Dynasties

Покои Ангрбоды залиты медовом светом, а от хозяйки покоев пахло хвоей и мятой. От этого запаха приятно холодило легкие. Она сидела на кровати с красивым резным изголовьем на темно-сливовых простынях, поджав под себя одну ногу, а вторую, ту, что интригующе белела из разреза её шелковой черной сорочки, опустила на пол, касаясь его только кончиками пальцев. Вьющиеся волосы мягким облаком обрамляли сосредоточенное лицо и узкие матовые плечи. Локи сидел напротив, отзеркалив ее позу. Свет блестел в золотистых пуговицах его камзола. Ангрбода держала оба его запястья, водя пальцами по рунам удивительно изящных, для того чтобы быть кандалами, браслетов. — Поверить не могу, что ты позволил надеть на себя это, — она скривилась, посмотрев на браслеты Локи так, словно это были ее самые заклятые враги. — Это все же лучше, чем прозябание в белоснежной клетке, — Локи невесело усмехнулся. — Не обманывай себя, — Ангрбода выпустила его руки, встала и подошла к сервировочному столику. Изящным движением вынув пробку с тяжелым хрустальным набалдашником из графина с вином, она разлила бордовый, почти черный напиток по прозрачным кубкам. — Ты всего лишь сменил маленькую белую клетку на большую золотую, — она вновь села напротив, вручая ему кубок. — Интересно, с каких это пор ты идешь на компромиссы со своей семьей? — она вопросительно выгнула бровь, глядя на Локи с легкой полуулыбкой. — Они думают, что я пошел на компромисс, — с нажимом произнёс Локи. — Это временно. До тех пор, пока Один не соизволит снять с меня кандалы. — М-м-м, — промурлыкала Ангрбода, не без удовольствия пригубив бокал. — И каковы твои прогнозы? — Нужно еще подождать, — Локи осушил половину кубка. Капли вина остались на тонких губах, просочившись между крохотными морщинками и окрасив их в густо-красный. — И что потом? — Ангрбода медленно улыбнулась, по-кошачьи пододвигаясь к Локи ближе и выпивая кровавый нектар с его губ. — Потом бежать отсюда, — шепнул ей в губы Локи. — Куда-нибудь в другую галактику. — И встать во главе какой-нибудь планетки, — она засмеялась низким грудным смехом. — А как же твоя жена? — она отодвинулась и невинно моргнула распахнутыми глазами из-под кубка. — Это тоже временно? — голос её звучал капризно и почти искренно, но едва ли от Локи скрывалась злая ирония. — Мы супруги только на словах, — сухо ответил Локи, откидываясь спиной на резную спинку кровати. — Правда? А мне показалось, что она была уж очень недовольна, увидев нас вместе. Что если она влюбилась в тебя? — Ангрбода пододвинулась и схватила когтистой рукой худые щеки Локи. — Ты ведь такой душка… — В её вкусе дикари и невежды, я им не под стать. Ангрбода вдруг звонко и громко рассмеялась, запрокидывая голову назад, и смех этот был похож на поток ручейка, перекатывающего по дну мелкие камушки. — Это точно, — хмыкнула она. — К слову, твоя жена когда-то там в подростковом возрасте спуталась с мальчишкой-дикарем из вольных народов. — Что ты имеешь в виду под словом «спуталась»? — Локи выгнул бровь, вцепившись взглядом в Ангрбоду. — Подарила ему первый поцелуй, — ответила она. — Всё довольно невинно. А ты так напрягся, — она вновь сцапала его пальцами. — Успел приревновать? — она выпятила нижнюю губу в притворном сочувствии. — Это не ревность, а любопытство. А ты, — Локи прищурился, — искала информацию о моей жене. Успела приревновать? — спросил он, скопировав манеру Ангрбоды. — Ах ты, скользкий провокатор, — она выпустила его лицо из рук. — Не буду больше с тобой ничем делиться. — Нет уж, дорогая. Рассказывай, как далеко сумела ты сунуть свой очаровательный нос, — и Локи щелкнул кончик острого носа женщины напротив. — Не далеко на самом деле, — с нескрываемым раздражением и досадой ответила Ангрбода. — Может они