«I wish I wasn't this person sometimes…» The Score — Stay. «Иногда я не хочу быть самим собой».
***
«Надеемся, ваш отец почтит нас своим присутствием, иначе документы о вашем исключении будут подписаны незамедлительно», — именно так сказали Тодороки в ректорате после его драки с Оджиро в подсобке лаборатории. Конечно, этот трус и слабак Маширао Оджиро сдал Тодороки, потому что не пожелал отвечать за разгром в одиночку. А администрация ловко воспользовалась предоставленным случаем, дабы срубить побольше денег с богатого отца, который, к тому же, постоянно спонсирует университет. Тодороки плевать. Он не собирается идти к папаше на поклон, лишь бы его не исключили. Пусть исключают. Мидория чётко дал понять, что их ничего не связывает. Они теперь даже не друзья. Жизнь практически потеряла свой смысл. Он поругался с Фуюми. Почему-то Тодороки винил сестру за то, что она посоветовала ему извиниться и сказала, что этого порой достаточно. Этого недостаточно. Мидория не простил его, совет сестры оказался ложным. Фуюми вытерпела оскорбления в свой адрес, ведь чувствовала, что Шото меняется, и это радовало её. Он больше не безэмоциональный глупец, идущий на поводу у брата. Он испытывает нечто непонятное, что вводит его в заблуждение, заставляя действовать нелогично. Разве не это признак человечности? Больше Фуюми Шото ненавидел Тойю. Это брат всё сломал. Он затащил Изуку в свой бизнес и заставил Шото причинить ему боль. Жалкий манипулятор. Ему так нравится играть с чужими судьбами, с близкими людьми. До чего же отвратительно! Тодороки был слеп, раз шёл за ним, равнялся на него. Наконец, он прозрел. Возможно, слишком поздно. Тодороки, конечно, хотел скрыть свой провал от отца, но Энджи всё равно узнал об исключении. Видимо, его уже все преподаватели обзвонили. Раньше ведь Шото себе такого не позволял. Он был примерным студентом, с хорошими оценками и безупречной репутацией. Преподаватели ценили его за дисциплинированность и аналитические способности, а девушки текли от его неприступности и холодности. Поэтому все удивились, узнав, что вечно спокойный Тодороки Шото сорвался. Кто-то разочарованно качал головой, кто-то поддерживал, оправдывая такой поступок. Держать всё в себе не стоит — говорили они. Иногда необходимо давать мозгу разрядку. Эти оправдания мало интересовали строгого отца. Он был вне себя от ярости, когда ему сообщили, что сын, его младший сын, тот, на кого Энджи поставил всё, на грани исключения из университета. Немыслимо! Чем он, чёрт возьми, занимается? — Как ты посмел нарушить правила? — он говорил с сыном на повышенных тонах, когда вызвал того в свой кабинет. — Я же двадцать лет вдалбливал тебе, что дисциплина важнее всего! И так ты усвоил это? Неблагодарное отродье! Всё гены твоей глупой матери! Как жаль, что я не могу вычленить из вас её кровь. — Не смей говорить так о маме! — огрызнулся Тодороки. — А ты не смей перечить мне! — Энджи ударил Шото по лицу, оставив красный след на щеке. — Я сделал из вас людей! Я вложил в вас миллионы! И вот какая она, ваша благодарность?! Один стал преступником, другому вообще на всё наплевать, а третий… — он запнулся, не знал, что сказать, затем добавил немного тише: — Даже с людьми сладить не может. Энджи попал в точку, и эта правота отца раздражала Шото. Он действительно не способен наладить отношения с одним-единственным человеком. Как же всё это глупо! До чего он докатился, что выслушивает всё это от ненавистного отца?! Вот уж кто не умеет общаться с людьми, так это он. Если бы умел, то мама не сошла бы с ума. Но сказать это у Тодороки не хватило смелости. Он молчал, стоя с опущенной головой. Щека горела от удара, а может, и от стыда. Ему нечего противопоставить отцу. Он хотел помочь Мидории, в тот момент последствия были не важны. Оджиро заслужил то, что Тодороки его телом снёс всю подсобку. — Они тебя не исключат, не посмеют, — смягчился Энджи к концу этой воспитательной беседы. — Но впредь веди себя соответственно статусу. Ты — Тодороки. Не позорь фамилию. И не ставь меня в неловкое положение перед университетом, который напрямую зависит от моего спонсирования. Не хватало, чтобы они смотрели на нашу семью сверху вниз. Ты меня понял? Понял, я спрашиваю? — Да. — Люди — это просто товар. Только ты решаешь, как им