***
Три дня. Прошло уже три чертовски долгих дня с тех пор, как Шиппо присоединился к ним, и Инуяша был уверен, что если этот шкет останется с ними еще на три дня, кровопролития не избежать. И скорее всего, это будет его собственная кровь, потому что Кагоме ни за какие коврижки не позволит ему причинить вред этому отвратительно болтливому клубку шерсти. Она и так уже чертовски много уделяет своего времени этой малявке. С одной стороны он все понимал: Кагоме от природы была слишком сострадательна, иначе зачем бы она ему помогла? Но эта мысль только больше беспокоила его, вновь пробуждая сомнения и тревоги, о которых он не думал с той самой первой ночи. Может ли быть, что Инуяша всего лишь последствие сострадания? Был ли всего лишь ее несчастным подопечным, каким стал маленький сиротка лис? Еще несколько дней назад Инуяша бы так не подумал. Они становились все ближе друг другу эмоционально и физически. После стычки с его братом она сделала компресс и очень нежно ухаживала за его поврежденной шеей, несмотря на протесты с его стороны, что она заживет без чьей-либо помощи. Девушка решительно игнорировала эти ворчания и постоянно меняла повязки, каждый раз нежно поглаживая шею кончиками пальцев. Он не мог понять, что происходит, так как о нем в последний раз заботились мать, и… и все. Но полудемон был уверен, что Кагоме что-то чувствовала по отношению к нему — это выходило за рамки простой жалости. Даже если эти действия не имели никакого смысла для человека в компании такого чудо-природы, даже если она на самом деле не хотела остаться с ним, была некая теплота в ее глазах, когда Кагоме смотрела на него, что заставляло глаза расширяться, пульс учащаться, а голову проясняться — это однозначно должно значить нечто большее. А потом… а потом из ниоткуда появился этот пацан и украл все внимание, и он снова задумался, не было ли это кем-то подстроено... Черт бы побрал этого ребенка. — Так что же такое «цирк»? Инуяша посмотрел через костер и увидел, что Шиппо счастливо сидит на коленях у Кагоме, с любопытством склонив голову. Она ответила ему ласковым взглядом и теплой улыбкой, и Инуяше пришлось бороться с желанием раздраженно отвернуться и от обиды надуть губы. — Ну, я сама никогда не была в настоящем цирке, но много слышала о них.— Девушка нахмурилась, задумавшись, и рассеянно погладила рыжие лисьи кудри. — Там есть много игр и развлечений, на которые можно посмотреть перед шоу, и все виды еды, иногда из мест за морем! А что касается самих шоу, я слышала о людях, которые могли летать по воздуху или прыгать через пылающие обручи, а некоторые из них приручили огромных, свирепых животных и научили их делать трюки! Величественная манера, с которой она говорила обо всем этом, заставила глаза Шиппо широко раскрыться от удивления, и он сказал с тихим волнением: — Ого, я бы хотел когда-нибудь сходить туда! Может ты отведешь меня туда, Кагоме? Несмотря на улыбку на лице, Кагоме была напряжена. — Может быть, посмотрим. Я уже давно сыта по горло зрелищами. — Ее улыбка немного просветлела, когда она обратила яркие глаза на Инуяшу — Возможно, если Инуяша присоединится к нам, мы сможем- — О-о-о, нет, ты не втянешь меня в это. Я больше никогда и близко не подойду к долбанному цирку. На ее лице появилось немного понимающее выражение, но школьница не могла слегка не возразить. — Людские цирки не похожи на этот. И кроме того, мы были бы в безопасности рядом с тобой, и ты был бы в безопасности с нами. Усмехнувшись, Инуяша скрестил руки на груди и решительно отвернулся. — Ничего не выйдет. Кагоме покорно вздохнула, готовая оставить эту тему, но Шиппо все еще был полон энергии и вопросов. — Так зачем же ты тогда был в цирке, если так их ненавидишь? Кагоме застыла, ее глаза метнулись к полудемону, который слегка нахмурился, но в остальном казался невозмутимым. Она позволит ему решить, что сказать лисенку — просто надеялась, что это не будет слишком травмирующим. — Кхе, там была бесплатная еда и кров, плюс я должен был бить слабых демонов, таких как ты. Замешательство Шиппо, казалось, только усилилось, когда он спросил: — Так почему же ты ушел? Инуяша