«The sweetness of you on my tongue I breathed you in, you filled my lungs». All Time Low — Drugs & Candy. «Чувствую твой сладкий вкус на своём языке, я вдыхаю тебя, ты заполняешь мои лёгкие».
***
До комнаты десять шагов. Мидория отмеряет каждый, осторожно приближаясь к неизбежному. Мысли его затуманены. Вокруг всё плывёт. Он держится за стену, ощущая, словно началась качка на корабле. Он на корабле. Музыка играет громко, но Изуку не слышит. Только глухие басы бьют в голову. Кто-то обращается к нему: «Хэй, красавчик!» Никого нет. Он ничего не видит. Кто-то прикасается к нему и тянет за собой. Мидория отмахивается, снова сталкиваясь со стеной. Ему необходимо добраться до комнаты. Даби приказал именно это. Что его ждёт за этой стеной? Кажется, удовольствие. Изуку хохочет. Что было в той странной капсуле? Амфетамин с кантаридином или что-то другое? Экстази? Мефедрон? ЛСД? Какая к чёрту разница?! Главное, что Мидория чувствует себя прекрасно. Он счастлив. У него же парень появился. Он очень хороший. Самый лучший на свете. Таких ещё поискать — и вряд ли найдёшь. А Изуку — везунчик. Изуку нашёл. У него теперь всё хорошо будет. С Шиндо они проведут остаток дней вместе. Мама точно его одобрит. Он же милый парень. И заботливый. Постоянно провожает Мидорию до дома. У него нежные поцелуи. Мидории нравится. Когда-нибудь они смогут жить свободно, не будут прятаться от общества и, возможно, даже усыновят парочку детишек. Это же так прекрасно — подарить кому-то шанс на нормальную жизнь. Думая об этом, Изуку становится ещё лучше, и голова почти не кружится. «А как же Каччан?» — на секунду эта мысль возникает в голове. Они — друзья. Просто отличные друзья. У них тоже всё наладилось. Вспомнить ту игру в баскетбол. Мидория впервые почувствовал себя равным Бакуго. Так и будет впредь. Он рад за него и Урараку. Они красивая пара. Очень. Мидория рад, правда. А почему слёзы текут? От счастья? Определённо от счастья. Он наконец дотягивается до круглой ручки и медленно открывает дверь. В глаза бьёт яркий свет, и перед ними разноцветные огни мелькают. Он жмурится, отчего тормозит на входе. Чья-то рука хватает его за запястье и утягивает за собой внутрь. Мидория слышит восторженные возгласы. Образы людей, находящихся здесь, размытые. В каждом из них он видит совершенно разных людей. Где-то проскальзывает лицо Каччана, где-то тёмные глаза Шиндо, где-то тёплая улыбка Мирио. А мужчину в очках он и вовсе принимает за Ииду. У них тут вечеринка, что ли? Мидория смеётся. Ему хорошо. — Какой ты красивый! — говорит один из них, и остальные соглашаются. Он притягивает Мидорию к себе, сжимая свободной рукой его ягодицу. Изуку съёживается, но подаётся вперёд, упираясь ладонями в чужую грудь. Наркотик действует, как обычно. Тело Мидории напряжено, его пронимает волна возбуждения и бьёт в копчик. Он весь дрожит, пока рука обнимающего его мужчины осторожно мнёт ягодицу сквозь мягкую ткань брюк. Кто-то проводит по его плечам, поддевает портупею, и Изуку отзывается тихим стоном, когда кожаная полоска трётся о рубашку. — Эта портупея тебе очень идёт, — шепчут ему на ухо, и по спине пробегают мурашки. — Оставайся в ней до конца. — Хочешь выпить? — спрашивают сидящие за столом, и Мидорию подводят к ним ближе, не выпуская из рук, будто он может сбежать. Он и не хочет сбегать. Слишком сильно желание быть распалённым этими мужчинами из его тайных фантазий. — Я так счастлив, знаете? — улыбается Изуку. — Потому что ты с нами? Он поднимает голову и кивает, растворяясь в этой галлюцинации, где нежная ладонь Каччана гладит его щёку. Его улыбка действеннее любого наркотика. Мидория тоже хочет прикоснуться, пальцы колются о мелкую щетину, и псевдо-Бакуго тянет его к себе за подбородок, смачно целуя в губы. Изуку стонет и жмётся ближе. — Мы тоже счастливы. Предлагаю тост! — один из мужчин разливает по бокалам виски. Псевдо-Бакуго протягивает Мидории один бокал, не сводя с него глаз. Он тонет в этом красном омуте, на дне самого терпкого напитка. Мужчина сажает его на стол и аккуратно стукает по бокалу