Явление IV
Цепная реакция
Альфред знал, что у него не получится долго держаться от Артура на расстоянии, если они снова начнут общаться, но он старался себя сдерживать. Избегал прикосновений и лишних взглядов, старался не засиживаться допоздна, просил Мэтти остаться, если Керкленд обещал зайти. Он боялся, что не сможет сдержаться — хрупкое равновесие, поселившееся в их отношениях после его признания, слишком легко было разрушить любым неосторожным словом или жестом. Альфред уже решил однажды, что навсегда потерял Артура, и не собирался переживать это снова. И все-таки он знал, что рано или поздно не выдержит.
Особенно тяжело сдерживаться стало после того, как Ал рассказал обо всем произошедшем летом Мэтту. Тот, в отличие от Керкленда, нашел в себе силы простить его, и в ответ поделился своим секретом, а их отношения после этого стали даже крепче, чем были раньше. Альфред часто ловил на себе взгляды Ёнсу, когда они с Мэтти непринужденно болтали на переменах, и он готов был поклясться, что Им внутри сгорает от ревности.
А потом Ёнсу и Мэттью помирились. И Уильямс заставил Альфреда признаться, что это отчасти его рук дело: Алу было безумно стыдно под его осуждающим взглядом, но он втайне гордился своим поступком, и Мэтт об этом знал. Выслушав длинную бессвязную цепочку извинений, он рассмеялся и, стиснув Джонса в объятиях, поблагодарил за поддержку. Он еще сказал: «Никогда бы не подумал, что ты догадаешься», и Альфреду пришлось признаться, что Артур сильно ему в этом помог. И вот после этого Мэттью решил, что с их отношениями тоже пора что-то делать.
— Вы ведь так и не поговорили? — нахмурившись, спросил он.
Альфред виновато покачал головой.
— Артуру, кажется, нужно больше времени, чтобы все обдумать.
— Точно, — кивнул Мэтти. — Жизнь все-таки чему-то тебя научила! — он рассмеялся, и Альфред последовал его примеру. — Но оставлять все так нельзя, — заметил Уильямс, отсмеявшись.
— Я поговорю с ним, — подумав немного, вздохнул Ал. — Когда-нибудь.
Мэттью хмыкнул и хлопнул его по плечу — и по его взгляду Альфред понял, что если «когда-нибудь» не наступит в ближайшем будущем, Мэтт возьмется за дело сам. И тогда его уже ничего не спасет.
С тех пор прошла уже почти неделя — Альфред усердно зачеркивал дни на своем мысленном календаре, — и «когда-нибудь» так и не наступило. Стало только хуже: находиться рядом с Артуром и не думать о том, чтобы обнять или поцеловать его, стало почти невозможным. Альфред то и дело обрывал себя на нецензурных мыслях и постоянно одергивал руки, когда, сам того не замечая, прикасался к Артуру. Тот стоически терпел приставания и даже не отпускал по этому поводу язвительных комментариев, за что Альфред был ему искренне благодарен.
Ал скучал — пусть формально они встречались не так уж долго, за то время, что они шли к этому, он успел привыкнуть к прикосновениям Артура и его вниманию. Сейчас, когда Керкленд то ли держал себя в руках, то ли действительно ничего подобного не чувствовал, Альфреду его не хватало. Слишком не хватало.
Четырнадцатое февраля Мэтти назначил днем «икс» — если Альфред и тогда не поговорит с Артуром, он грозился рассказать обо всем Ёнсу и придумать самый ужасный и сопливый план по их примирению, который когда-либо существовал на планете Земля. В свете того, что он сам вышел на сцену в сверкающем полупрозрачном бело-голубом костюме и спел о своих чувствах, угроза звучала достаточно веско. Альфред клятвенно пообещал поторопиться, но в душе уже продумывал, какое имя возьмет себе, когда с позором сбежит в Таиланд и начнет разводить попугаев.
Не добавляло картине привлекательности еще и то, что в Японии День святого Валентина традиционно был праздником, во время которого девушки дарили шоколад понравившимся парням. Альфред боялся представить, что придумает Мэтти на этот день, если он не справится сам. На всякий случай он даже с вечера приготовил маленькую коробку конфет, которую ему с большим трудом удалось урвать в ближайшем магазине, и спрятал все, что можно было использовать для приготовления шоколада вручную. Он еще не знал, что его планам в любом случае не суждено было сбыться.
Потому что Эмма уже купила билет на самолет, и не только купила, но даже и воспользовалась им.
