Когда прошлое - это настоящее

«Нет, нет, нет, нет. Этого просто не может быть! Это сон, очень страшный сон. Сейчас я себя ущипну и проснусь.» Алина ущипнула себя за запястье. Больно, но это не дало никакого результата.       Она обессиленно и опустошённо села на пол. Никто не обратил на неё ни малейшего внимания.       Всё это, конечно, может оказаться блефом, что она попала в прошлое, но уж очень много факторов были в подтверждении тому. Во-первых, резко погустевший лес, во-вторых, военные на территории исторического объекта, в-третьих, суровое отношение конвойных, хотя не только их, стоит вспомнить, как один из солдат ударил человека со всей силы в бок, заставляя и не без того ослабшего и изнеможенного человека страдать, когда бедняга не смог удержать деревянные балки… — А ты что встал, остолоп? — Сурово крикнул командир. — Изучите её вещи. Найдите документы. — Так точно! — Не смея медлить, он сразу вырвал без особого труда из ослабших рук девушки рюкзак, который она прижала к себе, не собираясь отдавать. Он раскрыл замочек на чёрной без узора сумке и начал высыпать содержимое. Бутылка, правда без этикетки, пенал, блокнот и всё остальное стало высыпаться на ничем не занятый стол.       «Пусть смотрят, если хотят… Всё равно они не найдут то, что они так ищут…» — между тем думала Алина, стараясь не привлекать большого внимания. — Что это? — Подошёл сзади рядового начальник, беря в руки чёрный тонкий прямоугольник с закругленными краями. — Думаю зеркало. И пусть оно тёмное, но всё же может отразить, — предположил юноша, смотря на странный, впервые увиденный предмет. — Он думает… — Усмехнулся мужчина. — Тебе лучше искать документы. — Но их там нет. — Нет… — Задумался немец, проводя платком, который он взял из кармана кителя, по вспотевшему от духоты лбу. — Значит будем допрашивать. Всё как обычно. Сказал — получил необходимую информацию, потом расстрел. Не рассказал — мучительные пытки и после расстрел, — произнёс он пожимая плечами, словно это было привычным делом для него, но от этого не становилось легче.       Жестокость никогда не красит человека, даже если это и солдат… — Сейчас все заняты, — в кабинет ворвался недавно ушедший конвойный. Он оббежал всех переводчиков, но все они были пока недоступны, у каждого сейчас было поручение, одно важнее другого. — Даже, как там её. — Солдат попытался вспомнить фамилию лагерной. — Тоже занята. — О, даже так. Всё решилось само собой, — сумасшедшая улыбка исказила лицо мужчины. — На каком языке она говорила с вами? — Английский, — ответил один из солдат, не понимая к чему клонит их начальник. — Отлично. Оставайся здесь. — Итак, кто ты? Как твоё имя? И как ты пробралась незаметно к лагерю? Отвечай честно, если хочешь остаться в живых! — Начал немецкий солдат, смотря за лицом девушки. Любое неверное движение или подозрение во лжи он прекрасно сможет узнать, а в качестве подтверждения своих слов он достал свой пистолет и на глазах Клюевой зарядил его. — Разрешите сначала спросить? — Вздрагивая молвила Алина, еле связывая слова между собой. По её щеке текла одинокая слеза. — Если ты после расскажешь все честно, не тая, пожалуйста… — Усмехнулся нацист в форме, играя с пистолетом в руках. — Какой сейчас год? Это верный календарь?       Пауза. Полминуты спустя комнату оглушил громкий смех, к которому после присоединились, едва уловимые хихиканья, правда после они сразу же утихли. Услышанный такой нелепый вопрос не мог не рассмешить. Она спрашивает ГОД! Откуда она сбежала, если потерялась во времени? Может она ещё и не заметила, что сейчас разгар войны? Слегка повернув корпус и показывая на календарь, мужчина, постепенно отходя от ситуации, рассмешившей его, показал на дату, украшенную перечёркнутым крестом: — Сегодня 15 июля 1944 года. Разве что-то не так? Ммм… — Всё не так…       Этого просто не могло случиться! Она в прошлом! Как её угораздило попасть сюда? В двадцать первом веке нет таких технологий. Это просто невозможно. Тогда как и каким образом? Почему она? За какие такие заслуги её отправили сюда, во времена самой страшной войны всех веков. А сможет она вернуться домой? А что ей сейчас говорить? Что-то на подобии «Здравствуйте. А я вот к вам из будущего! Сейчас 1944-й? Ну так готовьтесь. К чему? Ну во-первых, скоро сюда явятся американские солдаты на Шерманах и вашей компании придёт капут. А во-вторых, ещё чуть позже Союз вас нагнёт по полной программе!». Её тогда посчитают за сумасшедшую, если она уже ей не являлась в их глазах, и пристрелят на месте за такие слова, рука даже не дрогнет.       