***
Вонгола упустила свой шанс и, вопреки ожиданиям Розамунд, не увидела очевидного выхода из ситуации, всё больше и больше страдая от глупости нового Десятого. «Безликим» оставалась пара ходов до окончательного переворота в Италии и свержение «ракушек», когда тройственный союз всё же согласился на переговоры с Вонголой — помогать им, естественно, никто не собирался. Розамунд приняла решение, что лучше уж новая власть, чем старая, прогнившая до основания. Но не «Безликим» она собиралась подарить шанс стать новой Вонголой, а совсем иным людям. Поэтому, спустя месяц постоянных писем от Ноно, Розамунд дала добро Джессо и Джиглио Неро на племинарию, уже зная её исход наперёд, как и то, почему идёт туда. Всё ради приговора и злорадства. Потому что даже будучи боссом великой семьи, Бланк была злопамятна, особенно, когда кто-то обижал её хранителей. Маркус, Элиас, Адриан, Алекс и Шен решение босса поддержали, даже Тсуна, которому эта затея казалась бесполезной. Он был уверен, что диалог с Вонголой — пустая трата сил и времени. Лучше бы они поддержали союз «Вария — Шимон», которые противостояли и Вонголе, и «Безликим». И то больше толку было бы. А так... Смысл идти и устраивать бесплатный цирк? Смысл так мелочиться? Во всяком случае, решение было принято. И, собрав необходимые документы, Розамунд с полным комплектом хранителей, как и Ария с Юни (даже интересно, как так вышло, что шестеро из бывшей восьмёрки сильнейших примкнули к Джиглио Неро — этот вопрос мучал Тсуну уже четыре года, при учёте, что у Скалла была своя семья, Реборн был до жути свободолюбивым, Фонг был некогда одним из исполнителей триады, Верде был просто редкостным засранцем, а Колонелло и Лар вообще относились к Вонголе), поехала в Палермо, где располагалась основная резиденция «ракушек». До столицы острова Сицилия было ехать буквально час. Поездка была недолгой, но стоило Розамунд только покинуть особняк, как она, сидя вместе с Тсунаёши в одной машине, начала размышлять на тему того, почему нельзя проводить переговоры по «Skype» и, вообще, она устала и хочет обратно. Эту её привычку в Faciem знали все: Бланк всегда неохотно покидала надолго стены родного особняка. Особенно когда ездила на переговоры, особенно в качестве главы «Грани». Поэтому хранители молчали, давая боссу выговориться. Один только Тсунаёши ей изредка поддакивал, зная, что минут через пять Роза забудет о нытье, отложив его на дальнюю полочку сознания, и уйдёт в себя, обдумывая всевозможные варианты развития диалога между GGF* и Вонголой, бормоча себе какие-то решения под нос. А Тсунаёши, с его чутким слухом, будет всё записывать, чтобы потом началась любимая игра всех хранителей Faciem: сделай ставку на будущее. Они расписывали все варианты и ставили на них деньги и задания, которые получали от Розамунд. Кто выигрывал — получал лишнюю денюжку на мороженое, кто проигрывал — муторное задание, которое никто не хотел выполнять. Правда, увы, подобная игра случалась не так часто, как хотелось бы. И Роза, которой никто не говорил, что думая, она бормочет себе под нос, даже не догадывалась об этой шалости хранителей.***
