***
Леголас остервенело продирался сквозь дремучие заросли. Его план был безупречен. Юный исследователь учёл прежние ошибки, и побег остался никем незамеченным. Нет, он пытался объяснить отцу, что ему нужно найти nana и это гораздо важнее скучных занятий по истории и чистописанию, но тот не желал его слушать. В конце концов, его отец был Королём и заботился обо всех эльфах Эрин Гален, а о нём самом заботился лишь ворчливый Галеон. И потому Леголас решил взять заботу о своём ada в свои маленькие ладошки. Не то, чтобы ada не сопротивлялся. Нет, его ada ни от кого не принимал помощь. Его Величество был упрям как мул. Отец запирал Леголаса в комнате, вызывал к себе на ковёр и потом долго и строго отчитывал, лишал десерта и ужина, прогулок в саду и даже на неделю оставил без любимого лука и стрел! А Леголас всего-то навсего пытался растолковать упрямцу, что nana просто прячется, что её просто-напросто нужно найти, а кто сделает это лучше, чем не он — лучший игрок в прятки! Но отец ему не поверил. Ada что-то говорил про то, что nana не вернётся, что её больше нет, что она живёт в нём и всегда с ним. Короче, нёс какую-то несусветную чушь. Эльфёнок слушал этот бред вполуха, размышляя о чём-то своём. Знал бы ada, что когда он отчитывал мелкого пакостника, тот разрабатывал схему нового побега, он бы заковал его по рукам и ногам и бросил в темницу до совершеннолетия. План был гениален в своей простоте. Малыш просто забрался в повозку с провиантом и позволил стражам Эрин Гален, направлявшимся в очередной патруль на южный аванпост, вывезти его за белоснежные ворота. Малыш должен был сойти на первом же привале, ведь ему с ними было вовсе не по пути. Но в повозке было скучно, а ещё там было полно еды, и Леголас наелся до отвала, а потом захотел пить. И он откупорил большую бутыль вина. Ему никогда не давали даже понюхать этот божественный эликсир. А сейчас он мог насладиться им сполна, и Леголас ни в чём себе не отказывал. А потом он задремал и проснулся не пойми каким ранним утром, когда отряд Келейдура уже заканчивал разбивать лагерь возле мрачной крепости Дол Гулдур. Именно беззлобная перебранка воинов и разбудила эльфёнка. Пробуждение было жутким. Первым делом Леголаса вырвало. Валар, как же его рвало! Он заблевал все съестные припасы отряда. Это было даже хуже чем тогда, когда он слопал целый торт в один присест. Покряхтев и вдоволь пожалев себя, эльфёнок с трудом выполз из повозки, поправил брезент и, оглядевшись вокруг, скрылся в близлежащих кустах, с трудом волоча за собой тяжёлую походную сумку. Он шёл очень долго. Если честно, он совершенно выбился из сил. Леголас и подумать не мог, что быть героем так сложно. Кое-как добравшись до ручья, малыш оставил тяжёлую сумку у берега и припал губами к прохладной воде. Во рту словно кошка написала. — Привет. А ты что за зверь? — изумлённо уставился на него оленёнок. — Я не зверь, — улыбнулся ему Леголас, утирая губы рукавом туники. — Я эльфёнок. — Ты не похож на тех, что бродят среди деревьев, — возразил оленёнок. — Они скрываются среди ветвей и несут с собой смерть. Они убили мою маму и забрали с собой её тело, пока я прятался в траве. Твою маму тоже убили? — Нет, моя мама просто потерялась. Я её ищу, — стыдливо потупил взгляд эльфёнок. — Не трать время попусту, — заявил крольчонок, оторвав мордочку от кромки воды. — Они все уходят, когда мы перестаём в них нуждаться. Меня вот тоже мама бросила, теперь я сам по себе. — Моя мама меня не бросала. Она просто заблудилась, — огрызнулся Леголас, скрестив ручки на