«My heart is like a hand grenade, pull the pin and detonate». The Score — In my bones. «Мое сердце, словно ручная граната, — выдерни чеку, и оно взорвётся».
***
Говорят, что нужно мечтать. Нужно не переставая верить в то, что мечты станут явью. Разве они не имеют обыкновение сбываться? Мидория и не думал, что однажды его самая заветная мечта — проснуться в объятиях Каччана — осуществится. И где он теперь? В объятиях Каччана, конечно. Изуку трёт глаза, убеждаясь, что ему это не приснилось. И, открывая их, он всё так же видит Бакуго, уткнувшегося ему в грудь. Кацуки тихонечко сопит, прижимается ближе, так как на кровати немного места, обнимает. Мидория улыбается, как дурак, и не может остановиться. Нельзя быть таким счастливым — это же незаконно. Но он позволяет себе ненадолго забыться рядом с Каччаном. Он не знает, что будет, когда тот проснётся. Возможно, вчерашняя сказка растворится в недовольном взгляде и грубых речах. Пока есть время до его пробуждения, Изуку хочет насладиться им. Это так странно. Мидория краснеет, вспоминая вчерашние поцелуи и прикосновения. Он думает о том, что же заставило Бакуго прийти к нему, что заставило поступиться собственными принципами. С чего всё это началось? С вопроса о Шиндо. Изуку тихонько хихикает, осознавая, что Каччан приревновал его. Каччан ревнует его. Немыслимо. Но других вариантов нет. Именно появление парня в жизни Мидории изменило вмиг и отношение Бакуго к нему. Он не хотел обнадёживаться, он ведь практически отказался от этих чувств, а Каччан снова спутал все карты. Это жестокая игра, на самом деле. А Изуку теперь — изменник? Будучи в официальных отношениях, он провёл ночь с другим парнем, пусть и между ними ничего не было. Но Мидория добровольно тянулся за поцелуями. Он дрожал, чувствуя касание чужих пальцев на затылке. По телу бежали мурашки, когда Каччан прижимался губами к его шее. И он уже готов был потерять контроль и отдаться во власть сильных рук Бакуго, но что-то останавливало Изуку. Когда-то Мидория уже говорил, что не этого хочет для Каччана. Ему нужен человек без такого безумного прошлого. Да та же Урарака намного лучше Мидории. Но хоть на одну ночь Изуку хотелось обмануться и побыть рядом с любимым. Что уж говорить об изменах?! Мидория давно ложится в постель с разными мужчинами, на следующий день улыбаясь Шиндо как ни в чём не бывало. Кто он после этого? Личная шлюха Даби? Дешёвка? Испорченный товар? Он давно погряз в дерьме под названием «проституция» и не видит даже шанса на спасение. Он аккуратно выбирается из объятий Каччана, стараясь не разбудить. Бакуго что-то мычит спросонья, но снова проваливается в сон, подминая под себя подушку. Мидория с улыбкой смотрит на спящего Каччана и влюбляется в него ещё сильнее. Этому нет предела. Он с трудом отрывается от наблюдения за ним и направляется на кухню, чтобы приготовить завтрак. Мидория не знает, есть ли у Бакуго пары с утра, его мобильный молчит, значит, никто не ищет юношу. Он заочно знаком со старостой их группы, Хатсумэ Мэй. Говорят, она из-под земли достанет своих студентов, если понадобится. Мидории тоже не надо в университет. У него экзамен в три часа, поэтому он полностью свободен до этого времени. Заварив кофе, Мидория достал злаковые печенья — единственное, что было у него на завтрак. Зато очень сытно. Когда он вошёл в комнату с двумя чашками в руках и упаковкой печенья подмышкой, Бакуго уже не спал. Его разбудил шум за окном и гремящий посудой Деку. Он сидел на кровати, спустив ноги вниз, упирался локтями в колени и держался за голову. Волосы торчали в разные стороны после сна. Услышав шаги и запах кофе, он обернулся, выпрямив спину. Мидория поставил чашки и печенье на столик и отвёл взгляд от Бакуго. Между ними возникла ожидаемая неловкость. Кацуки снова отвернулся и почесал нос. Он честно не знал, что сказать. Доброе утро? Как спалось? Забудь всё, что вчера было? У Изуку возник тот же вопрос. Он понимал, что Бакуго ищет оправдание случившемуся. Они же давно не дети, — какой смысл притворяться? Можно говорить открыто, не боясь. И Мидория сам взял на себя роль палача, прервав затянувшееся молчание: — Если ты хочешь, мы можем сделать вид, что ничего не было. Бакуго вздрогнул. Мидория произнёс