только пожал плечами. — Захотелось смены обстановки. Похоже, Шиппо понял, что не получит более точных ответов, чем эти, потому что перестал спрашивать, но Кагоме не могла оторвать взгляд от Инуяши, гадая, о чем он думает, и надеясь, что разговор не вызвал слишком много плохих воспоминаний. Ей было жаль, что вообще заговорила об этом, но она не могла не впечатлиться тем, как он справился с этой неудобной ситуацией. Девушка боялась, что Инуяша попытается напугать ребенка, рассказывая ему ужасные истории о том, что такое цирк демонов, или что вовсе замолчит и не будет ни с кем разговаривать всю оставшуюся ночь, но вместо этого полудемон решил отмахнуться и двигаться дальше, и она предположила, что это скорее ради маленького демона, чем для него самого. Парень поднял глаза и увидел, что мягкий взгляд Кагоме и неуверенная улыбка направлены прямо на него, и невольно его щеки вспыхнули, а пульс участился. Он был рад, что коротышка был занят созерцанием опавших осенних листьев, потому что даже Шиппо уловил бы внезапную перемену настроения. Однако было трудно скрыть это, когда румянец вернулся позже той же ночью, когда Кагоме прижалась к нему с Шиппо на коленях, его взволнованное состояние вскоре превратилось в разочарование, так как лис предпочел быть прижатым между ними. Он реально не выдержит еще одного такого дня.***
Пустые глаза смотрели прямо перед собой, когда маленький мальчик молча шел через лес. Его высокая спутница следовала за ним уверенной походкой и с угрюмым выражением на остром лице. Почти машинально он ощупывал свое окружение: прошел слева от этого дерева, перешагнул через корень, срезал ветку, слегка повернул направо — все это делалось без мысли и без осознания. Затем, почти незаметно, сознание мальчика изменилось. Он начал замечать оранжевый цвет листьев, хруст и шуршание, которые они издавали, когда он шел мимо упавших деревьях, легкое жжение осеннего ветра, который кусал кожу у мест с редким пологом… Это было почти как пробуждение, и с этим пробуждением пришло осознание. "Я — Кохаку." Мальчик почти остановился посреди леса, когда до него дошло, что он думает — думает сам, а не бездумно выполняет приказы, которые ему вбивают в голову. Но он не остановился, потому что понял, что Кагура идет позади, и последнее, что он хотел сделать, это показать женщине, что гипноз прекратился. С тех пор как он стал цирковым лакеем, это случалось всего несколько раз, и мальчик лелеял каждое мгновение, когда ему позволяли существовать самому. Кохаку случайно оглянулся на женщину позади него и обнаружил, что она смотрит в сторону, уставившись на что-то невидимое и ритмично постукивая складным веером по плечу. Она еще ничего не заметила. Ободренный невнимательностью, Кохаку позволил своим чувствам взять верх до тех пор, пока они шли через лес. Его разум блуждал глубоко в воспоминаниях, которые так редко удавалось выловить из чертог памяти. Он вспомнил свою юность в маленькой деревушке истребителей демонов, чьи навыки в прошлом были востребованы лордами и богатыми деревнями, чтобы избавить свои земли от немногих странствующих демонов, которые все еще осмеливались нападать на людей. Но затем кланы и лорды были распущены, и в течение многих лет убийцы демонов жили в тени, пока не настал тот роковой день, когда до них дошла весть о демоническом путешествующем карнавале. Убийцы демонов ухватились за возможность снова обрести работу. Только вот роли поменялись, когда их загнали в устроенную демонами ловушку, дабы покончить с ними.... Если бы Кохаку не был таким трусом и не убежал, если бы сестра не последовала за ним, затащив в темный шатер, чтобы спрятать его, и не оставила бы надолго отца и других в таком невыгодном положении … Если бы он не оставил их, возможно, все остались бы живы. В любом случае бежать было бесполезно — его, беспомощно съежившегося в тени, вынюхивали и атаковали. В миг пришла мысль, что это его последние мгновения жизни. Но почти через день Кохаку проснулся и увидел свою сестру, стоящую над ним в сопровождении человека в монашеской рясе, который, по-видимому, спас ей жизнь. Это был последний раз, когда он мог