груди. — Наивный зверёныш, — вздохнул кукушонок из своего гнезда. — Они все так делают. Рожают нас, а потом бросают. Моя вот подкинула меня приёмной семье, ещё когда я был яйцом. — Точно! А моя отправилась за орешками и так не вернулась, — подхватил неугомонный бельчонок. — Я её звал, искал, а она уже и знать про меня забыла. — А мою охотники подстрелили за то, что курицу придушила, — печально вздохнул лисёнок, примостившись рядом на камушке. — Моя мама не умерла! Она живая! И она не бросала меня! — закричал эльфёнок, вскочил на ножки и стиснул руки в кулаки. — Тогда где она? — хитро сощурился лисёнок и огляделся по сторонам. — Ты видишь её. Я вот не вижу. А стало быть она либо бросила тебя, либо умерла. И я этому нисколечко не удивляюсь. Ты страшненький. — Угу, страшненький. Наверное, ты дефективный. Они от таких всегда стремятся избавиться в первую очередь. Естественный отбор, — задумчиво протянул донельзя серьёзный оленёнок. — Вообще-то, меня все считают красивым, — прошипел Леголас. — Жалеют наверное, — фыркнул лисёнок. — У меня вот от тебя мурашки по коже. Как от того жуткого места… там, — рыжий плут кивнул в сторону тёмной крепости, что виднелась вдалеке. — Говорят, там живёт колдун. Некромант. Он знает ответы на все вопросы, но те, кто отправляются к нему за ответами, никогда не возвращаются. — Тогда откуда тебе знать, что он знает ответы на все вопросы? — съехидничал Леголас, ткнув лисёнка пальцем в нос. — Ммм… А ты вкусно пахнешь. Молоко, мёд и яблоки, — облизнулся тот. — Ну откуда-откуда. Так говорят вороны. — Нашёл кому верить! — фыркнул оленёнок. — Птицы только и знают, что трепаться обо всяких глупостях. — Так, я бы попросил! — надулся в своём гнезде кукушонок. — Ладно, пойду проведаю этого вашего Некроманта. Может, он знает, где моя мама, — отмахнулся от них Леголас и закинул тяжёлую сумку на плечо. — Т-ты спятил?! — опешил лисёнок. — Там ведь опасно! — Ха-ха-ха! Я смеюсь в глаза опасности! Я ведь принц Эрин Гален, а принц Эрин Гален не может быть трусом, — Леголас гордо вздёрнул подбородок и яростно сверкнул синими очами. Внезапно в кустах послышался жуткий треск. Зверята бросились врассыпную, а Леголас замер, прижал сумку к животу и зажмурился от страха. То, что появилось из кустов, пахло просто омерзительно. Да и на вид оно было безобразным. Но принц никогда не судил живых существ по внешнему виду. В конце концов, его тоже считали уродом, несмотря на то, что отражение в воде твердило обратное. — П-привет. Я Леголас, — широко улыбнулся эльфёнок огромному чудищу, что возвышалось над ним как скала и протянул ему печеньку. — Хочешь? Это вкусно. Их печёт самый лучший пе… Леголас не успел договорить, потому как существо схватило его за шкирку и подняло вверх, обнажив огромные, острые, как бритвы, клыки. — Что ты такое? — прорычал орк с раскрашенной красной краской мордой, обнюхивая свою находку. — Что он такое? — Почём я знаю? — рыкнуло второе чудище с зелёной мордой, уставившееся на малыша во все глаза из-за плеча собрата. — Хозяину виднее. На mire он совсем не похож. — А может это самое mire хозяину и без ног сгодится? — оскалился монстр с синими полосками на морде. — Он так вкусно пахнет. — Хозяин велел доставить его одним кусочком. — Тогда может быть пальчик? Один крохотный пальчик? — не сдавалось зеленомордое чудовище и потянулось к эльфёнку. От его зловонного дыхания мальчика стошнило прямо на жуткое чудовище. А ведь он считал, что уже выблевал всё содержимое желудка несколько часов назад. Как оказалось, нет. Чудовище злобно