жестокие, но в то же время очень верные слова. А хочет ли Бакуго? — это и мучило его всё утро. Вот бы ночь не заканчивалась, чтобы не пришлось возвращаться в реальный мир, где между ними с Деку тысячи противоречий, где они оба надломлены стереотипным обществом и чужим мнением. Бакуго ни в чём не уверен. Вчера он думал, что поступает правильно. Сегодня в голову лезут только сомнения. Мидория оказался в разы сильнее него, раз говорит такие вещи с такой лёгкостью. — Просто забудем об этом, спишем на алкогольное опьянение, — Мидория выдавил из себя улыбку. На самом деле он хотел, чтобы Каччан подошёл к нему и обнял, просто обнял, заткнул поцелуем, заставил перестать нести этот бред. — Кофе хочешь? — Тебя это устроит? — спросил Бакуго, встав с кровати, и подошёл к столику. — Вполне. — Ясно, — он кивнул и отпил из предложенной чашки несколько глотков. Бакуго поставил её обратно на стол и направился к выходу из комнаты. Мидория ничего ему не ответил, на это не хватило сил. Он держался, чтобы не заплакать. Это было ясно с самого начала, ещё вчера, когда Изуку сказал ему, что на утро Каччан пожалеет о случившемся. Он с полной готовностью предложил ему забыть эту ночь, но всё равно было чуточку больно. — Я заберу свою одежду позже, хорошо? — бросил Кацуки у двери. — Хорошо, — Мидория лишь проводил его взглядом. Дверь с шумом закрылась за Бакуго, и Изуку остался совершенно один в этой маленькой квартире. Запах Каччана постепенно остывал, как и жар, который накрыл обоих вчерашним вечером. Всё закончилось, так и не успев начаться. Но Мидория сам решил отпустить Бакуго, не наседать на него со своими чувствами, он сам позволил ему выбирать. Так почему же Изуку кажется, что выбор этот сделал именно он, а не Каччан? Что-то такое непонятное было во взгляде Бакуго, когда он спросил, устраивает ли это Изуку. Но что именно разобрать невозможно. Да и поздно уже. Мидория сказал, что всё забудет. Только вот откуда он возьмёт силы, чтобы забыть самые лучшие часы в его жизни?***
— Бакуго сделал что? — завопила Ашидо, вскочив с места в аудитории, и присутствующие там студенты недовольно зафырчали на шумную девушку. Изуку скорее потянулся руками закрывать ей рот, чтобы она не выкрикивала так громко то, о чём он рассказывает шёпотом. У неё в голове никак не укладывалось сказанное другом. Нет, она, конечно, подозревала Бакуго в чувствах к Мидории. Но у неё не было для этого никаких обоснований. К тому же он совсем сбил её со следа, начав встречаться с Ураракой. Ашидо качала головой, то и дело вздыхая, а Изуку не знал, куда себя деть от неё. Сейчас начнутся расспросы. В общем, он не собирался делиться этим с ней, но сердце требовало высказаться, а других друзей у него и не было. Ко всему прочему она не станет как-то использовать это против самого Изуку. И против Бакуго тоже… Он надеется. У Ашидо произошёл сбой системы. Грубый, злостный, вечно недовольный Бакуго берёт и целует своего друга-гея. И ладно бы просто целует, но ещё и с приставаниями лезет. О таком только в книгах прочесть можно. Мидория начал оправдываться тем, что они оба были пьяны и не контролировали себя. Но Мина быстренько заткнула его, закатив глаза на эти глупые причины. Знает она, что двигало Бакуго. Замечательное чувство ревности, которое было заметно с первых секунд, когда Ашидо назвала того темноволосого юношу «парнем Мидории». Это была своего рода проверка. Ашидо специально сказала так Бакуго, хотя могла соврать, что это его троюродный брат, приехавший с далёкого севера. И Бакуго отреагировал весьма показательно, а затем и вовсе юркнул под дождь, хотя ему предлагался зонт. Интересно, что теперь будет с его отношениями с Ураракой? Интересно, как изменятся их отношения с Мидорией? Ашидо понимает, что её друг совершенно не хочет бороться за того, кого любит, хотя тот и сделал свой первый шаг. Ему бы этим шагом воспользоваться и стать уже счастливым, но он бездарно мучает себя. Что за отвратительно лицемерный мазохизм? — И что теперь с «Шиндо-куном»? — спросила Ашидо уже тише, дабы не мешать готовящимся к экзамену сокурсникам. — Расстанетесь? — Не знаю, — Мидория пожал плечами, бросив задумчивый взгляд куда-то в сторону. — С Шиндо спокойно. Он очень хороший и милый. И ему