Ее звонок застал Альфреда врасплох. Приятная мелодия ничуть не напоминала резкие трели будильника, которые мозг за столько лет уже привык игнорировать, и Ал подскочил на постели почти сразу, ошалело озираясь по сторонам.
— Прости-прости, — защебетала Эмма на том конце. — Я не хотела тебя будить, но дело очень срочное!
В прошлый раз, когда она приезжала, они с Альфредом вдруг нашли миллион общих тем для разговора. Эмма была такой же болтушкой, как и он сам, и они постоянно перебивали друг друга и смеялись без причин. Она, как и Альфред, никогда не сдавалась и привыкла смотреть на ситуацию только с позитивной стороны, а ее солнечная улыбка и ореол из непослушных золотистых волос только добавляли Эм привлекательности. По секрету она поделилась с Альфредом, что собирается уничтожить Франциска и, когда он будет умолять ее на коленях о пощаде, захватить его сердце, и Ал не мог не поддержать ее в этом благородном начинании. Он, неожиданно для себя, смог поделиться с ней своими переживаниями по поводу их отношений с Артуром, и получил пинок под зад в положительном направлении. Они не стали лучшими друзьями и не часто переписывались в сети, а после летнего инцидента и вовсе перестали общаться, но Эмма почему-то была уверена, что Альфред первым поможет ей в любой ситуации, а Джонс знал, что де Вард всегда поднимет ему настроение и зарядит свой солнечной энергией.
— Что случилось? — спросил он, уже натягивая штаны и толстовку.
— Спускайся, я все объясню.
Она положила трубку, и Альфред, на ходу поправляя прическу, вылетел из блока. Эмма не звучала слишком взволнованно, и он был уверен, что с ней ничего не случилось, но она позвонила ему в половину шестого утра, и это не могло быть просто из-за того, что ей срочно понадобилась компания. Уже по-весеннему теплый февральский воздух остудил горящие щеки Альфреда, он быстрым шагом преодолел дорожку, разделявшую общежитие и главные ворота, и увидел две фигуры на дороге неподалеку. Очки Альфред благополучно забыл на столе, так что разглядеть Эмму и ее спутника у него не вышло, и он, теряясь в догадках, только ускорил шаг.
Эмму с ее вечной красной лентой в волосах, румяными щеками и очаровательной улыбкой трудно было не узнать, но рядом с ней стояла девушка, которую Альфред никогда прежде не видел. Такая маленькая и тонкая, она тонула в не по размеру большом пальто и цеплялась за руку Эммы так, словно та была ее последней надеждой на спасение.
— Альфред! — де Вард замахал ему, и ее маленькая спутница тут же спряталась за ее спиной. — Как же я рада, что ты пришел!
Она повисла у него на шее, отпустив руку девушки, и Альфред смог разглядеть ее из-за плеча Эммы. Длинные светлые волосы, заплетенные в косы, огромные напуганные зеленые глаза, робкий румянец на щеках и подсохшие дорожки слез.
— Что случилось? — снова спросил он, не сводя глаз с девочки — а это, очевидно, была девочка. — Твоя сестра?
— Что ты! — Эмма махнула рукой. — Это Эрика. Я нашла ее возле главных ворот, когда ваш охранник в изысканных выражениях объяснял ей, что внутрь нельзя.
Она сердито тряхнула волосами и посмотрела на Альфреда, словно ждала от него чего-то. Альфред перевел взгляд на Эрику — ее глаза снова наполнились слезами, и она пыталась спрятать их, кусая губы и оглядывая землю под ногами.
— Это колледж только для мальчиков, малышка, — потрепав Эрику по голове, сказал он самым ласковым голосом, на который только был способен. — Сейчас тебе туда нельзя, но потом я обязательно проведу для тебя экскурсию.
— Нет, стой, — Эм дернула его за рукав толстовки. — Она сказала, что у нее там кто-то есть. Расскажи Альфреду то, что рассказала мне, — попросила она.
Эрика подняла на Джонса свои напуганные глаза, и тихо заговорила:
— Когда я приезжала в первый раз, то заблудилась в городе, — как можно было заблудиться в их пригороде, где все три дома были разделены рекой и пронумерованы, а сбоку пристроили парк аттракционов, чтобы не слишком позорно было показывать туристам, Альфред не мог себе даже представить, но Эрика все-таки была слишком мала, чтобы уметь самостоятельно ориентироваться в незнакомом месте. — Один мужчина из «Кагами» помог мне найти мой дом, — продолжала тем временем малышка, и Альфред хмыкнул про себя: «Мужчина, как же». — Он не сказал своего имени, а я не успела его поблагодарить. Сегодня я приехала снова, и хотела найти его, но… — она всхлипнула. — Мистер охранник меня не пустил.