зарычало и выронило добычу из рук. Малыш упал на попу и отполз в сторону, прижимая к себе огромную и слишком тяжёлую для него сумку старшего брата. Орк не долго пребывал в оцепенении. Он шагнул в сторону эльфёнка, угрожая сотворить с ним жуткие вещи. Малыш зажмурился и закричал так пронзительно, что его должно быть услышали и на другом конце леса. — Мамочка! В тот же миг что-то тяжёлое рухнуло рядом, сотрясая землю. А когда Леголас осмелился открыть один глаз, то увидел стеклянные глаза зверя, смотревшие в пустоту, а между ними торчала боевая стрела. Сильные руки подняли эльфёнка вверх и ощутимо встряхнули. — Ты хоть представляешь, как ты меня напугал! Adar себе места не находит! Рон весь извёлся! Всё! С меня довольно, в этот раз я твою неугомонную задницу перед отцом прикрывать не стану, если он наконец-то соизволит тебе её надрать! А не выдерет, так я сам тебя выпорю так, что месяц сидеть не сможешь! — Кел… — прошептал одними губами эльфёнок. — Скажи спасибо, что не Adar! Конечно Келейдур, кто же ещё! Кто ж ещё будет рыскать по всему лесу, как бешеный зверь, пытаясь вытащить твою задницу из очередной передряги? — рявкнул на него взбешённый брат. — Nana, — прошептал Леголас. Огромные синие глаза, слишком большие для такой маленькой головы, смотрели на него испуганно, потерянно, как будто им открылась некая неприглядная истина, как будто хрупкий мир эльфёнка в одночасье рухнул, как карточный домик. — Она не вернётся. — Валар, дайте мне сил! — закатил глаза брат. — Nana, — прошептал эльфёнок. — Она меня бросила, потому что… ненавидела. — Эльфёнок, ну что ты такое несёшь, — вздохнул старший брат, прижал малыша к груди и поцеловал белоснежный шёлк волос. — Что ты опять там себе напридумывал?! — Я всё вспомнил, Кел… — Что ты вспомнил, Листочек? — мягко провёл по волосам малыша принц. Но Леголас не успел ответить. — Мой принц, не место и не время вести праздные беседы! — одёрнул Келейдура Ферен. — Мы разобрались с теми двумя, что пытались вернуться к своему господину, но за ними придут другие! Малышу здесь не место. — А где моё место? — огрызнулся Леголас. — Твоё место на моём колене, где ты и окажешься, как только мы вернёмся в лагерь, — мрачно прошептал ему на ухо Келейдур и, подхватив малыша на руки, направился было к лагерю, когда смущённый запинающийся голосок озадачил его: — Кел, я… я… штанишки испачкал. — До лагеря потерпишь? — обречённо вздохнул наследный принц. Красный, как бурак, малыш ожидаемо покачал головой и покраснел ещё больше, если это вообще было возможно. Келейдур закатил глаза и рявкнул: — Ребята, каре*! У нас тут… проблемка образовалась. Неизвестно откуда взявшиеся воины окружили принцев, сомкнув вокруг них живой щит из собственных тел, а наследный принц посадил эльфёнка на камень, стянул с него испачканные леггинсы и, подхватив его под мышку, направился к пруду. Поставив малыша в воду, Келейдур быстро ополоснул голожопого эльфёнка и, вытерев его насухо собственным плащом, вынес на берег. — Надеюсь, пару чистых порток ты захватил, потому что в моих ты утонешь, — рыкнул на него взбешённый воин, у которого до сих пор сердце колотилось в груди как безумное. Задумчивый и непривычно тихий малыш молча протянул брату его же сумку, которую тот уже было отчаялся когда-нибудь снова увидеть. — Ещё и сумку мою себе присвоил без спросу! Ох, быть тебе поротым, мелкая пакость! — ворчал наследный принц, роясь в сумке. На траву беспорядочно полетели печеньки, лембас, аккуратно завёрнутый в листья, папка с шедеврами, игрушечный лук и стрелы, лошадка