неизвестно моё прошлое. Он не знает о том, чем я занимался. Для него я чист и невинен. — Собираешься и дальше лицемерить перед ним? — в голосе Мины явно прослеживалось осуждение. — А смысл какой? — Я не достоин Каччана, — вздохнул Изуку. — Моё прошлое всегда будет стоять между нами. Я даже не смог перебороть свой страх и отдаться ему вчера. Это тяжело. — Разве это не Бакуго сказал, что не собирался тебя трогать? — удивилась Ашидо. — Ты такой дурак, Мидория. Если мы говорим об одном и том же человеке, то, уж поверь, ему плевать на твоё прошлое, иначе ты давно был бы послан далеко и надолго. Ещё в тот день, когда видео в сеть попало. Это Бакуго. Он… ну… он такой. Изуку закусил губу и стыдливо опустил голову. Он понимал, всё прекрасно понимал. Да, Бакуго не осудил его за прошлое. Он принял это прошлое и отпустил. Но есть настоящее. То настоящее, в котором Мидория продолжает утопать в грязи. С его стороны очень подло использовать Шиндо как средство утешения. Но Бакуго умён. Он догадается. Он узнает. И уже никогда не простит. Мидория запутался. Скажи ему кто-нибудь несколько месяцев назад, что он будет вот так стоять на перепутье и думать, быть ли ему с Каччаном или нет, то Изуку бы не поверил. А теперь жизнь стала похожа на какой-то сон. Мидория ещё не определился, кошмар ли это или наоборот. Ашидо же не понимала переживаний друга. Ведь всё так просто. Он сам создаёт себе проблему из ничего. Ведёт себя, как барышня: то не хочу, то не надо. Так и просит, чтобы Мина его хорошенько отшлёпала за ужасное поведение. Его неопределённость просто раздражает. Но здесь есть что-то ещё, что-то точно не так. Что же он снова скрывает от неё? Она хочет вмешаться, но в этот раз отступает от спора. Пусть Мидория пока сам попробует разобраться в своих сложных отношениях с Бакуго и этим «Шиндо-куном». — Ах, кстати, тот раз в клубе твой «Шиндо-кун» чуть не подрался с Бакуго, — усмехнулась Ашидо, вспомнив весёленький случай. — Вот это я понимаю знакомство с соперником. — Что? — недоумевал Мидория. Шиндо рассказывал ему, как они отдыхали с друзьями, и какой-то бухой придурок пытался начать драку, но Йо сдержал его. Получается, всё это происходило в клубе «Empire», совсем рядышком с Мидорией. — Бакуго стойко сдерживал себя, с его-то характером, а тот всё провоцировал и провоцировал, — делилась Ашидо абсолютно противоположной информацией. — Весьма неприятный малый, без обид, Мидория. Изуку стало не по себе от сказанного Ашидо. Неужели Шиндо солгал ему? А может, каждый видит ситуацию по-своему, и некого здесь винить? Да и зачем кого-то винить? Все люди лгут. Сам Мидория не является исключением. Ему почему-то стало стыдно перед Бакуго. Его парнем оказался тот, кто практически втянул Каччана в драку. Интересно, о чём он подумал, когда узнал «зачинщика драки из клуба»? Что прибавилось к ревности? Злость? Разочарование? «Такой себе выбор ты сделал, Деку», — Мидория уже слышит голос Каччана и видит его осуждающий взгляд. Правда, вчера он ничего не сказал. Но многое сделал. Изуку снова краснеет, вспомнив о поцелуе, а Ашидо смотрит на него с улыбкой и качает головой. Как бы он ни доказывал, что это было лишь помутнением рассудка, Мидория всё равно счастлив и не в состоянии скрыть этого. Он и не собирался скрывать своего счастья. Просто Мидория не был уверен, что имеет право быть счастливым. Кто-то скажет: после всего случившегося с тобой ты заслужил капельку счастья. Изуку не знает, не стало ли, наоборот, только хуже. Всё запуталось: работа на Даби, отношения с Шиндо, Каччан. Подсказал бы кто-нибудь, как будет правильнее поступить, чем поступиться, а что попытаться сохранить. Ашидо определённо не собирается ничего советовать. Дипломатично остаётся на нейтральной стороне. Хотя, знай она о Даби, то по-другому бы заговорила. — В общем, определись уже, — заключила Ашидо в итоге, когда оповестили о начале экзамена, — потому что нечестно морочить голову двум парням. Ты же не такой, Мидория. Реши, с кем хочешь остаться, — она сделал акцент на предпоследнем слове, так как отчётливо понимала, что хочет он быть именно с Бакуго. Мидория тоже знал, на что намекает Ашидо, и тяжело вздохнул. Он окончательно в себе запутался.***