своим, не прекращая столь притягательно улыбаться. Столик низкий, поэтому Изуку с лёгкостью достаёт ногами до пола. Правда, он не ощущает земли. Всё исчезло. Перед ним снова мириады звёзд и этот Аполлон, треплющий его волосы. — За сегодняшнюю ночь! — За удовольствие! — поддерживает Мидория. — Ох, он мне определённо нравится, — усмехается кто-то, подходя к музыкальному центру и включая музыку громче. В прошлый раз его здесь не было. Или был? Мидория не помнит. А где он вообще? Звучит до боли знакомая мелодия, но Изуку не может вспомнить, что это за песня. Он выпивает бокал виски до дна и просит ещё. Но никто не внимает его просьбе. Его опускают на стол, со всех сторон к нему тянутся чужие руки, они ласкают грудь, шею, бёдра, пах, не снимая одежды. Мидория весь извивается, кажется, несколько бокалов разбивается, падая со стола. Мужчины лишь смеются этому. Музыка заглушает их разговоры. Изуку закрывает глаза и забывается в этом звуке. С глубин подсознания до него слово доносится чей-то голос. Голос его разума. Но акустика не позволяет ему пробиться сквозь наркотическую пелену. Мидория глух. Мидория возбуждён. Мидория хочет отдаться. «Танцуй», — слышит он и поднимается на колени на стеклянном столике. Плавно двигается, откидывая голову назад. Ему аплодируют. Рукоплещут. Десятки рук лапают его, тянут на себя, словно борются за первенство. А он поддаётся лишь одному из них. — Правильный выбор. — Я хочу только тебя, — на выдохе произносит Мидория. — Ну, не будь таким злюкой, — обиженно бурчат другие. — Мы тоже хотим ухватить кусочек. — Всем достанется, — усмехается тот, на кого пал выбор, медленно расстёгивая пуговицы на чёрной рубашке Мидории. — Просто я буду первым. Его горячие ладони ласкают грудь, и Изуку весь горит от нетерпения, ёрзает, сидя на столике. Остальные помогают ему освободиться от стесняющей рубашки, но оставляют портупею. Она облегает обнажённую грудь, и мужчина сильнее затягивает её до болезненных ощущений. Мидории нравится. Это ведь Каччан. Ему можно что угодно. Он целует его шею, ключицы, облизывает соски, кусает их до покраснения. Они неприятно трутся о кожу портупеи, и Изуку выгибается в попытках ослабить это трение. Он хватает Мидорию за волосы и тычет ему в лицо своим членом, уже возбуждённым, сочащимся от вожделения. Изуку послушно обхватывает его руками и облизывает со всех сторон, берёт в рот, пока его осыпают ласками другие мужчины. Кто-то снимает ремень с его брюк и обматывает вокруг шеи, словно поводок. Дышать становится тяжело, но Мидория не прекращает обсасывать своего первого клиента. Чья-то ладонь сзади проскальзывает в штаны, смазывая кожу чем-то склизким, и массирует плотное колечко мышц, напрягающееся от каждого прикосновения. Изуку дёргается вперёд, но ошейник не позволяет сдвинуться с места. Наоборот, его заставляют поднять задницу и встать на четвереньки. Пальцы входят резко. Мидории не дают взять правильное дыхание, и он буквально захлёбывается собственной слюной, вскрикивая. Ему не больно. Вернее, он не чувствует боли. Она растворяется в потоке звёзд. К тому же за ней приходит облегчение, затем его накрывает огромной волной удовольствия. И он весь мокрый лежит на песчаном берегу, смотрит на голубое небо, где чайки парят над высотой. Как он им завидует! Они ведь свободны. Сейчас Мидория тоже свободен, не считая ремня, стягивающего горло, и члена, упирающегося в глотку. Псевдо-Бакуго вынимает член изо рта Мидории и разворачивает его задницей к себе, входя быстро и до упора. Изуку дрожит, упираясь локтями в стол, но мужчина тянет портупею, и Мидория вынужден поднять голову и грудь. Клиент не двигается, привыкает к ощущению внутри, к тому, как сжимает его Изуку. — Ох, как же узко, — мурчит он от наслаждения. — Тебе нравится? — Да, — выдыхает Изуку. Его шлёпают по заднице, и он вздрагивает, сжимаясь ещё сильнее. И только тогда мужчина начинает двигаться, медленно. Его член точно в цель попадает по нужной точке, отчего всё тело Мидории натягивается струной, а мозг плавится под влиянием наркотика. Он стонет и сам