От ее умильного «мистер охранник» Альфред невольно прыснул, и Эрика удивленно подняла на него влажные глаза, тут же прекратив плакать. Эмма тепло улыбнулась и обняла их обоих.
— Так ты поможешь нам попасть внутрь и найти ее спасителя? — мягко спросила она.
— Я приготовила для него шоколад, — добавила Эрика.
— Видишь? — поддакнула ей Эмма. — Дело не терпит отлагательств.
Шоколад Эрики напомнил Альфреду о его собственных неподаренных конфетах и он тяжело вздохнул, представив, как сильно разозлится Мэтти, узнав, на что он променял возможность объясниться с Артуром.
— Конечно, — кивнул он. — Герой обязательно найдет способ тебе помочь.
Он взял Эрику за руку и уверенно направился к рубке охраны, где в данный момент сидел, тяжело поглядывая на них, Карлос Мачадо. Альфред постучал и заглянул внутрь.
— Доброе утро, мистер Мачадо, — вежливо улыбнулся он. — Не могли бы вы пропустить мою младшую сестру? Она приехала слишком рано и пока не может заселиться в свой номер в гостинице.
— Как его зовут? — даже не глядя в сторону Альфреда, спросил Карлос у Эрики.
Ал цыкнул и подумал, что нужно было обсудить легенду заранее, но пути назад у них уже не было.
— Альфред, — глядя на Карлоса большими честными глазами, ответила Эрика.
— А какая у Альфреда фамилия? — ласково продолжил Мачадо.
Эрика промолчала, потупив взгляд. Альфред легко пихнул ее локтем и прошептал одними губами: «Джонс». Эрика нахмурилась, и он повторил, стараясь четче произносить буквы.
— Шон? — предположила она.
Карлос протянул руку, и Альфред передал ему свой пропуск, бросив на Эрику полный драмы взгляд. Она пожала плечами и вздохнула.
— Странно, что твоя сестра не знает твоей фамилии, Джонс, — вернув пропуск, хмыкнул Мачадо. — Ищи другое место, чтобы заниматься непотребствами, — сурово рыкнул он. — А в моей школе даже думать о девчонках забудь!
Вспыхнув, Альфред уперся и не позволил Эрике вытащить себя наружу.
— Непотребствами? — переспросил он. — Как вы вообще додумались до такого! Да вы хоть знаете, сколько ей лет?
— А ты? — опасно прищурившись, наклонился к нему Карлос.
— Ч-четырнадцать! — оглянувшись на Эрику, неуверенно предположил Альфред.
Карлос в ответ расхохотался и подтолкнул его к выходу.
— Покажи ему свой паспорт, сестренка, — крикнул он напоследок.
Оказавшись на улице, Альфред вопросительно уставился на Эрику. К ним уже подбежала Эмма, и в ее взгляде было столько сочувствия, что не оставалось сомнений: она слышала весь разговор.
— Ты показывала ему свой паспорт? — спросил он у Эрики. — Откуда он у тебя вообще?
— Когда я в первый раз попросила войти, он спросил его, — кивнула она. — Вот.
В ее новеньком паспорте была фотография — как ни странно, на ней Эрика выглядела по-прежнему очаровательно и по-девчачьи мило. Альфред заметил еще краем глаза, что ее полное имя — Эрика Фоггл, а потом его привлекло нечто куда более страшное. Он увидел дату ее рождения.
— Так тебе, — он поднял глаза, подсчитывая что-то в уме, — двадцать шесть?
— Двадцать пять, — поправила его Эрика.
Альфред и Эмма переглянулись недоверчиво, и наперебой принялись расспрашивать Фоггл, как так получилось. Та смущенно отмалчивалась и смеялась, и было абсолютно очевидно, что больше она плакать не собиралась. Так как было еще слишком рано для кафе, Эмма и Альфред, взяв Эрику в захват с двух сторон, повели ее в сторону парка. Они болтали о какой-то ерунде, Эмма делилась последними новостями и сплетничала про Тима и его новую подружку, Альфред ставил, что она продержится месяц, де Вард давала ей три недели, а Эрика смущенно молчала, примостившись между ними.
Ближе к девяти они зашли в кафе, чтобы позавтракать. Альфред убедил Эрику заказать все, что она хочет, за его счет, и та, вместо чашки кофе, взяла омлет и вафли. С вафлями она переборщила, и Альфреду с Эммой пришлось — какая жалость! — помочь ей их уничтожить. Уже после завтрака, выбравшись из теплого кафе в прохладу февраля, Альфред набрал Мэтту.
