Истории о монстрах, таящихся в темноте

      Пул был крайне обескуражен. Несмотря на его внешнее спокойствие, он был не на шутку обеспокоен и… напуган. Привыкший сдерживать свои эмоции, дворецкий и сам не сразу разобрал, какие эмоции он на самом деле испытывает. В его голове роились десятки мыслей; было и беспокойство за доктора Джекилла, вновь начавшего странно вести себя в последние недели, и страх из-за внезапного появления Эдварда Хайда после года отсутствия, и тревога за гостью, едва не угодившую под горячую руку гневливого друга хозяина. И лишь одна мысль проходила красной нитью в голове Пула: «только не снова».       Не менее всего обеспокоил мужчину и диалог с Джекиллом, состоявшийся ночью, вскоре после оказания помощи Эванне. — Что, если скоро меня не станет, Пул? — тихо спросил он, подняв на дворецкого отсутствующий, словно стеклянный, взгляд. — Боже правый, господин, — заговорил Пул, — я и представить не могу такой ситуации. Вас что-то тревожит? — И да, и нет, — горько усмехнулся Джекилл, — последние дни я только и думаю, а что будет, если в один момент я исчезну и больше никогда не появлюсь, словно меня и не существовало? — Что же наталкивает Вас на подобные мысли? — Ах, Пул. Ничего особенного. Но в последнее время мне нездоровится. Все идет наперекосяк. Опять… Если что, возьми утром на моем столе лекарство для Эванны.       После этого странного разговора доктор Джекилл ушел в свою лабораторию и закрылся там изнутри. А утром явился Хайд. Дворецкий не знал, связано ли его появление с тревогой доктора, или это всего лишь странное совпадение, но точно понимал: от Хайда не стоит ждать ничего хорошего, его появление неизменно знаменует начало трудных времен. Всегда.       Дворецкий принял решение отнести гостье завтрак, лекарство, а заодно и поговорить о ее новом знакомом. Взяв поднос, на котором стоял чайник с чашкой, тарелка овсяной каши и назначенное доктором лекарство, Пул отправился наверх, в гостевую спальню. Он осторожно постучал, после робкого «войдите», произнесенного девушкой, открыл дверь и тихо зашел. Эванна, кашляя, поднималась с кровати, собиралась потянуться за халатом, но Пул остановил ее жестом, как только поставил поднос. — Не вставайте, мисс! — сказал он, — Доктор предписал Вам постельный режим. А сейчас время подкрепиться. — Благодарю, Пул, — едва заметно улыбнулась Эви, — доктор Джекилл вернулся? — Боюсь, нет, мисс Тэнклесс, — проговорил Пул. — Нет нужды называть меня столь официально, Пул. Просто Эванна.       Пул одарил Эви теплой улыбкой, наблюдая, как она принимается за еду. — Эванна, можно ли обсудить с Вами кое-что? — Разумеется, садись. Чаю? — Благодарю, но я откажусь. По правде говоря, я боюсь, что сейчас Вы не захотите говорить о том, о чем мне бы с Вами побеседовать хотелось. Но я все же рискну, с Вашего позволения.       Дворецкому показалось, что Эванна моментально поняла, о чем будет идти разговор. Аппетит ее заметно испортился, и теперь она уныло перебирала ложкой в каше, а выражение ее лица приобрело некоторую тревогу. — Если Вы имеете в виду друга доктора Джекилла, Пул, то Вы совершенно правы, — с легкой дрожью в голосе ответила девушка, — мое желание говорить о нем невелико. Но на беседу с Вами я все же согласна. — Именно насчет Эдварда Хайда я и хотел поговорить. А если все-таки изъясняться точнее, то даже предостеречь. Видите ли, мистер Хайд последний раз появлялся в жизни моего господина, а значит, и всего дома, год назад. И тогда он успел поднять шумиху вокруг своего имени, так как был замечен в нескольких очень неприятных инцидентах. — Каких же? — Эви отложила тарелку в сторону и воззрилась на Пула, нервно теребя пальцами рюши на сорочке.       