Паршивее Мидории, пожалуй, сейчас было только Бакуго. И не потому, что он совершил самую большую ошибку в своей жизни, а потому, что он как раз-таки поступил именно так, как должен был поступить ещё раньше. До того, как Деку нашёл себе парня, до того, как чёртово видео попало в сеть. И осознание своей ошибки нещадно отравляло мозг, мешая трезво мыслить. Он попросту не знал, что делать, как быть дальше. Вроде бы и забить можно, раз Деку на это согласен, но вот согласен ли на это Бакуго? Определённо не согласен, совсем не согласен. Что ему стоило переступить через себя и принять собственные чувства. И теперь вы говорите, что это всё было зря? Сомнения прочно засели в голове. Бакуго боится, да, он боится стать объектом для обсуждений и насмешек. Но больше этого он боится всю жизнь лгать самому себе, всю жизнь лицемерить перед другими. Он и так достаточно долго играл правильного парня. Убеждать себя в чём-либо уже не выходит. И сердце, и разум твердят в унисон одно и то же — сговорились. От внутренних голосов не сбежать, даже будучи глухим. Бакуго устал бежать. И он смотрит на улыбающуюся Урараку, что без умолку тараторит, рассказывая ему о кастинге, о съёмках, о своих грандиозных планах, не зная, как объясниться с ней. Девушка выглядит счастливой, а Бакуго собирается сломать эту яркую улыбку, стереть румянец с пухлых щёк просто по прихоти. Хотя они оба использовали друг друга, так к чему теперь оправдания? Наверное, Урарака поймёт его. Они в одной лодке. Правда, непонятно, Кацуки собирается спрыгнуть или хочет скинуть Очако. — Слушай, Урарака, давай расстанемся. Эти слова мгновенно отрезвляют её, и она замолкает, в недоумении глядя на Бакуго. По его глазам Урарака понимает, что он не шутит. И сердце падает вниз, в очередной раз разбиваясь оземь. Как остановить его? Как сказать, что она не хочет заканчивать их игру? Как признаться, что она влюбилась в этого грубияна, как последняя идиотка? Как обнять и поцеловать, чтобы он тоже полюбил её? Умеет ли Бакуго любить? Урарака хочет узнать. Она ещё не успела. — Чего это ты вдруг? — голос позорно дрожит, и Очако надеется, что Кацуки этого не услышит. — Игра наскучила? Я наскучила? — она берёт себя в руки и жмётся к Бакуго, кокетливо хлопая глазками. — Не вижу в ней больше смысла. — Ах, я поняла, — Урарака отлипает от него и поправляет волосы, пытаясь хоть как-то скрыть своё волнение. Она всё ещё может использовать козырь, который ни разу её не подводил. Она спасёт эти отношения во что бы то ни стало. — Всё не можешь забыть Мидорию? Так сильно в душу запал? — Да-а-а, — неожиданно для неё и, в первую очередь, для себя самого отвечает Бакуго. — Да? Она слишком громко выкрикивает это слово, и проходящие мимо старушки в парке что-то недовольно бурчат на такую невоспитанную особу. Вот теперь Урараку пронимает неконтролируемая дрожь, и по щекам текут слёзы. Она не хотела плакать, она ведь хотела быть гордой до победного конца. Но его «да» с размаху ударило в грудь, раздробило рёбра и вырвало сердце. Как же она увязла между Мидорией и Бакуго! Стоило ей отказаться от прошлых чувств, так они всплывают в её новых отношениях. Урарака снова влюбилась не в того человека. Не карма ли это? — Прости, — Бакуго извиняется. Что ж, кажется, только она удостоилась такой чести. Кацуки поднимается со скамейки, пока Урарака всхлипывает, всё ещё отчаянно сдерживая крик. — Ты с самого начала была права. И это не ты пыталась забыть Деку, используя меня, это я пытался лгать себе, используя тебя. По-дурацки всё вышло. — По-дурацки, да? — хмыкает Урарака, тоже вставая с места, и смотрит на Бакуго заплаканными глазами. — Я влюбилась в тебя, Кацуки, тоже по-дурацки, правда? Что теперь скажешь? Назовёшь меня «глупой дурой, которая снова втрескалась в какого-то пидора»? Бакуго поджимает губы от злости. Но Урарака права. То, что она говорит, сущая правда, поздно отнекиваться. Всё уже давно сказано. Эта игра изначально не имела смысла, только разрушила ещё одну жизнь, разбила ещё одно сердце, повторно. Но кроме извинений у Бакуго для Урараки ничего нет. Он надеялся, что она сможет понять, но он и не думал, что Очако привыкнет к нему и влюбится. Бакуго поступил подло и не станет отрицать своей вины, как обычно это делает. Все аргументы против