обнять свою сестру. Это было вскоре после того, как директор Нараку заставил Бьякуя наложить на него свои чары, и все воспоминания Кохаку после этого были покрыты сплошным туманом. Он даже не понимал, что мастер Нараку заставляет его делать. Уголки губ немного опустились, когда мальчик попытался отогнать эти мысли, его лицо на мгновение выразило внутренние эмоции. Он не хотел тратить свои мгновения сознания на мучительные воспоминания. Вместо этого… он будет думать о своей сестре. Санго всегда была рядом с ним: поощряла обучение в качестве истребителя, брала его на прогулки в лес, играла с ним в глупые игры, хотя они оба становились слишком взрослыми для таких вещей… И он не сомневался, что сестра все еще заботилась о нем. Только… теперь это было уже издалека. Кагура снова нетерпеливо пыхтела о чем-то позади, отвлекая мысли о Санго и ее нынешнем благополучии, заставляя задуматься, что же они здесь делают. Теперь, когда его разум прояснился, он не мог вспомнить, почему их вообще отослали. Кохаку надеялся, что все еще движется в правильном направлении. Ему было больно вспоминать события последних нескольких дней, и он поморщился, перебирая смутные воспоминания о тех немногих беседах, которые он вел со своим спутником. Они выслеживали кого-то… неужели кто-то сбежал? Да… это был полудемон… Мальчик смутно припоминал, как он навещал полукровку в цирке, приносил ему еду и ухаживал за грязной клеткой. Человек-собака никогда не разговаривал с ним. Так… где же они были? Как человеку-собаке удалось спастись, и как он выследил его? Кохаку догадался, что под контролем разума Нараку он действовал по какому-то чувству, имплантированному в его голову демоном, но теперь, когда оно ушло… Кохаку нервно вспотел. Кагура все равно сможет почувствовать полудемона, и если Кохаку начнет вести их в неверном направлении… — Уф, как же это раздражает! Ты идешь слишком медленно. — И с дуновением ветра она вскоре шла впереди него, ее шаг был гораздо более быстрым и настойчивым, нежели его методичные шаги. Он задумался, что же могло быть причиной ее внезапной скорости, но решил не беспокоиться об этом. В конце концов, она только что невольно спасла его шею.***
— Агхррр! Как бы я ни старался заточить этот кусок хлама, он остается бесполезным! — Инуяша подавил желание бросить свой новый меч вниз по склону рядом с их тенистым местом под деревом. Вместо этого он сердито рубанул им по ближайшему корню. Меч оказался таким же тупым, как и всегда, когда он безвредно отскочил от дерева. Шиппо поднял глаза от своей маленькой речной рыбки и проницательно сказал: — Я думаю, что ты сделал еще одну зазубрину. Похоже, ты сильнее, чем меч. Инуяша бросил на него испепеляющий взгляд, но не набросился. С сердитым вздохом он снова вложил меч в ножны и пристально посмотрел на него, крепко держась за рукоять. — Я даже не знаю, почему я держу его. Это просто лишний вес, и не похоже, что, если на нас нападут, от него будет хоть какая-то польза. Кагоме резко вскинула голову, ее рука замерла, переворачивая над костром рыбу не вертеле. — Инуяша, что ты говоришь? Этот меч был подарком от твоего отца! Ты не можешь просто так от него избавиться! — Что значит «подарок»? Подарки бесплатны, а этот стоил мне моего голоса на целый день! Шиппо фыркнул, несмотря на полный рот рыбы. — Ах, какой же это был мирный день! Рыча, Инуяша выхватил у лисы недоеденную рыбу и быстро проглотил остаток мяса, к большому неудовольствию Шиппо. С возмущенным писком Шиппо вскочил, сердито дернул Инуяшу за рукав и закричал: — Это несправедливо! Это был мой обед! А теперь что мне есть, а? Почему ты такой злюка! Я- — Ладно, ладно, успокойся, Шиппо. — Умиротворяющий жест Кагоме отвлек лисенка от его тирады, но его мокрые глаза и надутые губы не отступили, и со снисходительным вздохом Кагоме отодвинулась и встала. — Я просто принесу тебе еще одну, хорошо? Просто дай мне несколько минут. Все еще ковыряясь в костях своей украденной рыбы, Инуяша поднял бровь и посмотрел вверх. — Ты собираешься ловить рыбу? Как? Подняв подбородок с выражением досады и раздражения на лице, девушка надменно сказала: — Ты уже должен