без хвоста, любимая шёлковая рубашка Галурона и один из многочисленных перстней отца. Пара маленьких утеплённых леггинс и чистая туника лежали на самом дне огромной сумки. — Долго готовился, как я посмотрю, мелкий авантюрист! — в ярости прошипел брат, протянув малышу лошадку без хвоста. Тот лишь безразлично посмотрел на неё и кивнул. — Да, это был отличный план, — не стал отрицать эльфёнок. Огромные синие глаза смотрели как будто сквозь брата. — Это был самоубийственный план! Ты мог погибнуть! О чём ты только думал, глупый мальчишка?! — Келейдур насильно впихнул лошадку в руки малышу, усадил на камень и принялся натягивать на оцепеневшего эльфёнка чистые леггинсы. — Я хотел найти нашу nana. Мне нужно было сказать ей кое-что очень важное, — прошептал донельзя серьёзный эльфёнок, теребя облезлый хвост игрушечной лошадки. — Она умерла, Леголас! Ты понимаешь? Она никогда не вернётся, — сжал маленькие ладошки, неуверенно теребившие лошадку в заплатках, в своих руках Келейдур. Малыш поднял на него огромные синие глаза, полные слёз. — Я понимаю, — хрипло прошептал Леголас. Ни одна слезинка так и не сорвалась с длинных ресниц, лишь маленькие губки обиженно поджались. В синих глазах заполыхал костёр, способный смести всё на своём пути, неконтролируемый, дикий, праведный. Лошадка была безжалостно отброшена в сторону. — Ненавижу её! Она говорила, что любит меня! Она говорила, что будет заботиться обо мне, а сама бросила! Она лгунья, вот она кто! — Она твоя мать! И если ты ещё раз позволишь себе говорить о ней в таком неуважительном тоне, я тебя прямо здесь и сейчас разложу и выпорю так, что месяц сидеть не сможешь! — сильные пальцы сжались на подбородке эльфёнка и притянули ближе. В изумрудных глазах вспыхнули опасные искорки, коих Леголас отродясь не видел. — Лгунья! — прошипел малыш сквозь плотно сжатые зубы, подбрасывая поленья в тлеющие угольки. — Лаэголас! — прогремел над их головами ледяной голос, отчего малыш подскочил, а Келейдур усмехнулся, бросил на прижавшего ушки эльфёнка торжествующий взгляд и, многозначительно проведя пальцем по горлу, одними губами прошептал: — Ты в бо-о-ольшой заднице, мелкий! — Я… я… опять… ик… испортил штанишки! Ик! Ик! Ик! Келейдур застонал и закатил глаза. Воины же, все как один преломившие колено, чтобы поприветствовать своего Владыку, дружно закашляли, пытаясь унять рвавшийся наружу смех.***
В очередной раз искупав эльфёнка в ручье и натянув на присмиревшее тельце очередную пару свежих леггинс, Келейдур молча вручил ненаглядное чадо его отцу. Тот так же молча принял бесценный дар и, обменявшись со старшим сыном одними лишь им понятными взглядами, направил своего лося на север. Эльфёнок кожей чувствовал на себе неодобрительные, осуждающие взгляды, коими одарили его воины отца. Малыш сжался под их весом, став совсем крохотным, и спрятался в полах тяжёлого отцовского плаща, дрожа как одинокий листик на ветру. Трандуил наклонил голову и прошептал ему на ухо: — Ты очень разочаровал меня, Лаэголас. Мы обязательно поговорим об этом наедине. И когда это случится, я желаю услышать внятные объяснения твоему вопиющему безрассудству, а иначе сидеть ты не сможешь ещё очень и очень долго! А теперь засыпай, дитя. Я прослежу за тем, чтобы ни одно чудовище не потревожило твой сон. — Она хуже, чем чудовище, ada, — еле слышно прошептал эльфёнок из своего импровизированного кокона. На краткий миг Трандуил позабыл как дышать. — Ты можешь сделать так, чтобы nana мне больше никогда не снилась? — не унимался Леголас. Огромные синие глаза, в которых застыли льдинки, смотрели на него, требуя ответа, пухлые нежные губы сложились упрямой ниточкой. — Да, — выдохнул Король, крепче прижав своё сокровище к себе.***