Она собиралась что-то сказать, но вместо этого выходило невнятное мычание. Девушка дрожала, её окутал ужас от осознания ситуации в которую попала.       Если она в прошлом, значит идёт война, если война, значит смерти, очень много смертей, если это лагерь, то здесь твоя жизнь тебе не принадлежит.       Хотелось кричать, но ком смешанных эмоций не давал этого сделать. — И долго ты будешь молчать? Ты жива только по моей милости и нашему уговору. Если не выполнишь наше условие, то твоё красивое личико, — говоря это он встал из-за стола и подошёл к сидящей на полу Алине, беря ту за подбородок и приподнимая его, — будет украшено несколькими дырочками, и, к сожалению, смертельными для тебя. — Я… Я была здесь на экскурсии вместе со своей группой, с которой приехала сюда. Мы выиграли поездку за «Самую лучшую группу» и приехали в Германию. Последним местом, предназначенное для нашего обязательного посещения был этот объект. Во время свободного часа я удалилась в уединённое место, чтобы перевести дух от увиденного и порисовать, а затем я провалилась в пруд и оказалась здесь. Это не бред! Но я вообще не отсюда. Эти события давно прошли. Отпустите меня! — Не прикидывался полоумной! — Но это правда! Я из будущего! В нашем мире война давно кончилась! Отпустите! Я должна вернуться домой! — Заливаясь слезами, тараторила девушка. — Я не отсюда. — Ты врёшь! Ты шпионка посланная либо Англией, у которой мы до сих пор продолжаем бомбить города, либо Союза. И пока не скажешь правду, будешь сидеть в отдельном блоке. Они быстро вытащат из тебя всю информацию. И ты испытаешь такую жуткую боль, которая тебе никогда и не снилось. Ад покажется тебе раем… — Произнёс мужчина, убирая пистолет от лба допрашиваемой. — Заберите её и отведите в камеру. Да, и прикажи начать пытку. Это должно её расколоть, возможно даже после первого раза. Отнеси её вещи надзирателю.       Выслушав приказ, один из солдат запихнул все вещи обратно в рюкзак и закинул его на левое плечо, а второй с силой взяв за узел, завязанный на тонких запястьях, толкнул Алину в сторону двери, выталкивая её из приёмной.       На улице до сих пор лил дождь. Люди кто в серо-зелёной, кто в полосатой одежде сновали то тут, то там. Но это были не все, кто находился под плачущим небом. Был только четвертый час — это единственное, что ей бросилось в глаза, когда проходя по коридору она увидела на стене часы — и первые, особо активные, были отправлены на работу. Тяжёлый труд под дождем может сыграть злую шутку с ослабленным и подорванным организмом, но разве это кого-то останавливает, тем более когда ты сам находишься под навесом, а они всего лишь навсего рабы «Великой Нации».        Они спокойно проходили между ними, изредка подталкивая девушку, которая как назло медленно передвигала ноги. А быстрее никак? Они хотели бы вообще-то ещё отдохнуть, хотя бы пару часиков? И откуда она свалилась на их голову?       Похожие вопросы Алина и сама себе задавала.        Как перенесут её пропажу родные? Они наверное уже получили известие о том, что их дочь пропала… Неужели она больше их не увидит, не сможет прийти к папе на работу и помочь ему с пациентами, потому что забыла ключи дома, или маме на кухне? Неужели уже никогда?..       И не без того плохое освещение почти пропало. Немецкий солдат потянул девушку вниз, поторапливая её, из-за чего оступившись, Алина подвернула ногу. К боли в теле прибавилась и боль в лодыжке на каждый шаг.       Каменные стены нагнетали, напоминая недавно испытанные ощущения, полученные на экскурсии. Запах крови и смерти пробирал до костей. Где-то слышались крики боли и мучений. Если ад и существует, то он находится именно здесь в этом лагере, спустя 23 ступени, в этих коридорах, в этих блоках. — Эту девушку на тщательный допрос. А это обыскать более детально. Постарайтесь найти документы, — начал тот, кто нёс ее рюкзак, бросая свою ношу на стол у перво попавшегося поста.       Спящий за столом поднял недовольный взгляд, осмотрев подошедших, задерживая ненадолго его на перепачканной девушке с перепуганными серо-зелеными глазами. Поднимаясь со своего места и подойдя к Алине он слегка провел руками по её одежде, слегка скривившись от ощущения мокрой и грязной ткани: — Чисто. Вы можете отвести её в свободный блок, — говоря это он вернулся к столу, на котором лежал брошенный рюкзак, раскрывая его. — Двигайтесь!