знать, что я не настолько беспомощна, как кажусь! Я много раз видела, как ты ловишь рыбу. Кроме того, я думаю, что мне пора начать помогать тебе в этой рутинной работе, не так ли? —Нет. — Сказал как обрезал. Кагоме замолчала, не зная, как на это ответить. — Ну… а почему бы и нет? — Потому что это моя работа, — объяснил он с непроницаемым выражением лица. — Я обеспечиваю нас едой. Ты ее готовишь. Нет никаких причин кому-то делать и то, и другое. Кагоме не знала, сердиться ли на его отказ или… быть тронутой его настойчивым желанием «обеспечить» ее. Инуяша всегда вел себя так, как будто ее благополучие было его личной заботой, и девушка очень ценила это, но она тоже хотела помочь. — Послушай, ты все еще ешь, а река недалеко, и не помешает сварить еще немного рыбы, чтобы отложить на потом, если в пути поблизости не окажется больше рек. Не волнуйтесь! Я мигом! Усмехнувшись, Инуяша отвернулся, бросил рыбьи кости в огонь и демонстративно потянулся за забытыми рыбками Кагоме, которые совсем почернели. — Делай, как знаешь. Если хочешь тратить время и пропустить свой собственный ужин, это твоя проблема. Закатив глаза, Кагоме решительно направилась вниз по склону холма к реке, прорезавшей в ландшафте небольшую долину. Инуяша внимательно следил за ней, пока она наконец не скрылась из виду. Он все еще мог чувствовать ее запах и слышать, но… лучше, чтобы школьница присутствовала во всех его чувствах. С раздраженным вздохом полудемон воткнул рыбу на палке обратно в грязь у костра, отмахивая руки Шиппо, когда тот потянулся за отброшенной едой. — Это у Кагоме, коротышка. Лисенок фыркнул, но оставил еду в покое. — Ты же сам собирался их съесть! — Нет, я сделал это только для того, чтобы доказать свою точку зрения. — Ну, мне кажется, ты не очень хорошо это доказал. — Заткнись. Несколько минут мальчики сидели молча. Уши полудемона были обращены к реке, он слышал, как девушка плещется в воде. Слышал ее редкие вздохи разочарования, когда добыча ускользала от нее, и фыркнул, когда услышал заливистый смех, прилетевший с порывом ветра. — Над чем смеешься? Заинтересованное лицо Шиппо встретилось с его взглядом, когда Инуяша повернулась к маленькому демону. Не желая показывать то, что он выслушивал Кагоме (это совсем не шпионаж!), Инуяша усмехнулся, сложил руки, просто сказав: — Не твое дело, коротышка. Задумчиво поднеся крошечную ручку к подбородку, Шиппо произнёс расчетливым голосом: — Учитывая, что ты всегда смотришь на Кагоме, куда бы мы ни пошли, я бы сказал, что ты, вероятно, выслушиваешь ее там, у реки. Инуяша покраснел гораздо ярче, чем ему хотелось бы, потому что его так легко разоблачили, и предостерегающе поднял кулак, радуясь тому, что Шиппо слегка съежился. Так и надо было пронырливому бесу. Но Шиппо не отступил, вместо этого его маленькие брови нахмурились, а рот изогнулся в злой усмешке. — О, я понимаю — тебе нравится Кагоме, не так ли? Парню захотелось ударить ребенка. Даже если не был полностью уверен, почему. Конечно, ему нравилась Кагоме. Она освободила его, спасла жизнь и была добрее, чем кто-либо другой. Так… почему этот шкет сказал это так, будто это было чем-то постыдным? И почему он защищается? — Кхе. Чо ты несешь, Шиппо? Ухмылка лисенка стала шире, и он продолжил более тихим, более заговорщическим голосом. — Тебе ведь нравится Кагоме. Ты по уши влюблен в нее! Ты хочешь держать ее за руку, хочешь обнять ее, хочешь поцело- АЙ! Печально потирая шишку на голове, Шиппо скучал по цветущему красному пятну на лице полудемона и почти испуганному выражению в его глазах. Рука, которой он ударил лису, все еще дрожала, и Инуяше было трудно сосредоточиться. Ему пришлось заткнуть рот, потому что с каждым словом в голове у парня возникали все новые образы: он держал Кагоме за руку, крепко прижимал ее к себе в звездную ночь, и их лица становились все ближе и ближе, пока он не почувствовал, что вот-вот умрет-... Полудемон покачал головой, не в силах закончить свою мысль. Из-за этих мыслей он чувствовал себя… странно. Они заставляли чувствовать то, чего никогда не было. И хуже всего было то, что Инуяше это нравилось. По сравнению с Кагоме