«Слова, Тая, не доказательство. Тебе остаётся одно: поверить, что такие, как я, не предают своих друзей… Только бы они не предали меня». © Николай Алексеевич Островский «Как закалялась сталь».
Когда рабочий день подходил к концу, мне на факс пришло сообщение от Воланда с просьбой прямо сейчас явиться к нему. Ну сейчас так сейчас. Выключив компьютер (не забыв перед этим сохранить в папке последний финансовый отчёт), я поспешила к мессиру. Зайдя в приёмную, первым делом я увидела заваленную бумагами Геллу. Тяжело вздыхая, она ставила печати. Заметив меня, она произнесла: — Проходи, Кать, мессир тебя ждет. Я кивнула. Створки кабинета Воланда плавно разъехались в разные стороны, открывая моему взору просторный и светлый кабинет. Воланд сидел на стуле, ко мне спиной. Почувствовав мой взгляд, он повернулся ко мне и обратил ко мне свой цепкий взор. Мне стало неуютно. Так он смотрит на меня, если я в чём-то набедокурила. Правда, такое случалось редко, но всё же метко. — А, Катерина, — произнес он. — Проходи, звезда моя, садись. Нам с тобой поговорить надо. Я осторожно опустилась на диван. Судя по его сухому тону, разговор предстоит серьёзный. Только в чем же дело? Неужели я что-то в работе напортачила? Похоже, Воланд прочел мои мысли, потому что он сказал: — Нет, Катерина, по работе всё нормально. Нет, речь пойдёт о другом. — О чём же? — ещё сильнее встревожилась я. — Видишь ли… — Мессир помолчал. — Дошли тут до меня слухи, что вы с Коровьевым расстались. Это так? — Ах, вот вы о чём… — я поникла. — Видите ли… я не могу однозначно ответить на ваш вопрос. — Почему же? — Потому что… как бы сказать… Он еще не решён. То есть мы с Фаготом его не обсуждали. ну, в смысле… — Ты не волнуйся, расскажи, как есть, — подбодрил меня Воланд. — Хорошо. В общем, вчера вечером… И я уже во второй раз за день рассказала причину нашего раздора с мужем. Воланд, выслушав меня, уселся за свое место и задумчиво сказал: — Да, удивила ты меня, если честно… Вроде бы умная женщина, ведьма, трезвомыслящая, а поступила как дура. — От этих его слов я вспыхнула. Воланд встал и подошел к дереву, потрогал его ветки и отломал первый распустившийся листочек. — Ты понимаешь, что сейчас мы должны быть заодно как никогда? — Да мессир… — Чудесно, — жестко отозвался шеф. — За почти полвека наших совместных путешествий никто ни разу не ссорился. А если в моей свите возникали проблемы, — он покосился на меня своим чёрным глазом, — то виновники проблем сразу же удалялись. — Мессир, вы шутите! — прошептала я. — Куда же я от вас уйду? Вы же мне за пять лет настолько все стали… как сказать… ну, родными, что ли. — Ну-ну, не надо этого пафоса, — чуть поморщился Воланд, правда, он улыбался. — Я очень рад, что ты все понимаешь. Мне и самому было бы жаль расставаться с моей маленькой Катериной, — он провёл рукой по моим волосам, — поэтому держись. К тому же, у вас с Фаготом впереди целая вечность, — Воланд уже окончательно смягчился, — помиритесь. Я знал одну пару, так они триста лет не разговаривали. — Спасибо, — улыбнулась я. — Да, мессир, а что там с переговорами? Удачно прошли? — Да, вполне удачно, — подтвердил Воланд. — И, кстати, хорошо, что ты об этом заговорила, поскольку я тебя вызвал ещё и по этому делу… — Что случилось? — напряглась я. Воланд задумчиво крутил в пальцах сорванный листочек, затем заговорил: — Да не волнуйся ты так, всё нормально. Пока… Видишь ли, Екатерина, сегодня у меня на переговорах были из пяти только три представителя Смерти. И на твои хрупкие плечи ляжет