Даже от упоминания Хайда в разговоре делалось не по себе. По первости Эванна думала, что такое происходит только с ней, стоит другу доктора Джекилла проникнуть хоть в один разговор, хоть в одну мысль. В то же время, она отчаянно желала знать, куда с самого раннего утра запропастился доктор, и почему Хайд ведет себя в его доме так по-хозяйски; что заинтересовало его в несчастной больной гостье, о каких таких монстрах в темноте он говорил? Слишком много вопросов, слишком мало ответов. — Годом ранее в особняк моего господина явился Габриэль Аттерсон, его друг, — тихо, будто чего-то опасаясь, заговорил Пул, — он поведал о том, что ночью некто мистер Хайд перебил прилавки в Глухом переулке, а также сбил с ног маленькую девочку, в результате чего та ушиблась. Этот господин, пойманный с поличным, решил откупиться, выдав семье девочки чек. Только чек был подписан вовсе не им. Он был подписан доктором Генри Джекиллом. Сам Аттерсон слышал эту историю от кузена, Ричарда Энфилда, заставшего господина на месте происшествия. И в этой истории все нити восходили к личности Хайда. — Отвратительно, — скривив губы, процедила Эви, — на тот момент Вы уже знали Эдварда Хайда? — К сожалению, да. В доме его нечасто видели, так как доктор Джекилл зачем-то отдал ему ключ от флигеля особняка. Таким образом, Хайд прямо с улицы всегда попадал в кабинет хозяина. Однако те редкие разы, что он являл себя слугам, мы все запомнили надолго. Вел он себя, словно хозяин. А как же мерзко и непристойно он обходился с Лизой…       Пул негодующе покачал головой, а затем продолжил: — Но и это еще не все. Через несколько дней Хайд устроил в пабе на Кавендиш-сквер погром, перебил бочки, побил тростью гостя, грязно приставал к официантке. После этого в районе Кавендиш-сквер и Глухого переулка регулярно стали появляться констебли, и он прекратил свои увеселения. И вот сейчас… — Я не хочу более ничего слышать! — взбешенно проговорила Эванна, но через мгновение ее лицо и голос смягчились, — Извините, Пул. Но сегодняшний диалог с этим джентльменом оставил весьма и весьма неприятный осадок. Если хотите знать мое мнение — я не понимаю, какие дела могут связывать Вашего господина и этого… Хайда. Все что я могу сказать: он мне противен.       После этих слов девушка вернулась к принятию пищи. Взгляд ее был сосредоточен, было видно, что она активно что-то обдумывает. Неловкая пауза тянулась, пока дворецкий не заговорил вновь: — Вы вызываете у мистера Хайда неподдельный интерес, мисс Эванна. И я всего лишь хочу дать Вам дружеский совет: не подпускайте его к себе слишком близко. Речи его могут быть сладки, словно мед, когда он этого хочет, но едва ли стоит принимать их за чистую монету. Он прекрасно умеет внушать не только страх. — Спасибо, Пул.       Более Эванна не смогла выдавить из себя ни слова, а потому лишь улыбнулась дворецкому. Настолько тепло, насколько могла. Казалось, не только беседы с Хайдом, даже разговоры о Хайде вытягивают из нее всю душу. У Эви закружилась голова, и хотелось просто прикрыть глаза и не думать ни о чем. Но не выходило.       На момент Эванне подумалось, что в попытке сбежать от опасности она, возможно, накликала на себя еще большую беду. Девушка находилась в состоянии постоянного диалога с самой собой. Часть ее понимала, что похабник и дебошир Хайд менее опасен чем, например, ищейка мистер Крауц, а из двух зол выбирают меньшее. Другая же часть шептала: а что, если Эдвард Хайд на самом деле куда опаснее, нежели то, от чего она бежит? От всех этих мыслей становилось невыносимо страшно, до такой степени, что потели руки и бешено билось сердце. Страх этот жил в ней давно. Она уже по привычке прислушивалась к любым посторонним звукам, будь то дуновение ветра за окном или лай собаки. А с тех пор, как ее приютил в своем особняке доктор Джекилл, сердце Эви было беспокойно еще и за него. — Пул, — тихо произнесла Эванна, подняв широко распахнутые глаза на дворецкого, — Я должна… я обязана кое в чем признаться. — С удовольствием выслушаю Вас, Эванна, — ответил он.       Эви с каким-то страхом покосилась на дверь гостевой спальни, будто ожидая, что кто-то сейчас стоит за ней и подслушивает их разговор, либо тут же ворвется в комнату. Она понизила голос до шепота и, едва сдерживая внезапно накатившие слезы, продолжила: — Мне страшно за Вашего хозяина, Пул. Дело в том, что за мной гонятся. Меня ищут. И ищущие меня… не совсем люди. Хотя выглядят точно так же, и их никогда не различишь в толпе горожан. И я своего рода… не совсем человек. Знаю, все это звучит, как бред сумасшедшего, но… — Это, мисс, должно быть, влияние лекарства, смешанного со спиртным. — Нет, прошу! — взволнованно воскликнула гостья, от эмоционального перевозбуждения едва не вставшая с кровати, — Поверьте мне, Пул! Посмотрите на меня, разве я похожа на сумасшедшую?       