и лесные дикари, но дворцовые делишки и информация о царях и наследниках запечатана за семью замками, а люди знают только то, что им позволяют узнать. Знаешь, о чем это говорит? — О том, что им есть что скрывать… — задумчиво ответил Локи. — Именно, — Ангрбода осушила кубок. — Так что не так твоя жёнушка и проста. Возможно, она даже и сама не знает о том, что в ее семье не так. Про мальчишку, например, я узнала не от дворцовых, а от вольных народов. Она никому не рассказывала о своей интрижке во дворце, а вот вольные об этом узнали. Мальчишка был сыном вождя, и ему знатно досталось за его слабость к особе благородных кровей, — она закатила глаза, сделав неопределенный, но изящный жест рукой. — Он все рвался к ней первое время, но отец не позволил, и вскоре он смирился со своей участью и, кажется, уже два года как женат на дочери вождя прибрежных племен. — Сомнительной полезности информация, — отозвался Локи. — Сама знаю, — отмахнулась Ангрбода. — Но мы что пришли о твоей жене говорить? — она посмотрела на него, и чем дольше держался их зрительный контакт, тем меньше становилась ее провокационная улыбка. Маска плавилась и стекала по ее лицу как воск, открывая Локи женщину, таившую в себе немало тревог. — Они все говорили, что ты умер, — в тишине ее голос звучал громко и как-то металлически. Прошлые игривые ноты стекли вместе с маской, и Ангрбода даже вытянулась как струна. — И ты поверила? — Локи же оставался прежним. — Нет, — Ангрбода замотала кучерявой головой, а потом резко поднялась с постели, словно бы мысли настолько переполняли ее, что она не могла сидеть на месте. — Конечно, нет! И я искала тебя. Искала всюду, но тебя и след простыл. Почему ты не оставил мне зацепку? Почему не подал знака? — Там где был я, тебе места не было, — спокойно отозвался Локи. — О чем ты говоришь? — устало вздохнула Ангрбода. — Моё место рядом с тобой. — И всё же не в тот раз, — отозвался Локи. — Я упал в ад. Встретил там самого дьявола и заключил с ним сделку. Приправь это все злостью на отца, на Тора и на каждого, кто окружил меня ложью. Меня — бога обмана! Я должен был проходить через это один. — Хорошо, а на Земле? — она провела рукой от лба к затылку, откидывая кудрявые локоны назад. — Я могла бы помочь тебе на Земле. — Ты была моей страховкой, — возразил Локи. — Мне нужно было оставить в Асгарде кого-то своего, чтобы в случае поражения мне помогли сбежать еще до суда. Кто ж знал, что отец окажется дальновиднее и вышлет всех разведчиков еще до того, как меня доставят в Асгард. — Не отец, — сухо поправила Ангрбода. — Мать, — и взгляд ее обратился в лезвия при мысли о королеве Асгарда. — Мать… — Локи мелко кивнул и вдруг издал ироничный смешок. — Ну конечно, кто же еще… — Тогда я все еще не понимаю, почему ты согласился на женитьбу, если рассчитывал на мою помощь. Ты мог бы дождаться меня, — она досадливо ткнула в него пальцем. — Я рассчитывал на тебя до попадания в темницу, — поражаясь собственному терпению, ответил Локи. — А когда меня уже упекли туда, чем ты могла бы мне помочь? Ты бы даже не скрасила мне одиночества, — он пожал плечами. — То есть ты во мне сомневаешься, да? — с вызовом спросила Ангрбода, беря в руки графин и вновь с характерным звуком вынимая его пробку. На кубок она даже не посмотрела и выпила глоток прямо из горла. Затем поморщилась и вытерла рот, немного размазав красноту у края губы. — Думаешь, что я годна только «скрашивать тебе одиночество»? Локи смотрел на нее спокойно. Ни один мускул не дрогнул на его лице. — Я так не думаю, и ты об этом знаешь, — ответил он и поднялся с кровати, медленно подходя к ней. — Но против Одина, Фригг и Тора совсем одной не выстоять даже тебе, — он убрал её волосы на спину, открывая виду золотую ключицу. — Со мной