Сын Луны

— Ada? Трандуил со вздохом оторвал взгляд от отчёта наследного принца о ситуации на южной границе леса и краем глаза взглянул на малыша, дёргавшего его за рукав мантии. Леголас всегда так делал, когда его терпение подходило к концу. — Я уже могу пойти поиграть в саду? — спросил эльфёнок, очень довольный тем, что ему наконец-то удалось привлечь внимание отца. — Нет. Ты наказан, — в сотый раз повторил Трандуил и вернулся к отчёту, который ничуть не улучшил его и без того не радужное настроение. — Но ведь я был наказан вчера! — возмутился эльфёнок и выпятил нижнюю губку, сделавшись до невозможности похожим на свою покойную мать. Малыш скрестил руки на груди и в ярости пнул листок скомканного пергамента, валявшийся на полу кабинета отца. — Вчера. Сегодня. Завтра. И послезавтра, — наслаждаясь тем, каким ужасом наполнились любимые синие глаза, промурлыкал Король. — По одному дню заточения за каждую выходку. — Но это же нечестно! — насупил хорошенький носик Леголас и вскарабкался к отцу на колени. — Жизнь вообще — штука несправедливая, лисёнок, — глубокомысленно изрёк Трандуил, задумчиво закусив кончик пера и поддерживая одной рукой малыша, чтобы тот ненароком не соскользнул на пол. — Но Ada… — заныл эльфёнок, прильнув к широкой стальной груди, заглянул в изумрудные глаза и обворожительно улыбнулся отцу, подлизываясь. — Я больше так не буду. Я буду хорошо себя вести. — Да, проведя четыре дня в четырёх стенах, ты совершенно точно будешь паинькой. Какое-то время. Интересно, насколько тебя хватит в этот раз, pen-neth? Как долго ты сможешь выдержать, чтобы не подлить Галурону зелёную краску в шампунь, не подложить конский навоз моему Главному Советнику под матрас, не поджечь шторы в своей спальне и не накормить коня Келейдура непотребной гадостью? Малыш захихикал и уткнулся мордашкой в серебряные волосы. — Смешно ему… — шикнул на неуправляемого отпрыска отец и свёл густые брови к переносице. — Ну и что прикажешь с тобой делать, невозможный мальчишка? — Ada, я не виноват, — ангелочек состроил самую что ни на есть невинную рожицу из своего обширного арсенала и улыбнулся отцу одной из своих обворожительных улыбок, так умилявших придворных дам Лесного Королевства. — У Галурона столько разных баночек в ванной. Он что-то сам напутал, а виноват как всегда я. Шторы эти девчачьи, в цветочек, шаровая молния сожгла, а не я. Да и к лучшему это. Мне они никогда не нравились. А Ветру я дал всего-навсего морковку и кусочек сахара. — А мой Главный Советник сам попросил тебя принести ему в комнату освежитель воздуха с ароматом нечищеного стойла, — заключил Трандуил, насмешливо вздёрнув бровь. — Да, ada, — со всей серьёзностью заверил его малыш. — Лаэголас! — прорычал Король. В голосе мужчины отчётливо проскользнули ледяные нотки, отчего малыш испуганно прижал красные ушки и потупил виноватые синие глазки. Отец всегда переходил на Синдарин, когда ругал его. — Не смей мне лгать, мальчишка! — Я не лгал тебе, — прошептал эльфёнок. Трандуил смерил младшего сына холодным взглядом и тяжело вздохнул. Последнее время Леголас лгал ему и братьям с завидным постоянством. По поводу и без повода. И хуже всего было то, что этот маленький выдумщик искренне верил в то, в чём пытался убедить оппонента. — Твой Главный Советник — мерзкий вонючий кусок дерьма! Он обидел Рона! Он назвал его безрассудным эльфёнком, у которого ещё молоко на губах не обсохло. А Рон — самый умный эльф из тех, кого я встречал! — Кажется, мы уже говорили с тобой и не раз о том, что подслушивать под дверью принцу не пристало, — помрачнел Король. — И потому ты проведёшь взаперти ещё один день. Малыш упрямо закусил губку и ответил ему взглядом, в котором отчётливо читался открытый бунт против воли Короля. — Или же я могу рассмотреть прошение о помиловании одного