— Пообещай, что не будешь ругаться, — вместо приветствия выпалил он.
— Ты все-таки взял билет до Таиланда? — голос Мэттью звучал глухо и заспанно, и Альфред понял, что разбудил его.
— Нет, — вяло возмутился он. — Но почти.
— Сингапур? — предположил Уильямс.
— Да нет же! — поймав строгий взгляд Эммы, отмахнулся Альфред. — Приходи к круглосуточному, я тебе все объясню.
— Это ведь не ваши игры в агентов снова? — после паузы уточнил Мэттью.
— Нет, честное геройское, — заверил его Ал. — Поспеши, мы ждем.
Он услышал, как Мэтт переспросил: «Мы?» на том конце, но не стал отвечать и сбросил вызов. Обе, и Эмма, и Эрика, смотрели на него выжидательно, словно ждали, когда он посвятит их в детали своего плана.
— Я отвлеку Карлоса, а Мэтти проведет вас по своему пропуску, — пояснил он. — Ух, ну и влетит же мне!..
— Поверь, помощь влюбленным стоит того, — с хитрой улыбкой заверила его Эмма.
— Кстати, — вдруг вскинулся Джонс, не дав Эрике и шанса возразить. — А зачем ты прилетела сегодня? У нас ведь нет спектакля, и Тим, очевидно, не с тобой.
Эмма слегка покраснела, но, бросив на Альфреда быстрый взгляд, подмигнула:
— Секрет.
— Хэй, ты можешь мне доверять! — возмутился Альфред. — Какие секреты могут быть у тебя от героя?
— Ну, уговорил, — не став упираться, она махнула рукой. — Франциск как-то обмолвился, что поедет к Артуру на День святого Валентина, чтобы тебя подразнить.
— Что? — Ал встрепенулся. — Этот… — Эмма пихнула его в плечо, и он зажал себе рот. — Молчу-молчу. Собираешься подарить ему шоколад?
— Привезла с собой бельгийский, самый лучший, — похвасталась она.
— Ты ездила за ним в Бельгию?
— Не говори ерунды! Он и у нас продается — немного дороже и не во всех магазинах, конечно, но что поделать, — Эм развела руками. — А ты как, герой? Поможешь мне разлучить этих голубков?
— Спрашиваешь!
Они проболтали бы так до вечера, если бы Эмма не заметила Мэтта — тот бежал по противоположной стороне дороги и щурился, высматривая Альфреда. Заметив их, он первым делом, даже не отдышавшись толком, протянул Алу футляр с очками.
— Не забывай, — выдохнул он. — Привет, Эмма.
— Мэтти, — с улыбкой кивнула де Вард. — А это Эрика, — она обернулась к Фоггл, чтобы представить ей Мэтта, и заметила, что та задремала, уткнувшись носом в ее плечо.
Полушепотом, перебивая друг друга, Эмма и Альфред рассказали Уильямсу историю Эрики и план Ала по проходу на территорию «Кагами». Мэттью согласился, хотя, скорее всего, потому что другого выбора у него все равно не было: сопротивляться одному Джонсу было тем еще занятием, а когда у него был решительно настроенный единомышленник в лице Ёнсу или, как в этот раз, Эммы, это становилось и вовсе невозможным. Альфред даже порадовался, что Эм сразу встала на его сторону, иначе они бы до вечера возились с планом и так и не смогли бы помочь Эрике.
Они разбудили Фоггл — та, сонно моргая, выслушала приветствие Мэтта и, кажется, сразу прониклась к нему теплыми чувствами. Альфред быстро дал всем краткие руководства к действию: пока он отвлекал Карлоса, Эмма должна была, стоя немного вдалеке, подать сигнал Мэтту и Эрике, когда проход будет свободен. Важно было проделать все быстро, пока Мачадо не понял, что оставил пост без присмотра, — второго шанса у них могло и не быть.
Проблема состояла только в одном: Альфред понятия не имел, как отвлечь Карлоса и не нарваться при этом на проблемы. А если когда-то проблемы и были ему нужны меньше, чем сегодня, то он не мог даже вспомнить тот день. Но ладонью, которую Эрика положила поверх его руки прежде чем они, разбив пирамиду, разошлись по позициям, она сжимала его так доверчиво и наивно, а взгляд, брошенный ею напоследок, был полон такой надежды, что он не мог ее подвести. Эмма была права: ради воссоединения влюбленных можно было и постараться.
