Daigaku-kagami

Явление IV Ритуал очищения Я знаю твою тайну. Эти слова, произнесенные кем-то со странной улыбкой — какие чувства они вызывают? После них сразу начинаешь перебирать в голове все свои скрытые от общества поступки, оценивать, прикидывать, что из этого мог знать тот человек, чего он знать точно не мог. Волнуешься, беспокоишься, ходишь сам не свой, потом, конечно, забываешь на какое-то время, пока снова не сталкиваешься с ним, не вспоминаешь что-то не очень хорошее, грязное, что могло бы окончательно испортить твое имя. Знаете, почему? Потому что всем нам есть что скрывать. Все лгут. Нет вокруг настоящих людей, настоящие спрятали эти свои самые страшные сокровенные тайны где-то в темном уголке сознания, стараются, чтобы никто не узнал их с этой стороны, носят маски, прикидываются, играют роли… Они ненастоящие. Они просто куклы, сами себя вылепившие для той, кто никого и никогда не сможет понять. Для толпы. Если у человека в жизни все выглядит идеальным — это совсем не значит, что так оно и есть. Может, он просто слишком умело играет свою роль, укрывая все плохое и болезненное, может, у него получилось полностью закрыться в удивительном коконе своих мыслей, при этом не потеряв себя, не растратив способности любить. Но стоит только надавить на эту оболочку посильнее, как она немедленно начинает трещать по швам, вылезают не самые приятные воспоминания, укрываемые до определенных пор черты характера, повадки… И рано или поздно из этой кучи нелицеприятных отходов проглянет тот самый — Настоящий Человек. И это создание, уродливей которого вряд ли возможно сыскать. Все мы внутри отвратительны, в каждом есть что-то плохое, гадкое, омерзительные, мы по уши в крови и дерьме, не замечали? Лучше оставаться на поверхности, не заглядывать в душу, не пытаться разобраться в мотивах и целях. Потому что тогда нам, возможно, явится истинное нутро, то, после которого не захочется вообще сталкиваться с людьми. Жизнь у парня по имени Кику Хонда была настолько идеальной, что не заподозрить его в осквернении души было бы просто верхом глупости. Были у него свои тараканы, как и у всех нормальных людей, были и ошибки в жизни — а у кого не было? — были и счастливые моменты, и те, за которые было стыдно. Самая страшная тайна Кику была несколько хуже разбитой чашки, но она, вместе с тем, была спрятана достаточно надежно. По крайней мере, Кику искренне верил, что сквозь его защитный кокон не пройдет никто. Никто и не прошел. Просто, следуя одной истине: «Все тайное становится явным», жизнь решила поиграть с Хондой, выдавить из него часть нечистот, чтобы потом легче было. Наверное, с ее стороны это было даже благородно, ибо Кику свои проблемы упорно игнорировал, стараясь по возможности их вообще не решать. Вы когда-нибудь сталкивались с понятием «эффект снежного кома»? Даже если нет, не так трудно представить себе, что это такое. Один порыв, одна сильная идея, один мощный удар судьбы, на который ты не ответил, — и каждая деталь, каждое мало-мальски важное событие начинает вызывать связанные с тем, первым, ассоциации. Мысли рождают происшествия, проблем (забудем ненадолго о хорошем смысле термина) становится все больше и больше, с каждым днем их количество растет все быстрее, как снежный ком, в центре которого — человек с одной лишь только главной проблемой. — Ты в порядке? — Кику вздрогнул от звука чужого голоса, вспомнив, что до погружения в свои мысли он о чем-то разговаривал с Гераклом. — А? Да, все хорошо, — покраснев, он слегка повернул голову в сторону. — Прости за беспокойство. — Ты неважно выглядишь, — хмуро заметил Карпуси, откидываясь на спинку дивана, на котором дожидался Кику после занятий, и разминая конечности. — Все точно в порядке? — Ты о чем-то