ответственность. — Мои? — Да, твои. Мою свиту очень сложно организовать. Поэтому задание даю тебе, а как будете справляться, — Воланд сел в шикарное кожаное кресло, — это уже ваши проблемы. Не справитесь — накажу всех! — Но почему? Зачем?.. — я растерялась. Вот уж чего не ожидала… — Затем, что мне самому некогда этим заниматься. А мои демоны за последние десять лет так обленились, что ни о чём, кроме гулянок, и думать не могут. Я, конечно, мог бы попросить и Геллу, но, увы, она — секретарь и не может выполнять обе функции сразу. А во-вторых, ты же хотела поучаствовать в серьёзных переговорах, так что вперёд! — Да, мессир, как скажете. — Он был так серьёзно настроен, что перечить ему совсем не хотелось. — Умница, — одобрил мессир. — Всё, можешь идти домой. Рабочий день окончен. Я кивнула и пошла к выходу. Правда, уже у дверей остановилась и, немного поколебавшись, поинтересовалась: — Мессир, а Фагот в офисе? — Нет, сейчас нет, — ответил Воланд. — Он, Бегемот и Азазелло ушли час назад из офиса. — И вы их отпустили? — поразилась я. Обычно он редко отпускает с работы пораньше. — Отпустил. Уж так они меня умоляли о досрочном завершении их рабочего дня! Минут двадцать тут ныли. — Понятно… До свидания. — До свидания, звезда моя!***
Неугомонная троица — Фагот, Азазелло и Бегемот — после «двадцатиминутного нытья» в кабинете Воланда спешно покинули работу и решили прогуляться, ибо погода стояла хорошая — тёплая, солнечная, самое то для лета! А особых причин слинять их офиса у них не было — просто надоело сидеть в помещении целый день, и, надеясь на благосклонность мессира, отправились к нему, в надежде, что он отпустит их раньше… — Фагот, а я так и не понял, у вас с Катей всё или не всё? — поинтересовался Бегемот, загребая носком ботинка уличную пыль. — Чёрт его знает, — пожал плечами бывший регент. — Я, конечно, сгоряча вчера ляпнул… и ушёл… — Так вернись сегодня, что мешает-то, — пожал плечами Азазелло. — Или не хочешь? — Да при чем тут «хочу» или «не хочу». Просто Катька меня может обратно-то не пустить! Сами знаете, какой у неё характер — самой может быть плохо, хреново, обидно, а всё равно упрётся и с места её не сдвинуть. Такая вот гордая. — Да, Катерина у нас — женщина непростая, — задумчиво протянул Азазелло. — Если она и в самом деле не пустит тебя обратно, то вы можете окончательно разойтись. — А вообще, Фагот, послушай умного кота, — вдруг хлопнул друга по плечу Бегемот. — Ты вчера сказал Кате, что выбираешь жизнь холостяка? Так и всё! Будь холостяком! Сейчас мы возьмем выпивки, пойдём домой, сделаем кальянчик, вызовем девочек, и на всю ночь! Ты как, Азазелло? — Я за, — кивнул вампир, — Только вот женатик наш как? — Я как вы, — улыбнулся Коровьев. — Вот и замечательно.***
Выйдя из офиса, я решила не ехать домой на машине, а пройтись пешком. Захотелось нестерпимо подышать свежим воздухом, да и просто размяться после рабочего дня, проведённого за столом у компьютера. Идти предстояло через парк. Удивительно, но сейчас в нём людей практически нет, хотя обычно тут народу немало. Уютно тут, между прочим: деревья, трава, кусты, всё такое зелёное, переливается в лучах солнца… К тому же прохладно, не жарко… И вот так вот я шла по парку, наслаждаясь его красотой и прохладой, как вдруг меня сзади кто-то толкнул, причём так сильно, что я едва не упала, покачнувшись на шпильках. Спасло меня только то, что рядом была лавочка, за которую я успела зацепиться, чтобы не упасть. Через триста метров от меня лежала девушка в белой блузе и нежно-кремовой юбке до