Альфред заглянул к Карлосу без стука. Тот, прищурившись, посмотрел на него, а потом Альфред выдал самую длинную цепочку из нецензурных ругательств за всю свою жизнь — большая часть из них была почерпнута из арсенала Артура, и Ал едва ли не впервые в жизни был благодарен ему за мастер-классы по сквернословию. Уже на середине Карлос побагровел от гнева, а когда Джонс, закончив, выдохнул напоследок личное: «мудак», подскочил с места, чтобы, судя по всему, провести воспитательную беседу в лучших традициях боевиков восьмидесятых. Альфред дал деру: прямо по улице, благо, в районе «Кагами» почти никогда не было многолюдно, и Мачадо бросился за ним следом. Джонс успел заметить краем глаза, что Эмма показывала ему большой палец, и в приоткрытые ворота проходили Мэттью и Эрика, а потом припустил так, что перед глазами потемнело.
Описав по улицам знатный круг, он вернулся к воротам. Карлос за ним больше не гнался, но Альфред не знал, в какой момент он отстал и успел ли вернуться на свое рабочее место. Воровато оглядевшись, он быстрой тенью проскочил внутрь и на всякий случай бегом, прячась за кустами и деревьями, добрался до общежития. На лавочке у входа его дожидались Эмма, Мэттью и Эрика.
— Успех? — спросила Эм.
Альфред только страдальчески плюхнулся рядом с ней, тщетно пытаясь восстановить дыхание. Из-за адреналина он не чувствовал, как сильно устал, и только сейчас осознал всю боль и свою незавидную участь.
— Он меня убьет, — простонал он. — Вы нашли парня, который помог Эрике?
— Нет, — отозвался Мэттью. — И мне не кажется, что она назвала бы «мужчиной» ученика, Альфред.
— Когда ты в последний раз видел пятый курс? — спросил Ал. — Там же такие лбы есть, что я бы им и тридцать лет дал только с большой скидкой.
— Все равно лучше сначала проверить учителей, — вступилась за Мэтта Эмма.
— Хорошо, хорошо, сдаюсь, — Джонс поднял руки, признавая поражение. — Убедили. И как мы будем их проверять?
Водить Эрику по всему общежитию не казалось никому из них блестящей идеей, но придумать ничего лучше они не смогли. Поэтому вот так вчетвером и отправились на поиски загадочного мужчины, который показал Фоггл ее дом и скрылся, не дождавшись ее благодарности.
— Ты помнишь, как он выглядел? — по пути на второй этаж, где расположились комнаты учителей, спросил Мэттью.
Эмма и Альфред переглянулись, покраснев, — никто из них так и не догадался спросить об этом у Эрики, хотя вопрос был настолько очевидный, что не задать его было бы полнейшей глупостью.
— Ну, — Эрика задумчиво поднесла пальчик к губам. — Он высокий и сильный, — мечтательно начала она. — У него светлые волосы, не короткие, но и не длинные, и чудесный решительный взгляд.
— Да уж, — хмыкнул Альфред. — Ты сильно упростила нам задачу.
— Не так много у нас учителей-блондинов, — кивнул Мэттью. — И учеников тоже. По описанию похоже на учителя Оксеншерну, — задумавшись, добавил он. — Ты не помнишь, носил ли он очки?
— Нет, — покачала головой Эрика.
— Кажется, учитель Такеши несколько месяцев назад красился в блондина, — вспомнил Альфред. — А еще есть Тино, — он поймал строгий взгляд Мэтта, — то есть учитель Вэйнэмёйнен. Он не очень высокий, но Эрика — прости, конечно, — вряд ли оценивала объективно.
— А как же учитель Мюллер? — вдруг вспомнил Мэттью. — Он идеально подходит под ее описание.
— Точно, точно! — закивал Альфред. — Давайте с него и начнем.
Решив собрать все шишки, он постучал в блок Людвига — тот, насколько ему было известно, жил один и не слишком жаловал гостей, но оценки по физкультуре никогда не были для Альфреда проблемой, так что он мог рискнуть. Остальные стояли за его спиной, перешептываясь о чем-то своем. Мюллер открыл не сразу, и весь его вид говорил о том, что он собирается убить любого, кто нарушил его покой.
— Чем могу помочь? — ледяным тоном поинтересовался он.
— Я, — Джонс оглянулся на друзей, но тех уже и след простыл. — Я хотел узнать, все ли у меня в порядке для зачета.
— Вам следовало дождаться занятия, — сухо отрезал Людвиг. — Вы, кажется, пропустили сдачу нескольких нормативов, так что вам предстоит усердно работать, чтобы наверстать упущенное. Это все?
Альфреду на секунду показалось, будто за спиной Людвига кто-то мелькнул.
— Да, — растерянно кивнул он, вглядываясь в полумрак.