говорил? Прости, я задумался, — кивнув, виновато добавил Хонда. — Да, — Геракл внимательно воззрился на Кику. — Я спрашивал, какие отношения у тебя с учителем Яо. Кику едва сдержался, чтобы не выдать бурю эмоций, вскипевшую в его душе в момент, когда губы Геракла произнесли это имя. Ван Яо был той самой центральной проблемой Хонды, вокруг которой лепились и все остальные, он был основным источником неприятностей, дурацких мыслей, постоянного погружения в себя. Сколько бы времени ни проходило, Кику не мог не думать о Яо, он не мог его забыть и оттого ненавидел все сильнее. Нет, за этой ненавистью не пряталось каких-то глубоких чувств типа любви, уважения или благодарности. Была своя история, раньше, возможно, даже было что-то большее, но точно не сейчас, после стольких месяцев непрекращающихся мыслей. У Кику не осталось совершенно ничего к нему, кроме этой глупой ненависти, в которой теперь уже не было никакого смысла — ведь с ним рядом был Геракл, единственный и любимый — с ним было очень тепло, хорошо и спокойно. Он чувствовал себя рядом с ним уверенно и защищено, верил, что рядом с Гераклом — крепким, высоким, красивым — с ним уже ничего не случится, никто не предаст. И все-таки бесконечные мысли о Яо не давали покоя. — Кику?.. — из раздумий вновь вывел глубокий голос Геракла. — Прости, — Хонда тряхнул головой и неловко улыбнулся. — Мне не очень нравится его манера преподавания, поэтому иногда я слишком критично к нему отношусь. Но он хороший специалист, и это достойно уважения… — Я не о том, — мягко улыбнулся Карпуси. — Вы ведь были знакомы раньше? — на вопрошающий взгляд Кику он только улыбнулся, откинув с лица прядь волос. — Он был моим репетитором. Это не было ложью. Ван действительно раньше занимался с Кику историей перед поступлением в «Кагами», так как это был единственный предмет, немного западавший у того на фоне других. И дело было даже не в том, что он не мог выучить даты или имена, он просто не видел в этом смысла. Набор бессвязных слов: разве нельзя просто написать дату и событие, имя и достижение? Ведь история слишком непостоянный предмет, учить ее, зная, что все это вымысел — не абсурдно ли? — Странно, я думал, вы не ладите, — протянул Геракл, не глядя на Кику. — Мы и не ладим, — Хонда дернул плечом. — Почему? Такой простой вопрос, каких-то шесть букв — и сердце в груди делает сальто. Геракл никогда не был настойчив, поэтому Кику вполне мог позволить себе не отвечать на этот вопрос. Он промолчал, задумчиво глядя куда-то вдаль и задаваясь вопросом: а почему? Конечно, потому что Ван Яо посмел сделать ему больно, посмеялся над ним, а потом бросил. Возможно и потому, что предал его доверие? Может, потому что пытался быть тем, кем он не являлся, рядом с ним? Или потому что вынуждал Кику и самого поступать так же? Потому что Яо посмел его полюбить? Потому что пытался сделать его жизнь лучше? Потому что не смел показать своих чувств, хоть и знал, что Хонда встречается с парнем? Все было совсем не так просто, как казалось на первый взгляд, все было намного глубже. Даже сам Кику не знал, насколько крепко въелась в него эта проблема, но чувствовал, что если оставить все по-прежнему, его отношениям с Гераклом рано или поздно придет конец. А тот стал для него за это время кем-то настолько родным и близким, что потерять его было бы равносильно самоубийству. — Мне сходить сегодня одному? — неожиданно предложил Карпуси, поднимаясь со своего места. Хонда бы очень хотел согласиться, но сегодня он решил наконец немного прояснить отношения с Яо, чтобы думать о нем чуть-чуть меньше, а потому ему пришлось отказаться, покачав головой. Он бы хотел действительно отомстить Яо, чтобы тот хорошенько пострадал, помучился, хотел сказать ему все, что он думает… Да