маленького лгунишки, если тот сделает чистосердечное признание, — смягчился Владыка, признавая, что пять дней в неволе для четырёхлетнего малыша — это слишком. Честно говоря, он не собирался держать эльфёнка в стенах дворца так долго, но тот не желал признаваться в истинных причинах своих проступков, тем самым не оставляя родителю иного выхода. Малыш был донельзя свободолюбив. Поэтому идея посадить упрямца под замок показалась Трандуилу достаточно суровым наказанием. Леголас понуро опустил ушки и сжал серебряную мантию отца крошечными пальчиками. Ему совсем недавно исполнилось четыре года, и неуёмная энергия била в нём неиссякаемым фонтаном, то и дело окатывая с ног до головы очередную жертву. Друзей у Леголаса не было, хоть малыш и был самым милым и общительным существом во всём лесу. Каким-то образом эльфята чувствовали, что этот мальчик отличался от них, и предпочитали держаться от него подальше. Тем не менее, сорвиголова не оставлял настойчивые попытки с ними подружиться, несмотря на их очевидную враждебность к его персоне. Леголас был непреклонен в желании сделать всё по-своему и обладал острым чувством справедливости. — Пять дней без права выхода в сад. Я у-у-гасаю, — малыш бесхребетной массой стёк с колен отца на пол и раскинул безвольные лапки в стороны. — Моему лисёнку нездоровится? — всплеснул руками отец, подыгрывая эльфёнку в его спектакле, и легонько пнул кисейное желе носком замшевого сапога в бок. — Твой лисёнок уже одной ногой в Чертогах Мандоса, Ada, — прохрипело желе. — Что за злой рок навис над моим сокровищем? Куда только смотрит мой лекарь? — Мне уже гораздо лучше, Ada! — встрепенулось желе, вскочило на ножки и обняло отца за бедро. — Не надо звать лекаря. — Я так и думал. А теперь иди полистай ту книжку с картинками, что я тебе дал, — улыбнулся Трандуил и легонько шлёпнул малыша по попе, придавая унылой улитке ускорение. — Но я уже прочитал её от корки до корки! — захныкал малыш. — Леголас, ты не умеешь читать, — устало вздохнул Король, возвращаясь к отчёту старшего отпрыска. — Я умею читать! — возмутились чадо, притащило тяжёлую книгу, лежавшую на полу, и ткнуло пальчиком в картинку, на которой был изображён красивый золотоволосый воин, сражавшийся с демоном старого мира. — Вот, слушай! Гло был самым-пресамым красивым воином во всей Арде и сразил своим огромным серебряным мечом жуткое чудище, которое хотело его сожрать. Но так как он отрастил безумно длинные патлы и никогда их не расчёсывал и не стриг, чудище схватило его за волосы и утащило за собой во тьму. Мораль сей истории такова: волосы нужно мыть, расчёсывать, подстригать и заплетать! Галурон научил меня читать картинки правильно! Я же говорил, он очень умный! Самый умный эльф, после тебя, конечно! — Спасибо, mire, — улыбнулся Трандуил, польщённый комплиментом, и потрепал малыша по мягким, как шёлк, волосам. — Но, видишь ли, картинки рассматривают, а читают буквы. — Буквы? — эльфёнок удивлённо уставился на страницу. Туда, куда указывал длинный палец отца, украшенный серебряным кольцом. — Это вот эти странные закорючки? Но они все разбегаются, как кузнечики, когда я долго смотрю на них. Они такие скучные. Ты точно уверен, что читать нужно их, а не картинки? — Абсолютно, лисёнок, — укусил себя за щёку отец, чтобы не рассмеяться. — А теперь давай поиграем в одну игру. Ты будешь молчать целых двадцать минут, и если справишься, то получишь миндальное пирожное. Твоё любимое. — Ладно! — синие глаза зажглись азартом. Малыш стянул книгу с колен отца, просеменил в дальний конец кабинета, положил её на пол и лёг на живот, задумчиво листая пыльные страницы. Трандуил вздохнул с облегчением и вернулся к отчётам своих командиров, полностью сконцентрировавшись на накалявшейся ситуации на границе и совершенно утратив чувство времени.