***

      В блоке, куда её бросили было сыро и пахло плесенью. В середине висели цепи для пыток. Они изредка поскрипывали, привлекая к себе внимание, словно говоря, что скоро она будет отдыхать уже повиснув на них. Как зафиксируют ее тонкие запястья, оставив после себя напоминание в виде синяков.       Сначала она кричала, металась от одной стены к другой, била в дверь, пока на одной руке не выступила алая и густая кровь. Затем усевшись на деревянную кушетку, залилась слезами, которых по сути уже не должно было остаться. Она перестала кричать, бить в дверь и звать на помощь. А смысл? Если будешь слишком сильно шуметь твоей кровью просто разукрасят стену. Ей уже сделали предупреждение, следующее будет последним в её в жизни.       Сколько она уже здесь? День, два?.. Когда ты в своих мыслях, ощущение времени исчезает, а уж тем более если у тебя их нет, или, точнее, они закончились. Её голова так устала от бесконечных вопросов, что просто ушла в режим ожидания, оставив после себя временное спокойствие.       Где-то за дверью отдаленно послышались голоса и тяжёлые ритмичные шаги. Они приближались и становились громче, а после остановились. Послышался звон ключей. Дверь, поддавшись манипуляциям с другой стороны со скрипом открылась, впуская в темное без окон помещение группу из трёх человек.       Сфокусировав зрение, Алина осмотрела вошедших. Снова двое молодых сопровождающих, как на одно лицо, копии спущенные с конвейера, идеально подобранные люди: одна форма — одно сердце — одно предназначение. Предводитель всей этой процессии лишь внешне отличался от этих «винтиков системы» Третьего рейха. В руках он нёс кейс, который кинул на кушетку рядом с не шелохнувшейся девушкой.       Это было началом…       Сначала они просто пытались выведать информацию через простой диалог, дав её шанс рассказать всё по-хорошему, но повторяющийся из раза в раз рассказ просто начинал надоедать.       Затем перешли к более эффективному и проверенному не раз способу. — Неужели так сложно признаться, что ты шпионка Советской разведки? — безэмоционально говорил человек, выбирая другое орудие. — Я не шпион! Я же говорила уже! — Как хочешь…       Очередной удар растекся по телу неописуемой болью. Её тело окоченело, и стоило ей упасть в обморок, на неё сразу вылилось ведро воды. Она чувствовала, что ещё чуть и она достигнет предела боли. Посмотрев на пол, она увидела лужу крови. Её крови. Сколько её здесь было…       Этот мир просто ужасен. — Стойте, — еле дыша молвила прикованная. — Я хочу поговорить с вашим начальником. — Начальник? — Остановившись, засмеялся каратель. — Ещё никто не просил о таком. Так как ты первая, думаю это получится. Только вот в чем смысл, если хочешь умереть сейчас можешь просто об этом попросить, — вторил ему голос переводчика, стоявшего где-то в углу. — Вот уже три дня ведётся этот допрос. Ни имени, ни страны, ни рода занятия. Ничего! За исключением того, что ты русская! Твой блокнот изучается, но там лишь рисунки. Как по мне, так очень бездарные. А про стиль рисования вообще молчу. — Снимите это! А я пойду отдохну, этот допрос меня утомил. Может быть, я встречу «начальника» на своем пути? — Усмехнувшись своим словам, он вышел, не закрыв за собой дверь.       Вермахтовец освободил тело от оков и оставив на полу вышел из блока. Собирая свои растраченные силы, Алина, приподняв голову, прохрипела в сторону закрывающейся двери: — Позовите мне начальника!