распорядиться, но нужно уметь держать всё под контролем, чтобы не попадать в подобные ситуации, — сказал мужчина напоследок. Оказавшись вне кабинета, Тодороки коснулся места царапины, оставленной острыми стёклами. В голове всплыли слова Мидории: «Я не люблю тебя, Тодороки, и никогда не полюблю». Даже несмотря на это, Шото не может отступиться. Он должен защитить Мидорию. Если не он, то кто? Мидория абсолютно беспомощен. Или Тодороки просто так решил, но ничто не в состоянии убедить его в обратном. Он услышал чьи-то знакомые голоса в коридоре и подошёл к углу, чтобы подслушать. Это были Даби с Шигараки и Курогири. Брат редко приводил их к себе, а значит, они обсуждают что-то крупное. Они вошли в комнату Тойи, и Шото подобрался ближе. Интуиция подсказывала, что ему необходимо всё разведать. Шигараки говорил о каких-то поставках, скорее всего, партия наркотиков прибыла в Японию. Курогири поддакивал Шигараки, сообщая, что у них есть только двое суток, чтобы сбыть всё. «Клиенты готовы», — сказал Курогири. «Что насчёт девочек?» — спросил Шигараки, громко скрипнув креслом так, что ответа Даби не было слышно Тодороки. А Шигараки захохотал. И что такого смешного сказал Тойя?! — За это шоу они заплатят без малого двадцать тысяч долларов, — более отчётливо прозвучал голос Курогири. — Я на видео с Мидорией и Тогой больше зарабатывал, — недовольно отозвался Тойя. — Но извращенцев хватает. Ты связался с Сецуной? Эта сучка не отвечает на мои звонки. Обдолбалась, наверное, в хлам. — Сецуна за любые деньги ухватится, не беспокойся, — усмехнулся Шигараки. — Согласен с Шигараки, — добавил Курогири. Ничего необычного в их разговоре не было, но Тодороки не отлипал от двери, внимательно вслушиваясь в каждое слово. Что-то должно проскользнуть между строк, он должен заметить. Но между строк ничего не проскальзывало, всё необходимое они сказали прямым текстом. — Не терпится увидеть рожу тупого Мидории, когда он узнает, что его ждёт за представление, — мерзко захихикал Шигараки. — Девочки у нас искусницы, постараются на славу, — поддержал его Тойя. И вот тогда Шото не выдержал, ворвавшись в комнату брата без стука. Он всё это время думал, что Тойя оставил Мидорию в покое, что больше не использует его тело. Но Тодороки ошибался. Он был так наивен. Мидория до сих пор работает на Даби. Злость и ревность застилали разум Шото. Кто-то другой прикасается к его Изуку, кто-то другой спит с ним, кто-то другой целует. Это недопустимо! Он отрубит руки любому, кто посмеет дотронуться до его собственности. Даже если это его собственный брат. — Шото? — удивился Тойя, увидев на пороге своего братишку. — Что ты здесь делаешь? — Как ты можешь использовать Мидорию? Я не позволю! — завопил Шото, сжав руки в кулак и направившись к Даби, но Курогири преградил ему путь. — Ох, только избавь меня от болтовни о великих чувствах, пожалуйста, — Даби закатил глаза, развалившись на стуле. — Мидория добровольно согласился на меня работать, он сам так решил, никто его на привязи не держит, — солгал Тойя, но, судя по обескураженному выражению лица Шото, тот поверил. Даби встал со стула и подошёл к братишке. Он положил руку ему на плечо, горделиво взглянув сверху вниз, отчего Шото нахмурился ещё сильнее, готовый при удобном случае ударить его. Тойя понимающе улыбнулся, но из-за скоб улыбка вышла больше коварной, чем понимающей, и совсем не внушала доверия. Он лжёт, он точно лжёт. Мидория никогда бы не согласился добровольно отдаваться кому попало. Но почему в голосе Даби такая уверенность? — Такая шлюха, как Мидория, не достойна моего младшего брата, — сказал он. — Забудь этот мусор, его место на свалке. Это испорченный товар. Тодороки отшатнулся, услышав последние слова. Он и не знал, как Тойя похож на отца. Они даже говорят одинаковые вещи. Ужасные вещи. Они сравнивают людей с товаром. И Тодороки Шото был в шаге от того, чтобы стать таким же. Похоже, все вокруг были правы, кроме него. Фуюми была права, предостерегая Шото. Мидория был прав, отвергая его. Время назад не повернуть, как бы он ни хотел. Он замотал головой, пятясь назад, в страхе посмотрев на брата. Перед ним — чудовище. И Шото прислуживал этому чудовищу. Наконец, он покидает свой пост.***