Учитель Мюллер захлопнул дверь, и к Алу сразу же подбежали Эмма и Мэттью. Эрика мялась позади них и виновато прятала глаза.
— Не он, да? — уже зная ответ, спросил Альфред.
Учитель Такеши тоже не подошел по описанию, а учителя Вэйнэмёйнена и учителя Оксеншерны не было в их блоке — дверь открыл Питер и радостно сообщил, что оба его опекуна решили сегодня побыть вдали от школы. Заметив Эрику — а ее, несмотря на небольшой рост, трудно было не заметить, — он тут же заверещал, что-то про ее ослепительную красоту, а потом выслушал перемежаемую смехом историю от Альфреда и Эммы. После этого он, конечно, не смог остаться в стороне, и вызвался добровольцем в ряды их отряда спасения, а в качестве вступительного взноса принес рамку с фотографией Тино и Бервальда. Но они, как и ожидалось, не были похожи на мужчину, которого встретила Эрика.
— Значит, все-таки ученик? — тоскливо протянул Альфред.
— Думаю, начать стоит со старших курсов, — предложил Мэтти. — Мы могли бы спросить у Артура, кто из его параллели больше всего подходит под описание, и искать, исходя из этого.
В его взгляде, адресованном Альфреду, было слишком много невысказанных слов.
— Отличная идея! — поддержала его Эмма. — Эрика, ты как? За?
— Да, — покраснев, кивнула Фоггл. — Спасибо вам.
— Мы обязательно найдем его, и ты отдашь шоколад, — добавил Питер.
Что Альфред мог сказать им всем? «Нет, давайте не пойдем к Артуру, потому что я дурак и не смог признаться ему во второй раз»? Он уже представил, с каким смехом эти три дьявола и один ангелок затолкают его в комнату к Керкленду и подопрут чем-нибудь дверь. Бедная Эрика будет просить их остановиться и не делать этого, но вскоре тоже поддастся соблазну и повернет ключ в замке, навсегда отрезая Альфреда от далекого безопасного Таиланда.
Они не учли только одного: Керкленд был не один. Как Эмма и говорила утром, к нему приехал Франциск. Ребята застали их в кухне: они жарко о чем-то спорили на повышенных тонах, и Альфред вдруг почувствовал, как сильно у него зачесались кулаки. Хоть Артур и повторял ему сотню раз, что они с Бонфуа просто друзья, он не мог не ревновать. А еще он злился — до сих пор безумно злился на то, как Франциск обошелся с Артуром.
— Какие люди, — пропел Бонфуа, одарив Эмму красноречивым взглядом. — И что за прекрасный цветок вы привели? Как твое имя, bébé?
Альфред украдкой посмотрел на Эмму — легкая полуулыбка и игривая искра в глазах — и сказал, не давая Эрике ответить:
— Ее зовут Эрика Фоггл, и я выщиплю тебе всю твою мерзкую бородку, если ты хоть пальцем ее тронешь.
— Полегче, mon cher, — ничуть не смутился Франциск. — Я просто пытался быть вежливым. Меня не интересуют дети, — он снова выразительно посмотрел на Эмму.
— Зачем пришли? — не дав Альфреду огрызнуться, поднялся с места Артур — он никогда не был радушным хозяином, а уж когда его игнорировали вообще начинал жутко беситься.
— Ох, точно! — переполошился Мэттью. — Дело вот в чем…
И он уже в который раз за этот долгий день пересказал историю Эрики. Выслушав, Франциск долго крутил на пальце прядку отросших сильнее, чем было в школьные годы, волос, а потом вдруг выдал:
— Баш Цвингли.
— Завхоз? — нахмурился Альфред.
Воспоминания о Баше у него были не самые приятные: после инцидента с сокровищем бабушки Ловино тот откровенно недолюбливал драмкружок и при каждом удобном случае старался выбить для них наказание. У остальных, видимо, тоже было не самое хорошее мнение о нем: Питер и Артур, переглянувшись, синхронно закатили глаза, а Мэтти зябко поежился. Но чей-то противный голосок внутри у Альфреда уже твердил, что Франциск оказался прав, и он ничуть не удивился, когда Эрика, едва увидев Баша, бросилась к нему в объятия.
— Наконец-то я нашла вас! — всхлипнув, прошептала она.
Мэттью рядом с ним улыбнулся и похлопал Альфреда по плечу. Джонс обернулся и заметил, что остальные, развернувшись, осторожно отступают, оставляя Баша разбираться с Эрикой в одиночестве. Их миссия здесь была выполнена.