подставляет задницу, за что его награждают очередным ударом и мощным толчком. Спереди пристраиваются и другие клиенты, занимая стонущий ротик Мидории своими членами, но самый внушительный уже трахает его с неистовой силой. Он переворачивает его на спину, закидывая ноги к себе на плечи, и снова входит, не давая другим и шанса воспользоваться этой сладкой дырочкой, и кончает так же мощно, как и имеет, пачкает в сперме весь столик. А у Мидории нет времени на передышку. К себе на колени его усаживает другой клиент, продолжая обещанное Даби рандеву. Изуку без особого сопротивления принимает его в себя, двигаясь с ним в такт, изгибается, словно древнегреческая скульптура. Они зовут его шедевром, сыплют комплименты, шепчут нежности на ушко. Мидория ничего не понимает, только успевая ловить губами воздух, пока хватка сегодняшних господ слабеет. — Вот так, мальчик мой, медленнее, ты такой податливый, такой мягкий. — Не жадничай, дай и нам попробовать. Они берут его по очереди. Каждый выдумывает новую позу и вариацию: на диване, на столе, на полу, на шкафчике с музыкальным центром. Изуку тянут от угла к углу. В одной портупее он выглядит словно пятнадцатилетний мальчишка, развращённый этими взрослыми мужчинами в официальных костюмах. Алкоголь льётся рекой. Мидория танцует для них, совершенно обнажённый, а они поедают его похотливыми взглядами. Курят. Сквозь дым не разобрать их лиц. И всё повторяется вновь. Порочный круг, а Изуку в самом его центре сидит на коленях, пока они кончают ему на лицо. Он ласкает их члены, которым не терпится излить всё, что накопилось за эти несколько часов. Под ремнями портупеи торчат купюры денег. Эти клиенты не скупятся на награду за старания. — Ты такой сладкий… — Чёрт, посмотрите на его милое личико. — Ну же, открой ротик… Они говорят и говорят. Мидория не чувствует себя. Тело лёгкое, невесомое. Изуку прижимается к первому мужчине, что гладит его по спине свободной рукой. Ему тепло в этих объятиях. Ведь ему кажется, что они принадлежат самому родному человеку в его жизни. Этот обман ужасен, но кто бы жаловался. Мидория сам выбрал сладкую конфету фантазий вместо горькой пилюли реальности. Он распадается на кусочки в сильных руках сегодняшних клиентов. Удастся ли кому-нибудь склеить его обратно?***
Клуб «Empire» — место для элиты. Поэтому Бакуго чувствует себя, как не в своей тарелке. Не то чтобы он считал себя недостойным подобного места, наоборот, с эго у него всё в порядке, даже слишком. Возможно, он просто не любит клубы. Музыка по мозгам бьёт. Возможно, ему не нравится здешний контингент. Все такие холёные, расфуфыренные, намасленные. И трутся, трутся друг об друга. Отвратительное зрелище. Хорошо, что их столик расположен далеко от танцпола, иначе Бакуго задохнулся бы пафосом. И чего Киришима так радовался, сообщая, что ему удалось достать билеты в самый лучший клуб города? Пока Кацуки здесь ничего лучшего не увидел, кроме симпатичной формы официанток — шортики, жилетка и бабочка на обнажённой шее, переливающиеся разными цветами под софитами. И он невольно залипает, несмотря на то, что рядом с ним красавица Урарака. Тоже весьма сексуально одета. Киришима, конечно, позвал и свою любимую Ашидо, к ним присоединились Сэро с Каминари, второй в свою очередь пригласил Джиро с Яойорозу. ЯоМомо прийти не смогла, так как готовилась к курсовой работе. Правда, пустовало два места за столиком. Кроме Яойорозу здесь не было и Мидории. Ашидо звонила ему вечером, но он не отвечал, а позже отправил сообщение, что у него смена в комбини. Это немного удивило Мину, ведь она точно высчитала, что у Изуку должен быть выходной. Может, подменить кого решил. Поэтому Ашидо не стала говорить ему, что они тусят в клубе, чтобы он не расстраивался. Она знает, как любит Изуку потусить, отвлекаясь от забот. А ещё он любит танцевать. Ему определённо понравился бы здешний танцпол. Ашидо уверена, он бы зажёг. — А Мидория не придёт? — спрашивает Каминари, пытаясь перекричать громкую музыку. Вообще, Каминари до сих пор чувствует себя виноватым перед