него. — Я люблю тебя, Кацуки, — это признание должно стать её спасением, но Бакуго лишь отводит взгляд, не зная, что ответить на слова Урараки. — Люблю… Просто люблю… За что? — она закрывает лицо руками и плачет. И прохожие смотрят на странную парочку, осуждающе качая головой. — Я не могу ответить тебе тем же, эта игра мной проиграна, признаю, твоя взяла. Я действительно влю- Урарака резко поднимает голову и бьёт Бакуго ладонью по лицу, прежде чем он успевает договорить. Она бы подарила ему ещё парочку пощёчин, но и этой достаточно, чтобы задеть его, чтобы высвободить свою злобу. Кацуки молчит, лишь чувствует, как горит щека от сильного удара. — Не смей говорить мне этого! — цедит она сквозь зубы. — Я не хочу этого знать. Мне плевать. От этой победы мне совсем нерадостно. Подавись ею, Бакуго Кацуки! И Урарака гордо уходит, оставляя его одного в этом парке, пока гуляющие здесь жители города с недоверием поглядывают на развернувшуюся на их глазах драму.***
У Мидории забот по горло. Думать об их отношениях с Бакуго совсем нет времени. Несколько дней назад приехала мама для планового обследования. Изуку позаботился обо всех условиях. Потратил крупную сумму на лучшую клинику. У женщины теперь собственная палата, она находится под наблюдением двадцать четыре часа в сутки. Безопасность клиники отвечает всем требованиям, поэтому Мидория спокоен. От самого мучителя Даби пока ничего слышно. Но в счастливое освобождение Изуку не верил. Даби не так прост, как кажется. У него на всё есть план. Он наперёд продумал, как будет использовать Мидорию, под каких мужиков его положит, сколько раз отдаст на растерзание богатым извращенцам. Зато мама жива. Врачи говорят, что реабилитация проходит успешно. Возможно, через год-другой она сможет жить полноценной жизнью. И даже работать. Щадящий труд ей не повредит — заверил лечащий врач. Мидория всё свободное время проводил рядом с ней. Выпросил у Шиндо отпустить его со смен. Конечно, его парень согласился. Он не стал вдаваться в подробности. «Нужно помочь маме», — всё, что объяснил Мидория. — Я хочу познакомиться с ней, — воодушевлённо сказал Шиндо, услышав о приезде матери своего любимого. — Извини, моя мама не знает о моей ориентации, — поникнув головой, ответил Мидория. — Я ещё не решился рассказать ей. — Понимаю, мы сделаем это вместе, когда ты будешь готов. Общаясь с Шиндо, Мидория невольно вспоминал случившееся в его квартире. Почему-то он испытывал ещё больший стыд, чем после тех ночей в клубе «Empire». Наверное, из-за того, что к тем незнакомым мужчинам он не испытывал ничего, кроме отвращения. А Каччана он любит. Глупо отрицать. Шиндо не заслуживает этого. Но сказать правду или расстаться с ним у Мидории не хватает сил. У них с Бакуго в любом случае ничего не выйдет, а Изуку останется один, если сейчас его бросит Шиндо. «Ты же не такой парень», — Ашидо лучшего мнения о нём, чем он сам. Мидория и правда крутит головы хорошим людям, а на самом деле вообще проституткой подрабатывает. Это давит на него, но в психологическом центре не скажешь о таком. Ему становится легче после общих сеансов. Когда он слушает других ребят, Изуку чувствует себя не таким одиноким. А во время своей очереди он рассказывает о внутренних переживаниях, о друзьях, о матери, о тяжёлом детстве. Между строк зашифровано его настоящее, но вряд ли кто-то сможет догадаться. Мидория хочет поблагодарить Фукукадо-сан за то, что она посоветовала ему обратиться в этот центр. Здесь Мирио-сенпай, всегда подбадривает, утешает, советует что-то. Шиндо держит за руку, пока он говорит о прошлом. И люди улыбаются. Он забывает о Даби, забывает обо всём, что с ним случилось, забывает об Оджиро. Его вроде должны были отчислить. Давно не было видно в университете. Хотя у Мидории практически нет занятий. Он сдаёт экзамены, ходит на практику. Поэтому ему и с Бакуго пересечься не удаётся. Ашидо иногда пишет, но в основном о себе и Киришиме. Изуку не скучает. Вечерами он постоянно в больнице, слушает болтовню мамы. Иногда там и ночует. А утром скорее бежит в детский сад, где юного практиканта ждут непоседливые детишки. Но ему нравится с ними возиться, хотя в будущем он планирует всё-таки преподавать ребятам постарше. Иногда Мидория задумывается: а чему может научить такой, как он? Он не самый лучший пример для детей. Если бы кто-то из родителей узнал, чем занимается практикант по ночам, то точно возмутился бы. Никто не захочет, чтобы его грязные руки прикасались к их чистым и невинным детям. Поэтому ему греет душу, когда кто-то из этих маленьких комочков счастья и радости говорит ему: «Вы осень клутой, Мидолия-сенсей». Он практически опьянён этим минутным просветлением в его жизни, но сообщение от Даби мгновенно отрезвляет. Мидория где-то минут десять тупо пялится в экран телефона, в эти строки, в которых так и читается сарказм. Очередной приказ, приправленный издёвкой, в стиле Даби, в общем-то. Изуку тяжело выдыхает. Он только вернулся из центра и собирался пойти в магазин на работу. Негоже сидеть на шее у Шиндо постоянно. Даби не оставляет выбора. Работу придётся отменить. Сердце отбивает бешеный ритм. Мидории страшно. Что ждёт его сегодня? Он устал. Ему действительно всё это надоело. Вечная жизнь в страхе перед неизвестным. Депрессия, которая окутала его со всех сторон, не отпускает. Прячется на какие-то считанные минуты и возвращается на часы. Ему надоело бежать по первому зову Даби. Надоело отдаваться за деньги. Он хочет быть счастливым. Разве это плохо? Хочет держаться за руки с любимым, чувствовать прикосновения губ, видеть нежный взгляд и тёплую улыбку. Двойная жизнь не даёт и шанса на спокойное существование. Да, он сам это выбрал, тут не поспоришь. И теперь он тоже решил выбрать самостоятельно. Мидория убирает телефон в карман и идёт в магазин. Не в клуб «Empire», не к Даби, а на обычную работу. Мама в больнице. Даби до неё не добраться. А потом он уедет. До конца семестра осталось немного. Сдаст все экзамены и покинет город, уйдёт в академический отпуск на год, чтобы быть подальше от преступного мира, в который его отчаянно тянет Тодороки Тойя. Давно надо было так сделать. Но Изуку всё равно каждый раз вздрагивает, когда над дверью их комбини звенит колокольчик. Вдруг Даби явится за ним. Он не знает об этом месте, но он и о его новой квартире не знал. Вечер и ночь проходят тихо, утром его тоже никто не поджидает за углом, в детском саду всё спокойно, в университете никаких волнений. Мидория расслабляется. Через неделю мама выписывается, необходимо скорее решить вопрос с переездом и продажей их дома. Поэтому он собирается в больницу, обещал переночевать у неё, надо обсудить для начала свою идею с ней. Возможно, пора признаться, что он — гей. Если Мидория скажет, что переезд обязателен именно по этой причине, то Инко поймёт и не станет отказываться. Закинув на плечи небольшой рюкзачок с вещами, Мидория вышел из квартиры и закрыл за собой дверь. Рядом послышались чьи-то шаркающие шаги, и от страха Изуку отскочил в сторону, судорожно вынув ключи из замочной скважины. Он обернулся в ожидании увидеть кого угодно: Даби с его компанией, соседку напротив, Шиндо, Тодороки, Оджиро, Ашидо с ребятами. Но перед ним стоял Бакуго Кацуки. Он, видимо, тоже не ожидал застать Мидорию, выходящего из квартиры. Ещё пару минут и он бы опоздал. — Каччан? — удивился Мидория, постепенно успокоившись. — Куда-то торопишься? — спросил Бакуго, остановившись в нескольких шагах от Деку. — Эм, да, к маме в больницу. — А я за вещами своими пришёл. — П-прости, давай я принесу их в университет как-нибудь? — Ладно. Раз ты в больницу, то я не против подождать. Пауза затянулась, а они так и не сдвинулись с места. Мидория почему-то боялся шагнуть вперёд, а Бакуго думал, что не имеет права подходить ближе. С того самого дня они ещё не виделись. И максимально неловко стало только сейчас. Воспоминания вихрем пронеслись перед глазами. Поцелуй, шёпот, объятия… Холодное утро, слова, брошенные в страхе принять ответственность. Самоанализ. Мидория бы никогда не смог поверить, что Бакуго испытывает к нему нечто большее, даже если бы тот сам ему об этом сказал. Так что тогда он решил за двоих, избавил их от лишних переживаний и сомнений, лишней боли. А Бакуго просто нужно было время. Немного времени. — Я расстался с Ураракой, — он первым прервал молчание. — Сочувствую. Вы были красивой парой, очень жаль, — Мидория не понимал, зачем говорит это, но всё равно продолжал. — Я сделал это