в случае твоего поражения все было бы в порядке, а тебя сочли бы предательницей, изгнали или… — свободной рукой он высвободил графин из ее пальцев. В прочем она не сопротивлялась. Лишь смотрела на него снизу вверх преданными, ласковыми глазами. Наверное, ни один житель Асгарда не поверил бы, что знаменитая, вечно неприкосновенная королевская разведчица с колючим взглядом умеет так на кого-то смотреть. — Я не мог рисковать. Они смотрели друг на друга долго, луна любопытно заглядывала в их открытое окно, а камин сладко потрескивал свежими дровами. Запах цветущего под окном жасмина расползался по всей спальне, а медовый свет рисовал подрагивающие черные изгибы на стенах. Ангрбода вдруг шагнула к Локи, взяла его лицо в ладони и поцеловала сначала одну щеку, потом другую, а затем нашла губами его сухие губы. Он ответил на ее поцелуй, и она обняла его за шею, прижимаясь к нему крепко-крепко, словно бы желала врасти в него своим телом. Послышался стук приземлившегося обратно на столик графина. Пальцы Локи нашли две шёлковые чёрные лямки и спустили их с хрупких плеч. Едва уловимо шелестя, сорочка стекла с девичьего стана к ногам. Сделав два судорожных шага, две почти слившиеся друг с другом фигуры скрылись за полупрозрачным пологом, нырнули в сливовые простыни, а полная луна, висевшая под бриллиантовым куполом, стыдливо спрятала круглое лицо в пушистом убранстве темного облака.

***

Кап-кап-кап. У Сигюн выдалась трудная неделя. Имя Ангрбоды витало вокруг нее темным облаком. Весь замок уже знал о том, что Сигюн примерила на себя роль обманутой жены. О том, что Локи замечали выходившим из покоев Ангрбоды, не пошептался только самый ленивый, и даже Фригг досадливо качала своей кудрявой золотистой головой. Кап-кап-кап. Ресницы Сигюн раздраженно вздрагивали. Ветви плакучей ивы, под которой она сидела, гладили друг друга сочно-зелеными листьями и влажно перешептывались между собой. Ветер обдувал лицо, бросая на него белые нити волос. Один застрял между пересохшими губами, беспокоя Сигюн, но убрать его она не смела, продолжая держать глаза закрытыми в тщетной попытке медитировать. Кап-кап-кап. Да когда она уже закончит капать?! — Скажи, ты хоть когда-нибудь перестаешь копаться в своих мыслях как червяк в земле? — голос Миджиси обрушился на Сигюн как лавина. — Поверь, я совершаю много необдуманных вещей, — со вздохом ответила Сигюн, открывая уставшие глаза. Свет, пробивающийся сквозь ветки, сразу же ударил по ним, и принцесса снова болезненно защурилась. — Охотно верю, — Миджиси расхаживала за ее спиной, сложив руки на груди. Трава, где она ходила, была примята ее сапогами идеальным полукругом. — Однако совершать импульсивные поступки и освобождать голову от мыслей — это несколько разные вещи, — она села рядом с Сигюн на траву, вытянув ноги. Носки ее ботинок по-детски беззаботно встретились друг с другом. — Ты рассеяна, вся в тревоге. Я почти чувствую твою досаду кожей. Неужели приезд Ангрбоды настолько вывел тебя из колеи? Услышав имя, что за неделю успело ей приесться, Сигюн нахмурилась. Она бездумно вырвала травинку, скатывая ее в крошечный ароматный комочек под подушечками пальцев. — Мне слово «любовница» всегда казалось грязным, мерзким. Я никогда не уважала тех, к кому это слово напрямую относится, — начала она, разглядывая маленькое красное пятно, случайно попавшее на ее платье от куска мяса в небольшом мешке, который она привезла по просьбе Миджиси. — Любовниц, — глаза ее многозначительно распахнулись, когда она произнесла это слово еще раз. — Когда имя Ангрбоды только-только стало звучать в замке, её сразу окрестили любовницей моего мужа. Все знали, что, как только она окажется в замке, Локи разделит с ней свои одинокие ночи. И я не беспокоилась об этом