Мидорией. Так что постоянно маячит рядом, как-то пытается загладить вину с помощью хорошего отношения и регулярного общения. А Мидория уже и забыл, что Каминари вёл себя как-то неправильно с ним. Как там говорила его мама? Главное, что ты признал свою ошибку. Кроме искупления вины, Денки планировал таким образом завоевать доверие Джиро Кьёки. Она снова стала с ним общаться, и это его безумно радовало. Каминари не будет утверждать, что влюбился, но Кьёка ему интересна, и он попытается её добиться. До Бакуго доносится знакомое имя, и он кривится, потому что даже рад, что тупой Деку не пришёл. Хотя взгляд постоянно падает на пустующий стул, словно Кацуки хочет найти там кого-то. Весьма странно, что Деку отказался от лишнего повода провести с друзьями время. Провести время с ним. И о чём он только думает? Кацуки мотает головой и заливает идиотские мысли колой. Он действительно много на себя берёт, раз считает, что Деку обязан крутиться вокруг него, если влюблён. Они вроде о дружбе договаривались. Зачем лишний раз о чувствах думать? — Он сегодня на работе, — отвечает Ашидо так же громко. — Берёт побольше смен, чтобы денег хватало на лекарства. — Ну да, прошлого заработка-то нет, — добавляет Киришима тише, но сидящие рядом Бакуго и Мина отчётливо слышат его слова. — Киришима… — цедит его любимая сквозь зубы, да и Бакуго готов отвесить ему смачный подзатыльник. Он лишь пожимает плечами, мол, чего я сказал такого, правду же. Подобная правда расстраивает Ашидо. Да, Мидория занимался этим ради мамы, но теперь это в прошлом, хотелось бы забыть, оставить навсегда. А Киришима снова напоминает, и Мина снова испытывает то отвращение, которое возникло у неё при просмотре видео. Она корила себя за это, ведь Изуку — её друг. И пусть он притворялся, играл на камеру, зрелище, увиденное Ашидо, показалось ей мерзким. В первые секунды она даже возненавидела Мидорию, только потом пришла в себя и мысленно извинилась перед ним за эту слабость. Поэтому она радовалась, когда Мидория сказал, что устроился в комбини. Эта работа намного лучше того, что они видели. Неважно, что не такая прибыльная. Изуку точно справится. На самом деле Ашидо не знала, что над ними, в одной из комнат, Мидория под действием сильных наркотиков отдаётся пятерым незнакомцам за деньги. Она искренне верила, что Изуку начал новую жизнь, в которой нет ни Даби, ни его младшего брата, ни иных лиц, вызывающих в ней страх. Совершенная утопия. Бакуго не знал, кто такой этот «Даби» и почему его надо бояться. Но он точно знал, что Мидория пересекался с ним после восстановления в университете. Он не успел спросить об этом в медпункте — их прервали. Он хотел спросить об этом во время игры в баскетбол, но Изуку куда-то торопился. И Бакуго решил оставить эту тему. Вероятно, Мидории пришлось разбираться с «Даби», и его снова хорошенько потрепали. Но Деку выглядит счастливым после похода в психологический центр, а значит, Бакуго может перестать волноваться. А когда он волновался-то? — Кацуки? Потанцуем? — над ухом раздаётся голосок Урараки, отвлекая от мыслей о Деку. — Иди сама, — хмыкает он. Бакуго не был любителем трясти телом под музыку. — Ну, пожа-а-а-алуйста! — мурчит Урарака и тянет его за собой. В итоге Бакуго нехотя встаёт с места. Очако плавно двигает бёдрами, обвиваясь вокруг Кацуки. Она изрядно напилась, перепробовав все коктейли. Бармен в «Empire» знал толк в их приготовлении. От неё несёт алкоголем, и она продолжает виснуть на Бакуго, танцуя. Несколько месяцев назад Очако так же крутилась вокруг Мидории, соблазняя его своими незамысловатыми движениями. Бакуго усмехается, вспоминая это. Кто мог знать, что всё так изменится. Урарака отпускает его, поднимая руки вверх, и кружится, ведёт плечами, наслаждаясь музыкой. Это даже вызывает у Бакуго улыбку — ей действительно нравится танцевать. Подобный настрой заразителен, и Бакуго не замечает, как сам качается в ритм музыки. Чьи-то массивные руки ложатся на бёдра Урараки, и она взвизгивает, резко отскакивая в сторону своего парня. Пьяный громила, стоящий