Лихорадочное

      Я стою в ванной на первом этаже магазина и холодной водой аккуратно смываю белковое баловство с лица. Я покрываю кремом кожу на щеках и вокруг губ, в надежде избежать раздражения от неистового трения щетины о неё пару минут назад. Я улыбаюсь.       Он выглядел потрясающе возбуждённым, запустив свои пальцы в мои волосы, когда я позволила поставить себя на колени. Он не может принадлежать, но в эти моменты я, если не владею им, то уж точно приближаюсь к этому насколько это вообще возможно. Он хотел пачкать меня, я хотела быть запачканной.       То, что он делал и то, как делал, возбуждало до боли, несмотря на большое количество оргазмов. Щёки болят. Горло тоже. Но я без колебаний повторю это всё прямо сейчас. Снова.       Я влезаю в палаткоподобную футболку, которую держу здесь среди полотенец на всякий— на какой-то такой всякий — случай и выхожу.       В зоне отдыха магазина небольшой беспорядок, одежда и диванные подушки разбросаны, одно из кресел опрокинуто, но вся мебель цела. Он непривычно расслабленно сидит на диване спиной ко мне. Голова чуть повернута, и он смотрит в огонь. Мне интересно о чём, такой как он, может сейчас думать?       Я подкрадываюсь сзади, уверенная в том, что он, несомненно, меня слышит. Встаю за ним, смотрю на тёмную растрёпанную макушку. Хочу наклониться, вдохнуть потрясающий пряный запах и поцеловать. Но вместо этого, просто кладу ладони на его плечи, как если бы хотела размять мышцы, но руки мои неподвижны. Под тонкой шелковой тканью, натянутой на скорую руку и даже не запахнутой, ощущаю течение жизни, силу, сталь. Теплоту. Бэрронса.       Нутро невыносимо щемит. Я не могу ощущать так много и не рассыпаться на осколки, но, каким-то чудом, всё же сохраню свою целостность.       Его ладони ложатся поверх моих, и он резко дёргает их вниз так, что я едва успеваю увернуться от болезненной встречи моего носа и его головы. Он скрещивает мои предплечья у себя на горле и получается так, что я обнимаю его, склонившись сзади. Я выдыхаю и прижимаюсь щекой, а он не отпускает мои руки. — Ты будешь со мной, Мак, — он касается губами моей кожи на руке. — Звучит, как приговор, — шепчу я. — Как утверждение. — Да, Зигор, я буду с тобой, — это был не вопрос, поэтому я не отвечаю, а лишь подтверждаю его слова. Его истину. Мою истину.       Вселенная замирает на единственный наш вздох в унисон. Этот момент всё таки разбивает меня на куски и тут же собирает обратно. Движение возобновилось, стоило нам выдохнуть.       Мы оба слышим приближающийся шум. — Тем более что нам уж точно не дадут скучать некоторые сердобольные. — Я вообще не планировал с тобой скучать, — кожей я чувствую его улыбку, которую он прячет за моими руками.       Я пытаюсь расцепить руки и выпрямиться, но он крепко держит меня. — На мне нет белья, а они идут сюда.       Он тут же отпускает меня и провожает до двери горячим взглядом, от которого я плавлюсь. А я думаю, что нам нужен отпуск. В постели. Года, возможно, хватит. А может, не хватит и столетия.       Закрывая за собой дверь, я слышу, как звенит колокольчик.