«Should auld acquaintance be forgot and never brought to mind?» Lea Michele — Auld Lang Syne.* «Можно ли забыть старого знакомого и никогда не вспоминать?»
***
Тусклые лучи декабрьского солнца проникали через окно в комнату и жёлтыми пятнами оседали на обнажённые коленки Мидории. Он сидел на краю кровати в коротких домашних шортах, поджав под себя ноги, и листал свежий выпуск еженедельного «Shounen Jump». Его глаза зацепились за историю мальчишки без сверхъестественных способностей, который всё равно стремится стать героем, и Мидория увлечённо читал мангу, изредка выдавая какие-то междометия, которые говорили о его восхищении данной работой. Несмотря на зимние деньки, в комнате было тепло благодаря небольшому обогревателю, расположившемуся в уголке. Кровать позади него неприятно скрипнула, и Изуку едва не завалился вперёд. Он обернулся, посмотрев на лежащего на ней Каччана. Тот чутка задремал в гостях у Мидории и вот только проснулся после обеденного сна. Бакуго с трудом разлепил глаза и поймал на себе тёплую улыбку Деку. Он зевнул и потянулся, размяв затёкшие от однообразной позы плечи. — Утречка, Каччан, — съязвил Мидория. Он чувствовал эйфорию от нахождения Бакуго в своей комнате. Это было нечто странное, но в то же время очень интимное. Изуку ещё ни разу не приглашал кого-либо в свою комнату. Съёмные квартиры не в счёт. — Сколько я спал? — Пару часов. Бакуго облизнул сухие губы и тяжело сглотнул скопившуюся во рту слюну. Мидория заметил это действие и потянулся к кувшину с водой, стоявшему на подоконнике. — Воды? — спросил он, наполнив один из пустых бокалов. — Да нет, спасибо, — отказался Кацуки. Окинув комнату сонным взглядом, он задержал своё внимание на рамке с несколькими фотографиями. После обеда Бакуго сразу вырубился и не успел рассмотреть чужую комнату. На снимках были в основном Деку с мамой, одна фотография с отцом и одна фотография с одноклассниками. Наверное, это были одноклассники, подумал Бакуго. На них надета форма средней школы. Ну и он не мог не узнать Ашидо Мину. Она даже в том возрасте выделялась из общей массы. Напротив кровати стоял шифоньер, обклеенный какими-то плакатами из аниме, кое-где подранными и выцветшими. К шифоньеру прилегал небольшой шкаф со стеклянными дверцами. На его полочках покоились запылившиеся фигурки с любимым персонажем Мидории — Всемогущим. — Ты так любишь аниме? — разбил тишину Бакуго. Мидория оторвал голову от журнала и задумчиво посмотрел куда-то в сторону окна. Они раньше не обсуждали предпочтения друг друга. — Я бы не назвал себя отаку, — протянул Изуку, приложив большой палец к губам, — но мне нравится читать мангу. — А фигурки? — Кацуки кивнул в сторону шкафа. — Я покупал их ещё в средней школе, с тех пор и остались. Бакуго поднялся с кровати, поправив рубашку, которую его заставила надеть мама. Материал был плотным и жёстким, поэтому ему эта вещь так не нравилась. Да и цвет совсем ему не подходил, тёмно-оливковый. По крайней мере, Бакуго так считал. Но чёртова старуха настояла на её покупке ещё в прошлый его приезд. Якобы рубашка очень тёплая и подходит для местных холодов. В городе действительно стояли морозные деньки. И вчера даже снег выпал. Немного, но он запорошил дороги, деревья и крыши домов. Атмосфера была отчасти рождественская. Правда, Рождество уже прошло. Но приближался Новый год, который в Японии не празднуется так масштабно, как двадцать пятое декабря, но тоже имеет своё особое символическое значение. Люди ходят в храмы, чтобы загадать желание на предстоящий год, и готовят осэчи-рёри* со сладкими мочи*. — Ты останешься на Новый год дома? — спросил невзначай Бакуго. Он подошёл к шкафу с фигурками, чтобы внимательнее их