напротив, совершенно не понимает, почему эта милашка так реагирует на его нежные прикосновения. Бакуго хмурится, закрывая собой Урараку, и хватает за грудки горе-танцора. — Эй, чувак! — рычит он, буквально заставляя того опуститься ниже, ведь разница в росте колоссальная. — Куда руки тянешь? — Э, что? — громила явно пьян и плохо соображает. — Ты чё? — он толкает Бакуго, который на его фоне кажется букашкой, но тот не сдаётся, влепляя распустившему руки отрезвляющую пощёчину. Урарака жмётся позади Бакуго, чувствуя себя героиней какого-то сериала. Бакуго за неё заступается? Это и значит «быть чьей-то девушкой»? Неужели он умеет быть таким рыцарем? Очако и не подозревала, что ей достался неплохой парень. Сквозь толпу пробираются Киришима с Каминари и Сэро, чтобы помочь другу, а за громилу заступается его компания. Бакуго оттаскивает от него какой-то темноволосый юноша с весьма тяжёлой хваткой. — Остынь, парень! В чём проблема? — спрашивает он. — Э, я п-просто танцевал, — ноет его товарищ. — Да успокойся, Инаса, — отмахивается незнакомец. — Я должен остыть? Это твой друг должен остыть, а не лапать чужих девчонок! — от злости у Бакуго зубы скрипят. — Решим всё мирно, зачем устраивать драку? — он стоит между громилой и Кацуки, пытаясь успокоить обоих, но Бакуго намеренно отодвигает этого спасателя, бросаясь к обидчику Урараки. Ему не позволяют этого сделать. Темноволосый сжимает его воротник и смотрит на Бакуго исподлобья. Взгляд резко меняется от его первоначального, в котором таился мирный настрой. И Кацуки не нравится, как на него смотрит этот юнец. Киришима с ребятами вовремя подоспевают, пока охраны нет. — Я сказал, давайте без драк, — в голосе этого юноши явно проскальзывают нотки недовольства, которые только раззадоривают Бакуго. — Эй, Шиндо, не надо, — к темноволосому обращается какая-то блондинка с двумя короткими хвостами. — Эй, Шиндо, — ухмыляется Кацуки, — послушай свою подружку, не надо. — Да ладно вам, — хихикает Киришима, пытаясь разрядить накалившуюся обстановку. К тому же охранники уже приближаются к танцполу, и необходимо успеть остановить назревающий конфликт до их прибытия. — Мы же все тут просто отдыхаем. К чему разборки? — Объясни это своему тупому другу, — Шиндо точно не собирается уступать. — Ты кого тупым назвал? — Бакуго дёргается вперёд, но Киришима быстренько вытягивает его из передряги. Привык уже, со школьной скамьи это делал. Хотя чаще всего этим Каминари занимался, а Эйджиро только масла в огонь подливал. Правда, сегодня за подлив масла вот этот странный парень отвечает. — Кацуки, — Урарака осторожно обнимает своего буйного парня и хлопает глазками, глядя на него, — всё хорошо, я в порядке. Бакуго же закатывает глаза в ответ. Он и забыл, что изначально заступился за Урараку. Его так вывел из себя появившийся защитник громилы, что это из головы вылетело. Почему-то Бакуго не понравился этот юноша. Слишком сильно его слова разнятся с действиями. Да и лицемерный какой-то. Сначала мирно решать собирался, а потом быстренько переобулся. Так и хотелось размазать его мордашку по стенке. Необъяснимая неприязнь к незнакомцу наверняка неспроста появилась. Он точно его нигде не встречал? Но эту самодовольную рожу Бакуго бы запомнил. Чем-то на Деку смахивает. Только намного противнее и более скользкий. Он сдаётся под гнётом нежных поглаживаний по его плечу от Урараки и отступает в сторону, чувствуя на себе победный взгляд незнакомца. Почему он так смотрит на него, словно выиграл нечто большее, чем просто перепалку в ночном клубе? Бакуго не хочет об этом думать. Он просто возвращается к столику. Надо принять дозу алкоголя и успокоиться.***