Оджиро рвал и метал. Он не сразу заметил, что все файлы с его телефона магическим образом исчезли. А когда заметил, на ум пришёл всего один виновник — Мидория. Это он удалил всё с телефона. Но кто ему в этом помог? Конечно, хакерша, которая избавилась от видео. А Оджиро знал всего одну студентку, способную провернуть такое — Ицука Кендо. К тому же она дружила с Сэро Хантой, а значит, связана с их компанией. Вот и вся цепочка собралась. Они все смеются над Маширао. Они считают его идиотом. Но последним будет смеяться именно он. Мидория думает, что может избавиться от Оджиро, думает, что его мучения закончились. Но он не позволит ему наслаждаться жизнью. Только через его труп. Из-за той драки Оджиро пострадал больше остальных. Мидория вообще вышел сухим из воды, а Тодороки, да-да, он узнал фамилию того богатенького мальчика, разбрасывающегося валютой. Так вот, этот Тодороки заткнул деканат с помощью своего влиятельного папаши. У Оджиро не было такой возможности, и приказ об его отчислении ждёт подписи ректора. Если Маширао скажет отцу, что натворил, ему придётся несладко. Это всё из-за них. И виновные должны быть наказаны. Он шёл вдоль коридора в сторону кабинета, где училась группа Ицуки. Он был знаком с девушкой, потому что когда-то они встречались, и тогда Кендо поражала его своим умением взламывать что угодно. Он восхищался её талантом, но теперь он желает придушить её за этот талант. Маширао увидел её в коридоре, радостную, смеющуюся, и злость забурлила ещё сильнее. Это над ним она смеётся, шутит со своими тупыми подружками. Он поторопился разрушить эту идиллию, схватив Ицуку за плечо. Опешив, девушка едва не потеряла равновесие, а её подружки завизжали от испуга. Оджиро резко толкнул её к стене, и Ицука застонала. Было очень больно. Кендо попыталась подняться, но он не позволил ей крепче встать на ноги, прижав к горлу локоть, и это перекрыло доступ кислорода. — Сучка, это ты помогла Мидории удалить всё с моего телефона! — закричал Оджиро. — А теперь верни всё! — Я не… — прохрипела Кендо. — Я не… п-понимаю, о чём ты. — Всё ты понимаешь, Ицука! Всё понимаешь. Кончай придуриваться. Она хотела что-то ответить, но Оджиро отвлёкся на приближающихся Моному и Мидорию. Монома, завидев, что его подругу нагло терроризирует её бывший парень, набросился на него, резко оттолкнув от Ицуки. Мидория же сразу понял причину, по которой Оджиро пришёл именно к ней. Они с Мономой как раз обсуждали удалённые файлы. Изуку хотел передать роутер девушке, чтобы узнать о копиях, но Монома потащил его с собой, ведь проверка не занимает много времени. Глаза Оджиро стали словно стеклянными, стоило появиться Мидории. Он резко зашагал к нему, оскалившись. Принять удар Изуку не успел. Губа была безбожно разбита, но он удержался на ногах. — Ублюдок! — прорычал Маширао. — Не трогай его! — крикнула Ицука, но Оджиро не послушал её. В коридоре постепенно собралась толпа зевак. Кто-то даже на телефон принялся снимать. А как иначе? Тут же публичное наказание местного пидора идёт — грех такое не запечатлеть. Монома удерживал Ицуку от необдуманных действий. Их вмешательство всё равно ничего не изменит. Они не обязаны заступаться за незнакомого им Мидорию, они уже помогли ему всем, чем могли. К тому же Мидория передал роутер Мономе, и Оджиро уже не вернуть фотографии обратно. Но Кендо всё равно хотела остановить бесчинства бывшего парня. — Нужно позвать преподавателей, — не унималась она, пока разгоняла толпу. — К чёрту всё, Ицука, — Монома потянул её ближе к кабинету. — Это не наши проблемы. — Отпусти меня, Монома! — рявкнула Кендо, бросившись хоть за какой-то помощью. Оджиро потащил Изуку за собой и скрылся с ним за углом. Зеваки двинулись следом, но никого уже не обнаружили. Видимо, они вошли в один из кабинетов, и искать их не стали. Ицука бежала вперёд, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, её одногруппники лишь плечами пожимали — никто не хотел встревать в разборки между Оджиро и Мидорией. Они опускали головы и молчали в ответ на её просьбы. Монома был с ними солидарен, за что получил от Ицуки. Она бы и сама кинулась на борьбу с Оджиро, но силы в её случае явно не равны. Она столкнулась с каким-то высоким юношей, которого видела впервые. Но ей уже было всё равно, кого просить. Преподаватели в обед словно сквозь землю провалились. Незнакомец