близость с ним казалась такой естественной, такой нормальной, но то, как Шиппо говорил об этом, делало все таким запретным. Словно такому, как он, не позволялось даже думать об этом. Инуяша погрузился в свои сбивчивые размышления, не обращая внимания на сердитые крики Шиппо о том, что «он был прав» и «он получит, как только Кагоме вернется». Внезапный порыв ветра пронесся над холмом, а яма с огнем вспыхнула, прежде чем со свистом погаснуть. В ту же минуту, как ветер ударил в нос, Инуяша почувствовал запах: запах, от которого у него закипела кровь и упало сердце. Он молча вскочил на ноги, испугав Шиппо, который начал дико озираться в поисках источника странного поведения своего друга. Ветер снова пронесся над их маленьким лагерем, и лисенок оказался сбитым с ног, с криком улетая прочь, пока когтистая рука не схватила его сзади за меховой жилет. Шиппо взвизгнул, когда его швырнуло высоко на дерево над головой, ухитрившись в последнюю минуту ухватиться за крепкую ветку. Он сердито посмотрел на Инуяшу, готовый высказать ему все, что думает о таком небрежном обращении, но серьезность, появившаяся на лице полудемона, резко остановила его. — Держись подальше от дороги, коротышка. Из-за деревьев раздался насмешливый смех, и оба мальчика, обернувшись на звук, увидели женщину, выходящую из леса. Ее алые глаза и губы были полны злой насмешки, складной веер в ее руке был открыт и готов к атаке. Длинное пурпурно-белое кимоно свисало с одной руки, открывая взгляду черное косоде с изображением демона-циркача. Инуяша тихо зарычал, приготовив когти и предупреждающе хрустя костяшками пальцев. — Ну что ж, — весело начала Кагура, — похоже, я наконец-то нашла нашего «беглеца». Ты забрел довольно далеко от дома, не так ли? — Убирайся, Кагура. Я не вернусь, и если ты попытаешься помешать мне, я убью тебя. Она ухмыльнулась, ничуть не смущенная его словами. — О да, ты ведь привык к дракам, верно? Я могла бы подумать, что некоторое время вдали от дома охладит твой пыл, но, очевидно, нет. Зверь зверем и остается, несмотря ни на что. С диким рычанием «Я покажу тебе зверя!» он бросился на нее с поднятыми когтями, готовый ударить, но одним взмахом веера был отброшен далеко назад, за пределы досягаемости боя. Полудемон мгновенно вскочил на ноги, но снова не смог подойти достаточно близко, чтобы нанести удар, когда демоница послала на него еще один шквал ветра. Он на мгновение откинулся назад, быстро соображая, как перехитрить женщину, но она воспользовалась этим секундным замешательством, чтобы снова взмахнуть веером, на этот раз посылая вихри демонической энергии. Вихри били, раня кожу и нападая прямо на его собственную демоническую энергию. Кагура не была бы слишком жестким противником, если бы это был рукопашный бой, но с ее контролем над ветром он не мог подойти достаточно близко, чтобы хотя бы коснуться ее. Парень отскочил назад, когда женщина послала еще один порыв демонического ветра, и когда он приземлился, его взгляд упал на черные ножны. Среагировав прежде, чем он успел обдумать свое решение, Инуяша нырнул и перекатился влево, схватив ножны и вытащив из них ржавый меч, чтобы замахнуться им на Кагуру. Она на мгновение задержала взгляд на мече, прежде чем презрительно рассмеяться. — Какая жалость! Неужели ты всерьез собираешься драться со мной таким бесполезным куском металла? Я выбью его прямо из твоих рук! При следующей волне демонической энергии Инуяша еле как удержался на месте. "Ну же, Тессайга… — сердито пробормотал он, разрываясь между напряженной тревогой и растущей уверенностью. — Покажи мне, что у тебя есть. Если ты действительно сделан из клыка моего старика, то сейчас самое время это доказать!" Циклоны надвигались, и Тессайга раскачивалась, прорезая один вихрь за другим, каждый исчезал, встречаясь с холодным металлом. Инуяша позволил себе высокомерно ухмыльнуться, когда атака стихла, и ухмылка самой Кагуры превратилась в недовольную гримасу. Не говоря ни слова, она послала еще один порыв демонического ветра, и Инуяша срубил его точно так же, как и раньше. Было странно держать в руках оружие — он всегда дрался только кулаками и грубой