Действие двенадцатое
Явление I Дорога тысячи огней Стояла невыносимая жара, какая только могла быть в середине августа в Японии. Солнце — огромное ослепительное пятно в голубом, без единого облачка, небе — беспощадно испепеляло и без того сухую землю лучами, несущими смерть всему живому. Даже в тени деревьев спасения от него не было: туда, куда не попадал прямой солнечный свет, проникал раскаленный воздух, такой горячий, что очертания предметов в нем расплывались, а границы смазывались. Храбрецы и безумцы, рискнувшие покинуть свои комнаты в полуденный час, уже через пару минут пребывания под палящим солнцем обливались потом, обгорали и молили о пощаде. В унисон с ними стрекотали цикады — настолько громко, что даже закрытое окно не спасало от их несмолкающего пения. Закрытое окно, каким бы абсурдным в данной ситуации оно ни казалось, было единственным надежным спасением от жары, не считая кондиционеров — но тех в жилых комнатах общежития не наблюдалось. С плотно закрытыми шторами окно вообще образовывало идеальное сочетание: герметичный стеклопакет не пропускал внутрь горячий воздух, а толстая ткань не давала солнцу прогреть комнату изнутри. В таком уютном полумраке можно было, по крайней мере, дышать, не рискуя обжечь легкие, и уже это само по себе являлось достаточно веской причиной, чтобы не выбираться наружу до наступления вечера. Для людей, которые не представляют себе летних каникул без ежедневных прогулок с друзьями, поездок к морю и в бассейн и других забав, звучит, должно быть, как приговор. Потому большинство учеников «Кагами», не привыкших к японскому лету, и разъезжались по домам как можно скорее — уже на следующий день после объявления результатов последнего экзамена общежитие практически опустело. Альфред — предатель — уехал, не сказав никому ни слова, следом за ним — Артур в растерянных чувствах, — он зашел только предупредить и попрощаться в зал драмкружка, где все, как обычно, собрались отметить удачную сдачу. Потом Мэттью, неуверенно кусая губы и все время глядя в сторону, сообщил, что тоже взял билеты домой, — а на следующий день уже был «вне зоны действия сети». Даже добрая, милая, чудесная Сакура уехала на север, к бабушке — там климат был намного мягче, хотя бы потому что иногда все-таки шли дожди. Но кого волнуют эти слабаки, верно? Для по-настоящему сильного духом человека нет ничего проще, чем безвылазно провести целый месяц в комнате, не видя солнечного света. Для счастья и гармонии нужна только одна вещь… Приставка с играми к ней. У Ёнсу приставка была — пусть и старенькая по современным меркам, зато хорошая и уже ставшая родной и любимой, и игры на ней все шли, по крайней мере, те, что были ему интересны. Так что Ёнсу было чем заняться на каникулах — перепройти все игры старой популярной серии, к которой недавно вышла новая часть, исследовать космос, чтобы первым открыть новую галактику, попробовать силы в нескольких других разрекламированных новинках. Тут уж не до скуки — геймпад в руках и яркие картинки выдуманных миров на экране не дают отвлечься на реальную жизнь. В один из таких дней — точно и не скажешь, кажется это был уже август — Ёнсу оторвала от битвы с армией зомби неожиданная тревожная мысль. Он забыл даже поставить игру на паузу и потом долго ругал себя за это — последнее сохранение было минут двадцать назад. Все это время в «Кагами» оставался еще один его друг. После выпускного Геракла, Кику большую часть времени проводил, закрывшись у себя в комнате, и мало с кем контактировал, если это не было необходимо. Пожалуй, навскидку Ёнсу мог назвать только Артура — эти двое дружили с первого года обучения и всегда оказывались в одном классе. Но сейчас, когда Керкленд уехал домой, Кику остался совсем один. Они не очень хорошо расстались в прошлый раз — Ёнсу вообще долгое время считал, что Хонда смертельно обижен на него за совет поговорить с учителем Яо. С этим они, правда, уже разобрались: — Я не держу