«We can die like heroes before us, or live to be wicked ones we’re running from». All Time Low — Take cover. «Мы можем умереть как герои, что жили до нас, или жить, чтобы стать злодеями, от которых мы убегаем».
***
Жизнь Бакуго — чёртова трагикомедия. Пора бы уже браться за перо и создавать шедевр, который определённо разлетится по всему миру многомиллионным тиражом. Правда, это будет история не о нём. Это будет история о Мидории Изуку и о его самом большом предательстве. И можно дать ему Оскар за отличную актёрскую игру, а Бакуго, возможно, даже отхватит награду за лучшую мужскую роль второго плана. Потому что в конечном итоге он играл в жизни Деку лишь второстепенную роль. Зря он вообще к нему в этот вечер пришёл. Без правды жилось намного легче. Теперь что он должен думать обо всём случившемся? Мидория ушёл с Даби, а значит, наверное, уже сейчас его кто-то имеет, как на том видео. Бакуго злился, но не из-за этого, а из-за того, что он ничего не смог сделать, ничего не смог исправить. Не смог остановить Деку. Здесь нет правых и нет виноватых. Нет ни палачей, ни жертв. Есть только выбор. И свой Мидория сделал. Конечно, он хотел защитить Бакуго, но в такой защите тот не нуждался. Лучше бы его там, на месте порешили. Умирая, он хотя бы знал, за что сражался. А так, на душе остался паршивый осадок беспомощности. Когда он вернулся домой, в квартире никого не было. Киришима, видимо, на смене в магазинчике. А Каминари, как обычно, торчит в университете, закрывая хвосты на учёбе. Бакуго попытался самостоятельно обработать раны, но получалось с трудом, учитывая, что он не хотел смотреться в зеркало и делал всё вслепую. Разбитые губа и нос, порез на щеке, — увы, они не пройдут за пару дней. А послезавтра экзамен. На теле красовался огромный синяк, оставленный тем сумасшедшим в маске. Даже приложенный к кровоподтёку замороженный кусок курицы не уменьшил боль. Хотя Бакуго уже не понимал, где болит: в месте удара или внутри, где-то в глубине души. По-хорошему надо бы обратиться в полицию, заявить о похищении, чтобы эту компанию ублюдков наконец задержали. Но Бакуго понимал, что так он может подставить под удар и самого Деку. Если полиция начнёт копаться в этом деле, то как скоро они выяснят, что Мидория снимался в запрещённых фильмах за деньги? А Даби не захочет тонуть в одиночестве, утянет за собой всех. Да и нужно ли вообще спасать Мидорию? Был ещё вариант найти того двумордого. Кажется, он его младший брат. Но какой в этом смысл? Без сомнений, у них вся семейка в дерьме варится. А Бакуго не желает туда лезть. Хотя он в нём практически по локоть из-за того, что связался с Деку. Кацуки и подумать не мог, что тихий, безобидный ребёнок, каким Изуку был в детстве, в итоге увязнет в преступном мире. Что ж, Бакуго искренне пытался вытащить Мидорию, его совесть перед ним чиста. Но, несмотря на это, он всё равно не может уснуть, прокручивая в голове последние полгода. Встреча спустя много лет, страшная правда об ориентации, непонятные чувства к другу детства, порно видео, разлетевшееся по универу, разлад с Киришимой, отношения с Ураракой, та ночь в квартире Деку — всё это забыть не получится. За такой короткий срок их судьбы переплелись между собой слишком крепко. Ещё и разговор с матерью после того, как Деку ушёл в день её приезда. Он толком не слушал безумную женщину, но суть уловил: «С такими людьми не просто». Куда уж сложнее?! Бакуго не понял, то ли старуха пыталась его оградить от Мидории, то ли, наоборот, подталкивала к нему, чтобы он помогал и находился рядом, когда тот будет нуждаться в друге. Он внял второму совету и был рядом. Вот только Кацуки не был нужен. Его плечо пустует. На грудь не давит плачущий по горькой судьбе Деку. Он один в этой комнате. На часах — полпятого утра. В соседней комнате храпит Киришима. Иногда слышны шаги водохлёба Каминари. Сколько раз ему говорили, чтобы он сходил к врачу?! Ненормально так много пить по ночам. Сегодня Кацуки этому даже рад. Хождения по квартире отвлекают от тяжёлых мыслей. Но к утру и они затихают. Напился, видать. Он пытается уснуть, но никак не выходит. Сейчас бы и ему не помешал рецепт на снотворное от Шутки. Надо было позаимствовать у Деку. Бакуго недовольно цыкает. Снова думает об этом тупом задроте. Кажется, словно в его жизни всё крутится