силой. Полудемон не был уверен, как правильно держать меч, но подумал, что если он будет обращаться с ним как с продолжением своей руки, то удар получится таким, каким он захочет. Инуяша взглянул на Тессайгу, замахнувшись в последний раз, лезвие вспыхнуло и почернело, как будто начало гореть. Его собственная ухмылка исчезла, когда он задался вопросом — как долго продержится меч против веера Кагуры. Все, что он мог прорезать мечом, был воздух — и это, конечно, не причиняло никакого физического вреда противнику. Это был лишь вопрос времени, когда Кагура заметит это. — Значит… поднимаем ставки, да? Отлично. Парень напрягся. В ее тоне было что-то такое, от чего у него в голове зазвенели тревожные колокольчики, словно он что-то проглядел. Поднеся пальцы к губам, Кагура издала высокий короткий свист, и в кустах позади нее раздался шорох. Инуяша побледнел, когда из тени деревьев появилась Кагомэ. Ее руки были заложены за спину мальчиком, который прижимал свою цепную косу к ее уязвимой шее. Кровь застыла у в жилах и закипела, желудок обмяк, ладони вспотели, в висках запульсировала кровь, и все, о чем он мог думать — это каким же был полным идиотом, оставив ее без присмотра. Ухмылка Кагуры вернулась, когда она наблюдала за его все более возбужденным состоянием. — Хм, кажется, я попал в слабое место. Скажи мне, что для тебя значит жизнь этой девушки? Инуяша смотрел на нее с нескрываемой ненавистью, но не сказал ни слова. Он больше не был в том положении, чтобы быть самоуверенным — не с жизнью Кагоме на кону. Полудемон направил Тессайгу на Кагуру, ухитрившись выдавить сквозь крепко стиснутые зубы: — Чего ты хочешь, ведьма? — Чтобы ты сдался и вернулся со мной к Нараку. — Я уже сказал тебе, что больше не буду участвовать в этом цирке. Кагура усмехнулась, ее веер скрыл улыбку, и она спокойно ответила: — Я не говорила о том, чтобы вернуть тебя в цирк. Мне нужен рычаг давления, и ты им станешь. Глаза Инуяши сузились. — Рычаг давления? — Не то чтобы это было твое дело, но я не больше тебя люблю этого мерзавца. Я больше не позволю ему обвести себя вокруг пальца. — Что ж, какая прекрасная новость, черт возьми, — рявкнул Инуяша, — но ты не заставишь меня или Кагоме вестись на свои уловки! Высокомерная улыбка вернулась на ее лицо, и Инуяша проклял себя, когда она закричала: — Кохаку! Мальчик ответил тем, что потянул Кагоме еще сильнее, заставив ее зашипеть, когда лезвие опасно прижалось к ее горлу. Случайно или намеренно, коса оставила тонкую линию на ее коже, которая быстро покраснела. Крошечные капли крови усеяли рану и прилипли к краю острого лезвия. Инуяша зарычал, глядя, как Кохаку крепче сжимает Кагоме, но не знал, что можно сделать. Он знал, что сможет одолеть мальчишку, если попытается, но… Кохаку был всего лишь ребенком — всего лишь человеком. Нараку назначил мальчика своим «смотрителем» в цирке, только потому что Кохаку не представлял угрозы и его можно было контролировать. Обычно он был безмозглой марионеткой, но… бывали времена, когда Инуяша был уверен, что сознание самого мальчика возвращалось на круги своя. Иногда он приносил немного лишнего мяса, или подкладывал немного овощей, или же приносил свежую воду вместо грязной стоячей воды, на которой его обычно держали. Он не хотел драться с ним. Но тут в нос ударил запах, и на мгновение он готов был поклясться, что видит красное. Это была кровь Кагоме — она была ранена. Никто не смеет причинять вреда Кагоме. Не тогда, когда он был рядом. "Кагоме… знаю, что подвел тебя… но я не подведу тебя снова. Я буду защищать тебя!" Внезапный импульс в его руке заставил остановиться, гнев немного утих от этого странного ощущения. Инуяша посмотрел вниз и увидел, что импульс, казалось, исходил от меча, все еще находящегося в руке. Его глаза слегка расширились при виде этого феномена, но он оставался настороже. Каковы были шансы, что ржавая старая железяка решит сейчас показать свою реальную силу? Полудемон свирепо посмотрел на Кагуру, но его взгляд продолжал метаться к Кагоме, ее глаза были закрыты, но напряженная гримаса исказила ее лицо. Инуяша кипел, бурлил… но не знал, что делать. Внезапно