только воспитание все же не позволяло. Поэтому и оставалось лишь спокойно все рассказать. Без мата, без грубости и неуважения. Скорее, с деланной вежливостью, ибо оно частенько въедается и злит еще сильнее, чем хамство. Кику часто пользовался этим приемом по отношению к Вану, так что ничего нового придумывать ему не пришлось. — Я бы хотел потом поговорить с ним с глазу на глаз, — тихо попросил он, краснея и вставая с диванчика следом за Гераклом. — Как только мы все узнаем, я вас оставлю, — тяжело вздохнув, согласился тот. — Спасибо, — Кику, приподнявшись на носочки, легко коснулся своими губами смуглой щеки и пошел вперед. Геракл улыбнулся, рукой прикоснувшись к месту поцелуя, и двинулся следом за ним. Конечно, ему хотелось узнать, что произошло между Кику и Яо, хотелось знать это больше всего на свете в данный момент, ведь именно из-за этого происшествия его любимый был таким замкнутым, немного рассеянным, ужасно милым и интересным. Так хотелось, чтобы он доверял, чтобы рассказывал все-все, но из-за Яо, из-за того, что он сделал когда-то, доверие было неполным. Пусть Хонда и был вместе с Гераклом, пусть и показывал свою любовь, свое тепло, свою искренность, между ними всегда была тонкая, но непреодолимая стена. И эту стену Карпуси ой как хотелось сломать. К великому удивлению ребят, Яо не оказалось в учительской, столовой и в кабинете его класса. Они не ожидали, что он так быстро уйдет к себе после занятий, ведь учителя обычно задерживаются в школе еще хотя бы на полчаса: заполнить журнал, выпить чайку в столовой, поболтать с коллегами, написать отчет… Пришлось надевать куртки, шарфы, сменную обувь и идти в общежитие, чтобы, поднявшись к комнате Яо, не обнаружить его и там. — Как сквозь землю провалился, — раздосадовано выдохнул Кику, последний раз одарив дверь нелестным взглядом. — Посмотрим еще в общей комнате, — Геракл миролюбиво положил свою ладонь ему на плечо, подталкивая к лестнице. Правда, дойти до нее у них так и не вышло. Ван Яо, определенно чем-то обеспокоенный, поднимался к себе в комнату им навстречу по лестнице, где и был пойман, задержан и введен в недоумение. — Здравствуйте, учитель Ван, — слово взял Карпуси, потому как он понимал, что Кику вряд ли сможет нормально пообщаться с Яо. Тот ведь был еще совсем молодой, вряд ли многим старше того же Геракла, а на вид его и вовсе можно было легко принять за одного из учеников. Задумавшись, что же могло случиться у него с Кику, Геракл пришел не к самым утешительным выводам. И почему-то зачесались кулаки, хотя обычно он был очень спокоен и уравновешен. — Чем могу помочь, ару? — натянуто улыбнулся Ван, столкнувшись с испепеляющим взглядом Хонды. — Не могли бы вы сказать нам пароль от архива? — невинно попросил тот. — К сожалению, ару, сказать я его вам не могу, — развел руками Яо. — Но доступ к архиву вы получите, ару, — тут же добавил он, заметив разочарованные взгляды ребят. — Пройдем ко мне, или вам удобнее дойти до библиотеки, ару? — А у вас весь архив в компьютере хранится? — приподняв брови, удивился Геракл, явно склоняясь к первому варианту. — Нет, что ты, — рассмеялся Яо. — Он просто в сети с библиотечными, ару, — он невозмутимо пожал плечами, продолжая улыбаться. — Значит, ко мне? Геракл сурово кивнул и, легко ободряюще сжав руку Кику в своей, пошел следом за учителем. Открыв двери перед гостями, тот сразу отправился на кухню, чтобы приготовить чай, предлагая ребятам самим располагаться и осматриваться. В небольшой комнатке было довольно уютно, хотя вся она была уставлена книгами, завалена какими-то милыми побрякушками, и больше походила на сувенирную лавку, особенно подкрепляя такое впечатление тонким ароматом восточных благовоний. Кику и Геракл расположились на покрытой красным