из-за тебя. — Выходит, я виноват? Я не просил об этом, Каччан, поэтому не перекладывай на меня ответственность за ваше расставание. Никогда не поздно сойтись снова, — Мидория тяжело вздохнул и направился в его сторону, чтобы быстрее обойти занимающего проход юношу. Кацуки резко перехватил его за плечо, остановив на полпути к отступлению. Он нахмурился, взглянув Мидории прямо в глаза. Казалось, он готов ударить его за эти слова, но Изуку был прав. Бакуго и казалось так, словно чувства внушили ему нарочно. Насильно затолкали в голову мысли об этом тупом задроте. Он не просил этого, Кацуки прекрасно жилось в нормальном, традиционном мире. Наверное, это и называется пропагандой. Конечно, Деку виноват. Он со своей светящейся от счастья рожей, со своим искренним смехом, со своими смущёнными взглядами и глупыми поступками. Это дурацкое оправдание — Бакуго знает. Он закусил нижнюю губу, чтобы удержать себя от нелестных замечаний. — Я не буду повторять одно и то же тысячу раз, — процедил Кацуки, притянув Изуку к себе. — И спрошу только единожды: ты будешь со мной? Или можешь прямо сейчас валить на все четыре стороны — и на этом всё! — Каччан… я… — Да или нет? Была ли у Мидории возможность отказать? Да сколько угодно возможностей. Но он всё равно выдыхает глухое «да», не отводя взгляда от гневного лица Бакуго, его красных глаз, прожигающих насквозь. Это мало похоже на признание в любви или на предложение встречаться. Они так долго добирались друг до друга. И вот в итоге к чему пришли. Мидория чувствует себя одновременно самым счастливым и самым разочарованным. Будет ли уместным обнять Каччана? — Ну, всё, пошли в больницу, — Кацуки развернулся и направился к лестнице. — А тебе зачем? — Просто проведать Инко-сан, нельзя, что ли? — М-можно… — Тогда чего встал как вкопанный? — Ах, да, иду. Эта странная обыденность немного пугала Мидорию. Словно ничего не произошло, словно они просто друзья, которые идут в больницу к его матери, словно того вечера не было, как и всего остального. Отношения Бакуго с Ураракой — сон. Съёмки Мидории в порно — сон. Неужели Изуку до сих пор под влиянием наркотиков? А на самом деле ещё даже первая ночь в клубе «Empire» не закончилась. Сейчас он придёт в себя на полу той красной комнаты, испачканный в чужой сперме и собственных выделениях. И всё повторится заново. Порочный круг, из которого не так просто выбраться. Он хотел взять Бакуго за руку, несмело потянулся к ней, пока они плелись через переулок его района. Мидория зажмурился и, собрав волю в кулак, решился сделать это. Если Каччан оттолкнёт его, то уж точно всё. Но он искренне надеялся, что этого не случится. Изуку не успел проверить, за их спинами раздался чей-то свист и стук шагов нескольких человек. Он со страхом обернулся и едва удержался на ногах, увидев улыбающегося во все тридцать два зуба и десяток скоб Даби. Мидория попятился назад, столкнувшись с недоумевающим Бакуго. — С твоей стороны очень грубо игнорировать мои сообщения, Мидория, — вкрадчиво начал Даби, приблизившись всей своей компанией к ним. Здесь был и Шигараки, и Твайс, и все те, кто приходил к Изуку в старую квартиру. Шестеро на двоих — не очень выгодно для них с Бакуго. Смогут ли они сбежать? Станет ли Каччан бежать? Определённо нет. Он вышел вперёд, закрыв собой Мидорию, что вызвало лишь усмешку со стороны Даби. Грозный вид Бакуго его совершенно не пугал. Он был уверен в своей победе. Конечно, рядом с ним столько верных псов. Изуку хотел оттащить Кацуки назад, дрожащими руками хватаясь за его куртку. — Воу! — снова присвистнул Даби, удивлённо вскинув брови. — Я-то думаю, почему мой милый Мидория не отвечает на сообщения? А он себе кого-то завёл, видите? — он обратился к Шигараки, но тот лишь пожал плечами. — Что за самоубийца повёлся на такую шлюху, как ты? Давно ли, Мидория, ты вытащил член из своего мерзкого рта? Или твой защитничек ничего об этом не знает? Какая жалость! Бакуго догадывался, кто стоит перед ним. Одно предположение так и металось в голове. Его слова бередили старые раны. Перед глазами вновь возникали кадры из видео, о котором Кацуки успешно забыл. Но в словах этого странного незнакомца было что-то ещё. Мидория всё сильнее дрожал и сильнее сжимал куртку Кацуки