***

Леголас ждал долго. Очень долго. Он просмотрел все картинки в книге несколько раз, искоса поглядывая на занятого отца, печально повздыхал, хотел было даже спросить у него что-то, но вовремя вспомнил, что по правилам игры должен был хранить молчание. И он молчал. Малыш молча встал, потянулся, взъерошил белоснежные волосы, доходившие ему до плеч, и, лукаво улыбнувшись, выскользнул из кабинета отца, аккуратно притворив за собой тяжёлую дверь.

***

Трандуил швырнул последний отчёт на стол и помассировал налившиеся свинцом веки. За то время, что он был болен… раздавлен, тьма разрослась, пробралась в самое сердце Эрин Гален и практически постучала в белоснежные ворота его дворца. И всё потому, что он позволил себе слабость. Позволил себе любить и быть любимым. Посмел сам выбирать свою судьбу. В кабинете было оглушительно тихо. Лишь камин свирепо потрескивал поленом. Тишина прокралась в его жизнь как ночная воровка и украла её мелодичный звонкий голос, её нежное пение, её чувственные крики и стоны, оставив лишь звонкий детский голосок, не умолкавший ни на минуту. Ни на минуту… Король резко обернулся и просканировал комнату на предмет наличия в ней крохотного шкодливого эльфёнка, и Леголаса в ней, конечно же, не оказалось. Лишь книга с картинками по истории Средиземья одиноко лежала на полу.

***

Выбравшись из темницы, Леголас направился прямиком на кухню, чтобы получить своё миндальное пирожное, ловко лавируя среди стражей отца и придворных. Но по пути на кухню маленький принц заметил группку эльфят, собиравшихся поиграть в саду и увязался за ними. Эльфята рассредоточились среди деревьев, и, узнав среди них Беллиарда, сына лучшего командира Трандуила, Леголас решил, что уж сегодня-то у него обязательно всё получится. — Привет. А можно мне с вами поиграть? Я много всяких весёлых игр знаю. — Проваливай, Леголас. Никто здесь не хочет с тобой играть. И прекрати таскаться за мной как хвост! Я тебе не друг! — выступил вперёд высокий мальчик и нахмурился. — Уходи! — Почему? Я же просто поиграть хотел, — прошептал эльфёнок. Вся радость ушла с его бледного личика. Огромные синие глаза смотрели на Беллиарда с непониманием, но без тени враждебности. — Ты странный. Моргот, ты пугаешь меня и других ребят до чёртиков! У меня от тебя мурашки по коже, — брезгливо скривился Беллиард, отпрянув от эльфёнка, сделавшего шаг ему навстречу. — Немудрено, что Королева тебя бросила! Тебя даже собственная семья чурается! — Моя nana меня не бросила! — заорал Леголас мальчишке в лицо и со всей силы толкнул его в грудь. Тот от неожиданности потерял равновесие и упал на землю. — И никакой я не странный! Иди ты в жопу! Идите вы все в жопу! Эльфята из благородных семей застыли, изумлённо разинув рты. Леголас же грозно сощурился, гордо вздёрнул подбородок и скрылся в густых зарослях. Эльфёнок шёл не разбирая дороги, продираясь сквозь колючий терновник, пока не уткнулся в стену, отделявшую королевский сад от дикого леса. Малыш всхлипнул и, отодвинув в сторону плющ, укрывавший зиявшую в стене трещину, бросил на дворец прощальный взгляд. Но решение было принято и дороги назад не было. Юркнув в расщелину, малыш скрылся в чаще Великого Леса.