раньше, — Сигюн пожала плечами. — У меня нет чувств к мужу, и мне было по большому счету все равно, как, где и с кем он спит. Но я не взяла в расчет отношение к этому других. Как же унизительно, — Сигюн устало прикрыла веки. Слова вылетали сквозь стиснутые зубы, словно ей физически было больно об этом говорить. — «Принцесса Сигюн, должно быть, просто некачественно раздвигает перед принцем ноги», — писклявым голосом повторила Сигюн слова, сказанные кем-то «укромным» шепотом, но так, чтобы этот шепот был слышен всем. — Чувствую себя так, словно бы меня облили помоями, — Сигюн сердито стряхнула труху со своего платья. — А что же Ангрбода и Локи? — Миджиси оперлась на руки, подставляя лицо пробившемуся сквозь листву солнечному лучу. Рваное ясное пятно упало на ее кожу, делая Миджиси похожей на фарфоровую куклу, которой на место разбитой щеки приделали золотую заплатку. — Им все равно, — хмыкнула Сигюн, подгибая колени и обнимая их руками. — Мне кажется, за столько лет они уже привыкли к разговорам об их… — Сигюн искривила губы и дернула бровями, — связи. Порой я даже думаю, что это я тут третья лишняя. А Ангрбода, она… — Сигюн вздохнула, подбирая слова. — Я думала, что встречусь с вульгарной дешевкой, какими я обычно представляла всех любовниц, а она оказалась другой. — Разве? — скептицизм пропитал голос Миджиси насквозь и отравил воздух вокруг. — Да, — Сигюн положила подбородок на колени. В памяти всплыл образ женщины с холодной красотой зимней ночи, застегнутой на все пуговицы до самого горла и всё равно удивительно соблазнительной. И она держала его за руку. Как многим людям позволено держать Локи за руку и не поймать при этом взгляд, полный осуждения и неприятия? Она определенно одна из этих людей. Если не единственная такая. — Она безусловно стерва и терпеть меня не может, но имею ли я право осуждать ее за это? — рассуждала Сигюн, пристально наблюдая за неровным полетом пузатого шмеля с большими белыми мешочками на лапах. — Они вместе с незапамятных времен, она считает его своим, он ей это позволяет. А потом внезапно он исчезает, и все вокруг твердят, что мертв. Затем он объявляется и терпит сокрушительное поражение в Мидгарде, а потом спустя несколько лет разлуки и неведения ей снова выдается шанс увидеть своего любимого. Да через стену камеры, но все же живым. Но что она тут находит, вернувшись? Что он вынужденно женат. Женат на мне, — досадливо добавила она. — Так кто же из нас двоих тут по-настоящему чужак? Сигюн посмотрела на Миджиси, чье лицо не выражало ровно ничего, и принцессе даже показалось, что ведьма ее даже не слушала. Но спустя какое-то время Миджиси заговорила. — Как бы там ни было, счастливой ей с твоим мужем не стать. И ни с каким другим мужчиной тоже. — Что? — Сигюн подняла голову. — Почему ты так считаешь? Миджиси снова замолчала, пока природа копошилась, бурлила и пела вокруг них. А потом резко поднялась на ноги, голос ее сделался жестким. — Конец болтовни, — не терпящим возражений тоном сказала она. — Разговоры не помогут тебе ни в твоей бытовой проблеме, ни, тем более, в той, с которой ты обратилась ко мне. Так что, закрывай глаза и попытайся отгородить себя от своих мыслей, белянка. Недоумевая, Сигюн внимательно следила за Миджиси, что принялась мерять шагами протоптанную до этого территорию. — Я непонятно говорю? — даже с сильным муспельхеймским акцентом, смягчая согласные, она звучала сурово. Сигюн не посмела ослушаться. Села в позу лотоса, сложив расслабленные руки на колени. Однако последний взгляд на Миджиси, прежде чем она закрыла глаза, красноречиво выражал все то, что было у нее на языке и в мыслях. И, Сигюн знала, ведьма это чувствовала. Стоит ли говорить, что никакого внутреннего покоя она достигнуть так и не смогла.

