгребать. Полежав в постели и поразмышляв в таком духе минут пять, я с неохотой поднялась и пошла в душ. Надо всё-таки собираться на работу. Хоть она должна отвлечь от мрачных мыслей. Выйдя из душа, я стала одеваться. Нацепив на себя брючный костюм, который я приобрела в Париже, когда ездила туда в очередной раз по вопросам нашей компании и сделав макияж, я хотела глотнуть кофе. Но, взглянув на часы, поняла, что выпить его мне удастся только на работе, ибо мне уже надо выходить из дома, а ещё надо добраться до офиса. Внизу уже ждал верный Шурик. Когда я залезла на заднее сидение роскошной иномарки, которая сверкала в утренних солнечных лучах, водитель произнёс: — Доброе утро, Екатерина Сергеевна. — И вам того же, Шурик, — отозвалась я. Водитель покосился на меня и спросил: — А где ваш муж? — Муж? Хм, действительно, где он? Мне эта мысль в голову не приходила. Неужели уже уехал на работу? Или ещё на квартире у Азазелло и Бегемота? — А чёрт его знает, где мой муж, — со вздохом ответила я. — Вот как? То есть его не ждать? — Нет, не ждать. Езжайте, Шура, езжайте, — переиначила я известную крылатую фразу. Шофер пожал плечами и завёл мотор. Машина понесла меня по улицам Москвы.***
Приехав в «EDEN», я поднялась на свой этаж. Зайдя в свой кабинет и повесив сумку в шкаф, я отправилась к Воланду, чтобы оповестить его о своём приходе и узнать, есть ли какие-нибудь новости. Геллы в приёмной отчего-то не наблюдалось, хотя её сумка была здесь. Неожиданно я почувствовала лёгкое смущение, но отмахнулась от него. Большие раздвижные двери кабинета Воланда были немного приоткрыты, образуя между собой узкую щель, сквозь которую пробивался луч солнца. Я раздвинула двери кабинета в стороны и тут же замерла. Слова приветствия застряли у меня в горле. В просторном кабинете Воланда за столом для совещаний сидели трое. На первый взгляд, это были обычные люди, но приглядевшись, я поняла, что это кто угодно, но не представители человеческого рода. Мессир жестом велел мне выйти. Я послушно ретировалась из кабинета в приёмную, а спустя пару секунд вышёл и он. Взглянув на него, стало понятно, что он рассержен. — Катерина, тебя что, стучаться не учили? — сердито поинтересовался Воланд. — Мессир, простите, я не знала, что вы заняты, — пролепетала я. — И у меня как-то вылетело из головы про то, что надо стучаться. — Вылетело у неё из головы… — проворчал Князь Тьмы. — Не забывай, пожалуйста, больше. Входить в кабинет без стука — это признак невоспитанности. И ещё: передай свите, чтоб они ко мне в ближайшее время не заходили. Если вы мне нужны будете, я вас вызову. А сейчас у меня важные переговоры. — Ой… — Вот тебе и «ой», — отозвался Воланд. — Я надеюсь, ты больше не будешь бесцеремонно врываться ко мне без стука в то время, когда я очень занят? — Не буду, — тяжело вздохнула я, — Прошу прощения, мессир, — я стала опускаться на одно колено, он взял меня за плечо. — Хорошо, что понимаешь. Всё, Катерина, иди работай. Я и так тут с тобой время теряю… С этими словами Воланд удалился в свой кабинет. Двери за ним закрылись. Я же вылетела из приёмной и понеслась в туалет. Там, стоя у начищенной до блеска раковины, разревелась, как первоклассница, которая получила несправедливую двойку. Нервы и так были расшатаны после вчерашнего, а сейчас они и вовсе сдали. Чья-то рука легонько коснулась моего плеча, и знакомый голос произнёс: — Кать, ты чего? Я обернулась и увидела стоящую позади меня Геллу. — Ты чего? — повторила она. — Случилось что-то? У меня есть такое правило: не рассказывать никому о своих проблемах, не желая прослыть слабой хныксой. Но сейчас меня прорвало и я рассказала о том, что произошло вчера вечером. Когда я закончила рассказывать, Гелла нахмурилась и произнесла: — Не ожидала я такого от Рыцаря. Но и ты хороша: зачем ты поставила ему это условие? — Да откуда же я знала, что он не меня выберет! — с отчаянием воскликнула я. — Я сгоряча это ляпнула! — Сгоряча ляпнула… — пробурчала моя рыжеволосая коллега. — Эх, Катя, Катя… Пойми, мужчине нельзя ставить такое условие, это чревато дурными последствиями. Он может выбрать совсем не то, на что ты надеешься. И что теперь? Разводиться будете? — Гелла, я не знаю. Я вообще его не видела с того момента, как он вчера ушёл, и мы с ним на эту тему не разговаривали. Но всё-таки боюсь, что развод будет… — Да, Катерина, наломала ты дров, — вздохнула Гелла. — А сегодня что произошло? Я шла к приемной и увидела, как ты из неё вылетаешь и куда-то мчишься. Я за тобой. Прихожу сюда, а ты уже плачешь. Я вздохнула и рассказала Гелле про недавний инцидент. — И ты из-за этого расстроилась? — удивилась Гелла. — Из-за простого выговора? — Ну не то, чтобы расстроилась. Просто мне обидно стало, он меня как девочку семилетнюю отчитал! Да еще и вчерашнее сказалось. Вот и сдали у меня нервы. — Ясно. Ладно, Кать, давай умойся, а то весь боевой раскрас размазался. Приведёшь себя в порядок и успокоишься. А с таким настроем, как у тебя сейчас, работать нельзя. — Хорошо, — слабо улыбнулась я и, открыв воду в кране, стала убирать руины былого макияжа. Придя в свой кабинет, я заново навела марафет, выпила, наконец, кофе, чтобы взбодриться, и приступила к работе. Нужно было разобраться со счетами, которые пришли ещё три дня назад.