Особняк Вонголы был поистине красив. И слишком роскошен. Казалось, что «ракушки» кричали, буквально «кидая» в людей убранством и дороговизной, говоря: «Вот мы, посмотрите на нас. Мы — древний мафиозный клан. Мы лучшие, самые умные и самые богатые. Склоните перед нами головы, перед нашим величием!» Но внутри всё было плачевно. Древние стены особняка были в мелких трещинах, в куче заплаток, где очевидные дыры, которые не успели заделать, были прикрыты иллюзиями. Шен фыркнул, что это работа дилетанта. И Тсуна не знал, то ли его друг бахвальщик, то ли Мукуро просто схалтурил. Многие картины, настоящие сокровища искусства, были заменены репродукциями. Что с оригиналами стало — не понятно, но для Тсуны, подмечающего любое изменение в привычных вещах, было очевидно, что Вонгола настолько ослабла, что не могла восстановить убранство собственного особняка, поддерживая лишь иллюзию прошлой роскоши. Розамунд назвала это ироничным, учитывая ситуацию, в которой оказались «ракушки», а Тсуне хотелось плакать. Какая красота пропадает! Внизу их встретили, к удивлению многих, Рёхей и подросший Ламбо, которые весьма вежливо поприветствовали прибывших и предложили проследовать за ними, поскольку Девятый и Десятый уже ждали в зале для совещаний. Розамунд мельком глянула на Тсунаёши, которого, кажется, совсем не трогала встреча с экс-хранителями, а после довольно холодно улыбнулась и согласилась на предложение, не забыв поинтересоваться, почему встречей гостей занимаются только двое из хранителей Вонголы, и почему, по всем законом вежливости, сам Дэчимо их не встречает? Ламбо-подросток, выглядящий максимально печально (Тсуна знал, что Бовино был единственным, кто против собственной воли остался в Вонголе, но Савада никак помочь ему не мог, иначе нарушил бы какой-то очередной мафиозный закон), сухо пояснил, что босс — это слово малыш говорил даже не скрывая отвращения, — предпочитает сейчас поменьше находиться в незащищённых частях особняка. «Трус», — пронеслось в голове гостей. И взгляд Ламбо это только подтвердил. Розамунд же, прикинув что-то в голове, взяла Тсуну под руку и попросила поскорее проводить их в зал для совещаний. В конце концов, время не резиновое, да и у них есть дела поважнее, чем разбираться с делами Вонголы. Рёхей чуть слышно скрипнул зубами, а после развернулся к гостям спиной и попросил следовать за ним. — Хочешь его забрать? — чуть слышно шепнула на ухо Тсуне Розамунд, взглядом указав на Ламбо. Савада поколебался с ответом, а после коротко и ясно сказал: — Да. – Значит мы тем более обязаны не дать Вонголе выжить. И Розамунд похлопала легонько хранителя дождя по руке. Она знала, что сам Тсунаёши никогда не был равнодушен к детям, и даже будучи всего лишь актёром, когда оказался в Намимори, искренне привязался к Ламбо, И-пин и Фууте. Жалея, что первый против воли остался хранителем грозы. Зато двое последних, избежав участи друга, оказались под протекцией Фонга, а значит и под защитой Джиглио Неро, Джессо и Faciem. И-пин и Фууту Тсуна любил, но не решался открыться им, чувствуя себя отчасти виноватым в том, что Ламбо не с ними. Тсуна и по сей день навещает их вместе с Юни в качестве хранителя Розамунд. Но И-пин и Фуута, кажется, и так обо всём догадывались.***
— Добро пожаловать, дорогие гости, — слащаво улыбнувшись, сказал Эннио — невысокий шатен, с приятными чертами лица и чёрными глазами, в которых еле-еле сверкало пламя неба, — встав из-за стола. Но подходить, чтобы лично пожать руки, он не стал. Эта надменность уже несколько покоробила Розамунд, но она промолчала, улыбнувшись в том же тоне в ответ, наблюдая за реакцией Эннио. Его глаза чуть сузились в недоверии и презрении, но дурацкая ухмылка так и не сошла с губ. В зале для совещаний сидели Ноно, Дэчимо, Иемицу, Хибари и Гокудера. А вместе с Розой в помещение зашли Тсуна, Бьякуран, Ария с Юни, Гамма, Реборн и Кикё. И эта маленькая группка людей должна была сейчас решить судьбу всей мафии, в частности королевской семьи — Вонголы. Впрочем, что уж таить: их судьба была давно решена, ещё