***

Разведчики изголодались по родному дому. Это было видно по тому, как широко они улыбались, расхаживая во дворе Асгарда и общаясь со стражниками, простым людом и своими семьями. Они сменили свои привычные черные формы на лучшие праздничные одежды с асгардским узором, чтобы наконец почувствовать себя обычными жителями своего мира, а не безликими странниками и шпионами, где каждый, кому довелось их увидеть, смотрел на них недоверчиво и подчеркнуто холодно. Труппа бродячих по мирам и планетам артистов наведалась в Асгард, и Один посчитал хорошей идеей устроить для подданных праздник и тем самым снять груз унесенных из разных королевств тайн с плеч разведчиков. Вечером в Асгардском дворе воспарили свечи, создавая над головами людей еще один слой из «звёзд». Эль лился отовсюду рекой. Даже изо рта огромной золотый рыбины в фонтане, над которым поколдовала Фригг. От столба к столбу вокруг площади тянулись длинные пышные гирлянды из гортензии и эустомы, вокруг которых кружились целые стаи светляков. Огромный шатер возвышался на площади золотой пирамидой, маня своей помпезностью и таинственностью. Столы тянулись тремя длинными рядами. Как водилось, за первым сидели мужчины, за вторым — женщины, а третий стол отдавался на растерзание неугомонной молодежи. Перпендикулярно им располагался стол для царственных особ и их приближенных, за которым и сидела Сигюн. Локи сидел рядом по правую руку от нее и со скучающим видом рассматривал толпу. Они почти не разговаривали с того самого дня, как вернулись разведчики, и всячески избегали любых пересечений друг с другом. Сигюн видела, как украдкой переглядывались и хмурились Фригг и Один, замечая, что молодожены вернулись к тому, с чего начинали. Фригг была расстроена. Это было видно по тому, как она смотрела на Сигюн, на сына или на саму Ангрбоду, но в их треугольник она не лезла. В нем и так скопилось слишком много народа. Ангрбода тоже появилась на празднике. Одетая по последнему писку моды Асгарда, она вела сдержанную беседу с облаченным во все черное и похожим на унылую ворону мужчиной. Глубокий синий шелк ее платья оттенял бледность кожи, асгардские узоры блестели на подоле тонкой нитью, а металлические вставки ее корсета богато вспыхивали золотом, когда на них падал свет. В локтевых изгибах она зажимала полупрозрачный палантин из мерцающего черного кружева, который изредка накидывала на открытую спину с красиво выпирающими лопатками. «Наверное, так и должна выглядеть принцесса Асгарда», — невольно подумала Сигюн, отворачиваясь от нее и утыкаясь взглядом в тарелку с нетронутой запеченной форелью с миндалём. Когда артисты были готовы начать свое представление, свечи над головами собравшихся на площади людей потухли, а затем в ночной воздух было выпущено целое облако золотой пыли. Удивлённый вздох Сигюн утонул в море охов и ахов других зрителей. Она выставила руку, смотря, как крупицы ложатся на ее ладонь и тут же таят на ней как снежинки. От созерцания этого маленького чуда, Сигюн вдруг ненадолго забыла обо всех своих переживаниях и широко улыбнулась. В этом золотом облаке она вдруг поймала морозный взгляд серо-зеленых глаз. Локи наблюдал за ней, изогнув смолянисто-черную бровь. Это была не насмешка, не злая ирония, скорее снисходительная доброжелательность по отношению к ее детской радости. Если бы Сигюн не знала его, она бы даже подумала, что он успел соскучиться по ее непосредственности, которую всегда находил глупой и незрелой. Но золотой туман быстро рассеялся, а вместе с этим раскрылся занавес огромного шатра, и под музыку и аплодисменты на сцену вышли актёры. Сигюн отвела взгляд от Локи и, подперев подбородок рукой, стала смотреть представление. Грудная клетка вибрировала в такт ударам барабанов. А