на тебя зла за тот разговор, Ёнсу, — с тенью улыбки покачал головой Кику, когда Им спросил у него прямо. — Мне немного досадно, что ты встал на его сторону, после всего, что говорил мне. Это так удивило Ёнсу, что он не сразу нашелся с ответом. — Но я уже давно не чувствую к тебе того, что чувствовал тогда, — растерянно пробормотал он. Красивые темные глаза Кику загадочно блеснули из-под пушистых ресниц. Он вежливо склонил голову. — В таком случае прошу прощения за недопонимание. Однажды ты дал клятву, в которую я имел глупость поверить. Очень жаль. И вот это «очень жаль» и было новой проблемой — поди разберись, чего ему действительно жаль, а что Ёнсу сам себе напридумывал. После этого разговора Кику свел общение с Имом до минимума — только если им нужно было обсудить что-то внутри драмкружка, — на сообщения отвечал сдержанно и коротко, так что продолжать разговор становилось невозможным уже через парочку таких ответов, а все приглашения, визиты в гости и предложения погулять сводил к «не сейчас, я занят». Но ведь он остался в «Кагами» совершенно один. Он там вообще нормально питается? Как бы то ни было, ничего страшного не случится, если Ёнсу просто зайдет поздороваться, ведь так? Ёнсу отложил геймпад и заглянул в шкаф в поисках чистой футболки, по пути разминая затекшую спину. Совсем уж чистой и при этом не выглядящей максимально убого там не нашлось, но была парочка из категории «еще ничего», и Ёнсу, задумавшись на пару секунд, выбрал зеленую — говорят, этот цвет успокаивает. Его беспокойство не было праздным — однажды он уже столкнулся с Кику, когда тот не выходил из дома неделю, и предпочел бы забыть тот печальный опыт. Хонда превращался в настоящего затворника, которого силой не вытащить из его укромного уголка. Он хныкал и просил Ёнсу убираться вон таким тоном, словно молил того о спасении. В блоке Кику было тихо — почти наверняка все разъехались так же, как это сделали соседи Има. Он тихонько постучал и, не дождавшись ответа, заглянул в комнату — приятный полумрак и относительная прохлада, в отличие от раскаленных солнцем коридоров. Хонда лежал на кровати в наушниках и, не замечая незваного гостя, смотрел аниме. На столе рядом с ним стояла бутылка с водой — ее стенки запотели и несколько капель лениво ползли по пластиковому боку. Вид этой умиротворенной картины несколько успокоил Ёнсу, что он хотел даже малодушно сбежать — мол, убедился, что Кику не в беде и до свидания, — но не смог. — Хонда, — позвал он, наклонившись и тем самым загородив Кику экран. Тот недоверчиво моргнул и нахмурился едва заметно, и только потом, убедившись, что Ёнсу не собирается исчезать, стянул наушники. — Добрый день, Ёнсу. Что-то случилось? Ты выглядишь взволнованным. — Просто решил проведать тебя, — улыбнулся Им. — И если ты вдруг скучаешь, у меня есть приставка и парочка мультиплеерных игр. — Спасибо за беспокойство, но тебе не стоило себя утруждать, — вежливо покачал головой Кику. — Я прекрасно провожу время. — Как знаешь, — пожал плечами Ёнсу — к такому поведению Хонды он уже успел привыкнуть. — Кстати, к тому разговору о клятвах, — неожиданно даже для себя выпалил он, — одну из них я буду держать всегда, — Им показал Кику мизинец. — Ту, где обещаю оставаться твоим другом. Так что, — он улыбнулся. — Приходи, я всегда рад тебя видеть. Он не ожидал, что Хонда действительно придет. Скорее, обидится еще сильнее, за такое вот неприятное напоминание про обещания, которые сам Кику не сдержал. Поэтому, спустившись к себе, включил приставку и вернулся к брошенной игре — впереди еще как минимум полдня геймплея, и это при условии, что он не будет отвлекаться на побочные миссии!***