***

Трандуил поднял на уши весь дворец. Досталось всем: и нерасторопным слугам, и ни в чём не повинным стражам, и некстати подвернувшемуся под руку Галеону, и даже парочке благородных дам, осмелившихся встать на пути Короля. Малыша нигде не было. Никто его не видел. Как можно было потерять эльфёнка во дворце, полном слуг и стражи, Трандуил понятия не имел, и это обстоятельство взбесило его ещё больше. Открыть белоснежные ворота или укрыть непоседливого эльфёнка от взора его могущественного родителя могли лишь принцы крови и он сам, а потому ярость Короля обрушилась на головы старших сыновей. — Где он?! — прошипел Владыка, когда королевские стражи притащили полураздетого изрядно помятого Галурона в тронный зал. Создавалось впечатление, что его выдернули прямиком из постели. — Кто?! — закатил глаза юноша, сбрасывая с себя чужие руки. Трандуил медленно приблизился к сыну и отбросил пребывавшие в творческом беспорядке серебряные волосы с плеча отпрыска. Тонкие пальцы провели по дрожащей белоснежной шее и замерли на метке страсти. — Кто он? — длинные пальцы впились в тонкую шею, со всей силы надавив на свежий засос. Галурон зажмурился от боли и прохрипел: — Тебя это не касается! — Ты назовёшь мне его имя, или будешь делить постель с крысами в подземелье! — рявкнул на отпрыска отец, да так, что стены затряслись. — Тебе придётся вытягивать его имя из меня клещами! — выплюнул в лицо взбешённому Королю юный принц и без капли страха взглянул в изумрудные глаза, столь похожие на его собственные. Цепкие пальцы сжались на лице упрямца и притянули ближе; тёмные, как воды бурной реки, глаза вперились в омут сверкающих глаз; тонкие ноздри затрепетали, учуяв чужой запах на коже сына. Галурон громко сглотнул, когда губы Лесного Короля тронула опасная улыбка, от которой по спине сына промаршировала стайка мурашек. — Стража! Проводите Его Высочество в темницу и разместите его там со всеми удобствами, полагающимися особе королевской крови. А командира королевских лучников… Ферена, что посмел коснуться принца без моего позволения, высечь плетьми на главной площади в назидание тем, кто осмелится посягать на то, что принадлежит мне! Пятьдесят ударов должны остудить его пыл. — Adar, — взмолился юный принц. Непокорность и вызов, сквозившие в глазах юноши всего мгновение назад, сменились ужасом и отчаянием. — Пожалуйста, не трогай его. Трандуил склонился к уху сына и прошептал: — Осмелишься перечить мне и встанешь к столбу вместе с ним. — Да пошёл ты! — оскалился в ответ юноша. Король грубо оттолкнул от себя строптивца и прорычал: — Сто плетей! Лишить плаща капитана! — Ты мой король, но ты не можешь приказывать моему сердцу! — в бессильной ярости воскликнул принц, признавая своё поражение. — Что ж… Я тебя предупреждал, — опасно улыбнулся Король и небрежно бросил страже: — Принц Галурон будет считать удары. Осмелится отвести взгляд или собьётся со счёта, добавить бывшему капитану Ферену ещё пятьдесят ударов. После экзекуции горе-любовничка подлатать и отправить на южный аванпост, а Его Высочество бросить в темницу. — Я тебя ненавижу! — прекрасное лицо Галурона перекосилось от разрушительных эмоций, обуревавших юное сердце. — Я тоже люблю тебя больше жизни, волчонок, — мрачно улыбнулся Король и рявкнул воинам сухое: — Выполнять! — Да, милорд, — отозвались сбитые с толку стражи и, подхватив под руки сопротивлявшегося принца, уволокли его прочь, отодвинув застывшего в дверях Келейдура. Галурон успел лишь прошептать ему одними губами, перед тем как его вытолкали прочь: — Беги. — Какого?!.. Что ты творишь?! — возмутился наследный принц. — Да что здесь вообще происходит?! Вы все с ума посходили, что ли? Adar! — Всего лишь воспитательный момент, — невозмутимо пожал плечами Король и со вздохом добавил, заметив страх за брата, проскользнувший в глазах старшего сына: — Его никто не посмеет тронуть и пальцем. Это лишь моя прерогатива. Келейдур хотел было вступиться за брата и уже раскрыл было рот, чтобы разразиться гневной тирадой, но Король осадил его, раздражённо подняв руку. — Довольно! Где он? — Кто? — Келейдур непонимающе уставился на отца. — Леголас! Где ты прячешь это маленькое чудовище?! — сердце отца пропустило удар. — Я?! Да я его в глаза не видел. Я из патруля вернулся всего два часа назад! — рыкнул наследный принц. Король сжал рукоять меча так сильно, что тот едва не согнулся под яростью эльфа, как прутик. Прекрасное лицо исказилось в гримасе боли. — Собери отряд из лучших следопытов и самых опытных из моих воинов, — Трандуил стащил с себя мантию и корону, небрежно швырнув их на пол. — Они отправятся со мной. — Ты хочешь сказать, что… — Мой четырёхлетний сын бродит один в лесу! — взорвался Король и добавил шёпотом. Едва различимо: — И я не… Я не чувствую его. — Что значит, ты его не чувствуешь?! — уже всерьёз запаниковал наследный принц. — Ты не можешь найти мальчишку в собственном лесу?! Он же не иголка в стоге сена. — Это уже не только мой лес! — в бешенстве прорычал Король, схлестнувшись взглядом с Келейдуром. — Если он найдёт его… — Простите, что прерываю вашу дискуссию, милорд. Ваше Высочество, — Торонтур, мастер по оружию самого Орофера, бесцеремонно вломился внутрь и распахнул полы плаща. — Кажется, это принадлежит вам. Патрульные нашли его возле паучьего гнезда. Просто чудо, что пауки его не слопали. — Я сказал им, что я заразный и у меня черви внутри, — сонно промурлыкал пригревшийся на широкой мужской груди малыш и протянул тонкие ручки-тростинки к отцу. — Они и поверили. Дурачьё. Трандуил прижал эльфёнка к груди и зарылся лицом в белоснежные волосы. Её волосы. Она пахла как листва после отгремевшей грозы. А ещё весенними цветами, яблоками и мёдом. Как и её малыш. — Ada, ты меня задушишь! — привёл его в чувство недовольный голосок. — И буду в своём праве, чудовище! — прорычал отец. — Ты помнишь, что я тебе обещал, если ты ещё хоть один-единственный раз посмеешь выйти из дворца без охраны, несносный мальчишка?! — Ты обещал запереть меня в подземелье с крысами, — еле слышно прошептал эльфёнок. Два огромных синих глаза испуганно уставились на отца, осознав всю весомость угрозы. — Не-е-ет… — Да, — опасно улыбнулся Король и протянул оцепеневшего эльфёнка опешившему Торонтуру. — В темницу его. К старшему братцу. Пусть посидят и подумают о своём поведении. — Adar! — Что? — Король медленно повернулся лицом к старшему сыну. — Ему всего четыре. — И? — Ты не можешь отправить четырёхлетнего эльфёнка в темницу. — Да неужели? — вздёрнул бровь Трандуил. — А эльфёнка, которому стукнуло две тысячи пятьсот лет, могу?