затем воцарилась тишина, и мужчина с удивительно вкрадчивым и глубоким голосом в песне поприветствовал своих зрителей. Музыка нарастала, и полумрак стал ярче, являя зрителю человека в черном цилиндре и богато-красном кафтане, обилующим золотыми пуговицами и шнурками на груди. Не прекращая петь и повышать интенсивность голоса вслед за музыкой, он непринужденным движением перекинул трость с красивым набалдашником в виде львиной головы из одной руки в другую, а следом пламя извергнулось за его спиной и на сцену вышли другие артисты, выполняя невероятные акробатические трюки и рисуя узоры разноцветными шёлковыми лентами. Это был праздник жизни и таланта, театр красок и пышущего огня в сердцах людей. И находившиеся на сцене были столь открыты и просты, что на середине своего шоу спустились к народу, подбадривая его и сподвигая вставать в хороводы. Женщины разных рас, удивительно гибкие и красивые с кристалами и золотой краской на лице и волосах, порхали в танце как бабочки, то появляясь прекрасным видением, то испаряясь, стоило какому-то наивному простаку поверить, что эта бабочка останется в его объятиях. Мужчины, извергающие пламя в воздух и крадущие сердца каждой, кто имеет неосторожность посмотреть в их глаза дольше миллисекунды. И хозяин труппы, что раздаривал детям причудливые фигурки драконов из жженого сахара и заставлял зайцев из белого и темного шоколада бегать словно живых. Сигюн не заметила, как встала из-за стола и нырнула в омут пьянящего праздника жизни. Она станцевала с Уной, затащила в пучину зажатую Сиф и вручила ей огромную кружку пенящегося эля, а потом нырнула в хоровод, где были люди-люди-люди. Асы тянули к ней руки, звали по имени и просили станцевать. И Сигюн танцевала, а юбка от ее белого платья, расшитого райскими птицами, разлеталась, превращая Сигюн в диковинный цветок. Вольштагг, похожий на огромного рыжего медведя, приглашал Сигюн на танец, а когда она согласилась, поднял ее под девичий визг и хохот и усадил на плечо. Сигюн поднимала вверх руки, ловя в них летающие всюду конфетти. И было так невероятно приятно — не выпить ни капли хмеля и опьянеть от веселья происходящего вокруг. Просто быть и ни о чем не думать. Но эта роскошь была позволена ей лишь на короткое мгновение. Желая немного отдохнуть от толпы, Сигюн вынырнула из моря людей и подошла к столу, наливая себе ягодного пунша из огромной чаши. Она осушила бокал в два больших глотка, а когда вернула его на место, увидела, что к ней подошли. — Принцесса Сигюн, — Ангрбода подчеркнуто вежливо улыбнулась и поклонилась. Сигюн искренне попыталась спрятать свой шок, но получилось у нее это из рук вон плохо. Мысленно дав себе пощечину, она посмотрела на Ангрбоду самым твердым взглядом, на который была способна. — Добрый вечер, — Сигюн кивнула в знак приветствия. По лицу Ангрбоды Сигюн рассудила, что им предстоит разговор довольно неприятный для них обеих, потому она усиленно пыталась настроить себя и вытащить всю стойкость, что в ней только таилась. Сигюн знала — этой женщине нельзя показывать ни крупицу слабости. — И вправду добрый, — Ангрбода обвела глазами веселящуюся толпу. — Таких праздников в Асгарде давно не было, — она заметила маленький кусочек конфетти на своем плече и легко смахнула его. Жест этот показался Сигюн несколько брезгливым. — Вы решили отдохнуть от веселья? — шелково спросила она. — Мне стало немного душно в толпе, — Сигюн была немногословна. — Ох, понимаю, — Ангрбода сдвинула брови и вздохнула так, словно и вправду понимала Сигюн так, как никогда и никто другой не смог бы понять. — Тем более люди обступают вас со всех сторон. Их очень радует, что принцесса так открыта по отношению к ним. Это подкупает, — и она хитро прищурилась, то ли одобряя, то ли