Кику пришел к нему через — примерно — три дня. Очевидно, аниме, которое он смотрел, закончилось, а начинать что-то новое Кику не хотелось. И наверное, Ёнсу надавил на правильный рычажок, раз вместо того, чтобы зарубиться в очередную ММО, Хонда пришел к нему. — Здравствуй, Ёнсу, — очаровательно покраснев, сказал он. — Кику! — Им подавился лапшой быстрого приготовления, которую в тот момент ел, и забрызгал клавиатуру бульоном. — Вижу, мой визит стал для тебя сюрпризом, — улыбнулся Хонда. — Предложение поиграть в приставку все еще в силе? — Конечно! — поспешно проглотив остатки лапши, Ёнсу вытащил свою коробку с играми. — Выбирай любую. Но если ты вдруг спросишь мое мнение, вот эта, — он вытащил темную сине-серую коробочку с загадочным ангелом смерти на обложке, — самая лучшая. — Не вижу причин с тобой не согласиться. Они рубили монстров и покоряли подземелья до позднего вечера, и на следующий день, и даже через день с утра, а когда устали, Ёнсу предложил гонки. К его удивлению, Кику ничуть не уступал ему в сноровке, хотя давно не практиковался — Им точно знал, что это правда, и от этого было только обиднее. Во время ожесточенных баталий на виртуальной дороге американского мегаполиса Ёнсу все-таки вырвал себе победу и безоговорочное звание чемпиона, но это заняло почти два дня и отняло все его силы, так что когда дело дошло до шутера с участием зомби и подсолнухов, он предпочел уступить. Проводить лето с Кику оказалось намного веселее, чем в одиночестве. — Скоро Обон, — сказал как-то Кику в перерыве между играми, когда они пили холодный чай и обсуждали прошедшую Танабату. Ёнсу неопределенно пожал плечами — в его семье этот день никак не отмечали, хотя, конечно, он видел украшения и слышал музыку с фестиваля. Пару раз он даже приходил туда, но все встреченные друзья тогда были с семьями, и Ёнсу было стыдно за свое одиночество. — Если ты не против, мы могли бы сходить вместе на фестиваль в последний день, — продолжил Хонда, спрятав глаза за челкой. — Разве ты не должен уехать домой? — Моя мать хотела навестить свою семью, так что они с отцом сейчас у бабушки, — пояснил Кику. — Думаю, тебе не нужно объяснять, почему мне там будут не рады. Хмыкнув, Ёнсу отвел глаза. Нетрадиционная ориентация, побег из дома, отношения во время учебы, увлечение играми и аниме — у родителей Кику, а особенно у его матери, было много причин прохладно относиться к сыну, не оправдавшему ее ожиданий. Отчасти причиной всех этих бед был он, и Им стыдился своего семейного благополучия — родители смогли принять его таким, какой есть, и всегда были рады видеть дома. — Тогда сходим вместе, — ответил он. Кику кивнул с заметным облегчением, и только тогда Ёнсу понял, как много для него значил ответ. Сейчас Хонда и правда остался совсем один, и отмечать семейный праздник, праздник почитания предков, в одиночестве было бы для него совсем грустным. Ёнсу вряд ли мог заменить ему Геракла, который действительно стал почти семьей, но они же все-таки знали друг друга так давно и были так близки когда-то! Им только вздохнул: он слишком долго и болезненно переживал расставание с Кику и его предательство — слишком долго, чтобы все еще о чем-то сожалеть.***
Они договорились встретиться вечером у выхода из общежития. Ёнсу не планировал как-то специально готовиться к фестивалю — традиции предписывали приносить фрукты в храм, зажигать благовония, развешивать фонари и, наверное, что-нибудь еще, о чем он не знал. Весь день он провел в социальных сетях и за приставкой, и душ принял за пару часов до встречи, чтобы не успеть сильно вспотеть. Ужасная жара пусть и немного спадала к вечеру, но ее сил все еще хватало, чтобы заживо поджарить зазевавшегося путника — и из-за этого Ёнсу не мог одеться, как привык делать это обычно. Ему нравилось подбирать одежду и выглядеть эффектно, но лето совсем не располагало к сложным комбинациям. Сейчас бы легкую хлопковую маечку и шорты!.. Поборовшись для приличия с ленью, Ёнсу все-таки выудил из шкафа чистую — ура большой стирке — футболку по фигуре, джинсовые бриджи с крутым ремнем и жилет. Если будет слишком жарко, жилет всегда можно снять — и при этом не выглядеть, как придурок, который в такую жару нацепил пиджак или толстовку, если