рассмотреть, они довольно-таки хорошо сохранились за пять-шесть лет. Мидория отложил журнал на кровать. Ему нечего делать сейчас в столице. Все мелкие зачёты сданы. До экзаменов ещё есть время, поэтому он мог с чистой совестью отдыхать и наслаждаться временем рядом с мамой. Он уже решил остаться на Новый год. Уж очень хотелось поесть маминых мочи. — Да, останусь. А ты? — Не знаю, — Кацуки пожал плечами. — Профессор просил помочь с бумагами до конца семестра, хотя я могу всё сделать и после Нового года. Но ещё несколько дней наедине со своими стариками я не выдержу. — Эм… — Мидория помялся, заёрзав на кровати, чем привлёк внимание Бакуго. Тот в недоумении посмотрел на него. — Если ты решишь остаться, может, сходим в храм вместе? Он зажмурился, протараторив всё это, чтобы не видеть реакцию Каччана на своё предложение. Щёки жутко горели от смущения. А они вроде состоят в отношениях, и это нормально приглашать своего парня в храм на Новый год, да и вообще куда угодно. — Ты хочешь пойти со мной в храм? — Хочу! — воодушевился Изуку, распахнув глаза. — Можно было и не спрашивать, да? — ухмыльнулся Бакуго.***
На Новый год в городе, конечно, не такой ажиотаж, как на Рождество, но у храмов всегда столпотворение. Японцы весьма суеверны, поэтому и торопятся загадать желание, пока не пробила полночь. Повсюду раздаются голоса, звон колокола, хлопки и радостные возгласы от полученного удачного предсказания. Мидории нравилась атмосфера, созданная посетителями храма. Он стоял на площади, топтался на месте от холода и периодически дул на свои ладошки, чтобы их согреть. Забыл надеть перчатки. На голове его тёмно-зелёная шапка, связанная мамой, из-под которой торчат пряди примятых вещью волос. Мидория спрятал замёрзшие ладони в длинных рукавах своего коричневого пальто и снова огляделся по сторонам. Люди сновали туда-сюда, не обращая на него внимания. Они с Каччаном условились встретиться в ближайшем к его дому храме. Бакуго сказал, что не хочет идти в храм в своём районе, потому что придётся терпеть компанию матери, а она уж точно не даст им расслабиться и нормально провести время. Мидория, который хотел побыть с парнем наедине, сразу согласился. Он увидел его издалека. Бакуго направлялся к нему через толпу, ловко обходя неуклюжих детей, играющих в снежки и громко смеющихся, их родителей, извиняющихся перед другими прохожими за поведение непослушных чад. Каччан оделся относительно легко, но, казалось, ему совсем не холодно. — Я опоздал? — спросил он, поравнявшись с Мидорией. — Нет, — Изуку замотал головой, — это я пришёл немного раньше. Идём? У храма была весьма длинная очередь. Мидория взглянул на часы на экране телефона — 22:54. Всего час до Нового года и новой жизни. Он смущённо посматривал на Бакуго, пока они медленно продвигались в очереди. Его взгляд то и дело падал на карманы Каччана, где тот прятал свои руки, и Изуку думал о том, что очень хочет взять его за руку. Может, Бакуго специально не даёт ему такой возможности? Мысли об этом заставляли Мидорию грустить. Правда, два держащихся за руки юноши могли вызвать недовольство других посетителей храма. А Изуку бы не хотелось ставить Каччана в неловкое положение. Их очередь подошла достаточно быстро, минут за двадцать. Чтобы не задерживать народ, Изуку поклонился, скорее бросил монетку в ящик, позвонил в колокол, снова поклонился и хлопнул в ладоши, загадав самое главное желание: «Чтобы мама была здорова». Он бы хотел попросить у богов за их с Каччаном отношения, но подумал, что это слишком нагло с его стороны. Да и к тому же он сам должен со всем справиться. Нечего рассчитывать на высшие силы. Мидория осторожно взглянул на молящегося рядом Бакуго. Интересно, что же