испытывая. — Я не стремлюсь никого подкупать, это не в моих правилах, — ответила Сигюн, не поддаваясь ее доброжелательности. — Там, откуда я родом, учат быть открытым простым людям. Тогда они будут открыты тебе. — Ох, милый-милый Ванахейм… — пропела Ангрбода, в задумчивости отводя глаза в сторону. — И его не менее милое воспитание, — цепкий взгляд снова ввинтился в Сигюн исподлобья. — Не желаете прогуляться? Еле поборов порыв ответить «не желаю», Сигюн кивнула. Ангрбода обошла ее и взяла под локоть словно старую подругу. Они в молчании покинули площадь и вышли к королевскому саду, где их свидетелями были только светляки и копошащиеся в траве сверчки. — С какой целью вы меня позвали? — решила нарушить молчание Сигюн. — Поговорить, познакомиться, — ответила Ангрбода, пожав плечами. — В прошлый раз нам не дали этого сделать и развели в разные стороны. Видимо, Локи почему-то полагает, что мы вцепимся друг другу в волосы, — она хмыкнула, а потом посмотрела на Сигюн своими колкими насмешливыми глазами. — К тому же, мне кажется, что нам есть что обсудить. Могу я задать вопрос? — спросила Ангрбода деловым тоном. — Задавайте, раз мы с вами все же решили поговорить, — Сигюн убрала с лица молочную прядь. — Скажите, вы счастливы сейчас? — Я… — Сигюн опешила, не найдя в своей голове ответа на этот вопрос. Она привыкла к Асгарду, нашла друзей и замужество с Локи не казалось больше неприподъемным бременем, но считалось ли это счастьем? Довольна ли она своей жизнью? — Затрудняетесь с ответом? — Ангрбода проницательно прищурилась. — Я могу угадать ваши мысли, — она улыбнулась. — Вы в целом живете неплохо: вас не обижают, хорошо относятся и тепло принимают в царской семье, а Локи будто сейчас кажется не таким уж и плохим, как вы себе представляли. Но вы чувствуете, что этого недостаточно. Вы недостаточно свободны, недостаточно любимы, недостаточно «своя». Словно бы не на своем месте. А еще вы ужасно скучаете по дому, — цепкий взгляд Ангрбоды ухватил подаренное отцом ожерелье в виде серебристых крыльев. Сигюн по инерции прикрыла его ладонью, защищая от опасного внимания женщины рядом. — Как и ваш дом по вам. Хоть вам и неплохо в целом живется, это все же нельзя назвать счастьем. — К чему вы задаете этот вопрос? — К тому, что я тоже несчастна, — честно ответила Ангрбода. — Не сочтите за грубость, но вы и вправду сейчас находитесь не на своем месте. Вы заняли мое. — Скажите, говоря о своем «месте», вы подразумеваете роль жены Локи или титул принцессы? — вкрадчиво спросила Сигюн. — Если бы я гналась за титулом, боролась бы за внимание Тора, — хмыкнула Ангрбода. — Но мне нужен Локи и только он. И я не собираюсь отступать от своего. — Я все еще не понимаю, почему вы мне это говорите? Это предупреждение? — Сигюн остановилась посреди аллеи, и Ангрбода высвободила ее руку. — Я не угрожаю, а пытаюсь быть честной, — ответила Ангрбода, ввинтив в Сигюн холодный, режущий взгляд. — Я понимаю, что вы такая же пленница обстоятельств, что вы также не рады тому, что произошло с вами. Я не из тех, кто творит козни просто потому что, и я не держу зла. Во всяком случае уж точно не на вас. Я не хочу быть вам врагом. — Вы набиваетесь ко мне в подруги? Ангрбода вдруг рассмеялась, и смех этот был похож на колокольный перезвон — таким чистым и красивым он был. — Что вы, — она махнула рукой. — Подругами нам с вами никогда не стать. Я веду к тому, что вы не рады своему положению, — она сделала шаг в сторону. — Я не рада, своему положению, — еще один. Она как змея описывала кольцо вокруг Сигюн. — Может быть, нам с вами перестать быть жертвами обстоятельств? — Ангрбода улыбнулась, и улыбка эта показалась Сигюн коварной, даже слегка безумной. — Хотите вы этого или нет, но я связана с Локи узами