душно все-таки не будет. Он вышел из блока немного раньше необходимого — даже зная пунктуальность Кику и его патологическое желание приходить раньше всех. Снаружи, как Ёнсу и ожидал, никого не было — только тишина и подернутое сизой дымкой вечера небо. Удушливый летний воздух едва разбавляли слабые потоки теплого ветерка. Им глубоко вдохнул — он очень давно был на улице в последний раз и совсем забыл, как сладко пахнет летний вечер: скошенной травой, машинным маслом, сухим деревом, пыльной землей и предчувствием ночи. Школу и прилегающие территории украсили к фестивалю: на воротах и заборе висели белые фонарики с иероглифами, в парке на веточках сакуры — цветные полоски бумаги, флажки и круглые фонари в нежных весенних тонах. Пока солнце еще не зашло за горизонт и его свет был ярче, чем у ламп в фонариках, украшения выглядели немного неестественно на своих местах, но Ёнсу мог представить, как сильно преобразится это место с наступлением ночи. Залюбовавшись, он не сразу заметил Кику. Тот подошел бесшумно и встал чуть позади него, тоже засмотревшись на школу. В его глазах отражались последние отблески солнца. — Тут очень красиво, — первым нарушил тишину Хонда. — Ага, — Им вздрогнул от звука его голоса, но тут же постарался принять невозмутимый вид. Получилось с трудом: Кику был прекрасен. В своей традиционной белой юкате с синим поясом, с гладкими черными волосами и темными глазами-омутами — у Ёнсу перехватило дыхание, потому что по сравнению с Кику меркла вся окружающая красота. Не существовало ничего и никого прекраснее Кику Хонды в его традиционной одежде. Как фарфоровая кукла — идеальная, хрупкая, нежная, на которую хочется любоваться часами, которой хочется владеть, к которой хочется прикасаться. — Тебе очень идет, — залившись краской, пробормотал Ёнсу и отвернулся, чтобы не видеть, как красивое лицо Кику станет еще прекраснее от легкой улыбки. — Благодарю, — тихо ответил тот. — Твой вкус мне тоже всегда нравился. Если ты не возражаешь, мы могли бы отправиться в парк прямо сейчас. — Д-да, конечно. Ёнсу было неловко — за свой несоответствующий внешний вид, нелепое ребяческое поведение, глупые желания. Он не знал, куда деть руки и о чем начать разговор. Тишина, которой они оба могли часами наслаждаться в обществе друг друга, казалась гнетущей и напряженной. Кику напомнил Ёнсу о Сакуре — милой, нежной, прекрасной Сакуре, — которая краснела, как цветок, когда он целовал ее или говорил какие-то влюбленные глупости. Он не был слепым, и прекрасно знал, что Кику и Сакура действительно очень похожи внешне — но только внешне! Хонда сдержанный, робкий и застенчивый, а Ямато — открытая и жизнерадостная, но при этом очень скромная и воспитанная. Так почему сейчас ему вдруг стало так стыдно перед ней? Она ведь понравилась ему вовсе не потому, что была похожа на Хонду. Прошлое-прошлое-прошлое. Это все давно в прошлом. Ёнсу тряхнул головой, отбрасывая дурацкие мысли. Они уже прошли мимо поворота к остановке, и впереди маячил мост — весь в огнях. На город опустились сумерки — первые робкие звезды зажглись на серо-синем небе, кружевные очертания деревьев и домов вдалеке стали совсем черными, а легкий ветерок принес с собой первое дыхание прохлады. Простые бумажные фонарики, которые Ёнсу раньше не замечал, теперь ярко светились над входами в дома, разрывая хрупкий полумрак. В некоторых дворах вился дымок — хозяева в последний раз разжигали ритуальные костры, провожая духов в мир иной. Этот вечер пах теперь дымом и благовониями. Над мостом развесили фонари — продолговатые с цветными полосками, и их свет отражался и расплывался в водах реки, окрашивая ее во все цвета радуги. Кику и Ёнсу немного постояли, глядя на воду, — медленное течение уносило пока редкие одинокие фонари. Мимо них проходили люди — кто-то в торжественной одежде, кто-то в повседневной — обычно семьями, иногда дружескими компаниями, и что-то шумно обсуждали, смеялись. Поодаль, в