***
Когда все разошлись, Эмма подхватила Франциска под руку и повела за собой — наружу, туда, где ветер уносил все плохие мысли и освежал чувства. Остановившись на крыльце, она вдохнула полной грудью и протянула Бонфуа перевязанную алой лентой коробку с шоколадом.
— По японской традиции, — улыбнулась она.
Франциск принял подарок и посмотрел на Эм, хитро прищурившись. В его жемчужно-голубых глазах плясали озорные огоньки, а на глубине плескалась плохо скрытая нежность.
— По французской традиции, — произнес он, перед тем как увлечь Эмму в долгий головокружительный поцелуй.
Они оторвались друг от друга только в отеле, и когда де Вард хотела уйти, как сделала это в прошлый раз, Франциск перехватил ее поперек талии и, уронив обратно на кровать, прижал к себе. Эмма даже не стала вырываться и строить из себя недотрогу — играть с Франциском она могла хоть всю ночь.
***
Альфред не собирался идти к Артуру, но Мэтт бросал на него уж слишком красноречивые взгляды, так что ничего больше ему и не оставалось. Керкленд даже не стал ничего спрашивать — после случая с Эрикой он казался умиротворенным и спокойным, и Альфред надеялся, что это поможет ему провести разговор с как можно меньшими потерями. Он заговорил, едва за ними закрылась дверь.
— Мы должны обсудить кое-что важное сегодня, — сказал он, чувствуя, как от волнения потеют ладошки. — Ты, возможно, захочешь ударить меня или выгнать, но, пожалуйста, сначала выслушай до конца, ладно?
— Пошли, — Артур за руку потянул Альфреда в свою комнату и, прикрыв дверь, круто развернулся к нему.
В зеленых глазах горели золотистые огоньки.
— Я готовил длинную речь, но сейчас все слова вылетели у меня из головы, — улыбнувшись, начал Ал. — Потому что когда ты вот так близко — у меня крышу сносит, а ртом хочется совсем не говорить.
Он облизнулся, пристально глядя на губы Артура, и тот невольно покраснел. Джонс смотрел голодным, жадным взглядом, слишком долго и отчаянно.
— Ух, знаешь, — Альфред невероятным усилием воли заставил себя снова смотреть Артуру в глаза. — Это выходит из-под контроля. Я очень хочу прикоснуться к тебе прямо сейчас, обнять тебя. Я хочу снова трогать тебя, гладить, хочу, чтобы ты стонал и выгибался подо мной. Я так хочу прикоснуться, так хочу…
Дыхание перехватило, и Альфред поспешно одернул руку. Желание было невыносимым, путались мысли и слова выходили совсем не такими, как он планировал. Он хотел рассказать о своих нежных чувствах, растрогать Артура, показать, насколько сильно тот ему нужен, а вместо этого нес какую-то несусветную пошлую чушь.
— Кажется, когда я с тобой, то способен на все, Артур, — Ал прикусил губу и постарался отвести взгляд, но Артур смотрел, не отрываясь и не моргая. — Встречаться с тобой было настолько потрясающе, что я постоянно думал, будто не заслужил такого счастья. Да я и не заслужил. Все, что я делал — так это постоянно тебя разочаровывал. Боюсь… — одна только мысль об этом приносила боль. — Боюсь, что ты плакал из-за меня. Обещал же всегда быть рядом, никогда не бросать, так хотел постоянно видеть твою улыбку, а сам поступил как полнейший кретин!
Альфред зажмурился от стыда и осознания собственных ошибок, но быстро справился с собой и снова поймал взгляд Артура. Тот не выглядел напуганным или сердитым. Не казался растерянным. Джонс не мог понять, какой реакции стоит ждать, и спешил выложить как можно больше, прежде чем Артур решит выставить его прочь.
— Я бы все отдал, лишь бы ты снова был рядом, — прошептал он. — Ты сводишь меня с ума. Мое сердце сейчас колотится как сумасшедшее, — Альфред прижал руки к груди, словно пытался удержать свое сердце. — Ты, наверное, и сам слышишь, оно вот-вот из груди выскочит. И говорить хочется все меньше, потому что я не могу прекратить смотреть на твои губы, а когда смотрю на них, то сразу вспоминаю, каково было целовать тебя, чувствовать твои поцелуи, и это просто…
Дыхания снова стало не хватать, и Ал оборвал себя на полуслове, чтобы вдохнуть, но звук получился слишком громким. Джонс замолчал, пытаясь восстановить хотя бы то подобие спокойствия, в котором начинал этот монолог. Артур все еще ничего не говорил, и его молчание пугало, мешая сосредоточиться.