вокруг Мидории. А он почти двадцать лет прекрасно жил без единой мысли о нём. Иногда, конечно, вспоминалось детство, но первое место всегда было занято собой любимым. С каких пор эгоизм обратился эмпатией по отношению лишь к одному человеку? И он снова убеждает себя в том, что в его понимании, в его заботе, в его пресловутой эмпатии никто не нуждается. Продолжай быть эгоистом, Бакуго Кацуки. Это у тебя лучше всего получается. Поэтому на следующий день он эгоистично забивает на случившееся вчерашним вечером, эгоистично пропускает пары, эгоистично игнорирует своих соседей, эгоистично решает забыть обо всём, что связано с Деку. Пусть он сам разбирается со своей жизнью, пусть сам спасается от «Даби», «двумордого», тупицы Оджиро и половины университета. Теперь окончательно всё. Проведя целый день в одиночестве, Бакуго успокаивается. Никогда не поздно начать новую жизнь. И если завтра он встретит Деку в университете, то просто пройдёт мимо под удивлённые взгляды друзей. Но им не удаётся столкнуться в университете. Удивлённые взгляды друзей устремлены только на его побитое лицо. Киришима ещё утром, перед экзаменом, прожужжал ему все уши на эту тему, но так и не добился вразумительного ответа. «Я упал», — отмахнулся Кацуки. Каминари же удивляется не ссадинам на лице и аккуратно приклеенному лейкопластырю на щеке. Он удивляется, что нигде не видно милашки Урараки, которая обычно с Бакуго не слезает. «Мы расстались», — отмахнулся Кацуки. Сегодня он ещё более молчалив, чем обычно. На все возмущённые возгласы парней отвечает забвением. Эгоистично продолжает их игнорировать. Но вот проигнорировать подругу Деку, Ашидо Мину, не получается. Она резко налетела на Бакуго в столовой, когда они с Киришимой и Каминари почти сели за стол. В её глазах паника. И даже Киришима обескуражен таким поведением Ашидо. — Где Мидория?! — начала она без приветствий. — Я откуда знаю? — Бакуго отвёл взгляд, чтобы не показывать своего лица, но Мина потянула его за руку, открыв своему взору все следы того вечера. Преступник пойман с поличным. — Он не отвечает на звонки и его нет дома, — Ашидо немного растерялась, заметив лейкопластырь на его щеке. — И вообще, что с твоим лицом? — Не твоё дело! — зарычал Кацуки, выхватив руку из её пут. — Ты ведь знаешь, где он, — в голосе прозвучало сомнение, которое на сто процентов оправдано, и Мина замечает это в глазах Бакуго, что он отчаянно прячет за растрёпанными волосами. — Ты точно знаешь. Бакуго, Мидория уже два дня не был у мамы в больнице, он бы не оставил её, даже если бы бросил универ и всех нас. — Мне-то какая разница, куда подевался твой ненаглядный друг? Я не прячу его в карманах, если что, — усмехнулся он в ответ, демонстративно ощупав брюки. — Не паясничай! — Ашидо сорвалась на крик. — И хватит строить из себя крутого парня. Если тебе что-то известно, почему ты молчишь? — Мина-чан, может, он реально не знает, не волнуйся так, — к ней подошёл Киришима и мягко провёл ладонью по напряжённой спине любимой. — Найдётся Мидория, куда денется. — Меня совершенно не волнуют его дела, отвяжись, Ашидо, — Бакуго поспешил удалиться из столовой, даже бросив свой обед. Он уже был готов высказать Ашидо всё, что думает о её прекрасном друге. Деку обманул не только Бакуго, он обманул их всех. Что она скажет, узнав страшную правду? Вряд ли будет продолжать разводить панику и бросаться на поиски пробившего дно Мидории. Да, надо уйти, пока изо рта не полилась не самая лучшая информация, но определённо интересная. Киришима чувствовал себя на перепутье. С одной стороны — его любимая девушка. С другой — его вредный, но надёжный друг. Он с ними обоими столько всего пережил. Чью сторону сейчас выбрать? Киришима не может понять излишнего волнения Ашидо. И он не может понять, почему все так носятся с этим Мидорией. Он неплохой парень, со сложной судьбой и тяжёлыми отношениями с окружающими, но это не повод возводить его в ранг неприкосновенной персоны. Необходимо успокоить обе стороны, прежде чем они вцепятся друг другу в глотки. Но ему не пришлось вмешиваться, Мина опередила его, бросив Кацуки вслед не очень лестные замечания, от которых не только у него самого, но и у Эйджиро с Денки волосы дыбом встали. — Сначала целуешь Мидорию, а затем сбегаешь? — эта фраза заставила удаляющегося юношу замереть на