нахмурился, когда Ицука схватила его за грудки и начала трясти почём зря. — Там мой друг! Пожалуйста, помоги! Он его убьёт сейчас! Пожалуйста! — она тянула его за ворот ветровки. — Какой к чёрту друг? Чего тебе надо? — он оттолкнул странную девку. — Он же… он же убьёт его. Оджиро! Он убьёт Мидорию! — Мидорию? — Да, Мидорию. Ты знаешь Мидорию? — Блядь! Где они? — Идём! — Ицука махнула рукой в сторону своей аудитории. Пока Кендо искала подмогу, Оджиро избивал Мидорию. Он сходу, затолкав его в свободный кабинет, ударил кулаком по виску, отчего Изуку потерял равновесие и упал на пол, при этом пролетев через несколько парт и сбив собой стулья. Мидория попытался встать, уперевшись ладонями в пол, но Оджиро не позволил ему этого сделать, наступив на руку. Изуку взвыл от боли, закусив и так разбитую губу. Перед глазами всё плыло. Он сильно стукнул голову. Мидория даже не сразу понял, что давление на ладонь прекратилось, а самого Оджиро оттащили в сторону. — Я смотрю, тебе того раза мало было, Оджиро! — знакомый голос донёсся до Изуку. — Бакуго! — процедил сквозь зубы Маширао и вытер нос, который снова получил своё от Кацуки. — Снова защищаешь эту шваль? — Ты мазохист, похоже, так и нравится, когда тебя избивают? — усмехнулся Бакуго и снова отвесил неслабый удар в челюсть. — Ну, ты хоть сопротивляйся, а! Оджиро с криком напал на Бакуго, но промахнулся, столкнувшись с партой. Кацуки потянул его за водолазку на спине и отбросил к двери, где в ужасе тряслась Ицука Кендо. Он упал прямо к её ногам, и девушка по инерции дёрнула ногой, снова заставив Оджиро сморщиться от боли. Маширао с трудом поднялся с пола, и Ицука отскочила в сторону в страхе стать жертвой его мести. Но у него не было настроения трогать глупую бывшую девушку, что привела на помощь Мидории худшего человека. — Вы все за это ответите, — прошипел Оджиро и выполз из кабинета. Бакуго закатил глаза. Что за трус этот Оджиро Маширао?! Хочешь что-то доказать, так стой до конца. Уже второй раз убегает от него, поджав хвост. Таких людей Кацуки ненавидит больше всего. Он обернулся на звук, издаваемый поднимающимся Мидорией. Юноша держался за голову, лицо его было разбито в кровь. Он сделал несколько шагов в сторону Бакуго и как-то странно зашатался, словно пьяный. Он посмотрел на Кацуки совершенно пустым взглядом и завалился вперёд. Бакуго едва успел перехватить его за плечи, не позволив упасть. — Ой-ой, ты чего, Деку? — выражение лица Каччана казалось Мидории обеспокоенным. К ним подбежала Ицука Кендо, тоже поддержав Изуку. Мидория попытался улыбнуться, что выглядело безумно нелепо, и Кацуки лишь нахмурился. Не сошёл ли этот задрот с ума? — П-прости, Каччан, тебе снова пришлось меня спасать, — умирающим голосом произнёс Мидория. — Забей, я привык, — хмыкнул Кацуки, вытерев рукавом своей ветровки окровавленный нос Изуку. Мидория снова улыбнулся, но через мгновение улыбка слетела с его лица, а глаза медленно закрылись, и он буквально упал в объятия Бакуго, потеряв сознание. Кацуки тяжело вздохнул, но удержал обмякшее тело в руках, да и Ицука немного помогала. Стало сложнее это делать самому. — Кажется, он слишком сильно ударился головой, — констатировала Кендо. — Возможно, у него сотрясение. — И что делать? — потерянно спросил Бакуго, потому что он действительно не знал, как поступать в подобных ситуациях.***
Врач долго допрашивает Кендо с Бакуго, но они никак не сдаются, утверждая, что их друг, которого они привезли в больницу, просто упал. Нет, он определённо не упал. И врачу хватило одного взгляда, чтобы понять это. Но почему-то эти двое ребят упорно доказывают обратное. Он уже думает вызвать полицию, так как Бакуго кажется ему весьма агрессивным, и врач подозревает его в нанесении телесных повреждений пациенту Мидории Изуку. Ицука заступается за Бакуго, клянётся, что он тут ни при чём, и обещает даже под присягой дать слово, что вины его в этом нет. А когда врач снова спрашивает, что же случилось, Кендо отвечает, что и в самом начале: «Упал». Впрочем, они могли бы сказать правду, но, зная Мидорию, это невозможно. Тупой задрот не станет писать заявление на Оджиро. В итоге врачу надоедает всё это, и он оставляет ребят в покое, понимая, что таким образом ничего от них не добьётся. «Ох уж эта молодежь!» — бурчит