с каждой сказанной фразой. Бакуго одёрнул его руку и направился к этому покрытому шрамами юноше. — Слушай, я не знаю, кто ты такой, но следил бы ты за своим языком, — Бакуго быстро окинул взглядом этих головорезов: они не обычные студенты, которых легко раскидать на раз-два. Тут придётся постараться. Продумать план Бакуго не дали. Твайс в считанные секунды оказался возле него. Он ударил под дых резко, мощно, отчего Кацуки пошатнулся назад, согнувшись вдвое. На мгновение Твайсу удалось вывести из строя его дыхание. Бакуго задыхался, а грудную клетку словно в тиски сковало. Мидория бросился к нему и помог приподняться. Кацуки казалось, что все его внутренние органы превратились всмятку от одного удара. Кто этот сумасшедший в маске? Откуда у него столько сил? — Даби… — прошипел Мидория, бросив на него недовольный взгляд. Снова. Тот самый. Ненавистный ему взгляд. — Сделай лицо попроще, продажная шваль, у меня нет времени с тобой возиться, из-за тебя я снова теряю клие- Ответный выпад от Бакуго перебил Даби. Он заехал ему по носу кулаком, на удивление Твайса довольно быстро оправившись от прошлого удара. Даби не смог защититься, и тонкая струйка крови потекла из носа. Он вытер её большим пальцем, но вместо того, чтобы злиться, Тойя только широко улыбнулся. Его веселил Бакуго, защищающий Мидорию, определённо недостойного ничьей защиты. Конечно, такое поведение Кацуки не могло остаться безнаказанным. Пока двое пытались обездвижить неслабого Бакуго, Твайс вернул ему должок за Даби. Бакуго отчаянно сопротивлялся и даже смог задеть пару раз самого Твайса, но силы в любом случае были не равны. И противники легко поставили его на колени, несмотря на причитания Мидории. Даби присел перед ним на корточки, достав из кармана складной ножик. Кацуки дёрнулся в сторону, но его крепко держали за руки. — Даби… пожалуйста… — Мидория упал рядом с ним, сложив руки вместе. — Не трогай его, прошу. — Мидория, мне надоело слушать твоё тупое нытьё. Ты только умеешь ныть да стонать, — хмыкнул Даби, повертев перед лицом Бакуго ножиком. — Ну, что, парень, где весь твой пыл? — Пошёл ты! — рявкнул Кацуки сквозь боль. — Несчастный малый, — вздохнул Даби, — даже не знает, кого защищает. Обычную шлюху, которую поимели уже десятки мужиков. Думаешь, и тебе перепадёт? Это, несомненно, било по самолюбию Бакуго. Невинная и целомудренная Урарака куда лучше Деку, прошедшего все девять кругов ада. Ему нечего противопоставить этим словам. Одних чувств всегда недостаточно. Мидория стоит перед Даби, как нашкодивший ребёнок. Он не смотрит на Бакуго, боится. Судя по всему, Деку продолжал заниматься этим и лгал всем вокруг, что начал новую жизнь. Осознание того, что Бакуго просто обманули, предали, растоптали его доверие, неприятно жгло в области сердца. И даже понимая это, он всё равно хотел вырвать Деку из лап негодяя. Уже не ясно, кто главный злодей в их истории. — Как печально, — Даби схватил Бакуго за кошму светлых волос, подняв его голову. Острый клинок скользнул по щеке и обжёг кожу, кровь медленно потекла вниз. — Ты перешёл дорогу не тому человеку. — Нет! — воскликнул Мидория. — Даби, остановись! — положил руку на его ладонь. Пальцы тряслись от страха за Каччана. — Я п-пойду с тобой, только не трогай его, пожалуйста. — Не смей, Деку! — зарычал Бакуго, вырвавшись из крепких пут двух головорезов. У него было несколько секунд в запасе, чтобы перехватить нож и нанести контрольный удар. И Мидория знал, как поступит Каччан. Но это было бессмысленно. К тому же, зачем ломать свою жизнь из-за этого ублюдка Даби? Его смерть не принесёт Мидории облегчения, если он лишится самого дорогого. Шигараки, Твайс и остальные не дадут Бакуго уйти отсюда живым. Поэтому Изуку решил остановить его от этой страшной ошибки, закрыв собой Даби. Его холодные ладони легли на окровавленную щёку Бакуго. — Каччан, не надо… — Это и есть твой ответ? — тихо прохрипел Кацуки. — Да, — ответил Мидория. Он медленно отошёл в сторону, встав позади Даби, самодовольно наблюдающего за этой драмой. Кацуки больше ничего не сказал, даже когда толпа стала удаляться всё дальше, и зелёная голова скрылась за углом. Бакуго чувствовал себя самым слабым существом на этой планете. Самым жалким из всех людей.