он загадал? Каччан был личностью сильной, целеустремлённой и самодостаточной. Есть ли у него то, что хотелось бы попросить у богов? Мидория ещё раз поклонился и последовал за Бакуго, что выбирался из очереди с другой стороны. Они не стали покупать предсказания. Кацуки не особо верил в эту чушь, а Изуку боялся, что ему выпадет «неудача». Она и так сопровождает его на протяжении всего года. — До Нового года ещё полчаса, купим что-нибудь, чтобы согреться? — предложил он, когда они с Каччаном оказались на более открытой местности. — Как хочешь. — Мидория? Позади них раздался мужской голос, и Изуку замер на месте, услышав его. Он боялся обернуться, потому что узнал человека, которому тот принадлежал. Но было бы невоспитанно игнорировать его, и Мидория пересилил себя, натянул на лицо доброжелательную улыбку и посмотрел на окликнувшего его знакомого. Конечно, он оказался прав. — Иида-кун? Да, это был его одноклассник, бывший лучший друг и, если можно так сказать, первая любовь — Иида Тенья. Сколько лет они не виделись? С самого выпуска старшей школы. Тогда им так и не довелось поговорить, всё обсудить, разрешить этот странный конфликт, возникший между ними. Иида старательно избегал Мидорию вплоть до выпуска. Воспоминания крутой волной поднялись со дна сознания. — А я думаю, ты это или не ты, — приветливо улыбнулся Иида. — Не ошибся всё-таки. Тоже на праздники приехал? А как там Ашидо-кун? Вы же в один университет поступили, насколько я знаю. — У неё всё хорошо, — выдавил из себя Мидория. Неловкость нарастала, чего не мог не заметить Бакуго. Он догадывался, кем может быть этот очкастый придурок. Судя по поведению Деку, Кацуки мыслил в правильном направлении. А когда незнакомец спросил про Ашидо, подозрения только подтвердились. Это тот самый одноклассник и друг Деку, в которого он был влюблён. Кажется, его отвратные действия привели тупого задрота к петле. Теперь же он мило беседует с Деку, словно ничего не было. Мерзость! — Не представишь меня своему другу? — Иида перевёл взгляд на хмурого и недовольного юношу рядом с Мидорией. — Да, конечно, — ответил Мидория и обратился к Бакуго: — Познакомься, это мой одноклассник, Иида Тенья. А это… Изуку запнулся. Он не знал, как представить Каччана. Будет ли наглостью назвать его «парнем»? Стоит ли вообще это говорить Ииде? После всего, что было в старшей школе, хотелось бы не указывать на свою ориентацию лишний раз. А что, если Каччан разозлится, если Изуку представит его как просто друга? Столько сомнений и противоречий в нём. До сих пор. Дрожь пальцев выдавала его волнение, но её можно было списать на холодную погоду. Вот только для Бакуго это дерьмовая отмазка. Он прекрасно понимал, почему тупица Деку медлит, подбирает слова, чтобы не быть высмеянным в очередной раз. Кацуки же плевать на формальности. Он нагло закинул руку Мидории на плечо, гордо выставив грудь вперёд, и расплылся в хищнической улыбке. Его жуткий оскал заставил Ииду отшатнуться назад. По спине пробежали мурашки, и всё нутро твердило об опасности, исходящей от этого юноши. — Парень, — выпалил Бакуго, презрительно взглянув на раздражающего одноклассника, — его парень. — Вот как, — в глазах Тенья промелькнуло удивление. Мидория сильнее съёжился под давлением чужой руки. Ещё чуть-чуть и у него сердце остановится от подобного рода потрясений. Каччан с такой лёгкостью произнёс это, что ему стало несколько не по себе. Наверное, Иида мысленно насмехается над ними. Ситуация действительно накалилась до предела. Но на душе стало так тепло, когда Каччан назвал себя «его парнем». Значит, он не стыдится их отношений и готов заявить о них на весь мир. — Мы тут с ребятами из класса собираемся в кафе