раздался громкий хлопающий звук и залп пронзительных визгов, когда между Кагурой и Кохаку в воздух взметнулся взрыв из грибов. — Что за… — сердитое восклицание Кагуры быстро перешло в яростный вопль, когда коса выпала из рук Кохаку, а Кагоме упала на землю перед ним. Кохаку моргнул, по-видимому, застигнутый врасплох, и Кагоме воспользовался этой возможностью, чтобы отползти. Инуяша увидела крошечную фигурку бегущего к ней Шиппо, услышав, как он кричит ей, чтобы она крепко держалась, и вдруг лисенок исчез, а на его месте появилась большая розовая игрушечная лошадка, на которой с разинутым ртом сидела Кагоме. Преображенный Шиппо наугад полетел к Инуяше, проплыл за него и с очередным хлопком вернулся в свое лисье состояние, Кагоме приземлился рядом с ним в траву с мягким стуком. Инуяша едва взглянул на них с облегчением, прежде чем снова обратить свое внимание (с торжествующей ухмылкой) на Кагуру. Она стиснула зубы от этого взгляда, снова позвав Кохаку, но не успел мальчик сделать и нескольких шагов, как в воздух полетели волшебные грибы. Инуяша даже не заметил, как лисенок вернулся. Теперь он мог только со страхом наблюдать, как маленький демон бросился на убийцу-демонов. Кагоме закричала, чтобы он вернулся, и Инуяша мысленно повторил ее реплику, но ничего не мог сделать: он должен был защитить Кагоме. И кроме того… лисенок делал это для них. Он давал Инуяше шанс избавиться от Кагуры, и будь он проклят, если упустит его. Используя трюк, чтобы создать дубликаты самого себя, Шиппо сумел заманить Кохаку подальше от битвы. Отлично. Ребенок не пострадает. Надеюсь… Шиппо сможет сбежать от него и… человеческий ребенок вернется к себе. Кагура двинулась, чтобы помочь Кохаку в борьбе с лисой, но остановилась, когда Инуяша закричал: — Я твой противник, ведьма! Стой и сражайся! Она пристально посмотрела на него, но в остальном оставалась неподвижна. Инуяша почти улыбнулся, увидев отчаяние в ее красных глазах. Он побеждал. Словно почувствовав свое неминуемое поражение, Кагура прорычала: «Просто умри уже!» — посылая в его сторону еще один порыв режущего ветра. На мгновение ему показалось, что она не целится, но потом его осенило: "Она целится не в меня". С ревом он прыгнул прямо на приближающиеся циклоны, прежде чем они успели приблизиться к Кагоме, и разрубил их. Вес Тессайги внезапно увеличился в его руках, когда вихри исчезли, как безобидный туман. Кагура вытаращила глаза, и Инуяша отвел взгляд, чтобы посмотреть, что же он держит в руках. Клинок изменился. Стал высоким, как он сам, и широким, как ствол дерева. Тессайга ярко сиял, теперь на его поверхности не было ни царапин, ни ржавчины. Вот это было клыком его отца. Кагура высоко подняла веер, вокруг нее собирались вихри демонического ветра, но Инуяша не позволила ей этого сделать. Он чувствовал, как демоническая энергия кружится вокруг него и клинка. Он высоко поднял меч и атаковал. В нос ударил запах гари, похожий на запах искр от трения, и полудемон почувствовал, как его аура столкнулась с ее. Инстинктивно он опустил свой меч вниз, разрывая источник запаха, и сквозь яркий взрыв энергии, который последовал за этим, услышал крик Кагуры. Инуяша отступил назад к Кагоме, когда взрыв утих, и накрыл ее собой, чтобы защитить от горячего ветра, все еще кружащегося от удара. В таком положении они ждали, когда осядет пыль. Как только это произошло, оба уставились на глубокие борозды, которые теперь оставляли шрамы на земле — словно следы когтей. Кагура исчезла, как и Шиппо с Кохаку. Теперь у них появился шанс. Инуяша подхватил шокированную Кагоме прежде, чем та успела возразить, и со всех ног помчался в противоположном направлении. На бегу он чувствовал соленый запах ее слез, но не осмеливался остановиться, да и она не пыталась его остановить. Кагоме, вероятно, рассердится на него позже, но даже она должна была понять, что они больше ничего не могли сделать для Шиппо. Теперь маленький демон был предоставлен самому себе.***