Король не разговаривал с младшим сыном целых два дня. Это был самый долгий бойкот из тех, что Леголас помнил. Так сильно отец на него ещё ни разу не злился. Все эти два дня малыш вёл себя ниже травы и тише воды. Он был паинькой. Но Трандуил был незыблем как скала. А потому по прибытии во дворец Леголас был снят со спины огромного лося, взят за руку и препровождён прямиком в свои покои под сочувствующие взгляды воинов. Принц даже улыбнулся им, пытаясь приободрить. Очутившись в спальне сына, Король приказал ему встать в угол и ждать. Малыш состроил жалостливую моську, но, наткнувшись на бескомпромиссную спину, покорно поплёлся в угол и уткнулся лбом в стену, рыдая в три ручья. Трандуил отстегнул портупею и, положив меч на комод, повернулся лицом к сыну. — Подойди, — приказал отец, сложив портупею вдвое. Охрипший от рыданий малыш отлип от угла и стремглав помчался к нему, вцепившись в бедро мёртвой хваткой, как будто от этих объятий зависела его жизнь. — Ты очень разочаровал меня, Лаэголас! — отец раздражённо шлёпнул себя по бедру портупеей, останавливая так некстати зародившийся в груди порыв обнять эльфёнка, прижать к сердцу крепко-крепко и никогда не отпускать. — Ты хоть понимаешь, как это было опасно! Ты мог погибнуть! Более того, ты подверг опасности своего старшего брата и его воинов! А потому я желаю услышать внятные объяснения твоему безрассудному поступку. И не смей мне лгать! — Прости, — поднял на него зарёванное личико сын. — Я хотел найти мою nana. Но я больше никогда-никогда не буду её искать. Обещаю! Я больше никогда не ослушаюсь тебя. — Ты исчерпал лимит моего доверия к тебе, Лаэголас. Ты обещал мне, что не покинешь дворец без моего разрешения, без приемлемой охраны. Обещал или нет? — Обещал, — шмыгнул носом малыш, вытирая сопли рукавом туники. — И ты сдержал слово? — выжидающе выгнул бровь отец. — Да, — кивнул эльфёнок. — Я взял с собой мою лошадку. Она волшебная. Она прогоняет всех-превсех монстров, ты же сам говорил. — Лаэголас! — рявкнул на маленького плутишку взбешённый отец да так, что тот подскочил на месте и от испуга выпустил его бедро из своих цепких лапок. — Н-нет, милорд, — исправился Леголас и задрожал как листик на ветру. — Я обещал тебя выпороть, если ты снова солжёшь мне и покинешь дворец без разрешения? Огромные синие глаза, окаймлённые веером чёрных ресничек наполнились невыплаканными слезами, пухлые губки трогательно задрожали, а на лбу пролегла трагичная складочка. — Да или нет?! — нахмурился уже начавший терять терпение отец. — Да, милорд, — еле слышно прошептал малыш и опустил глазки долу. Маленькие пальчики напряжённо сжались на поясе леггинс. — Мужчина всегда должен держать своё слово, Лаэголас. Поэтому снимай их и давай покончим с этим, — раздражённо вздохнул Король. Видят Валар, ему не хотелось наказывать эльфёнка так жестоко, но он должен был. Но его эльфёнок был чрезвычайно упёртым созданием. Малыш стоял как вкопанный, вцепившись скрюченными пальчиками в леггинсы, явно не желая сдаваться без боя. — Лаэголас! — Я просто хотел найти её! Я обещал ему! — заорал ему в лицо эльфёнок, рыдая навзрыд. — Элвир просил меня сказать ей, чтобы она не плакала. Он просил сказать ей, что он теперь счастливый. И ему совсем не больно. Он просил меня передать ей, что очень любит её и скучает по всем вам. Но он не может вернуться. — От кого ты услышал это