Пожилой мужчина устало прикрыл глаза. Он видел много всего, работая у доктора Джекилла. Всякие люди ему встречались. Но Эванна Тэнклесс не была похожа ни на одного, из виденных им ранее. В глазах ее стояло отчаяние мучительно умирающего, а говорила она в тот момент так, как говорят пациенты психиатрических лечебниц. Сама история ее попадания в особняк доктора Джекилла таила в себе множество загадок. Здравый смысл убеждал Пула не слушать девушку, побудить обеспокоиться доктора ее душевным состоянием, но все его существо хотело верить Эванне. — Я слушаю Вас, Эванна, — изрек Пул и воззрился на гостью. — Всю жизнь я живу, неуклонно следуя лунному циклу, — зашептала Эви, закашлявшись, — как только луна достигает третьей фазы своего роста, мое человеческое начало отступает в тень, а вперед выходит сущность, названия которой я не могу сказать. И к Вам, Пул, у меня одна лишь просьба: когда я почувствую, что что-то не так, когда попрошусь уйти на сутки, не держите меня. Вы, как человек, лучше всех знающий мистера Джекилла, сможете преподнести ему эту информацию со всей деликатностью, какая Вам свойственна?       Пул молчал. Ему на мгновение показалось, что все это сон. Он пытался убедить в этом себя. Ведь не могло же такого разговора случиться в жизни, ведь правда? Дворецкий, служивший у ученого уже тридцать лет, и сам напитался духом рационализма и реализма. Так что же в этот раз? Поступиться принципами и довериться едва знакомой барышне? А как бы поступил его хозяин в сложившейся ситуации? — Я смогу, мисс Эванна, — сказал дворецкий. — Я умоляю, донесите до доктора, что пока я здесь, ему грозит серьезная опасность. И если он примет решение, что мне лучше покинуть его дом, пусть так оно и будет.       После того, как Пул ушел, на Эванну вновь подействовало лекарство, и ее потянуло в сон. Однако, сон этот долго не продлился. Причиной несвоевременного пробуждения гостьи вновь стал шум в коридоре. Это снова были голоса. Один, мужской, девушка с неудовольствием узнала, второй же, женский, был едва слышим. Немного погодя, до Эви дошло, что говорила Лиза.       Немного помедлив, Эванна все же встала с постели. Чуть подрагивая от холода, она накинула на себя теплый халат и подошла ближе к двери, стараясь хоть что-то расслышать. Девушка уловила резкий тон Хайда и бессвязное лепетание служанки. — В последний раз спрашиваю, — говорил друг хозяина, — зачем ты рыскала в кабинете хозяина? Отвечай! — Я уже говорила, сэр, — чуть не плача, отвечала Лиза, — хозяин говорил, в каких часах нужно давать гостье лекарство, и наказывал делать это в его отсутствие… — Ты все лжешь, дрянь!       Эви показалось, что на самом деле Хайда мало беспокоило возможное воровство прислуги, или же он прекрасно понимал, что в этом доме никакого воровства быть не может, однако продолжал донимать бедную служанку. Словно эти скандалы приносили ему какое-то больное удовольствие. «Точно садист», — подумала Эванна.       Девушка колебалась. Ей в голову вновь ударила мысль, что она, возможно, сейчас подставляет Лизу, что если бы не ее пребывание в доме доктора Джекилла, гнев мистера Хайда не пал бы ни на Пула, ни на Лизу. А значит, ее долг выйти и защитить служанку. Настолько, насколько это возможно. С другой стороны, Эванне отчаянно не хотелось видеться с Хайдом, вновь слушать уколы в свой адрес, видеть эти злые глаза, перед которыми все ее существо сжималось от необъяснимого животного страха. В конце концов, Эви решила, что она обязана выйти и заявить ему, что пусть лучше он ведет диалог с ней, а не мучает прислугу, и что любые вопросы по поводу ее нахождения особняке на Болтон-стрит следует решать с его хозяином. — Мистер Хайд! — выскакивая из-за двери, воскликнула Эви. Она, вначале полная решимости, резко осеклась, едва встретившись с ним взглядом. — Не может этого быть, — в привычном ему надменном тоне заговорил Эдвард Хайд, — пожаловала дорогая гостья! Мисс Тэнклесс… Стало быть, едва ли доктору Джекиллу придется ожидать от Вас благодарности за столь теплый прием?       Хайд усмехнулся в ответ на собственную шутку. Однако усмешка быстро сошла с его лица, уголки тонких губ резко опустились вниз, а в глазах заплясали недобрые огоньки. — Зачем же Вы вышли, мисс Эванна? — тихо и зло спросил он, — Отсиживались бы дальше в своей комнатушке, наслаждались бы покоем. Чего ради? Ради бестолочи-прислуги? Или же, признайтесь честно, соскучились по моему обществу?       