встретиться, — Иида смущённо поправил очки. — Не хотите присоединиться? — Вынуждены отказаться, — ответил за него Кацуки. — У нас свои планы. — Что ж, понимаю. Рад был увидеть тебя, Мидория. — Да, я тоже, — промямлил Изуку. Не успели они развернуться в сторону ближайшего ларька с горячими напитками, как Иида окликнул Мидорию. Бакуго недовольно цыкнул. Чего ещё нужно этому горе-однокласснику? Изуку выбрался из крепких «объятий» Каччана и внимательно посмотрел на напряжённого Ииду. — Слушай, Мидория, прости меня, — начал он, опустив глаза вниз. Затем резко поднял их, они были полны решительности. — Я тогда отвратительно поступал. Пошёл на поводу у дурацких стереотипов. А когда ты с собой пытался покончить, я не на шутку испугался, но поговорить смелости не хватило. Мне было стыдно, и я чувствовал себя виноватым во всём. Наверное, сейчас уже поздно извиняться. — Всё нормально, Иида-кун, правда, — искренне улыбнулся Изуку. — Спасибо. — Может, как-нибудь встретимся: ты, я, Ашидо-кун? Думаю, нам есть что обсудить. — Было бы неплохо.***
Мидория довольно попивал кофе, сидя на скамейке у одного из многочисленных ларьков рядом с храмом. Он тихонько хихикал, вспоминая встречу с Иидой, и глупо улыбался. Да и рукам стало тепло благодаря стаканчику с крепким напитком. Бакуго не особо разделял его радости. Конечно, он понимал главную причину приподнятого настроения Деку. Но его это почему-то, наоборот, только сильнее раздражало. Слишком уж Мидорию обрадовало предложение встретиться от старого друга. В голову к нему не влезть. Там сейчас такая каша варится, что Кацуки явно и не снилось. Он чуть слышно хмыкнул и отвернулся от Деку. А мог бы и поблагодарить. Бакуго его вообще-то спас от позора перед одноклассником. В кармане тренькнул коротенький звук уведомления о пришедшем новом сообщении, и Мидория отставил стаканчик на скамейку, чтобы достать мобильный. Бакуго с любопытством заглянул в чужой экран. На нём высветился чат с контактом «Каминари Денки». Верхние сообщения ему были недоступны, зато он отчётливо видел последнее с прикреплённой к нему фотографией. На полуразмытом селфи Бакуго узнал Каминари, Ашидо, Киришиму и Сэро. Их улыбающиеся счастливые рожи находились на первом плане. Где-то вдалеке мелькала фигура Джиро. Девушка махала рукой в камеру. К фотографии была приписка: «Мы в храме!!!» — В последнее время ты часто переписываешься с этим тупым пикачу, — прокомментировал сообщение Бакуго. — Ну, это он мне постоянно пишет, а игнорировать его было бы грубо, — сказал Мидория. — Он всё ещё винит себя за тот случай осенью. Я не против такого общения. Каминари — хороший парень. — Ага, этот твой очкарик, видимо, тоже хороший парень. Сидишь, весь светишься из-за его извинений. Бакуго уткнулся носом в свой стаканчик с кофе, чтобы Мидория не заметил его почему-то покрасневшего лица. Вероятно, всё дело в холоде. Да, точно в нём. — Каччан, ты что, ревнуешь? — Изуку сам удивился тому, что сказал. Уголки его губ поползли вверх, и он уставился на Бакуго с широко распахнутыми глазами. Хотя, казалось бы, куда ещё шире. Внезапно стало очень жарко, несмотря на местами завывающий морозный ветер. Температура на улице с приближением полночи опускалась всё ниже, а в груди у обоих юношей разгоралось пламя. — Рот прикрой, Деку, зубы замёрзнут, — усмехнулся Кацуки, бросив на эту смущённую рожицу короткий взгляд. — И ни черта я не ревную! Лицо попроще сделай. — Я счастлив, — Мидория тихонечко подсел ближе, едва коснувшись Бакуго плечом, но тот не отстранился. Они сидели так, плечо к плечу, пока люди проходили мимо, торопясь успеть до наступления полуночи в храм. Всего десять минут отделяло их от Нового года. Неожиданно Изуку вскинул