месте, а всю столовую — замолчать. — Смелый поступок, ничего не скажешь, Бакуго! Киришима и Каминари переглядывались, с трудом воспринимая сказанное. Бакуго никак не реагировал, что только подтверждало правдивость слов Ашидо. Те, к кому Кацуки стоял лицом, видели, как изменился его взгляд, как напряглись скулы, как он поджал губы, нахмурился и свёл брови у переносицы. Каждый из них знал, что любая брошенная на эту тему шутка подожжёт фитиль его терпения. Как же это глупо! Конечно, тупой задрот Деку всё растрепал своей не менее глупой подружке. Парировать ему нечем. — Да пошла ты! — только лишь рявкнул Бакуго, сорвавшись с места, подальше от всех этих лицемерных людишек.***
Мидория сидел в каком-то старом, грязном подвале, провонявшем сыростью и экскрементами. Здесь было влажно, холодно, темно, где-то капала вода. Мерзкий звук падающих капель стучал по ушам. От слёз щипали глаза, от холода сводило мышцы. Он не знал, сколько прошло времени с тех пор, как Даби притащил его сюда. Он не знал, где находится, потому что машина ехала очень долго в какой-то плохо освещаемый район, и Изуку не смог разобрать точное местоположение этого дома. Он не знал, чем сейчас занят сам Даби. Несмотря на то, что подвал находился под домом, Мидория ничего не слышал, кроме своих всхлипываний и стука капель по металлической поверхности. Одно он знал точно — ему не жить. Даби так и сказал: «Я устал от твоих истерик и дурацких выходок, пора с этим покончить». И если его не убьют, то, наверное, продадут в сексуальное рабство. А может и то, и другое сразу. На съёмках Мидория часто слышал, как Даби обсуждал с Шигараки и Твайсом какие-то «тёмные дела». На их руках есть чужая кровь. Изуку следующий. Пока он прозябал в этом подвале, у него было время подумать обо всём: о своей жизни, о прошлом, о матери, о друзьях, о Каччане. Словно кадры из старого фильма всплывали в голове, картинки были настолько реалистичными, и он плакал. Не от того, что поступал как-то неправильно раньше, а от того, что лишился этого по собственной глупости. Только умереть и остаётся — Каччан его никогда не простит. Столько горечи, столько боли было в последней сказанной им фразе: «Это и есть твой ответ?» Он убедился, он сделал вывод. Это же Бакуго, он не признаёт увиливаний, размытых ответов, лжи. Он всегда говорит, что думает, и того же требует от окружения. Мидория провалился по всем пунктам. Когда Каччан сказал, что хочет быть с ним, это было как во сне. И Изуку не желал просыпаться. Он уже кучу всего запланировал: свидания, прогулки, встреча с родителями. Если Каччан будет рядом, то не так страшно рассказать маме правду о своей ориентации. Мидория уверен, Кацуки, того милого мальчика, сына её подруги, она бы точно одобрила. На мгновение он даже забыл, что вообще-то уже состоит в официальных отношениях. Шиндо исчез из его памяти, будто и не было никогда. В ту секунду он наконец понял значение слова «счастье». Не поддельного, не выдуманного, не эфемерного, а самого настоящего счастья. Оно, увы, продлилось недолго. Но мысли о том, что Бакуго Кацуки ответил ему взаимностью, согревали в холодном помещении. Мидория сам всё потерял, а чувства были искренними. Бакуго не врал. Вот бы повернуть время вспять. Он бы всё исправил, он бы всё изменил, он бы… Это бессмысленно. Изуку устал жалеть себя. Он единственный во всём виноват, и теперь поплатится за свою глупость. Дверь подвала скрипнула, тонкая полоска света скользнула по полу, и Мидория зажмурился с непривычки. Он услышал усмешку Даби, которого забавлял этот маленький, свернувшийся в клубок беззащитный котёнок, грязный, дрожащий от холода и голода, жалкий. Он смотрел на него, как на своё творение. Он создал это. И теперь наслаждался результатом. Что ж, Даби свойственно манипулирование людьми. У него успешно получалось это на протяжении долгих лет. Сначала он собрал хорошую команду, использовав всё те же уловки. Тога до сих пор ему обязана, а Шигараки без Даби вряд ли справится. У Твайса крыша давно съехала — один Даби его контролирует, не без помощи Химико, конечно. Девчонки Сецуна, Ибара и Уцушими и вовсе считают его благодетелем. Тойя Тодороки ловко заковал их всех в цепи своего контроля, а они даже не подозревают об этом. Мидория знает, что стал его жертвой, но это ему мало помогло. Даби спустился