брака. Это те узы, которые не так-то просто разрушить. — Тяжело, но не невозможно, — Ангрбода сильнее закуталась в свой палантин. Кудрявый локон красиво лег на ее вздымающуюся ключицу. — У вас есть идеи? — Сигюн настороженно следила за разведчицей. — Пока нет, но как-нибудь шанс представится. Шанс разрушить эти узы. Вам — обрести свободу, мне — быть с любимым мужчиной. Мне бы хотелось, чтобы мы с вами действовали не наперекор интересов друг друга. В противном случае я вынуждена буду выпустить когти, и вот это уже предупреждение. Как я уже говорила, я не палач и не та самая пресловутая любовница из женских романов, но я также и не собираюсь отпускать своё. — А что Локи думает о ваших грандиозных планах и надеждах? — Сигюн все это не нравилось. И натянутое дружелюбие Ангрбоды вселяло ей только чувство недоверия, словно бы она пыталась привязать к ней ниточки, за которые потом будет удобно дергать, словно бы она предложила Сигюн заключить сделку с дьяволом. — Уверяю вас, если бы не отобранная магия, нас бы уже давно и след простыл, — ответила Ангрбода. — Видите, все указывает на то, что нам с вами выгоднее быть союзниками в нашей общей проблеме. Сигюн ничего не ответила. Как раз в это время за ее спиной просвистел и взорвался золотыми искрами салют. Лицо Ангрбоды напротив налилось глянцевым золотом. — Ох, кажется праздник подходит к концу, — беспечно заметила она. — Мы с вами заболтались. Пожалуй, вернусь на площадь, за деревьями не видно фейерверка. Она обошла Сигюн, и каблуки отбили ритм ее шагов. Вот так легко, словно минутой ранее они обсуждали платья и королевские хризантемы. Но тут она остановилась и обернулась к Сигюн. — Забыла сказать, — ее взгляд угрюмо потемнел. — Я бывала в Муспелхейме после возвращения принца со свадьбы. В свое время я помогла ему наладить порядок в королевстве огня, впрочем важно не это, — она качнула головой, прогоняя из нее лишний поток информации. — Я видела вашего коня. У Сигюн дрогнуло сердце, и она вперила в Ангрбоду полный отчаяния взгляд. Издевательски радостно небо озарилось новой вспышкой золота. — Он хорош, но слишком строптив. Не желал подчиняться никому во дворце. Обычно негодных коней отправляют на скотобойню, но принц, хоть и до ужаса избалован, уважает силу. Поэтому вашему коню сохранили жизнь. Что-то в груди Сигюн лопнуло и разлилось теплом по телу, но суровый мозг подсказывал, что это еще не конец истории. — Однако его переправили в Хельхейм и оставили там как изгнанника. И тут холодная лапа снова схватила сердце. Хельхейм — суровый мир с мертвой землей и серым бессолнечным небом, куда отправляют преступников, изгнанников и неугодных. Отправляют на мучительную смерть от голода, холода, лап обитающих там тварей или чудом выжившего отморозка. Сигюн вдруг заметила, что аллея и Ангрбода вдруг расплылись перед ее глазами, превращаясь в размытые темные пятна. Слезы застелили ей глаза. — Мне жаль, — действительно искренне посочувствовала Ангрбода, а потом скрылась за деревьями, оставляя Сигюн наедине с ее утратой. Принцесса рухнула на скамью среди кустов цветущего жасмина, подтянула к себе ноги и позволила себе разрыдаться. Салют закончился, смолкли радостные крики, и Асгард затих, а Сигюн все сидела там и не находила в себе сил уйти. Слезы не высыхали на ее щеках, пока она незаметно для себя же не провалилась в сон. Цветки жасмина падали с кустарника, усыпая белыми звездами ее платье и волосы. Она проснулась лишь на мгновение, когда почувствовала знакомый морозный запах и руки, несущие ее куда-то. С трудом разлепив глаза, она обнаружила себя уткнувшейся носом в твердую мужскую грудь, обтянутую изумрудным камзолом с металлическими вставками. Моргнула и снова провалилась в удивительно глубокий сон без сновидений.