Очнулся Мидория снова в своей постели, только ни Даби, ни кого-либо ещё в квартире не было. На том же стуле лежал конверт с деньгами и записка, которую он даже читать не стал. Изуку старался не думать и не вспоминать о прошлой ночи. Всё равно воспоминания были обрывчатыми. Если верить Даби, то его должны были отыметь пять мужчин. Но ни ссадин, ни ран на теле Мидория не обнаружил, да и задница не так сильно болела. Видимо, ему повезло встретить приличных клиентов, как бы смешно это ни звучало. «Чаевых» от них тоже было много. Ещё бы! Сразу пятеро богачей сорят деньгами на одного Изуку. Что было в ту ночь? Что он говорил? Как их называл? Мидория совершенно не помнил. Изредка всплывали какие-то моменты, где он танцует на столе в одной портупее. Вероятно, наркотик вознёс его в состояние эйфории. Пусть так. Но от самого себя всё равно противно. Несмотря на то, что тело было в порядке, Мидория с трудом перемещался по квартире, испытывая безумный дискомфорт, скорее, ментальный, чем физический. Всё как бы давило на него, и в таком состоянии он провёл воскресенье в полном одиночестве. Он чувствовал стыд не только перед собой, но и перед Шиндо-куном. Всё-таки Изуку сам согласился с ним встречаться, но при этом нагло изменял с какими-то незнакомцами в душном клубе. Если раньше Мидорию ничто не останавливало от падения в бездну, то теперь на плечи легла ответственность в виде отношений. Возможно, лучше было оставаться свободным, чтобы без стыда смотреть людям в глаза. Что он скажет ему, когда Йо спросит, как Мидория провёл выходные? О таком вряд ли расскажешь. Шиндо сказал, что хочет стать человеком, которому Изуку сможет довериться. А реально ли это вообще? Даби ясно дал понять, что сделал Мидорию своим рабом навечно. Кажется, он никогда не отвяжется от двойной жизни. Днём — примерный студент и любящий парень, а ночью — дорогостоящая шлюха, учитывая сумму, которую оставил Даби. Неужели все проститутки так зарабатывают, или же Мидория — особенный? Тодороки Тойя — монстр, без сомнений. Если он так платит Изуку, то в его кармане зелени ещё больше. Это, кажется, семейное — умение зарабатывать деньги. После той съёмки в особняке Мидория порылся в интернете и узнал, что их отец Тодороки Энджи — один из богатейших людей страны. Он буквально может уничтожить человека по щелчку не хуже Таноса. Даби перенял от отца всё самое лучшее и самое ужасное — способность управлять людьми и внушать страх. Когда Мидория ещё дружил с Шото, тот рассказывал о том, что у них не всё гладко в семье, и братья вроде как ненавидят отца. Впрочем, и сам Шото тоже. Мидорию мало волновали их семейные дрязги. Он лишь хотел жить и радоваться жизни, встречаться с Шиндо, дружить с Каччаном, закончить университет без особых потерь и вылечить маму. Увы, последний пункт напрямую зависел от семьи Тодороки. Изуку уже миллион раз успел пожалеть, что вообще обратился к Даби. Сколько проблем тогда можно было избежать. Только вот он бы никогда не смог больше увидеть улыбку мамы. А это главный смысл его никчёмной жизни. Телефон буквально разрывался от уведомлений о новых постах в инстаграме его друзей. Первой фото запостила Ашидо, и у Мидории живот скрутило, стоило увидеть геолокацию на снимке. «Отличный вечер в отличной компании» — гласила подпись. Это было селфи, сделанное Ашидо. Девушка широко улыбалась, растопырив указательный и средний пальцы. Её лицо было крупным планом. За ней сидел Киришима, повторяющий жест, на его плечах висел Каминари, рядом с ним — Джиро, из дальнего угла вылезала мордашка Урараки, за которой отчетливо был виден недовольный Каччан. И вроде ничего такого в этом снимке не было. Обычная посиделка друзей, куда Мидорию, конечно, звали. Но место, отмеченное подругой, пугало Изуку — клуб «Empire». И это было вчера. Вчера! Именно в ту ночь, когда Мидорию упорно трахали пять извращённых мужчин, на первом этаже того же клуба развлекались его друзья. Пока он стонал от фальшивого удовольствия, опьянённый наркотиками, они смеялись, танцевали, тусили, отдыхали. И ведь это не самое страшное. Он мог столкнуться с ними, когда пришёл по зову Даби. Он мог столкнуться с ними в любой момент. А может, они и видели, как его выносят из комнаты, обдолбанного и оттраханного. Руки Изуку тряслись, пока он листал ленту, заполненную снимками из клуба. Вот и Каминари выложил фотографию с Джиро. Девушка явно недовольна, что он положил ей руку на талию. Урарака тоже не отставала от ребят. Запостила