— Я не могу оставить в прошлом наши отношения и свои чувства к тебе, — наконец, выдохнул Альфред. — Я знаю, что ты не можешь пока простить меня, знаю, что тебе нужно время, чтобы все обдумать, но я просто больше не могу ждать.
Как же колотилось его сердце! Всего несколько слов, но какими же важными они были, как отчаянно он хотел сказать их уже очень, очень давно!
— Давай снова будем вместе, Артур, — сердце пропустило удар, и Альфред сморгнул непрошеные слезы. — Пусть это и не продлится вечность, пусть наше будущее в тумане, и я не могу обещать тебе, что все будет светло и радужно всегда. Знаю, это не то, на что ты рассчитывал… Но… я не могу представить свою жизнь без тебя. И я… я прошу, пожалуйста, Артур… Дай мне еще один шанс?
Между ними повисла тишина — такая, что Альфред слышал дыхание Артура и чувствовал его на своей коже. Он боялся поднять голову и встретиться со взглядом Керкленда.
— Как же долго ты с этим тянул, — прошептал Артур куда-то ему в шею.
Он сжимал Альфреда в объятиях, и тот, не сдержавшись, ронял слезы на его футболку. А вечером они пили чай с конфетами, которые Альфред так и не смог заставить себя подарить.
***
На следующий же день Альфреда вызвали в кабинет директора. Конечно, Карлос доложил администратору Нольде о поведении одного из учеников, и тому не оставалось ничего другого, кроме как вызвать Альфреда для личного разбирательства. В этот раз из кабинета вышел и сам Гай — поведение Ала его неприятно удивило. Он привык, что Джонс хоть и действовал безрассудно и порой слишком дерзко, при этом никогда не вел себя настолько хамски. Но Альфред честно признался в содеянном, за что получил жесткий разнос от Экхарта — если бы тот отчитывал так Кассия, он бы разревелся, как девчонка.
— Почему ты так поступил, Альфред? — Гай не был бы самим собой, если бы не попытал удачу — и в этот раз она его не подвела.
Ал рассказал про Эрику. Про то, как она долго и упорно трудилась, чтобы переехать в Японию, как заблудилась, не сумев найти нужный дом, и совсем отчаялась, потому что никто не понимал ее акцент. Лишь один человек из всех, к кому она обратилась, протянул ей руку помощи, и этим человеком, ко всеобщему удивлению, оказался Баш Цвингли. Она влюбилась в него с первого взгляда, а он, кажется, поклялся вечно ее защищать. Но пришла пора расставаться, и когда Эрика в следующий раз приехала в Японию — уже окончательно, — ее не пустили даже на территорию, что, конечно, было правильно, но довольно бесчеловечно.
Для уточнения деталей Гай пригласил Баша Цвингли, и тот, благодарно кивнув Альфреду, подтвердил все его слова. Рядом с ним стояла Эрика — маленькая, но настроенная крайне решительно. Она просила у Гая разрешение остаться и работать в «Кагами». Тогда Кассий, конечно, в гневе выгнал всех из кабинета, но потом он опрокинул в себя рюмку коньяка, посидел, ссутулившись, за столом, разглядывая фотографию Моники, а потом решительно вышел к Экхарту.
— Пусть остается, — сказал он.
— Ты ведь понимаешь, к чему это приведет? — сдвинув брови, спросил Нольде.
— Конечно, — отмахнулся Гай. — Совет будет в бешенстве.
— И это тоже, но я о другом.
Экхарт смотрел, легко прищурившись, и от этого его обычно холодные сине-зеленые глаза казались немного теплее.
— Я знаю, Экхарт, но… может, хватит убегать от этого? — растрепав непослушные волосы, отозвался Кассий. — То, что случилось с нами, было давно, и случилось не потому что мы учились вместе с девчонками. Дети всегда будут совершать ошибки, как ни пытайся их уберечь — на то они и дети, — он ласково улыбнулся. — Наша задача — не защитить их от бед, не вести за ручку через все препятствия, а помочь им самим найти верный путь, научить справляться с трудностями собственными силами. Конечно, они будут спотыкаться и падать, набивать шишки и рассаживать колени в кровь, но мы ведь не всегда будем рядом, чтобы опекать их. Да и так ли плохо иногда спотыкаться?
Нольде промолчал, наслаждаясь легкой улыбкой Гая. За все те годы, что они провели вместе, он видел его всяким, но таким, как сейчас — нашедшим внутренний покой, вернувшим веру в светлое будущее — не видел с самого детства. Почему-то Экхарт был уверен, что скоро Гай снова возьмется за кисти, и это согревало лучше любых слов.