голову, словно опомнившись, и схватился за свой телефон. — Каминари же попросил нас тоже сделать фото, — он пролистал список приложений, добравшись наконец до нужного. Мидория направил фронтальную камеру в сторону сидящего рядом Бакуго, чтобы они оба уместились на небольшом экране. Он не был мастером селфи, поэтому лица их выглядели немного странно. Изуку наклонил голову к плечу Каччана и широко улыбнулся. Таймер срабатывания затвора начал свой отсчёт с пяти секунд. — Деку! — позвал его Кацуки. — Да?.. Не успел он что-либо ответить, как чужие губы мягко коснулись его, замёрзших и дрожащих. Мидория даже не опустил руку, что держала мобильный телефон. Затвор щёлкнул, оповестив о сделанной фотографии, но Мидория не обратил на него внимания, растворившись во внезапном поцелуе. Он не мог упустить такой возможности, потому что это был их второй поцелуй с Каччаном. Сердце стучало где-то в висках. Изуку закрыл глаза и подался вперёд, ощутив прикосновение ледяной ладони на покрасневшей далеко не от холода щеке. Весь мир перестал для него существовать в этот момент. И проходящие мимо тётки, недовольно бурчавшие что-то вроде «что за срамота?», Мидорию не волновали. Важны были только он и Каччан. Ревнующий его Каччан. Любящий его Каччан, пусть он и не говорит этого прямо. Каччан, который всегда рядом, когда Изуку это необходимо. Можно ли ещё сильнее полюбить человека? Мидория думал, что нет, но Каччан каждый раз покоряет всё новые высоты в его жизни, всё крепче привязывает к себе. И Изуку не уверен, что сможет хоть когда-нибудь отпустить его. Без Каччана всё потеряет смысл. — Делай уже своё фото, — прохрипел Кацуки, отстранившись. — Думаю, они обойдутся и без него, — выдохнул Изуку в попытках прийти в себя. Вдруг раздался звон колоколов, аплодисменты, возглас толпы, знаменующие начало Нового года. Мидория посмотрел на часы — 00:00. Они с Каччаном едва не пропустили этот момент. Изуку в спешке поклонился ему, поздравив с Новым годом, и Кацуки поступил так же. — Прошу позаботься обо мне и в этом году, — сказал Мидория с улыбкой. Он всё никак не мог поверить, что отныне это его повседневность. Раньше Изуку только мечтал о том, чтобы вот так сидеть с Каччаном, поздравлять друг друга с праздниками, улыбаться друг другу и целовать. Это безумно странно, когда мечта становится твоей обыденностью. Радостно, но одновременно грустно. О чём ему теперь мечтать? Чего ещё желать? Заслужил ли он такое счастье? Кажется, Мидория совсем не приложил к нему усилий. Только и делал что убегал, боясь принять ответственность. Если бы не решительность Каччана, то они бы до сих пор стояли на месте. — Сходим перекусить? — предложил Бакуго. — Я жуть как проголодался. Мидория кивнул в ответ. Да, всё это благодаря ему.***
В центре города жизнь кипит даже после полуночи. Сегодня особенный день. Но, конечно, выбора у Мидории с Бакуго не так много, как могло быть в столице. Открыто только парочку кафетериев, один из них обычная пивнушка, а другой — фаст-фуд. Бакуго не против съесть и какой-нибудь огромный бургер. То ли из-за волнения, то ли из-за холода неприятно сосёт под ложечкой. Можно было вернуться домой, где мама наготовила всяких вкусностей, но это значит, что придётся терпеть её общество, её дурацкие вопросы и недвусмысленные намёки. Она просила пригласить Деку на праздники к ним в гости, но Бакуго пока не готов выслушивать бред матери. К тому же неизвестна реакция отца. Он даже не знал, поговорила ли мама с ним. В эти несколько дней после его признания отец вёл себя обычно, ничем себя не выдавал. А Бакуго всё ждал «серьёзного разговора с сыном». Может, мама сказала ему быть снисходительнее. Она оказывает на мужа огромное влияние, это уж