он себе под нос и уходит. Ему бы и вправду вызвать правоохранительные органы, но он решает не мучить бедных студентов. Пока медики занимаются Мидорией, Ицука рассказывает Бакуго, что Оджиро шантажировал Мидорию с помощью скриншотов с видео, сделанных им. Кендо помогла от них избавиться, вот и получилось, что тоже попала под раздачу. Как уж он шантажировал его, она не знает. Мидория не распространялся. Возможно, просил денег. Бакуго лишь качает головой на это. Тупой Деку, как обычно, держал всё в себе, терпел шантаж Оджиро. А мог бы просто поделиться со своими друзьями, отжали бы все дружно телефончик у этого придурка и всё тут же удалили бы. Но он неисправим, уж Бакуго ли не знать. Позже Мидория приходит в себя, но врач советует его не беспокоить. У него лёгкое сотрясение, так как «падение», с сарказмом замечает он, вышло весьма сильным. Через пару часов на всех парах в больницу залетает Ашидо Мина и бросается к Бакуго с расспросами. Тот решил написать ей, всё-таки она лучшая подруга Деку. И кому отчитывать его, так это Ашидо. Вместе с ней пришла и Урарака и тут же прилипла к своему парню, словно Бакуго тут пострадавший. — Как он? Всё хорошо? — спрашивает она безумно обеспокоенно. — Всё хорошо, Ашидо-сан, — замечая, что Бакуго не намерен отвечать, за него вставляется Ицука. — Его пока нельзя навещать. — Спасибо, Кендо-сан, — Ашидо кланяется ей сотню раз, благодарит за помощь. — Неужели мы всё так оставим? Оджиро совсем с катушек слетел, надо что-то предпринять. — Бессмысленно, — Ицука разводит руками, — я влезла в систему университета, чтобы придумать, как испортить Оджиро жизнь, но приказ об его отчислении уже лежит в ректорате. Ему просто нечего терять. А Мидория, мне кажется, не станет заявлять в полицию. — Но он должен ответить за это, — Мина топает ногой, жутко расстроенная. — Ну, нос его уже ответил, — усмехается Бакуго. — Ох, Бакуго, — Ашидо кладёт руки ему на плечи, устало опуская голову, отчего Кацуки только хмурится и кривится, — как я рада, что ты есть у Мидории, — без задней мысли добавляет она, а у Бакуго челюсть от её слов сводит. Урарака почему-то чувствует неприятное жжение в груди, когда Ашидо произносит это. Она не вкладывает во фразу особый смысл — Очако понимает, но всё равно ей хочется оттолкнуть девушку от Бакуго, словно прокажённую. Она сильнее впивается ноготками в его руку, и Кацуки бросает на неё недоумевающий взгляд. Лицо Урараки на удивление остаётся невозмутимым, хотя её слегка потрясывает. Но она даже себе не может объяснить своё состояние. Медсестра сообщает, что к пациенту можно войти, но сегодня забрать домой его не получится. Всё-таки сотрясение — диагноз серьёзный. Ашидо хочет остаться с Мидорией на ночь, но он буквально выталкивает её из палаты, заставляя пойти домой и выспаться. А ещё ему стыдно смотреть им всем в глаза. Он же никому, кроме Ицуки, не рассказывал про шантаж. Когда все уходят, Изуку наконец расслабляется, засыпая. Но сообщение, пришедшее около одиннадцати часов ночи, не даёт ему спать долго. Он смотрит на номер отправителя, и головная боль возвращается вновь. Это Даби. Даёт Мидории час на сборы и просит быть в двенадцать ровно в клубе. Изуку бы и рад пойти (хотя «рад» слово неправильное), но он просто не может. Тело ломит, лицо разбито, голова кружится — вот только в таком состоянии Мидория ещё сексом не занимался. Да и принимать наркотики после лекарств — самоубийство. Даби это не объяснить. «Извини, Даби, я в больнице, напиши позднее», — и что он ему на это ответит? Уж точно не пожалеет, желая скорейшего выздоровления. Мидория с трудом поднимается с постели и идёт в душ. Хорошо, что у него одиночная палата. Рядом с кроватью на стуле лежат чистые вещи, принесённые Ашидо. Это очень кстати. Изуку складывает подушки так, чтобы медсестрам казалось, что он спит, и накрывает их одеялом. Его палата находится на первом этаже, поэтому он без труда выбирается из больницы через окно. Мидория не замечает, что за ним следом выдвигается какая-то тёмная фигура в капюшоне. Он торопится на другой конец города, в клуб «Empire», и его преследователь тоже ловит такси, чтобы продолжить слежку. В машине он снимает капюшон — этим сталкером оказывается Оджиро. Его лицо искажено злостью, он сжимает трясущиеся руки в кулак, а в