***

Галурон сидел на жёсткой койке, обняв острые коленки руками, как воробей на жёрдочке. Зелёные глаза были красны, губы искусаны в кровь, а на бледных щеках пролегли белые дорожки соли. Когда вдалеке послышались голоса стражи, принц встрепенулся и потёр ладонями щёки, пытаясь скрыть следы горьких слёз, что он проливал по своему любовнику, так некстати угодившему под руку Трандуилу. — Здоворо! — пробасил Келейдур, приземлившись рядом с братом. — Виделись… Какими судьбами? — хмыкнул Галурон, вопросительно вздёрнув бровь. — Не слушался папочку, — закатил глаза Келейдур и застонал, нервно дёрнув плечом. — Ты ранен! — нахмурился юноша и, шлёпнув брата по руке, пытавшейся встать у него на пути, принялся расшнуровывать завязки на походном плаще. Добравшись до колотой раны, Галурон тяжело вздохнул и зашептал забытые слова на ныне мёртвом языке. — Царапина, — с облегчением вздохнул Келейдур, прислонившись затылком к холодной стене пещеры. — Орки зацепили. — Опять желторотиков из гущи сражения пытался вытянуть? — Угу. — Ну и как? — Двоих вытащил из заварушки живыми. За что и поплатился. — Дай угадаю? — фыркнул Галурон и, копируя ледяные интонации Короля, процитировал Его Величество: — «Безрассудное, недальновидное, неприемлемое поведение капитана, едва не стоившее жизни ему и всему отряду, который он возглавлял. Казнить, нельзя помиловать!». — Ну вообще-то он в чём-то прав, конечно, — улыбнувшись, заметил Келейдур. — Папенькин сынок! — фыркнул в ответ Галурон. — Ой, чья бы корова мычала. Если бы не твой адюльтер с Ференом, который был обречён с самого начала, то я бы сейчас лежал в объятиях красотки, а не на жёсткой койке в темнице! Галурон хотел было что-то сказать в ответ, но так и застыл, разинув рот и изумлённо вздёрнув бровь. В темницу, заслонив огромной спиной выход, вошёл пугающий до чёртиков мастер по оружию отца. Но не его появление выбило юношу из колеи, а то, кого тот принёс в это мрачное, жутковатое место. — Торонтур, давай вернёмся наверх, мне здесь не нравится, — прошептал эльфёнок, когда огромный воин бережно поставил его на ножки. — Вам придётся остаться здесь, мой принц. Таков приказ вашего отца, — тяжело вздохнул воин и закрыл за собой дверь на ключ. — Охренеть! — ахнул Галурон, всё ещё не веря своим глазам. — Угу, — вздохнул Келейдур и похлопал себя по колену. — Иди сюда, горе луковое. Третьим будешь. Леголас медленно подошёл к брату и протянул к нему руки, позволяя посадить себя на колено. Шмыгнув носом, малыш зарылся мордашкой в серебряные волосы и сжался в комочек. — Ну а тебя за что упекли в тюрягу, малолетний разбойник? — Я солгал ada, сбежал из дома и ударил Беллиарда, — еле слышно прошептал в ответ эльфёнок. — Силён, шкед, — хмыкнул Галурон, потрепав малыша по волосам. — Не разводи болото. Прорвёмся. — Я пытался. Меня поймали патрульные, — горько заключил малыш, взглянув на Галурона. — Не вышло из меня великого и бесстрашного воина. — Вам что-нибудь принести, мой принц? — мягко спросил необычно участливый Торонтур. — Бутылку дорвинионского папочки и ключи, — отсалютовал ему Галурон. Торонтур скептически вздёрнул бровь. — Пара шерстяных пледов и тёплое молоко с печеньем для эльфёнка были бы очень кстати, лорд Торонтур, — отозвался наследный принц. Мастер по оружию понимающе кивнул. — Мою лошадку, — попросил грозного воина тоненький мелодичный голосок. Два огромных синих глаза умоляюще уставились на мужчину. — Она живёт под моей кроватью. — И лошадку. Без лошадки нам никак нельзя, — улыбнулся краешками губ Келейдур, встретившись с понимающим взглядом воина. Эту ночь братья провели вместе на одной койке. Галурон использовал бедро старшего брата вместо подушки и мурлыкал песенку о Берене и Лютиэн, потягивая дорвинионское прямо из горла. Келейдур задумчиво грыз недоеденное печенье эльфёнка, любуясь далёким светом звёзд из-за прутьев решётки. А Леголас спал, свернувшись калачиком на его груди, и прижимал к сердцу драгоценную лошадку всю в латках и без хвоста, которая уже давно не хранила запах матери.