целую серию снимков со всеми из присутствующих. Каччан. Он рядом с ней, злобно кривится со снимка, и Мидории кажется, что его осуждающий взгляд обращён к нему. А Урарака такая счастливая, словно выиграла в лотерею. Да, она определенно выиграла лучшего мужчину на свете. Мидория тоже участвовал, правда, вылетел ещё с первого тура. У него не было и шанса добраться до финала. Наивный он, раз думал иначе. Но он же сдался, чего страдать от таких вот фотографий? Урарака постоянно заливает свои соцсети снимками «с любимым» — она их так и подписывает. Жуткое лицемерие. Мидория же понимает, что она лжёт. Вот только кому? Самой себе? Бакуго? Или же Мидории? Но если девушке становится от этого легче, то он не в праве её обвинять. У всех свои способы справляться с проблемами. Мидория вон вообще задницей торгует. И ничего, живёт же как-то. Позже пришло сообщение от Шиндо. Он просил о встрече, но Мидория абсолютно был не настроен на прогулки. Да и он пока не готов увидеться с ним после вчерашней ночи. Ему необходимо смириться с произошедшим, принять это, а может, и вовсе выбросить из головы, чтобы без фальши улыбаться своему парню. Ложь тоже требует некоторых затрат, моральных в первую очередь. Поэтому он позвонил Шиндо сам, и они два часа болтали о всякой чепухе. Йо рассказывал, что вчера отдыхал с друзьями, которым было неизвестно об его ориентации, и признался им. Это забрало у него много смелости, но Шиндо справился. И, о чудо, никто не смеялся над ним, никто не отвернулся от своего друга! Наоборот, многие были даже обижены тем, что он скрывал от них такую важную информацию. А пару человек догадывались, что Шиндо не такой, как они. Правда, этот радостный вечер умудрился испортить какой-то бухой придурок, пытавшийся ввязаться с Шиндо драку. Хорошо, что всё обошлось, благодаря отличным дипломатическим способностям Йо. Общение с Шиндо действует успокаивающе, и Мидория заснул сразу после этого. Нет ничего лучше хорошего сна — он лечит от любых болезней. Изуку снился старый дом, семейный ужин, улыбающиеся родители и он, ещё совсем маленький, не подозревающий, что через пару лет мама с папой разведутся, и им придётся съехать, оставив друзей и знакомых. В этом сне он счастлив, и в ту ночь бессонница его не мучает. На следующий день в университете всё проходит хорошо. Он разбирается с зачётом, сдаёт всё автоматом, наконец, заканчивает с отработкой Айзаве, оставшейся ещё с его прошлого прогула. Поэтому он рано освобождается и думает, что у него есть свободное время перед работой, решая его потратить на поход в библиотеку. Но все планы летят в тартарары, когда он встречает Бакуго во дворе университета. Обычно Бакуго всегда идёт домой с Ураракой, но сегодня он один, и Мидория почему-то несказанно этому рад. Он бьёт себя по щекам, в сотый раз убеждая себя не обнадёживаться. Но сердечко стучит, стоит Каччану заговорить. — Ты сегодня один, — улыбается Мидория. — А как же Урарака? — Она на парах, а ждать её нет времени. — Торопишься? — Ага, тупая мамаша решила сегодня приехать в гости, если она увидит в квартире бардак, то устроит мне лекцию на три часа. А я уверен, что идиоты Киришима с Каминари устроили погром с утра, у них пары после обеда, — объясняет Кацуки. Мидория, долго не думая, выпаливает первое, что приходит на ум, и тут же осекается, но брать свои слова назад слишком поздно: — Помочь? — Помочь? — переспрашивает Бакуго, приподнимая одну бровь. — С уборкой. — А в центр не надо? — Группа у меня завтра. — Если есть желание убирать грязные вещи этих придурков, то, пожалуйста, — пожимает плечами Бакуго, хотя понимает, что совершает огромную ошибку, приглашая Мидорию к себе. Мидория впервые здесь. Квартирка небольшая, всего две комнаты, одну из которых занимает лично Бакуго, а вторую делят между собой Каминари с Киришимой. Кухня тоже маленькая. Здесь едва помещается стол и холодильник с раковиной. Но, как говорит Бакуго, жаловаться нечему. Зато плата соответствует самой квартире — две комнаты по невероятно низкой цене в месяц. Им втроём обходится дёшево. Самый