стороне, куда они направлялись, сияла в свете сотен фонарей ягура — высокая деревянная постройка, где выступали музыканты. Весь центральный парк утопал в огнях. — Пойдем? — спросил Ёнсу — ему хотелось поскорее взглянуть на представление. Кику растерянно посмотрел на него — весь его вид говорил о том, что он слишком глубоко ушел в свои мысли. — Прошу прощения за мою задумчивость, — виновато поклонился он. — Надеюсь, ты не успел заскучать? Ёнсу только отмахнулся в ответ, и они продолжили путь. Дорога до парка — небольшая мощеная тропинка среди деревьев — шла вдоль реки. По ее краям стояли столбики, к которым крепились провода, а на них — фонари с изображениями символов счастья и благополучия. В просветах между деревьями виднелся берег и люди на нем: одни только наблюдали за огоньками, другие сами опускали на воду фонарики. Их голоса смешивались с плеском волн и стрекотом цикад. Чем ближе друзья подходили к парку, тем больше людей встречалось на их пути. В конце, когда тропинка выходила на одну из парковых дорожек, Кику и Ёнсу оказались в сердце толпы. Над их головами горели сотни фонарей, красных и белых, круглых и продолговатых, с иероглифами, с картинками и без всего. Их украшали ленты и колокольчики, расшитые флажки и бахрома. Вот уж точно — праздник огней. Издалека доносилась музыка, повсюду слышался смех и крики торговцев, раздавались ароматы съестного. — Хочешь перекусить? — предложил Им. Он сам не ел с обеда, и не отказался бы от порции лапши с чем-нибудь острым и сладкой булочки на десерт. — Не откажусь, — ответил Хонда с улыбкой. — Но только если ты подскажешь, где будет лучше всего. — Я тут в первый раз, — честно признался Ёнсу, — но не думаю, что это сильно отличается от Танабаты. Ухватив Кику за руку, — сердце невольно забилось чаще — Ёнсу потащил его сквозь толпу к палаткам с едой. Он был почти прав, знакомые продавцы пусть и поставили свои павильоны в других местах и украсили их фонариками, по-прежнему готовили все те же восхитительные блюда, за которые Им так любил фестивали. Он взял себе якисобу, а Кику порекомендовал лучшие в мире такояки, которые потом позаимствовал у него на пробу. Финальным штрихом стало печенье в форме рыбы со сладкой начинкой — и Ёнсу с Хондой, сытые и довольные, направились в сторону площади на представление. Они уже видели ягуру с моста, но вблизи она оказалась еще более впечатляющей. Внутри, на «втором этаже» музыканты в простых однотонных юкатах, почти скрытые за фонарями, лентами и украшениями из бумаги, били в барабаны. Ниже, на более широкой площадке, танцевали женщины в пестрых нарядах с красными поясами и цветами в волосах. Простые движения под ритмичную музыку — многие повторяли их танец, образуя внешний круг. Ёнсу невольно засмотрелся — настолько синхронными и слаженными были движения собравшейся толпы. Он даже не заметил сначала, что Кику тоже начал пританцовывать. — Бон одори, — покраснев, пояснил Хонда. — Разве тебе самому не захотелось танцевать? — Я даже движений не знаю, — рассмеялся Ёнсу. — Но у тебя хорошо получалось. Очень красиво, — тихо добавил он. — Не смущай меня так сильно, — попросил Кику. Его щеки все еще горели румянцем, и Ёнсу отвернулся, чтобы не поддаться очарованию. Все в прошлом, — напомнил он себе. Толпа на площади была не такой плотной, как в торговых рядах, и из-за этого Им, разглядывая нарядные юкаты, заметил знакомую фигуру среди переплетения пестрых тканей и красных огней. Учитель Ван стоял в стороне от общего веселья. Он был в обычной повседневной одежде, как и Ёнсу, а на шее у него висела камера. — Смотри-ка, учитель Ван тоже здесь, — прежде, чем успел подумать, сказал Им, потянув Кику за рукав. Тот проследил за его взглядом и мгновенно помрачнел. Умиротворение исчезло с его лица, и он предложил, сдвинув брови: — Тогда пошли к реке. Ёнсу уже хотел согласиться — он насмотрелся на танцы, наелся и увидел украшенный тысячей фонарей парк, — но однажды Яо помог ему