имя? — прошептал одними губами мертвенно-бледный Король. — Когда я выбрал вас моими родителями, Элвир попросил меня сделать вас счастливыми, потому что он не может быть с вами рядом. Он сказал, когда вы меня увидите, то сразу полюбите и перестанете грустить. А ещё он просил меня передать тебе что-то, что-то очень важное, вот только я забыл, что именно, — сбивчиво пролепетал эльфёнок, закусил губу и заглянул в тёмные, как морская пучина, глаза. — Но я обязательно вспомню. Обещаю! Трандуил сглотнул ком в горле, отшвырнул ремень в сторону и зарылся пальцами в идеально прямые волосы, завыв как раненый зверь. — Я хотел ей рассказать, — сквозь слёзы прошептал Леголас. — Но я не… — Ты не успел выучить ни одного слова, чтобы рассказать ей, — хрипло закончил за него Трандуил. — Да, — эльфёнок разрыдался ещё горше и снова вцепился в его бедро. — Я ей не понравился, а я так хотел ей понравиться. Ей не нужен дефективный эльфёнок, поэтому она ушла. Я плохой, а плохие эльфята никому не нужны. Ты тоже меня больше не любишь? — Замолчи, — прохрипел Трандуил, теряя равновесие, теряя почву под ногами, теряя тонкие нити жизни, за которые он пытался цепляться. — Замолчи, пожалуйста, замолчи… — Аda… Пожалуйста, не бросай меня. Я буду очень хорошим. Я буду делать всё, что ты скажешь. Я буду тебя во всём слушаться, только, пожалуйста, не бросай меня, — Леголас повторял эти слова как мантру, окружая ими себя как защитными оберегами, цепляясь за обезумевшего мужчину как утопающий за соломинку. Король насильно оторвал малыша от себя и отпрянул в сторону, боясь причинить этому хрупкому существу вред. — Не подходи… — Ada, — разрыдался эльфёнок и снова было бросился к нему, когда рык льва разнёсся по комнате, сотрясая стены. Малыш замер как вкопанный. — НЕ СМЕЙ. КО МНЕ. ПРИБЛИЖАТЬСЯ! — прохрипел Трандуил, закрывая ладонью правую часть лица и пятясь к двери, сшибая всё на своём пути. — Прости… — еле слышно прошептал эльфёнок. — Встань в угол и стой там… — отрезал Король, пытаясь восстановить сбитое дыхание и бешено колотившееся сердце. — Стой там, пока я не вернусь. Малыш медленно вернулся в угол и, обернувшись, прошептал: — Элвир просил сказать, что прощает тебя. Король посмотрел на малыша стеклянным взглядом, захлопнул за собой дверь и для верности запечатал её заклинанием, которое мог разрушить только он. Он был настолько раздавлен словами эльфёнка, что даже не слышал, как пронзительно закричал Великий Лес.***
Галурон долго блуждал по лабиринтам сознания эльфёнка. Как у пятилетнего мальчишки мог накопиться такой багаж воспоминаний, принц и помыслить не мог. В его сознании было несколько дверей, запечатанных таким сильным заклинанием, что его не под силу было сломать даже Лесному Королю. Но как раз это сейчас волновало Галурона меньше всего. Уже когда было принц совсем отчаялся, малыш нашёлся сидящим на полу огромного белоснежного зала. Свет был слишком яркий и оттого казался каким-то нереальным, он слепил глаза, и потому юноше не сразу удалось различить, что его брат с кем-то тихо переговаривался. Когда Галурон подошёл ближе, светловолосый незнакомец поднял голову, улыбнулся ему и исчез, оставив братьев наедине. Галурон с опаской огляделся по сторонам и опустился на колени рядом с братом. Вокруг них то и дело проносились воспоминания давно минувших дней. Все светлые счастливые моменты из такой недолгой жизни малыша были собраны под крышей этого странного зала. — Ты нашёл меня, — прошептал малыш, юркнув к брату на руки, и со счастливым вздохом сжал в руке серебряный