Кацуки успел понять за столько лет. Что ж, тем лучше. Зато избежит пару неприятных для него тем. Бакуго ещё не до конца понимает, что творит. Сегодня, например, гордо и открыто заявил об отношениях с Деку какому-то напыщенному придурку. Хотя это вряд ли подходит под критерии того, чем надо бы гордиться. Мидория предложил выбрать фаст-фуд, и Бакуго согласился. Хотелось бы сегодня оставаться в трезвом состоянии. Он и так уже превысил лимит неадекватных поступков. Мало ли что ему взбредёт сделать на пьяную голову. Это была ничем непримечательная кафешка, обустроенная в стиле классических KFC или McDonalds. Внутри было ярко и светло. Жёлтые кожаные диванчики стояли в два ряда. Синие полы и стены визуально сужали помещение. Место приёма заказов располагалось в углу. Работники в сине-жёлтой форме улыбались, приветствуя немногочисленных посетителей. В эту новогоднюю ночь здесь было мало народу. Наверное, многие собирались дома, в семейном кругу. А те, кто не любил домашние посиделки, гуляли по ночному городу. В кафе действовала система самообслуживания, поэтому они сделали заказ и направились к столикам, чтобы занять место поближе к месту выдачи заказа. Мидория выбрал чизбургер, картошку фри и матча-латте, а Бакуго взял двойной гамбургер, порцию крылышек, фри и колу. В ожидании вкусного, но вредного фаст-фуда они молча смотрели телевизор. По центральному каналу шли новости. Очередной сюжет рассказывал о семье их общего знакомого — Тодороки Шото. Ведущая сообщила, что владелец крупной юридической фирмы Тодороки Энджи потерпел фиаско. Все его махинации стали известны миру. На него заведено уголовное дело. А причиной такому повороту событий стала его жена, упрятанная им когда-то в психбольницу, — Тодороки Рей. Громкий заголовок высветился на экране: «Из психлечебницы в миллионерши». О судьбе осужденного за убийство брата Тодороки Шото пока не было ничего известно. «Как же поступит Тодороки Рей? Её муж рассчитывал на полное помилование оступившегося сына», — сказала ведущая. Мидории стало не по себе от подобных новостей.* Минут через двадцать выданный им на кассе маленький аппарат звякнул, оповестив о том, что они могут забрать заказ. — Я принесу, — Изуку вскочил с места и направился к кассе. На самом деле хотел избежать вопросов о Тодороки. Он проскочил мимо столика, за которым сидело несколько парней, примерно их ровесники, но Мидория даже не взглянул на них. И он не слышал занимательного разговора и брошенных ему вслед фраз. — Слушайте, а это не тот пидор с нашей школы? — А, тот самый… — Как его там звали? Мидория? — Эй, Шинсо, ты же вроде дружил с ним. — Ага, было дело. Взяв поднос с заказом, Мидория снова пошёл по тому же пути мимо занятого столика. Поднос был достаточно тяжёлый, поэтому он двигался медленно, аккуратно, чтобы не уронить напитки — самые шаткие предметы на ровной поверхности подноса. Но его осторожность не уберегла Мидорию от падения, когда один из сидящих за столиком парней выставил перед ним ногу. Из-за плохого обзора он не заметил подножку и повалился вперёд. Вся еда оказалась на полу вместе с напитками, а Изуку упал на колени. Ему пришлось выпустить поднос из рук, чтобы не удариться носом об пол. Ребята захохотали, чем привлекли внимание остальных посетителей и Бакуго. — Неужели ты до сих пор при виде меня теряешь опору под ногами, а, Мидория? Изуку неуверенно поднял голову и увидел очень хорошего знакомого, главную ошибку своей недолгой жизни — Шинсо Хитоши. Он самодовольно ухмылялся, глядя на него сверху вниз. Рядом с ним сидели ребята, которых Мидория тоже знал, но не мог точно вспомнить их имён. Одно он помнил точно — именно они издевались над ним в школе. И с тех пор мало что