к нему и дёрнул за плечо, заставив подняться. От слабости Мидория завалился вперёд и упал на колени. Тойя недовольно хмыкнул и сильнее потянул мальчишку за ворот куртки. Изуку упёрся ладонями в грязный пол и с трудом оторвал своё тело от земли. Голодовка сказалась на его состоянии. Желудок скручивало от пустоты, а мозг едва соображал без достаточного количества глюкозы. Поэтому Мидория не понимал, куда его тянет Даби и что говорит. Они выбрались из подвала в светлое помещение, и Изуку постепенно начал приходить в себя. — Выглядишь убого, — сказал Даби, осмотрев свою игрушку. — Тебе срочно нужна тёплая ванна и еда. В этой лачуге ни хера нет, так что… — он задумался, почесав зарубцевавшийся подбородок. — Ладно, поехали, всё равно мне нужно попасть туда сегодня. Ноги казались Изуку свинцовыми, передвигать ими было довольно сложно, поэтому он буквально ввалился в машину Даби и даже не пристегнул ремень безопасности. Тойя качал головой, с жалостью наблюдая за беспомощным Мидорией, который выглядел ещё хуже, чем под действием наркотиков. Он сам пристегнул его и завёл машину, выехав со двора дома в направлении города. — Да, это был не пятизвёздочный отель, сам виноват, — чтобы не было скучно в пути, Даби решил побеседовать с Изуку. — Твой клиент ждал целый час, а ты знаешь, что для богатеньких каждая минута на счету. Мне пришлось заплатить ему неустойку. Я веду бизнес честно и не хочу терять ценных клиентов. Мидория молчал. Что он мог на это ответить? Прости? Как жаль, что ты потерял деньги? Я больше так не буду? У него сейчас одно желание — плюнуть Даби в лицо. Но и на это сил не хватит. Оставалось только выслушивать его бессмысленные жалобы. — Ты им нравишься и хорошо пользуешься спросом, но мне невыгодно терпеть твои выходки, — продолжал Даби, не обращая внимания на молчаливого Изуку. — Найти нуждающегося в деньгах милого мальчика не сложно, так что ты мне больше не нужен. — Тогда отпусти меня, — прошептал Мидория, опустив подбородок в грудь. Он зажмурился, чтобы сдержать накатившие вновь слёзы. Даби резко захохотал, отчего машину занесло в сторону. Хорошо, что на трассе было пусто. Изуку тряхнуло, но ремень безопасности помог не удариться о боковое стекло. Сердце убежало в пятки. Хотя Мидория был согласен погибнуть здесь. Зато он унесёт и Даби за собой. Тот продолжал смеяться, возвращая машину на свою полосу. Изуку не перебивал этот мерзкий смех, раздражающий. Он не просто смеялся над глупой шуткой, он насмехался над ним. — Ты забавный, Мидория. Никогда не хотел попробовать себя в юмористическом искусстве? — успокоившись, сказал Даби. — Ты же на педагогическом факультете учишься, да? Поверь, это не твоё. Чему ты можешь научить? Как правильно отсасывать? Хотя весьма полезный навык. Школа минета имени Мидории Изуку! Звучит, как считаешь? — Что ты хочешь со мной сделать, Даби? — устало спросил Мидория. Ему, откровенно говоря, надоело слушать этот неуместный сарказм. За несколько месяцев он стал безразличным к попыткам Тодороки Тойи его задеть. Выработался иммунитет. — Для начала помыть и накормить, а потом просто выбросить. Сказал же, больше в тебе не нуждаюсь. Зато есть люди, которым ты интересен. Может, тебя продадут в рабство. А может, просто отымеют и убьют. — Ты не думаешь, что меня будут искать? И в итоге полиция выйдет на тебя. — Не волнуйся за меня, — усмехнулся Даби. — Если бы у меня не было никаких гарантий, то я бы вообще не стал заниматься этим бизнесом. Спустя пару часов пути он остановил машину у ворот двухэтажного коттеджа, который был даже круче того, где однажды проходили съёмки. Даби вышел из машины, громко хлопнув дверью. Мидория выглянул из окна. На город уже опустились сумерки, но он всё равно узнал этот район. Его университет находился совсем недалеко отсюда. А так же через пару кварталов живёт Бакуго с ребятами. В тот день, когда Мидория помогал ему с уборкой, они с Каччаном шли по этой дороге, мимо этого величественного здания. Теперь Изуку понимал, что дом принадлежит семье Тодороки. Но зачем Даби привёл его сюда? Вдруг они наткнутся на главу семьи? А если встретят Тодороки Шото? Изуку неуверенно выбрался из Лэнд Ровера Даби и огляделся вокруг. На улице было пусто. Фонари освещали площадку перед домом, но дальше простиралась сплошная темнота. Это тихий район, поэтому