четыре года назад. — Не ожидал, что главой семьи, самолично вычеркнувшей себя из хроники мафии, окажется столь юная особа, — добродушно улыбнулся Ноно, но его цепкий взгляд, казалось, колол. Кьюдайме не был бы способен долго удерживать в своих руках целый преступный мир, если бы оставался мягкотелым дурачком, коим он был в детстве лет до 8, пока не совершил первое убийство ради семьи. Уж кем-кем, а идиотом Тимотео не был. И Розамунд даже им восхищалась в какой-то степени, по крайней мере до инцидента с Тсунаёши. На её памяти, это был его первый недальновидный поступок, хоть и ожидаемый — было бы глупо, если бы у такой семьи, как Вонгола, не было плана с подставным боссом. Ещё доподлинно неизвестно, сколько таких, как Тсунаёши, было у Ноно. Тем не менее, Бланк всё равно восхищалась хитростью и изворотливостью Девятого. Чего она не могла сказать о новом Дэчимо. — Удовлетворите просьбу старика — снимите свою чудесную шляпку. — Только из уважения к вам, дон Тимотео, — продолжая фарс, ответила елейным голоском Розамунд и сняла головной убор, чуть тряхнув рыжими волосами, а после убрав непослушную прядь за ухо. — Я — Розамунд Бланк, двадцать седьмая глава семьи Faciem и глава союза «Джиглио Неро — Джессо — Грань». — Приятно познакомиться, донна Роза, я, — указав на себя, будто никто не знает, как его зовут, — Эннио Скайрини, десятый босс Вонголы. Рад приветствовать вас в нашем особняке… — Давайте без ненужных формальностей, дон Эннио, — царственно опустившись на кресло, перебила его с самым невозмутимым выражением лица Розамунд, всем своим видом показывая, что она уже заскучала на собрании, которое даже не началось. Если поведение Бланк и бесило Дэчимо, то он этого не показывал. И весьма профессионально сохранял лицо. Это было достойно уважения. Жаль только, что это было единственное, за что можно было уважать внука Ноно в принципе. — Хорошо, раз донна Роза спешит, то я не имею права её задерживать, поэтому перейду прямо к делу, — скривившись, ответил Эннио, продолжая сверху вниз смотреть на Розамунд и Тсунаёши, так как он сопровождал её. Но ни Савада, ни Бланк на подобное не реагировали, чем только больше бесили недо-Десятого. — Как вы знаете, весь итальянский мир мафии сотрясает волна восстаний и переворотов. И всё это дело лишь одной семьи — «Безликих»… Но Роза, кажется, его даже не слушала. Она совершенно бесцеремонно копалась в своей сумочке, ища пачку сигарет, которую недавно утром свистнула у Тсунаёши. И, спустя пару минут, всё же нашла её, торжествующе усмехнувшись. — Донна Роза, это помещение для некурящих, — учтиво напомнил Ноно, мельком посматривая на Эннио, который начинал закипать от выходок Бланк. Его семья скоро перестанет существовать, а она паясничает! Как же его бесило, что он должен распинаться перед этой... девкой! Но Розамунд, проигнорировав слова Кьюдайме, всё же вытащила одну сигаретку и сунула в рот, а после раздосадованно произнесла: — Чёрт, зажигалку забыла!.. — и, оглядевшись, ища, от кого бы ей прикурить, сказала: — Дайте даме огонька, что ли. На её слова разом дёрнулся и Тсунаёши, и Бьякуран, и даже малышка Юни, безмерно любившая «Старшую сестричку Рози». Бланк даже засмущалась от подобного, но, решив, что прикуривать от пламени наследников других семей ей не позволит воспитание, она наклонилась к Тсунаёши, который с самым невозмутимым видом щёлкнул пальцами. Янтарное пламя неба (всё же дождь не был пригоден для подобных фокусов), тонким огоньком задребезжало на его пальцах. Он поднёс его к кончику сигареты босса, мысленно обещая ей за эту выходку настучать по голове