заднем кармане брюк лежит складной ножик. Если сегодня Оджиро не прирежет Изуку, то, скорее всего, наложит на себя руки, потому что существовать с ним в одном мире, в одной стране и городе невозможно. Такси Мидории останавливается у клуба «Empire», и он быстро проскальзывает через охрану, словно завсегдатай. Оджиро же не пускают внутрь эти тупые громилы. Угрожать им не имеет смысла, и Маширао пытается уговорить их впустить и его тоже. Он должен узнать, чем Мидория занимается в таком элитном заведении. — Я с тем парнем, которого вы только что пропустили, — говорит он охранникам. Мужчины переглядываются и пожимают плечами. Затем один из них хватает Оджиро за ворот и затаскивает в клуб. Он ведёт его куда-то наверх и буквально впихивает в какую-то комнату. Первое, что открывается взору Оджиро, — это Мидория, сидящий на диванчике и съёжившийся из-за навалившейся на него руки Даби. Он широко распахивает глаза от удивления, рука охранника давит на затылок и встать не получается. — Слушай, Даби, этот утырок утверждает, что пришёл вместе с твоим пацаном, — охранник указывает на Мидорию. Удивление во взгляде Даби примерно такое же, как и во взгляде Мидории. Неужели Оджиро следил за ним? Чего он этим добивался? Ещё в таком виде: тёмная одежда, капюшон, кепка. Кажется, Мидории просто повезло. Иначе бы его труп обнаружили в каком-нибудь из переулков. Даби тяжело вздыхает, качает головой и трёт переносицу, словно он устал от этого представления. Он машет охранникам, и те выходят из комнаты. Тога с восторгом разглядывает Оджиро, а Изуку отчаянно отводит взгляд. Ссадины на лице, оставленные Маширао сегодня, ещё не успели зажить. — Ну и? — спрашивает Даби и прищуривается, слегка наклоняясь вперёд. — Я же вроде говорил тебе, Оджиро, чтобы ты больше не попадался мне на глаза. Мидория вздрагивает от ужаса. Они знакомы? От таких совпадений не по себе становится. Кажется, Изуку, как обычно, попал в порочный круг. Но Даби не совсем доволен появлением Оджиро или, лучше сказать, совсем не доволен. — Ты псих, а я с психами дел не имею, — звучит иронично из уст главного психа — думает Мидория, но вслух это сказать не решается. Даби откидывается обратно на спинку дивана. — Скройся, пока я добрый. — А ты неплохо устроился, Мидория, — цедит сквозь зубы Оджиро. В глазах Даби огонёчки загораются, он смотрит то на Изуку, то на Маширао, никак не поднимающегося с колен. Тога выдаёт немое: «Вау!» Шигараки усмехается, закидывая ноги на стол. Твайс хлопает в ладоши, поддерживая удивление Тоги. Девушки, сидящие на диванчике рядом с Тогой, хихикают. — Вы знакомы? — выпаливает Даби и заливается смехом. — Откуда вы знакомы? — Он… — бурчит себе под нос Мидория. — Он… оставил эти ссадины. — О, — протягивает Тойя, а затем обращается к Оджиро: — Так это ты подпортил личико моего милого Мидории? Ох, Оджиро, ты ведь даже пятьсот баксов мне вернуть не мог, а как будешь расплачиваться за дорогого актёра? Знаешь, сколько он стоит? Таких денег даже у твоих родителей не найдётся. А ему сегодня работать. Даби всё вздыхает, и Оджиро закипает от злости. А за Мидорией стоят весьма страшные люди. Он и не знал, с кем связывался. Смешно как-то. Мидория оказался не таким уж бедным и несчастным, а строил из себя сплошную невинность. Рыльце-то тоже в пушку. Вот бы заснять всё это, чтобы потом показать его дорогим друзьям, которые так его отчаянно защищают. Пусть убедятся, что их ненаглядный Мидория — просто дешёвая шлюха. На минуточку, дорогая шлюха — мысленно поправляет себя он. А ведь Оджиро не ошибался. Даже Токоями сказал ему не связываться с ним, чтобы не обрушить на себя гнев Киришимы и Бакуго, но Маширао не отступился и правильно сделал. — Я придумал! — Даби щёлкает пальцами, будто в его голове родился новый несуществующий закон физики. — Твайс, сегодня твою роль исполнит Оджиро. Ему же нужно как-то отработать свой косяк. Опахало в руки и вперёд. Девочки, — обращается он к соседнему диванчику, — подготовьте Изуку, клиенты скоро прибудут.***