и квартиры здесь недорогие, так как не каждый захочет возвращаться вечерами по мало освещённой местности. Так Каччан говорил. Тойя махнул Изуку рукой и подозвал к воротам. Он нажал какие-то кнопки на панели, и дверца отворилась. Даби не стал загонять машину. Видимо, они заехали сюда ненадолго. — Тойя! — воскликнула девушка в очках, встретившая их в холле особняка. Она показалась Мидории очень милой и приятной девушкой. Возможно, она смогла бы ему помочь. На вид ей было лет двадцать-двадцать пять. Скорее всего, это сестра Тодороки. Он рассказывал о ней, когда они ещё были друзьями. — О, Фуюми, хорошо, что ты здесь. Моему другу нужна ванна и чистые вещи, — вальяжно бросил Даби. — Старик дома? — Нет, я сегодня одна, отпустила прислугу пораньше. — Чудненько, — улыбнулся он. — Ну и чего встала как вкопанная? Быстрее принеси что-нибудь чистое. — Но… — Фуюми посмотрела на испуганного Мидорию. Она сразу заподозрила неладное, ведь прекрасно знала Тойю и знала, что у него не может быть друзей, особенно таких. — Этот мальчик, кто он? Неужели ты до сих пор занимаешься своими грязными делами? Даби нахмурился, когда она произнесла эти слова. У него не было времени на споры с сестрой. Отец мог вернуться в любой момент. А ему ещё необходимо забрать кое-какие документы из его кабинета. Будет неловко, если Тодороки застанет его в самый неподходящий момент. Он схватил Фуюми за плечо и притянул к себе. Даже Изуку вздрогнул от резкой смены атмосферы вокруг. Даби имел влияние не только за пределами своего дома. Фуюми тяжело сглотнула в страхе отвести взгляд от ярко-голубых глаз. — Слушай сюда, сестрёнка, я же по-хорошему попросил, — зашипел Даби. — И сколько раз я говорил тебе не вмешиваться в мои дела?! Пошла и приготовила чистую одежду! — Мне больно, Тойя… — Ах, прости, — он отпустил сестру, расправив руки в стороны, и улыбнулся. Затем Даби обратился к Мидории, который стал невольным свидетелем семейных дрязг: — Идём, ванная комната в конце коридора. — Хотя бы о маме подумай, — бросила Фуюми вслед. Голос её был печален, он дрожал, словно она с трудом сдерживала слёзы. Брат остановился. Изуку посмотрел на опустившего голову Даби. В одно мгновение в нём не осталось того былого пафоса и властного поведения. Видимо, девушка ударила в правильное место. Мидория вспомнил, с какой заботой Даби говорил ему купить маме лекарств. Получается, и у него есть слабое место. Забавно, что они с Изуку одинаковы. На секунду ему даже стало жаль Даби. — Я единственный в этом доме, кто думает о ней, — Тойя посмотрел на Фуюми исподлобья. — И я вытащу её оттуда во что бы то ни стало. Просто смотри и, как и всегда, ничего не делай.***
Шото вернулся домой поздним вечером. Из-за всего случившегося между ним и Оджиро Маширао с параллельной группы преподаватели слишком жёстко наседали на него и постоянно пытались ткнуть на то, что только благодаря их снисходительности Тодороки до сих пор здесь. Его раздражали их намёки, но он смиренно принимал всё. Он слышал, что Оджиро исключили. И слава богу. Так этот извращенец хотя бы перестанет доставать Мидорию. Он увидел машину Даби перед домом и поспешил зайти, чтобы ещё раз поговорить с братом на тему Мидории. Он задолжал своему бывшему другу. Очень сильно. И у него не было никаких вариантов, как вернуть этот долг. Можно вечно вымаливать прощения, сделанного не исправить. Тодороки уже потерял всякую надежду быть с любимым, но помочь ему он обязан. Как говорит их отец: «Ты — Тодороки. А мы всегда добиваемся своего». Он заставит Тойю отпустить Мидорию, найдёт другого дурачка, да хоть сотню дурачков, готовых стелиться перед кем угодно за круглую сумму. Но вместо брата Шото наткнулся на рыдающую на кухне Фуюми. Девушка тихонько всхлипывала и утирала слёзы платком, но они всё равно продолжали литься, и глаза совсем уж покраснели. Заметив младшего брата, она быстро вытерла их и натянула на лицо извечную улыбку. Их отношения после последнего разговора стали лучше. Фуюми нарадоваться не могла, что достучалась до него. Оставалось как-то повлиять на Тойю и Нацуо, чтобы хоть немного объединить семью. Попытки вразумить Тойю раз за разом оборачивались провалом. И она плакала от бессилия. — Сестра, что-то случилось? Она увидела обеспокоенный взгляд младшего брата, её фальшивая улыбка с грохотом треснула, и, снова