Мироку прислонился спиной к шесту палатки, надежно спрятавшись в тени подальше от посетителей цирка и разгневанных рабочих. С тех пор как Санго неохотно прибыла сюда на первое представление, он быстро нашел лучшее место, откуда можно было наблюдать за ее представлением, и с тех пор ни разу не пропустил ни одного выхода на сцену. Ее прекрасное и решительное лицо, подвижное тело, грубая сила, излучаемая в каждом движении, были зрелищем, которое он никогда не упустит шанса увидеть. И он убедился, чтобы она знала это. Не только из-за прелестного румянца, вспыхнувшего на ее щеках при этих словах, но и чтобы отвлечь ее от истинной цели: защитить ее. Санго была гордой — воин в душе — и каждый раз, когда она чувствовала, что он становился как «курица-наседка», быстро и болезненно давала ему знать, что чувствовала по этому поводу. Женщина думала, что Мироку сомневается в ее навыках — но как же это было далеко от истины. Он просто не мог допустить, чтобы эти демоны из ада решили, что она может быть такой же вкусной, как выглядит. — Мироку-сама! Услышав хриплый шепот рядом с ним, Мироку оторвал свой пристальный взгляд от чарующего укротителя демонов, чтобы увидеть большую енотовидную собаку, одетую в черную цирковую одежду. Его появление вызвало немного раздражения, но внешне мужчина оставался спокойным. — Что такое, Хачи? Неужели это не может подождать до тех пор, пока Санго не закончит? Маленькие ушки Хачи прижались к голове, когда он робко поднял глаза на монаха. — Простите меня, сэр, но у меня есть некоторые новости, которые, я думаю, Вы захотите услышать! Я знаю, что Вы никогда не любите пропускать выступления Санго-сама, и я уверен, что Вы выместите это на мне при нашем следующем выступлении, и– — Хачи, пожалуйста, не томи! Если эта новость так важна, тогда просто скажи уже! — Мироку быстро терял терпение — мало того, что енот сильно отвлекал монаха от прекрасного зрелища, он еще и снова терял смысл разговора. Эти двое выступали вместе уже несколько лет, играя цирковых клоунов в роли ничего не подозревающего человека и демона-обманщика, и хотя Хачи был мягким духом и хорошим другом, он был более чем немного рассеянным. Пытаться извлечь из него нужную информацию было все равно что вырывать зубы — а иногда именно к этому все и сводилось. Услышав предостерегающую нотку в голосе Мироку, енотовидная собака быстро протрезвела и выдохнула: — Кохаку! Он вернулся! Мироку почувствовал, как тяжесть спала с его плеч, но тут же сменилась другой. Санго всегда было легче, когда она знала, что ее брат рядом, но всегда было трудно смотреть, как она борется, чтобы увидеть его, проходящего через цирк. Они были далеки друг от друга независимо от того, был он рядом или же где-нибудь далеко за пределами цирка. Монаху пришла в голову одна мысль, и он скрестил руки на груди, задумчиво произнося: — Они, должно быть, только что прибыли, поскольку Кагура сегодня вечером не выступала... Хотя, возможно, наш знаменитый директор цирка просто снова наказывает ее. — Но в этом-то и вся суть! Кохаку вернулся, но Кагуры с ним не было! Мироку недоверчиво посмотрел на енотовидную собаку и с сомнением сказал: — Я уверен, что ты просто не видел, как она прибыла. Ничто не подтолкнет директора Нараку позволить Кохаку путешествовать одному. "Это слишком большой риск для потери контроля над мальчиком." Но Хачи только выразительно покачал головой и сказал так громко, как только мог. — Но я видел, как он приехал! Я его впустил! И он был не один — с ним был маленький лис-демон, которого он поймал! Ну ты знаешь, чтобы пополнить ряды актеров! Мироку снова откинулся назад, с неудовольствием отметив, что действие Санго уже закончилось. Укротитель демонов, как обычно, унесся (казалось бы) без сознания в (мягкой) хватке челюстей Кирары, толпа взорвалась, когда они покинули палатку. Оттолкнувшись от стены палатки с тяжелым вздохом, Мироку повернулся с тяжелым взглядом к своему другу-демону. — Идем, Хачи. Нам лучше сказать Санго. Хотя я все еще не уверен, что делать со всем этим. — Я знаю, что ты имеешь в виду! Сначала этот полудемон, а теперь еще и Кагура, — заговорщицким тоном ответил Хачи. — Цирковые номера пропадают налево и направо! Мироку мрачно улыбнулся, ему не нужно было озвучивать мысль о том, что он не возражал бы быть следующим.