Изуку сидит на мягких подушках практически обнажённый, не считая лёгкой шёлковой ткани, которую девушки назвали одеждой, закрывающей тело. Сецуна Токаге, так звали зеленовласую большегрудую красотку, что одевала сегодня Изуку, весьма болтлива, поэтому она всё говорила и говорила, украшая Мидорию с ног до головы различными аксессуарами. Оказалось, девушка учится на дизайнера в колледже. Именно она создала сегодняшнее кимоно: лично придумала дизайн, сделала выкройку и вдохнула в неё жизнь с помощью дорогой ткани и иголок с нитками. Также её руками сделана портупея и вышивка на рубашке, надетые Изуку в прошлый раз. Он даже удивился, что такая талантливая девушка, которая могла бы в будущем прочно войти в мир модельного бизнеса, занимается проституцией. Сецуна лишь посмеялась над данным замечанием. Кажется, она себя недооценивает. Другая болтушка — Кеми Уцушими — делала ему макияж. Болезненный вид Мидории оставлял желать лучшего, поэтому она аккуратно накладывала ему тональный крем. Даби приказал им сделать из юноши восточную красавицу-гейшу, так что Кеми увлеклась, накрасив Мидории и глаза, и губы. Изуку сопротивлялся, но она была настойчива. К тому же слово Даби — закон. Кеми Уцушими вела себя уж точно как профессиональная проститутка. Да и судьба к этому располагала. Тяжёлое детство, смерть родителей, детский дом, приёмная семья, разбитое сердце — полный набор, в общем. Но Кеми не отчаивалась. И ей нравилось этим заниматься. Третья девушка — Ибара Шиозаки — очень молчалива. Она лишь беспрестанно молилась, взгляд её был устремлён куда-то к небу, которым ей выступал потолок душной маленькой комнаты. Изуку даже завидовал ей, ему бы тоже изучить пару молитв, чтобы просить у бога прощения перед каждым приходом в клуб. Все они грешны. Но, возможно, Он смилуется и даст шанс попасть в рай. Ибара ничего не говорила, даже когда две другие девушки что-то рассказывали о ней Изуку. Она была полностью погружена в свою молитву. Насколько известно Сецуне, Шиозаки воспитывалась в монастыре. Но на монастырь напали бандиты, мальчиков убили, а девочек продали в секс-рабство. Это было очень громкое дело. Ибаре повезло остаться в Японии. Иначе сложилась бы её судьба не так сладко. Сегодня Мидория понимал, что с ним происходит и что с ним произойдёт. Он не принимал наркотики. Во-первых, Даби сам запретил. Ему нужен был работник в сознании, трезво соображающий и ясно мыслящий. Клиенты весьма специфичные. Во-вторых, Изуку не хотел принимать их после влитых в него в больнице пары литров капельниц. Поэтому в этом вопросе они оказались солидарны. Изуку покорно смотрит вниз, не поднимая глаз. Это было категорически запрещено. Клиенты прибыли в клуб, чтобы сыграть в покер, выпить саке и обсудить важные дела. Даби же организовывал им развлечение. Они желали милого мальчика, которого смогут отыметь как девушку. Даби решил побыть оригинальным и придумал это шоу. Оджиро, заменяющий Твайса, прислуживал его девочкам и якобы контролировал ситуацию. Клиенты задумку оценили, ведь на протяжении вечера им прислуживали красавицы Сецуна, Ибара и Уцушими. Созданное Сецуной кимоно лишь отдалённо напоминало традиционный японский наряд, но тоже было утончённым и элегантным, но в большей мере сексуальным. На Оджиро надели нечто похожее, но в мужском стиле. Он злился от того, что ему приходилось стоять здесь, словно он раб Мидории, и махать этим огромным веером, называемым Даби опахалом. И Мидория сидит такой важный, как невестушка на выданье. Только фаты не хватает. Хотя голова покрыта лёгкой полупрозрачной цветной тканью. Изуку мечтает, чтобы весь вечер так и прошёл, и клиенты о нём и не вспомнили. Они пока заняты девочками, флиртуют с ними, шлёпают по задницам, когда те проходят мимо с бутылочкой саке, целуют им руки. Но эта мечта несбыточна. Кто-то из мужчин просит привести Изуку к столу, и Сецуна с Ибарой поднимают его и под ручку ведут к клиентам. Они восхищённо разглядывают его длинное кимоно, приспущенное с плеч, волочащееся по полу. — Вытяни ножку, сладенький, — мурлычет один из них. Мидория подчиняется, обнажая голень. Мужчина проводит рукой по гладковыбритой коже, приподнимает ногу и касается губами внутренней стороны голени, чуть ближе к лодыжке, затем выше, забирается рукой под кимоно, щекочет. Мидория весь съёживается, и его отпускают. — Присаживайся, дорогой, — говорит тот клиент, и Изуку опускается на колени. — Выпей с нами. Как тебя зовут? — Как вы пожелаете, — шепчет Мидория, опуская голову ниже. Сецуна ухмыляется, бросая на него одобряющий взгляд. А он