земли. Чертыхаясь, она встала и начала отряхаться. Всё было бы хорошо, но её левая рука была сломана, а из кожи торчал кусок кости. Обернувшись, она увидела меня. Я никогда не видела подобных людей. Да и людей ли?.. Пепельные волосы были убраны на затылке под заколку, которой на вид было лет двести. Кожа девушки была бледной с синевато-серым оттенком. Губы на лице едва выдавались, они были абсолютно бескровными. Я уже решила, что она мертвяк, но, взглянув в её глаза, я обомлела. Они были необычайно живыми и не сочетались с ней ну совсем никак. Не говоря ни слова, девушка выпрямилась и повернулась ко мне всем телом. Я неосознанно сделала шаг назад. По телу расползся липкий страх. Правой рукой девушка молча поправила перелом на руке. Из раны выпал сгусток чёрной, давно свернувшейся крови и соскользнул по юбке на асфальт. Не моргая, она рассматривала меня, затем вытянула вперёд здоровую руку. Через долю секунд в ней оказалась огромная коса с деревянной резной ручкой, украшенная изумрудами. Я не могла найти слов. Смутные догадки пронеслись в моей голове. — Ты в порядке? — Её голос совсем не подходил ей. Он был по-детски звонким. — Со мной первый раз такое, — она разжала правую руку и коса оказалась у неё за спиной, — никогда не сбивала смертных. — Ну да, — только и смогла выдавить я, борясь со страхом. Девушка улыбнулась. — Не бойся, я не кусаюсь. Да и твоё время ещё не пришло, ведьма. Тут я совсем растерялась. Девушка поклонилась мне одной головой и только развернулась, чтобы уходить, как я выпалила: — Кто ты? Через секунду я испугалась своих слов. Девушка обернулась и, улыбнувшись, ответила: — Ты правда хочешь это знать? Я же тебя пугаю, дай мне уйти! Я глубоко вдохнула. Незнакомка была слишком проницательна, её внешность была пугающей, но любопытство было сильнее всего. — Хочу! — резко выпалила я. Незнакомка остановилась. Улыбка медленно стала сползать с её лица. Она развернулась и села рядом со мной на скамейку. Как она переместилась для меня было загадкой. Коса стояла рядом, упёртая древком в лавочку. — Я — Романова София Георгиевна, племянница покойного царя Николая Александровича. Олицетворяю собой смерть насильственную, увожу души убитых, замученных и в редких случаях, самоубийц. — Она подняла на меня свои чистые необычайно живые глаза, — а ты? Теперь понятно, почему это особа такая пугающая. Она уже почти сто лет, как мертва! Ничего себе! — Я Екатерина Сергеевна Коровьева, ведьма двенадцатого ранга. Олицетворяю собой финансового директора компании «EDEN». — Как только я назвала корпорацию Воланда, моя собеседница оживилась. — Так ты на Воланда работаешь? — Да, я ведьма из его ближнего окружения. Тут София Георгиевна расхохоталась. Это меня очень сильно задело, но я попробовала не подавать виду. Насмеявшись всласть, собеседница насмешливо спросила: — И с каких это пор у Воланда в свите ведьмы двенадцатого ранга? Даже Гелла, хоть и нежить, и то третьего. А ты, живая, да двенадцатого… — Чем больше веселилась моя собеседница, тем обиднее становилось мне. — Может быть, он и русалку себе в свиту возьмёт?.. — Хватит! — Прервала я размышления моей собеседницы. — Пусть я и не самая сильная ведьма, но всё же Воланд считает меня своим другом! И я была королевой бала… София Георгиевна хохотала в голос. — Ты себя-то слышишь? Сколько лет Воланд балы ни проводит, всегда королевы Маргаритами были, ой, не могу, — от хохота моя собеседница согнулась пополам, — по всему миру Воланд ездит, балы даёт, а тут Катерина, ой, не могу, помру… — от смеха собеседница