бардак, конечно, в зале, где и спят Киришима с Каминари. Первому достался диван, второму — пол. На том самом полу разбросана не убранная постель. Изуку складывает футон в углу, пока Бакуго подбирает их носки. Он что-то бурчит под нос — кому-то точно несдобровать сегодня. Они молчат. Мидория не знает, о чём поговорить с Бакуго. Он боится, что тот может понять его как-то превратно, и в итоге выгонит отсюда. Да и разговоры Изуку не нужны. То, что они здесь вдвоём, уже радует его. Он периодически отвлекается от своих дел, чтобы понаблюдать за Бакуго. Конечно, Бакуго видит эти переглядки, но не запрещает на себя пялиться. Мысли у него заняты приездом матери, а задроту глупо что-либо объяснять, всё равно же продолжит надумывать себе всякое. Шкаф, пыль с которого вытирает Изуку, похож на тот, что стоит и в его квартире. Даже книги почти одинаковые. И он заостряет своё внимание на старых потрёпанных обложках, не замечая, что сзади подходит Бакуго. Тот тянется к верхней полке, чтобы достать освежитель воздуха. От этих грязнуль только этим спастись можно. Кацуки буквально дышит Мидории в затылок, и тот замирает, боясь хоть как-то спугнуть Бакуго, прижимающегося к его спине. Ладони потеют от волнения, а Бакуго и не обращает внимания на весьма неловкую ситуацию между ними. — Да чёрт! — рычит он, когда бутылочка выскальзывает из рук, и сильнее подаётся вперёд, почти вдавливая Изуку в шкаф. — К-каччан… ты не м-мог бы отойти… — пищит Мидория, с трудом разворачиваясь к нему лицом. Бакуго удаётся схватить освежитель, и он недоумевающе смотрит на Деку сверху вниз, на до неприличия покрасневшего Деку. Сердце как-то странно пропускает удар, и он не сдвигается с места, продолжая пристально смотреть на Мидорию, который уже готов срастись со шкафом, чтобы не сгореть от стыда окончательно. Бакуго машинально наклоняется к нему. Раздавшийся в дверь звонок словно выводит его из ступора, и Кацуки отступает на несколько шагов, бросая взгляд в сторону коридора. Неужели мать уже приехала? Говорила же, не появится раньше пяти, а на часах едва перевалило за три. Он быстро распыляет освежитель. Вроде они успели привести квартиру в божеский вид. Мидория откладывает тряпку, а Кацуки направляется в прихожую. Изуку с порога слышит громкий голос женщины, тоже выползая из зала, где в коридоре Мицуки уже отчитывает своего сына за то, что он даже не предложил встретить женщину на станции. Кацуки огрызается в своей манере, но Мицуки не особо слушает, снимая обувь. Она поднимает голову и видит Мидорию, что неглубоко кланяется ей в знак приветствия. — О, Изуку, здравствуй, — злобное лицо сменяется тёплой улыбкой. — Кацуки, а ты не говорил, что вы живёте вместе. — Нет-нет, — почему-то эти слова смущают Мидорию, и он отчаянно мотает руками и головой, краснея. — Я просто заглянул помочь Каччану кое с чем. Как раз ухожу. — Уже? — расстроенно спрашивает Мицуки. — Оставайся, попьём чай, я привезла любимые сладости Кацуки. — Спасибо, но мне пора, — румянец не сходит с его лица, и Изуку решает скорее ретироваться, чтобы у мамы Каччана случайно не возникло лишних вопросов. Он помнит замечание, которое она сделала Бакуго у них дома на счёт ориентации, не хватало ещё дискредитировать его перед собственной матерью. Мицуки лишь пожимает плечами и, понимая, что его не уговорить, пропускает к полкам с обувью. Она внимательно разглядывает Мидорию, который, кажется, похудел с их последней встречи. Бакуго вообще на них не смотрит, стоит у стенки со сложенными руками на груди, защищается. Мицуки многозначительно кивает, что сильнее раздражает её сына. — До свидания, — бросает Изуку на пороге и выбегает из квартиры. Между сыном и матерью повисает тишина, и Бакуго уже планирует, как бы сбежать отсюда, какую придумать причину, чтобы не находиться с ней в одном помещении дольше часа. Мицуки упорно смотрит на захлопнувшуюся дверь и неожиданно выдаёт: — Слушай, Кацуки, а тот друг нетрадиционной ориентации, о котором ты рассказывал, случайно не Изуку? Да, в дедукции эта женщина может дать фору самому Шерлоку Холмсу.