зарыдав, Фуюми бросилась к Тодороки и схватила его за грудки. Опешив, Шото едва не упал на неё, но удержался за стол. Сквозь её плач он не мог разобрать ни слова, она что-то бурчала, выла, мямлила. Шото взял сестру за плечи и осторожно встряхнул её, чтобы Фуюми пришла в себя и нормально всё рассказала. — Тойя… он… — всхлипывала Фуюми. — Я не знаю, что делать… — Тойя? Что с братом? — Тодороки не на шутку испугался. Зная то, чем занимается его брат, он уже нафантазировал самое страшное. — Кажется, он занимается продажей людей. — Что? — Я не понимаю… Зачем ему это? Он привёл какого-то мальчишку и… Ох, что же делать? Я уверена, бедняга здесь не по собственной воле. — Мальчишку? Какого мальчишку? Сначала Шото недоумевал, но внезапно к нему пришло осознание, что «не по собственной воле» рядом с Тойей может быть только один человек. Всех остальных устраивает такая жизнь. Кто бы ни работал на него, лишь одному это было неприятно. И теперь Тодороки стало по-настоящему страшно. Тойе настолько плевать на всех вокруг, что он использует свой родной дом для плотских утех? В это Шото не мог до конца поверить. — Как он выглядит? — спросил Шото, сильнее сжав хрупкие девичьи плечи. — Зелёные волосы? Веснушки? Худощавое телосложение? — Д-да, это он, откуда ты его знаешь? — удивилась Фуюми, поморщившись от боли. — Где он? — гавкнул Тодороки. — В ванной- Фуюми не успела закончить фразу. Тодороки словно цепной пёс сорвался с места и побежал в сторону коридора, ведущего к ванным комнатам. В голове всё вверх дном перевернулось. Он хотел только одного: вызволить Мидорию из плена, тем самым заслужив его прощение. У него появился прекрасный шанс доказать, что он способен защитить Изуку, своего любимого Изуку. Поможет ли это им сблизиться? Тодороки свято верил, что да. Предвкушение тёплых слов Мидории опьяняло. И сам того не замечая, Шото безумно улыбался, дёргая каждую дверь в коридоре, даже те, что не принадлежали ванной комнате. В кладовой было пусто. В гостевой тоже. Мидория же тихонько перебирал свои грязные вещи, выгребая из карманов всё содержимое. Он давно закончил принимать душ, надел чистые вещи, которые по размеру были слегка ему великоваты, и просто сидел в ожидании Даби. Он переложил к себе мелочь, завалявшуюся у него с того вечера. Изуку не брал крупных денег в больницу. А на метро должно было хватить в обе стороны. Даби не отбирал у него мобильный телефон. Всё равно в том месте, куда его отвезли, не было сети. А сейчас мобильник разрядился. Мидория попытался включить его, но аппарат угрюмо уведомил о полной разрядке батареи и тут же отключился снова. Изуку тяжело вздохнул, спрятав телефон в задний карман брюк. Кто-то резко дёрнул дверь, но та была закрыта на замок с обратной стороны, и Мидория вздрогнул, бросив на неё испуганный взгляд. В доме находились только трое: сестра Даби, сам Даби и Мидория. Неужели кто-то вернулся домой? Изуку отложил грязные вещи, осторожно приблизившись к двери. За ней слышалось чьё-то обрывистое дыхание. — Мидория? Этот голос Изуку не мог не узнать, даже если бы очень захотел забыть и никогда больше не вспоминать об этом человеке. Но сейчас он был его единственной надеждой на спасение. — Тодороки? — Мидория, ты там? Чёрт! — он снова дёрнул дверь, но безуспешно. — Дверь закрыта. Чёрт! Что Тойя с тобой сделал? Он тебя ударил? Он причинил тебе боль? Мидория тихо усмехнулся таким банальным и глупым вопросам. Словом «боль» не описать всё то, что Изуку пережил из-за Даби. Слово «боль» в его случае синоним «нежности». Он бы всё отдал, чтобы испытать обычную боль. Он бы всё отдал, чтобы Даби поплатился за содеянное. Он бы даже смог убить ради этого. — Что мне сделать, Мидория? — гулкий голос Тодороки, стоявшего буквально на коленях перед дверью, донёсся до Изуку, сбив с тёмных мыслей. — Как мне помочь тебе? Скажи… — Помочь? Как мне помочь? Убей Даби… Только его смерть сможет меня спасти… Тишина ничего не ответила Мидории. И он негромко рассмеялся. Видимо, его «спаситель» просто-напросто сбежал, услышав эти слова. Конечно, глупо было надеяться, что у Тодороки поднимется рука на собственного брата. Изуку и не надеялся. Он сказал это бездумно, это был крик отчаяния, предсмертная агония. Когда в споре не остаётся аргументов, и ты начинаешь бросаться глупыми оскорблениями, дабы