дома. Роза сделала пару хороших затяжек. Присутствующие слегка ошалели с подобной сцены, даже союзники. Какой страшной и влиятельной должна быть эта девушка, чтобы собственный хранитель, будущая десятая Джиглио Неро и глава Джессо позволили ей прикурить от своего пламени, растрачивая его так глупо и неэтично? Тем более небесное! У Тимотео с Иемицу, кажется, отвисла челюсть, Эннио находился в полнейшем ступоре, а у Гокудеры с Хибари проскочила жалостливая мысля, что под серой маской скрыт Тсунаёши. И оба болезненно переглянулись. Удовлетворённо улыбнувшись, Розамунд пустила дымовое колечко и, сверкнув серыми глазами, в которых заплясало пламя неба, вынесла Вонголе приговор — если Эннио думал, что все разглагольствования Бланк пропустила мимо ушей, то он сильно ошибся, — кинув на стол тонкую папку с документами, толкнув её Дэчимо: — Моя семья изначально не собиралась помогать вашей. Я здесь лишь в качестве судьи, ибо вы не перестаёте терроризировать моих товарищей своими жалкими письмами, с просьбами вытащить вас из задницы, в которую сами же и залезли. Как по мне, Вонгола уже отжила своё и ей на смену должен прийти кто-то другой. И прежде чем вы начнёте возмущаться, внимательно прочитайте папку. В ней для вас есть ровно два решения сложившейся проблемы: уйти из мира мафии с гордо поднятой головой, либо кануть в Лету, где на пепелище вашего особняка станцуют «Безликие». Если выберете первый вариант, то Вонгола войдёт в историю, как благородная семья, древняя из древнейших, которая была свергнута наглыми новичками. За разрушенной Вонголой сохранится престиж и, возможно, кто-нибудь когда-нибудь возродит вас, вернув семье былую славу. — А если мы не согласимся? — фыркнул Дэчимо, уже зная, что он не примет ни один из вариантов и заставит Faciem помочь ему так или иначе. Об этом догадывалась и Розамунд. Поэтому, сладко оскалившись, обнажив ряд жемчужных зубов, она ответила: — А если вы не согласитесь, то через неделю, когда Вонгола перестанет существовать, вы останетесь в хрониках мафии дураками, лицемерами и предателями, которые променяли одного из самых, возможно, перспективных боссов своего поколения. — Как же мне уже надоели эти разговоры! — стукнув кулаком по столу, произнёс, почти рыча, Дэчимо. — Предали, предали… Да он изначально не был частью семьи, так что мы ничего не нарушили и никого, по факту, не предали! И постоянно все сравнивают меня с ним! Знаете, что?! На-до-е-ли! В чём он лучше меня? Да ни в чём! Даже сбежать не смог! И, по любому, где-то гниёт сейчас в канаве или кормит на дне рыб. — Не стоит так горячиться, дон Эннио, — спокойно ответила на гневную триаду Роза, дыхнув ему сигаретным дымом в лицо. Десятый побагровел от подобной наглости, разъярённо посмотрев на бесцеремонную Розамунд, собираясь сказать ей пару ласковых. — В конце концов, вы скоро повторите его участь, если немедленно не сядете на место и не решите, по какому пути пойдёте. — Это угроза? — рыкнул Эннио, на что Бланк рассмеялась и, сделав ещё одну затяжку, сказала: — Это ваш приговор, дон Эннио. И не только для вас, но и для всей Вонголы в целом. Поэтому вы можете поаплодировать самому себе, потому что, — Роза встала с насиженного места. За ней повторили тоже и Джиглио Неро, и Джессо, которые ещё вчера договорились о встрече с Варией и Шимон, которым Faciem решила подарить своё благословение, — свой приговор вы подписали ещё четыре года назад, решив, что можете безнаказанно предать небо. — О чём вы? — пролепетал Ноно, а Тсуна, вздохнув, снял маску, печально посмотрев на «отца», бывших хранителей, свою замену и