в трудное время, и Им обещал ему помочь в ответ. — Хватит уже убегать, Кику, — вздохнул он. — Просто поговори с ним. — Позволь мне самому решать, как стоит поступить, — ответил тот. В глазах Хонды плясали злые огоньки. Ёнсу мысленно пожалел себя, попрощался с родными, друзьями и близкими — ну почему ему вечно нужно влезать в чужие отношения? Что за глупая Альфредова привычка? Он крепче ухватил Кику за руку. — Яо! Учитель Ван! Он потащил Хонду в ту сторону, где стоял учитель, и замахал свободной рукой, привлекая к ним внимание окружающих. — Учитель! Кику вырывался, но справиться с Ёнсу не мог. Он изо всех сил тормозил движение, просил Има прекратить немедленно и почти кричал. На его красивом лице смешались сотни эмоций, а в глазах стояли слезы — Ёнсу понимал, что его предательство стало для Хонды сильным потрясением, но уж лучше так, чем вечно жить в ненависти. — Учитель Ван! На полпути тот, наконец, услышал крики и его глаза расширились от удивления, когда он увидел, кто именно идет навстречу. Обрадовавшись, что его заметили, Ёнсу немного ослабил хватку, и Кику, немедленно этим воспользовавшись, вырвался на свободу. Нет, только не сейчас, когда все почти получилось! — Кику? — Им обернулся и посмотрел на Хонду самым умоляющим взглядом, на какой только был способен. Ну же, доверься мне! Я обещаю, что все будет хорошо. Прошу, только… — Мне жаль, Ёнсу, — покачал головой Кику. — Я не могу. И с этими словами он затерялся в толпе. Им пробовал звать его, искал глазами и даже дернулся броситься следом, но… — Ты в порядке, ару? — Яо сам приблизился к Ёнсу. Он выглядел обеспокоенным и немного печальным, но пытался скрыть свое разочарование. Им вздохнул: никудышный из него вышел помощник. — А вы, учитель? — Я уже привык, ару, — беспечно отмахнулся Яо. — А вот у тебя, кажется, теперь испорчен вечер. — У него тоже, — Ёнсу опустил глаза в землю. — Я повел себя просто ужасно, и он, наверное, чувствует себя преданным. И таким одиноким… Ван Яо похлопал его по плечу. — Думаю, тебе стоит извиниться за это, ару. Но сейчас, когда эмоции еще бушуют, он вряд ли сможет принять твои извинения. — Вы правы, учитель, — через силу улыбнулся Ёнсу. — Сделаю это завтра. Уверен, — он вдруг вспомнил полные боли и страха глаза Кику, прежде чем тот сбежал, — он понимает, что я хотел как лучше. Глаза Кику просили Има о помощи. — Ты ведь его друг, — кивнул Яо, слабо улыбнувшись в ответ. — И ваш тоже, — добавил Ёнсу. — Не волнуйтесь, я обязательно найду способ вас помирить. — Не беспокойся об этом так сильно, ару. Я справлюсь со своими проблемами, а ты — разберись сначала со своими. Яо был ниже и выглядел совсем молодым, но его слова звучали по-взрослому. И почему он смотрел на Ёнсу так, словно знал что-то, о чем тот даже не догадывался? — Конечно, учитель, — Им шутливо отдал Яо честь. — Тогда, ару, составишь мне компанию? Сейчас самое время опускать фонарики на воду, и у реки, должно быть, очень красиво. Ёнсу не смог отказаться — ради этого зрелища ведь он и пошел на Обон. Удобнее всего фонарики опускать было с берега, поэтому пешеходный мост, ведущий напрямую в парк, не был слишком забит людьми. Яо и Ёнсу выбрали себе свободный участок под фонарем с зелеными полосками и иероглифом «счастье». Под ними вдаль по реке уплывали тысячи огней — самых разных. Самодельные фонарики из белой и цветной бумаги, круглые красные, покупные, на красивых подставках, и с более ярким оформлением — их все уносило течением. Дым от благовоний и специальных палочек из тростника в первый день праздника указывает духам путь в мир живых. Усталые и забывшие себя, они находят приют у алтаря, вкушают подношения, нежатся на лучших постелях и отдыхают от забот. В семье, где их помнят и любят, они и сами вспоминают, кем когда-то были. А в последний день Обона огни фонарей ведут духов обратно в их мир, к трудностям и препятствиям, которые они смогут преодолеть, — потому что точно знают, что где-то их ждут.