изменилось. Мидория нахмурился от одной мысли о прошлом. — Ладно тебе, не сердись, это просто шутка, — смягчился Шинсо, протянув ему руку, — давай помогу подняться. — Руку убрал! — Бакуго подошёл к ним вразвалочку, спрятав свои в карманах. Шинсо резко одёрнул руку, когда услышал громкий басовый голос. Ребята за столиком притихли, обернувшись в сторону, откуда донеслось недовольное ворчание. Кацуки махнул рукой уборщице, собирающей остатки еды со столиков, чтобы она подошла и прибралась здесь. А Мидория тем временем поднялся на ноги. Разбрызгавшаяся кола испачкала его светлые брюки, и он попытался их отряхнуть. — Прости, не знал, что ты не один, — усмехнулся Шинсо, явно намекнув на их связь, о которой он в принципе знать не мог. — О, женишок, — хихикнул кто-то напротив. Бакуго сжал руку в кулак и уже собрался начистить рожу этому юмористу недоделанному, но его остановил Мидория. Он не хотел, чтобы по его вине Каччан попал в полицию за разбой, да ещё и в новогоднюю ночь. Праздник этот принёс Изуку много сюрпризов. Увы, не все из них приятные. Но он больше не тот наивный и глупый мальчик, над которым можно смеяться. Если эти безмозглые идиоты не хотят развиваться и меняться в лучшую сторону, то Мидории нечего им сказать. — Каччан, не стоит, — тихо произнёс он, коснувшись напряжённого плеча. — Каччан? Как по-пидорски… На очередной колкий комментарий ребята расхохотались пуще прежнего. А уборщица, подошедшая к столику, почувствовала себя неловко. Странный диалог посетителей её несколько смутил. Бакуго уже не думал сдерживаться, даже если Деку станет держать его железными цепями. Но произошедшее следом удивило его не меньше остальных. Мидория сам бросился на одного из ребят с кулаками. Неслабый удар пришёлся по лицу, и из носа юноши потекла кровь. Поднялся шум, гам. Уборщица побежала за охранником, пока между двумя компаниями завязалась перепалка. Адреналин бурлил в крови. Изуку хотелось ударить снова, но от необдуманного поступка, что удивительно, его пытался остановить Бакуго. Он дёрнул его за руку и потащил за собой со словами: «Бежим!» Охранники упустили двух нарушителей порядка, которым удалось выскочить, в то время как они направлялись к столику. Они бежали без остановки вдоль улиц, не замечая вокруг ни людей, ни машин. Мидория едва поспевал за Бакуго. Тот крепко держал его за руку, и он подумал, что даже рад этой встрече, рад, что всё так обернулось. Костяшки пальцев немного саднили после удара, но прикосновение ладони Каччана снимало всякую боль. Остановились они у перекрёстка. Светофор горел красным, позволяя им отдышаться после незапланированного марафона. Изуку хотел убрать руку, но ему не дали этого сделать. — Эм, Каччан… рука… — Что с ней не так? — Не в этом плане, ты… эм… ну это… Да не важно. Бакуго лишь пожал плечами. Он огляделся по сторонам в поисках другого открытого заведения. Стресс только усилил голод. Но вокруг совсем не было никаких закусочных. Только магазины да комбини. Может, там найдётся что пожевать. — Чёрт, так и не поели, а я голоден. — Может, пойдём ко мне? Мама приготовила очень вкусный осэчи. — Ручаешься? — На сто процентов. — Тогда отлично. Кацуки наклонился вперёд, поцеловав Деку в губы, пока никто из прохожих не видит, и потянул его за собой на пешеходную дорожку, стоило загореться зелёному свету. Всё это было похоже на сон, и Мидория боялся, что ещё мгновение наедине с Каччаном, и он проснётся. Его сказка закончится, возвратив главного героя в суровую реальность. Но он знал, что страх его беспочвенен. Эти прикосновения реальны, эти взгляды, улыбки, тёплые слова реальны. Не зря ведь новогоднюю ночь называют волшебной. И Изуку верит, что чудеса на этом не заканчиваются.