съехала на асфальт. Юбка задралась и оголила её крохотные ступни, размера тридцать пятого, не больше, в ботиночках в цветочек. Я глубоко вздохнула. Очень странная собеседница не верила ни единому моему слову, и я выпалила: — Я королева осеннего бала в Санкт-Петербурге две тысячи пятнадцатого года! Я супруга Фагота! Во мне тоже течёт царская кровь! И я не нуждаюсь в том, чтобы мне верила какая-то случайная прохожая, будь она хоть трижды княжеских кровей! София перестала смеяться и села на лавочку. — Питерского бала, говоришь? Царская кровь? Этот бал мой добрый друг устроил в честь дня основания их династии. Но я — увы! — не смогла на нём присутствовать. Тем более, в качестве королевы. Ладно, так уж и быть, я поверю, что сам Фагот захотел ни с того ни с сего жениться на девушке, которая толком и силой-то своей пользоваться не умеет, — от злости пряди моих волос зашевелились и некоторые на концах уже образовывали головы змей. Моя собеседница, даже не глядя, стукнула меня по лбу костяшкой пальца. Волосы успокоились и снова легли мне на плечи. — У тебя огромный дар, а ты его закапываешь в землю. Я тебя даже так вижу. Странно, так вот почему я именно в тебя врезалась, — она улыбнулась без тени насмешки, — ты родственница моя. Говорили бывалые, что такое случается, но сама ни разу не встречала. Она встала и взяла в руку косу. — Ну что же, бывай, Катерина. Ещё увидимся, не переживай. И очень-очень скоро. Она прошла несколько шагов вперёд и дёрнула с указательного пальца кольцо. В ту же секунду за её спиной расправились огромные серые крылья с белоснежными концами. Она взмахнула ими и поднялась в московское небо. А я так и осталась сидеть на скамейке с разинутым ртом, недоумевая над странным знакомством. Только вечером, осмысляя эту ситуацию в горячей ванне, я поняла, что за время нашего разговора не прошло ни одного человека…***
Вечером в квартире, где проживали Бегемот и Азазелло, была очередная вечеринка. На часах было всего десять часов, однако Бегемот был уже сильно подшофе и танцевал с какой-то вульгарной пергидрольной блондинкой, готовый уже перейти к более решительным действиям по отношению к его «партнёрше по танцу». Азазелло, тоже изрядно выпивший, обнимался с двумя девицами, такими же пьяными, правда, на диване. Фагот же находился на кухне. На дне пустого бокала из-под виски причудливо отражались блики. Неужели это всё? Неужели одна глупая выходка, несколько лишних слов так сильно всё испортят? Неужели он навсегда потерял Катю? В его голове проносились фрагменты их совместной жизни. Вот он приходит домой и видит Катю, скачущую на кровати в обнимку с подушкой и плеером в ушах. И он наблюдает в дверях, а она прыгает и поёт, поёт… Как хорошо она поёт! Вот они идут по Москве. Он весь такой в костюме, а она в лёгком платье, с мороженым в руках. И как сияют её глаза! Чёрт, он бы весь мир отдал за то, чтобы ещё раз увидеть эти сияющие глаза, наполненные любовью. Вот она просыпается. Он всегда любил наблюдать, как дергаются её ресницы, а затем она открывает свои тёмно-зелёные глаза и, увидев его, она улыбается… Фагот для храбрости опрокинул ещё один стакан виски, вытащил свой мобильный и набрал номер жены. Однако вместо гудков ему послышалось: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…» Он плавно опустил пустую бутылку виски на пол. Всё кончено. Ему больше не вернуть Катю. Он её совершенно недостоин. Он свинья, урод. А она… богиня… И с этими мыслями Коровьев взял бутылку коньяку, стоящего на столе, и стал пить прямо из горла.