Эванна пропустила нелепый подкол мимо ушей, и едва сдерживая внезапно нахлынувшую дрожь в голосе, продолжила: — Прошу, впредь, если у Вас возникнут вопросы по поводу моего нахождения в этом доме, задавайте их мне, не мучайте ни в чем неповинную девушку. Она лишь исполняет волю хозяина.       У Хайда дернулась верхняя губа, выдавая его раздражение, вызванное гостьей. Эванне показалось, что еще мгновение, и на нее выльется ушат словесных помоев, но мужчина зачем-то сдерживал себя. Он лишь взирал на собеседницу, а в глазах его неумолимо плескалась обезоруживающая злоба. — Ах, вот что, — так же тихо говорил Хайд, — воля хозяина… А мне бы нравилось думать, что Вы и впрямь стосковались по мне, мисс Тэнклесс.       Хайд осклабился. В голове Эванны промелькнула мысль, что она, должно быть, стоит сейчас перед ним, бледная и обездвиженная, словно кролик перед удавом. Девушка подумала, что таким людям, как мистер Хайд, только дай повод думать, что ты хуже их, как они будут напоминать тебе об этом при каждом удобном случае, а этих удобных случаев они, в силу характера, найдут очень много. Нужно взять себя в руки. Глубоко вздохнув, Эви с улыбкой подняла на него взгляд. Улыбка вышла неприятной. — Вы вольны думать так, как пожелаете. Правда же останется правдой. А Лизу, прошу, отпустите.       Повелительным жестом руки Хайд велел служанке покинуть помещение. Уходя, Лиза одними губами прошептала так, чтобы друг хозяина не слышал, глядя Эванне прямо в глаза: «Спасибо». А затем скрылась на лестничном пролете.       Хайд подошел к Эви ближе. Девушка, едва отходя от конфликта, вдруг заметила, что на плечи мужчины была накинута крылатка, в одной руке он держал дорогой цилиндр, а в другой — не менее дорогую трость из темного дерева с металлическим набалдашником. Ранее Эванне уже приходилось видеть такие у мужчин, приходящих к ее отцу по делам или же тех, кто вращался в тех кругах, к которым принадлежала ее семья. Мистер Хайд явно собирался куда-то уходить.       Видя Хайда лишь второй раз в жизни, Эванна отметила про себя еще одну странность в этом человеке, помимо того, что необъяснимый ужас съедал любого, кто задерживался рядом с ним. Этот джентльмен умудрялся сочетать в себе чрезмерную гневливость и умение уболтать собеседника, явное сладострастие и осведомленность в плане аристократических манер, вандальские замашки и хороший вкус. Он слишком пекся о собственном внешнем виде, невзирая на то, что его же поведение и манера общения перечеркивают любые отголоски более менее хорошего впечатления. Это позволяло думать о том, что чье-либо мнение Хайда попросту не интересовало. — У прислуги теперь есть своя защитница? — заговорил мужчина. — Я ненароком услышала, что причиной конфликта явилась я, — сказала Эви, старая глядеть Хайду прямо в глаза, — мне бы не хотелось, чтобы у кого-то были проблемы. Тем более из-за меня. — Свою шкурку прикрываете, мисс Тэнклесс? Так не переживайте! Я пока Вас не трону. — Я и не переживаю. А вот Вы мне хамите. — Что Вы! И в мыслях не было, — Хайд придвинулся к гостье еще ближе, так, что она могла слышать и чувствовать его прерывистое дыхание. — Отнюдь, — Эви сделала шаг назад и тут же перевела тему, — Доктор велел мне соблюдать постельный режим. Я должна идти.       Коротко поклонившись на прощание, Эванна развернулась и хотела было направиться обратно в гостевую спальню. Но голос Хайда, внезапно раздавшийся у нее за спиной, заставил ее остановиться и застыть, как вкопанной: — Забавно наблюдать, как юная мисс Эванна одновременно и боится, и хочет дать мне понять, насколько я ей неприятен. Вы стремитесь сбежать от меня, опасаетесь встретиться со мной взглядом. Вы будто видите меня насквозь, но признаться в этом страшитесь. А быть может, мы с Вами просто очень сильно похожи, мисс Эванна? Вы ведь задумались об этом еще во время нашего первого разговора, верно? — Вы не правы, мистер Хайд, — только и смогла вымолвить Эви, прекрасно понимая, сколько на самом делк правды в ее словах. — В таком случае, скорейшего выздоровления, мисс Тэнклесс, — резко понизив голос, зло процедил Хайд, — не составит ли Вам на прощание напомнить мне, какое сегодня число? Ах! Не стоит! Я вспомнил. Сегодня шестнадцатое октября.       Сердце Эванны екнуло. Шестнадцатое. Третья фаза луны.