отсрочить своё время, защититься хоть как-то. Вот и Мидория пытался выбраться любым доступным способом. Его действительно освободит только смерть. И неважно уже чья. Мидория слаб, как и Тодороки, который только на первый взгляд кажется таким смелым. Но когда доходит до дела, то он, поджимая хвост, отходит в сторону. Даби держит крепко. И эта связь необъяснима, она на подсознательном уровне. Изуку до сих пор не может понять, почему поверил этим голубым глазам. Затмила ли болезнь матери здравый смысл? Возможно, так и было. Но тот, кто протянул руку помощи, определённо обладал гипнозом. Даже наркотиков не понадобилось, чтобы Мидория слепо пошёл за ним. Замок щёлкнул, и дверь отворилась. Даби выглядел на удивление подавленным. Он ни слова не сказал Мидории, хотя никогда не отказывал себе в каком-нибудь саркастичном замечании, только кивнул, махнув рукой, чтобы Изуку поднимался с пола, на котором он застыл после разговора с Тодороки. Мидория с неохотой, но выполнил приказ, вышел из ванной и поплёлся за Даби. Он смотрел на его спину и мечтал вонзить что-то острое где-то в области поясницы, по правой поверхности позвоночника, пробивая нижнюю полую вену насквозь. — Зря только сюда заехали, — буркнул Даби, словно говорил сам с собой. — Тупой папаша отлично подготовился. Чувствует, что я собираюсь сделать. Ублюдок! Удивительно, но понять эту ситуацию можешь только ты, Мидория. — Он засмеялся, а Изуку с недоверием посмотрел на хохочущего Тойю Тодороки. Неужели у них сейчас состоится разговор по душам? — Тебе нужен дружеский совет? — Дерзишь? — усмехнулся Даби. — Этим ты мне и нравишься, Мидория. Тебя втаптывают в грязь, а ты гордо продолжаешь ползти вперёд. Это достойно уважения. Не хочешь присоединиться ко мне? Станем командой. С Тогой ты ладишь, а Твайс всегда хорошо о тебе отзывается. Хотя иногда я не могу понять, что на уме у этого идиота. Шиге вообще похер. Как думаешь? — Я ведь могу согласиться просто, чтобы спасти свою шкуру. — Ты только отсрочишь неизбежное, — Даби пожал плечами. Он резко остановился и повернулся к Мидории, пристально взглянув на съёжившегося от неожиданности мальчишку. Нельзя было понять, шутит ли Даби насчёт своего сомнительного предложения. Мидория хотел бы воспользоваться предоставленным шансом, чтобы выиграть себе немного времени. Ему хватит и пары недель. Но, казалось, Тойя, как обычно, издевается над ним. — Ты глупый и наивный идиот, Мидория, а эти качества могут мне понадобиться в ближайшем будущем. Знаешь, что нашу маму тупой папаша упёк в психушку? — Слышал. — И моей целью является вызволить её оттуда, освободить нашу семью от слепой зависимости от этого урода! — Хочешь сделать так, чтобы они зависели от тебя? — Разве это плохо? По крайней мере, я никогда не заставлю их плакать. — Сегодня твоя сестра плакала из-за тебя. Буквально. Даби нахмурился, стоило Мидории сказать это. Он на секунду забылся, расслабился рядом с жестоким зверем, который на короткое время спрятал свои коготки, подставив мягкую шёрстку. Изуку даже подумал, что они действительно могут понять друг друга. На удивление у них с Даби есть что-то общее — любовь к матери. Поэтому те слова — купи маме лучших лекарств — звучали так по-особенному из его уст. В это мгновение Изуку не чувствовал ненависти к тому, кто на самом деле спас их с мамой. — Идём уже! — рявкнул Тойя, схватив Изуку за плечо, и потащил за собой. Мидория всё ещё был слаб, так как не ел пару дней, поэтому легко подался вперёд. Оказавшись в холле, он сразу увидел Тодороки Шото, который стоял практически в прихожей, соединяющейся с холлом. Фуюми пряталась недалеко, поглядывала на своих братьев с опаской. Дружеской эту атмосферу нельзя было назвать. Но Даби широко улыбнулся, поприветствовав брата. Он выпустил Изуку из рук, и тот с трудом, но удержался на ногах. Улыбка Даби никак не повлияла на Тодороки. Он всё так же стоял на месте, всё так же смотрел на него исподлобья, всё так же держал руки в карманах. Он чем-то напоминал Мидории охранников клуба «Empire» — те тоже не улыбались посетителям клуба и прятали руки за спинами. Только Изуку как-то удостоился чести узреть их доброжелательные лица. Тодороки смотрел на Даби, как смотрел на Оджиро в той подсобке хим. кабинета. Казалось, что сейчас он выкрикнет свою излюбленную фразу: «Он — мой!», и они все дружно посмеются над этим. Но Шото молчал, словно ждал чего-то. — Рад тебя видеть, братишка! Ты чего такой хмурый? — Тойя, отойди от Мидории, пожалуйста, — наконец заговорил Шото. — И дай ему уйти. — А его здесь никто не держит, — ответил Даби. — У нас с Мидорией всё взаимно. Правда? — он бросил короткий взгляд на Изуку, подмигнув ему. — Правда, — неуверенно согласился Мидория. — Вот видишь, Шото. Тойя подошёл к младшему брату, положил руку ему на плечо и многозначительно закивал. Всё произошло за считанные секунды. Он не успел уклониться от удара ножом в живот от Тодороки, который ловко достал холодное оружие из кармана. Это был обычный складной ножичек. Мидория видел его сотни раз в руках сокурсника, но в качестве оружия, направленного против человека, — впервые. Фуюми протяжно вскрикнула, увидев, как один брат хладнокровно ранит другого. Она замерла на месте не в состоянии сдвинуться вперёд. Изуку чувствовал себя точно так же. Ладони Тойи крепче вцепились в плечи Шото. В глазах его читалось недоумение, обида, боль. Он был предан родным человеком, тем, ради кого Даби готов на всё. Шото ударил снова. И снова. Фуюми упала на колени. Она захлёбывалась в слезах и с ужасом наблюдала за происходящим. Из-за слёз картинка перед глазами расплывалась, Фуюми поползла к ним, чтобы остановить Шото, чтобы спасти непутёвого, но всё-таки брата. Даби закашлялся и медленно сполз вниз. Кровь текла по губам, подбородку, она капала из раны на пол, а Тодороки дрожащими руками держал нож внутри мягкой плоти, осторожно проворачивая его, чтобы наверняка лишить его возможности быть спасённым приехавшей вовремя скорой помощью. — За что… — прохрипел Даби. Мидория заставил себя двинуться к ним. Именно он виноват в том, что сейчас творится. Крик и плач их сестры только усиливали чувство вины. Изуку уже сотню раз пожалел о сказанном Тодороки. Он и не думал, что всё так выйдет. Он же просто хотел освободиться, хотел жить нормальной жизнью, хотел перестать бояться каждого шороха и каждого уведомления на мобильном телефоне. А теперь на его руках кровь. В прямом смысле. Изуку упал вниз вслед за телом Даби. Он схватился руками за его футболку на животе, крепче прижав ладони к ране, словно так у него получится остановить кровотечение. Шото стоял над ними и просто смотрел. Он не слышал воя Фуюми, не слышал причитаний Мидории и последних хрипов Тойи. Он не слышал, что Мидория в слезах говорил тому, кого так люто ненавидел, и что он ему обещал. Уши заложило. Лицо застилала безучастная маска. И только дрожащие руки, державшие нож, выдавали его владельца с головой. Тодороки не сразу понял, что наделал. Он перевёл взгляд на Фуюми, тянувшуюся за телефоном, который лежал на тумбе у дивана. Куда звонить? В скорую? В полицию? Тогда они посадят Шото, ведь так? — Не трогай! — выбравшись из минутного транса, крикнул Шото, и Фуюми от неожиданности дёрнулась назад. Она не узнавала брата. Это был не он. Какой-то безумный монстр предстал перед ней в обличии родного человека. Даже этот странный мальчишка, отчаянно пытающийся спасти уже мёртвого Тойю, намного благороднее, чем тот, кого Фуюми зовёт младшим братом. Она вся трясётся, сердце никак не унимается. Она хотела счастья для их семьи, но что теперь с ними будет? Когда отец узнает, он в первую очередь обвинит глупую Фуюми, что не смогла повлиять на братьев и не смогла заменить им мать. — Мидория, уходи. — Ч-что? — Изуку поднял недоумевающий взгляд на Тодороки. — Нужно по-позвать скорую. В-врача… — Он уже мёртв. Уходи, Мидория. — Я не… — Скорее! Сейчас сюда приедет полиция, и они не станут разбираться, а повяжут всех. Уходи! Будь свободным. Я тебе задолжал, и теперь мой долг перед тобой уплачен, — Тодороки выронил из рук нож, схватив Мидорию за плечи и подняв над полом. — Уходи и забудь всё, что здесь случилось! Светлая толстовка, взятая у Даби, была испачкана в его крови. Изуку боялся сделать и шаг в сторону выхода. Он обернулся вправо, где на полу сидела Фуюми. По её глазам он понимал, что девушка боится оставаться одна с убитым братом и его убийцей. Мидория закусил губу. Он не должен её оставлять. Не должен, но… — Уходи! — Тодороки толкнул Изуку к выходу, силой выгнав из собственного дома. И Мидория оказался на улице, встречаемый холодным ветром, в полном одиночестве.