знает, как правильно обращаться с клиентами. Вон как у этого противного дядьки глазки загорелись. Он берёт Мидорию за руку, сжимает покрытую шрамами ладонь. И его не смущает, что у мальчика с весьма миловидной внешностью такие грубые руки. Они продолжают партию в покер, шутят, смеются, пьют и курят. Мидория поддерживает их разговор, потому что клиенты задают вопросы, обращаются к нему и нагло лапают под кимоно голое тело. Он ничего не может возразить. Сегодня он принадлежит им. — Даби всегда предоставляет идеальный товар, что в дури, что в девушках и юношах, — другой клиент касается липкой шеи Изуку. Он ужасно вспотел, вероятно, из-за его состояния и утренней драки. — Эй ты, парень! — он зовёт Оджиро, что стоит у подушек. — Ну-ка подойди сюда со своим веером, нашей принцессе жарко. — Твои ладони такие влажные, сладенький, — лепечет первый. — Простите, — кротко отвечает Изуку. — Ты можешь искупить свою вину, — усмехается другой, притягивая его к себе за подбородок. Он облизывается, намереваясь съесть этот идеальный «товар», а свободной рукой расстёгивает ширинку на своих брюках. Член уже в возбуждённом состоянии, выглядывает из-под резинки трусов, и Мидория послушно опускается вниз, приступая к предварительным ласкам. Мужчина гладит его по голове, приговаривая, какой он молодец, пока другой клиент осыпает поцелуями сквозь ткань его ягодицы. Остальным игрокам словно и дела нет до происходящего. Они пьют саке, смеются с девочками. Сецуна сидит на коленках у одного из них, играется с его членом, а его пальцы блуждают внутри её сочащегося лона. Ибару уже уложили на стол и жёстко трахают. Но и тогда с её губ не срывается даже стона. Оджиро весь напряжён от злости. Какого хрена он должен прислуживать Мидории, пока тот отсасывает какому-то мужику? Он едва держится, чтобы не бросить этот чёртов веер, но Даби — страшный человек, и Маширао продолжает махать им и не может оторвать взгляда от Мидории, фальшиво стонущего от удовольствия. Его кимоно небрежно спадает на пол, скользит по бёдрам, когда клиент обнажает его зад и пристраивается к нему, светя своим маленьким членом. Мидория сам подаётся к нему навстречу, и мужчина начинает двигаться, шлёпая своими яйцами с характерным мерзким звуком. Оджиро закусывает губу, сжимая ладони на рукоятке веера до впивающихся в кожу деревянных заноз. Его метания замечает клиент, которого и удовлетворяет ртом Мидория. — Тоже хочешь? Прости, но тебе вряд ли хватит денег. Студент? Подрабатываешь? Ух! — отвлекается он, предвкушая разрядку, сильнее прижимает Изуку к себе за волосы и кончает. — Отлично. Как тебя звать, парень? — Оджиро. — Ну, что ж, Оджиро, — мужчина поднимает голову Мидории, обращая его лицом к Оджиро. Из глаз текут слёзы, отчего тушь и подводка размазаны, как и красная помада. С уголков губ капает сперма. Изуку тяжело дышит. Из-за того, что его держат за голову, он ощущает невыносимую боль в затылке, к которой прибавляется ещё и тяжесть. — Можешь поцеловать мою милую гейшу, я разрешаю, — добавляет он, ухмыляясь. Оджиро тяжело сглатывает. Слова этого извращённого клиента кажутся ему дикостью, но почему-то он чувствует, что это далеко не предложение. Он делает шаг назад и опускает голову. Если он начнёт дерзить клиентам Даби, то как скоро его голову найдут в ближайшем мусорном ведре? Мужчина прищуривается. Ему нравится дразнить глупенького парня, у которого явно между ног свербит, пока он наблюдает за этой оргией. Особенно за мальчишкой. Их, возможно, что-то связывает. — Я не ясно выразился? — голос его становится твёрже. — Целуй. М-да, ребята Даби очень плохо работают. Это действует крайне отрезвляюще на Оджиро, и он, убирая веер, встаёт на колени, наклоняясь к Мидории. Изуку дёргается в сторону, но у него ничего не выходит. «Мне самому это противно, чёрт возьми», — думает Маширао, укладывая руку ему на затылок, и целует. Склизкая сперма отдаёт неприятным кисловатым привкусом, и Оджиро морщится, но не прекращает целовать. Изуку весь напрягается, и пристроившийся сзади клиент довольно шлёпает его по заднице. — Как же он сжимается! — шипит мужчина. А Оджиро хочет, чтобы ночь эта скорее закончилась. Впрочем, у них с Мидорией впервые совпадают желания. Но пока клиенты не удовлетворены на сто процентов, им не выйти из этой комнаты.