дедушку Тимотео. Ему не было жаль их, но он чувствовал себя частично виноватым в том, что детище Джотто Примо скоро пойдёт прахом. …Но семья, которая так легко может пойти на предательство, не достойна зваться королевской, а уж тем более командовать целым преступным миром. И это не игра в благородство, это показатель того, что миру нужна новая сила, ибо предательство, это последняя низость, на которую способен человек… Повисло молчание. Вонгола пристыженно смотрела на Тсунаёши и его безразличный взгляд. Не было уже того добродушного подростка. Был консильери Серого Кардинала, был незнакомый им человек. Гокудера не смог устоять на ногах. Чувство собственного ничтожества и вины перед Тсуной, которого он с Хибари тайно искал, подкосило его. Кёя же болезненно поджал губы, тихо ляпнув «зверёк». Иемицу с Ноно переглянулись, не зная, что сказать. Реборн, Кикё и Гамма были единственными, кто воскликнул «В смысле?», так же ошарашенно смотря на Тсунаёши, как и «ракушки», обещая после стрясти всю правду о Саваде с Розы и компенсацию за моральный вред психике, ибо те, кто не подчинился Вонголе оплакивал Тсуну, посчитав его мёртвым. И только Эннио, сжав кулаки до белых костяшек, выхватил из нагрудной кобуры пистолет, направив его на Тсунаёши, яростно закричав: «Я сам тебя убью!». — Не советую этого делать, дон Эннио, иначе вся Вонгола исчезнет из памяти людей сегодня же, — стальным голосом произнесла Розамунд, посмотрев на Дэчимо жутким взглядом, буквально аурой собственного пламени подавляя нынешнего босса Вонголы. И он начал задыхаться, не в силах дать отпор. Бланк хмыкнула, а у Эннио задрожали руки, и он, смачно матюгнувшись, бессильно осел на кресле, бросив пистолет на стол. — Всего доброго, господа. Розамунд, считая что на этом свой долг выполнила, взяла Тсунаёши под локоток и, горделиво вскинув голову, развернулась на каблуках, выйдя из зала в полной тишине.***
— Как по мне, это был излишний фарс, — всё же вздохнул Тсуна, закончив полоскать боссу мозги за несоблюдение манер и полнейшее отсутствие логики в действиях. Розамунд слушала его вполуха, раскладывая пасьянс, решая за его счёт, кого теперь поставить во главе мафиозного мира. Шимон или Вария станет новой «королевской семьёй? А может Джессо или Джиглио Неро?.. — Вы меня вообще слушаете, босс? — Что? Ах, да, прости. Я просто думаю над тем, кому больше пойдёт титул «Крёстного отца» всея мафии: Энме, Занзасу или Бьякурану? А может у нас появится «Крёстная мать» в лице Юни или Арии? — Серьёзно? Вы меня не слушали вообще?! — возмутился Савада, подойдя к боссу и растянув той щёки. На что Розамунд только рассмеялась, защекотала Тсуну в ответ и, отсмеявшись, ответила: — Более чем серьёзно. Всё, книга Вонголы дописана. Настало время для другой семьи. И это куда важнее чем шоу, которое мы разыграли перед Эннио. Ты мне лучше вот что скажи: тебе легче? Мы отомстили за тебя. Не своими руками, но всё же. Тсуна, посмотрев в серые и весёлые глаза босса, улыбнулся ей, коротко бросив: — Определённо… Кстати, вы в курсе, что я сорвал куш сегодня? — Какой такой куш? — удивилась Розамунд, а Тсунаёши, вовремя поняв, что только что ляпнул, быстро встал, отряхнул и, сказав неловкое «Ой», выбежал из комнаты. И с криком «Тсунаёши!» за ним погналась Бланк, совершенно не одобрявшая азартных игр в своём поместье. Это видели все, начиная с вечно сонного Шена, варившего кофе в турке, заканчивая досмерти занятой в лазарете Элиас. И никто не помог Тсунаёши, лишь свистели на подобные догонялки и болели за босса, зная, кого они теперь ближайший месяц будут заваливать отчётами…