локон. — Не бросай меня, Рон. Мне страшно. — Никогда, — прошептал ему на ухо брат, прижимая драгоценную находку к себе крепче. — Почему ты прячешься от adar, ведь он зовёт тебя? Разве ты не слышишь, упрямец? — Я ему не нужен, Рон, — печально вздохнул эльфёнок. — Глупости. Конечно ты ему нужен! Он грустит без тебя, — погладил малыша по волосам старший брат. — Мы все грустим без тебя. Ведь ты наш вредный зелёный листочек. — Ваш? — посмотрели на Галурона два огромных бездонных синих глаза. — Наш, — со всей серьёзностью заверил его брат. — Конечно, наш. А чей же ещё? — Луна говорит, что я её. Она зовёт меня с собой. Я не хочу идти с ней, Рон. Мне страшно. Не отпускай меня! — Не слушай её, Листик! Слушай голос adar, слушай мой голос! Я никуда не отпущу тебя, слышишь? — Галурон ещё крепче прижал к себе малыша. Он и в самом деле слышал теперь, что это не ветер воет, а два голоса вторят друг другу, не желая отдавать без боя то, что каждый считал по праву своим. И Галурон затянул древнюю, как Великий Лес, песню, вторя голосу отца, с ужасом наблюдая за тем, как одно за другим исчезают счастливые воспоминания, что малыш собрал вокруг себя как защитные обереги. «Старое предание, Словно в назидание В песне ожило вновь. Счастья ожиданье, Грех и наказанье За земную любовь. Я хочу поведать Вам одну легенду Юная эльфийка В ней Луну просила об обручальном кольце Плача, умоляла О любви человека, О желанном венце. «Я могу тебе помочь в этом — От Луны ей было ответом, — Но ты обещаешь: Мне взамен подаришь Сына своего. Кто родного сына Так отринуть в силах, Никогда не полюбит его». Одинока Луна И мечтает познать материнской любви Как же сможет, Луна, Жить с тобою дитя Теплокровной Земли? «А-ах, — отвечала она, — Он дитя Луны» Свадьбу отыграли, и в срок четкий Свет увидел милый мальчонка Странно белокожий, Чудно не похожий На отца своего, Глаза голубые, Волосы прямые, От родителей — ничего… Жену упрекая, муж в гневе В худшую измену поверил: «Меня предала ты, Вот и час расплаты!» И насмерть ранил её Взяв дитя с собою, В лес, ведом судьбою, Отнёс и оставил его… Вот теперь ты знаешь, как так вышло, Что Луна меняет своё обличье Дитя веселится, И Луна полнится Как весною капель. Мальчик засыпает, И Луна свивает Для него колыбель… Старое предание, Радость и страданье. Мать-луна сияет, Колыбель качает — Звёзды тают в окне. Млечный путь сияет И эльфийка знает: Сын придет к ней во сне. Если получаешь То, о чем желаешь, Надо помнить о цене».***
Когда песня смолкла, Галурона насильно выдернула из сознания эльфёнка некая неведомая сила. — Ч-что ты наделал?! — закричал юный принц, стоило ему прийти в себя. Трандуил поцеловал спящего малыша, на щеках которого снова расцвёл здоровый румянец, и бережно, словно драгоценность, передал его в руки Келейдура. Было в его взгляде что-то такое… Как будто Трандуил прощался с ним навсегда, как будто это расставание причиняло ему физическую боль, как будто отдавая малыша в руки старшего сына он разрывал сердце напополам. — Я сохранил моему сыну жизнь. — Ты стёр его воспоминания! — завыл Галурон. — Ты их стёр! — Стереть воспоминания нельзя. Я лишь заставил его забыть. Меня, её… Тебя, — хрипло ответил отец. — За что? — одними губами прошептал сын. — Когда придёт время, ты не сможешь его отпустить. Змеёй выкрутишься, а не отдашь ведь, — горько улыбнулся Трандуил. Галурон сидел на полу и раненым зверем выл на Луну. Отец невесомо погладил обезумевшего от горя сына по серебряным волосам и прошептал: — Если получаешь то, о чём желаешь, надо помнить о цене.