пледом кровати, стараясь держаться как можно ближе друг к другу. — Простите за беспорядок, ару, — улыбнулся Яо, появляясь в комнате с тремя кружками чая в руках. — Итак, что же вам нужно в архиве? — уже включая компьютер, поинтересовался он. — Мы хотели узнать, не было ли рядом с «Кагами» недавно странных смертей, — смущенно пробасил Геракл, заставив учителя Вана поперхнуться своим чаем. — Это немного неожиданно, ару, — он отставил кружку, внимательно впиваясь карими глазами в сидящего на кровати Геракла и будто не замечая отстраненно разглядывающего комнату Хонду рядом с ним. — Могу я поинтересоваться, для чего вам такая информация? — Мы… — Просто интересно, — не отрываясь от своего увлекательного занятия, в данный момент заключавшегося в созерцании коммунистического плаката восьмидесятых годов, невозмутимо солгал Кику, перебив Карпуси. — Ну… да, — тому осталось только кивнуть, неловко покраснев. — Что ж… — Ван загадочно улыбнулся и, решив не мучить ребят своими нежелательными вопросами, кивнул. — Допустим, я поверю, — он ввел пароль от архива, открывая папку. — Пожалуйста, ару, — Яо поднялся со своего стула, освобождая рабочее место за столом. — Может, вы сами знаете об этом что-нибудь? — проследив, как Хонда устраивается за компьютером, подал голос Геракл, не желая видеть улыбку на губах Яо, когда тот откровенно пялился на его парня. — Я подобным не очень увлекаюсь, ару, как ты, наверное, понял, — Яо махнул рукой на многообразие своей личной библиотеки. — Слышал одну душещипательную историю, ставшую чем-то вроде местной легенды, но не проверял даже, было ли такое на самом деле, ару. — Она звучала так неправдоподобно? — заметив, как Кику отреагировал на эти слова, Карпуси решил все-таки узнать об истории подробнее, ибо она, очевидно, заинтересовала Хонду. — Если интересно, я могу рассказать, — потянувшись за чаем, ответил учитель Ван и, заметив легкий кивок Геракла, прокашлялся. — Удивлен, что вы ее еще не слышали, ару. Эта история произошла около пяти лет назад, осенью, в сезон дождей. День, говорят, выдался на редкость промозглым, ару, дождь лил, не прекращаясь, так что к вечеру стал собираться туман. Жил тогда у нас в городе видный бизнесмен, ару, фамилия была звучная, европейская — Бургуан, а вот имени, к сожалению, не помню. И была у него, как водится, красавица-дочка, Луиза. Он воспитывал ее один, в строгости и воздержании, ару, хотя они и были богаты, потому выросла она очень сильной и целеустремленной девушкой, воспитанной безупречно, начитанной, интеллигентной и безумно гордой, ару. Не должно было с ней ничего случиться, ару, но, вот несчастье, влюбилась она в простого бедного студента Коку. Они были замечательной парой, хотя отец не одобрял ее связи с ним, ару. Он всячески стремился разлучить их, и ради этого даже добился перевода в Россию, ару. Луиза, конечно, не захотела уезжать с ним, а потому сбежала из дома. Но отец нашел ее и увез насильно. Коку поехал следом на своем мотоцикле, ару, он так волновался, что забыл даже надеть шлем… Дорогой он поехал той, на которой стоит «Кагами». Места у нас тут хоть и просторные, но удаленные от шума цивилизации, практически окраина города. В тот раз, ару, кроме тумана и скользкой после дождя дороги, на его пути встали редкие фонари. Луиза, как ни старалась, была отправлена отцом в Россию, посажена под замок и, лишена любой возможности связаться со своим любимым. Долгое время она не могла связаться с ним, ару, пока не выбралась из комнаты, где была заточена, и не нашла телефон. Голос из трубки сказал ей, что ее возлюбленный погиб той ночью, ару. Луиза и без того была не в самом лучшем состоянии: затянувшаяся депрессия, ненависть к отцу, долгая изоляция. А тут еще и смерть единственного человека, образ которого она лелеяла все эти дни. Она решила покончить с собой, но подумала, видимо, что умереть сможет спокойно, только если лично посетит место аварии, ару. Она сбежала из дома, прихватив с собой лишь его любимое платье, чтобы встретиться с ним во всей красе, да немного наличных денег: знала, что кредитки отец тут же заблокирует. В Японии Луиза приобрела пистолет, решив, что это будет самый быстрый и надежный способ, ару. Она узнала о месте трагедии — буквально в двух шагах от нас. В тот день дождя не было, сияло солнце. Ее красивые белые волосы, чистая гладкая кожа, пышное светлое платье — все сияло в лучах светила, ару. Она села на колени возле венка, поставленного около места трагедии, и долго молилась, пока по ее щекам текли слезы. Затем она улыбнулась, достала из сумки принесенный пистолет и выстрелила себе в висок, ару. Кровь из раны запачкала ее безупречную чистоту алыми каплями. Она умерла со слезами на щеках и улыбкой на лице там же, где умер ее единственный любимый человек. Если пройти пешком, ару, можно заметить рядом с дорогой маленькую скромную табличку без всяких надписей — память о случившемся. Не знаю, правда ли это, но табличка там действительно есть. Я в то время еще учился в Китае, и искать спустя столько лет подробности истории мне как-то не хотелось, ару. Пусть это остается красивой местной легендой. Мне бы не хотелось знать, что, например, на самом деле, ару, эта табличка просто осталась со времен строительства дороги. — Нашел, — появившееся после окончания рассказа молчание нарушил Кику. — Здесь действительно произошло самоубийство пять лет назад, весной. Девушку звали Луиза Бургуан, ее отец не хотел огласки, но одна мелкая газета все-таки пустила статью с фотографией Луизы на обложке. — Думаешь, это то самое? — спросил Геракл, обдумывая рассказанную Яо легенду. Конечно, многие детали в ней были добавлены явно для красного словца, но сама суть выглядела вполне реалистично. Бесконечная любовь, расставание, подкрепленное агрессией со стороны отца, одиночество, изоляция… Невольно он испугался, что может так же потерять Кику: просто в один дождливый день Хонда не вернется в общежитие с прогулки, не объявится на следующий день и после него… А потом ему, Гераклу, скажет какой-то мрачный мужчина в обязательно черном костюме с обязательно лживо покрасневшими глазами, что его любимого Кику больше нет. — Попробовать стоит, — кивнул Хонда. — Учитель Ван, вы не будете против, если я распечатаю несколько страничек? — Пользуйся, — дружелюбно улыбнулся Ван Яо. — Рад, что смог оказаться полезным. — Спасибо за помощь, — Геракл поднялся с дивана и, поклонившись Яо, вышел в коридор, оставляя их с Кику наедине. Он бы хотел остаться и послушать, но не мог выказать хоть каплю недоверия своему возлюбленному, особенно услышав такую печальную правдивую историю. Потому, накинув куртку, он вышел из комнаты, чтобы дождаться Кику там. Уж что-что, а уходить без него он не собирался. Еще и готовился ворваться обратно при первом подозрительном звуке, чтобы предотвратить возможное несчастье. Но за дверью висела давящая тишина — лишь шум принтера, выводящего на чистоте бумаги прекрасные черты лица. — Учитель Ван, — тихо позвал Хонда, не глядя на него, но отчетливо чувствуя его взгляд. — Да? — сразу уловив перемену и в тоне, и в отношении, протянул тот. — Я вас ненавижу, — спокойным ровным голосом выдал Кику, все еще не двигаясь с места. — Я заметил, — как-то дрогнув в интонации, кивнул Ван, не снимая с лица улыбки. — Ненавижу, потому что не могу забыть, — чуть понизив голос, продолжил Кику, не обращая внимания на слова Яо. — Пожалуйста, исчезните из моей жизни. — Извини, ару, но я работаю в «Кагами», поэтому не смогу исполнить твою просьбу, — вздохнул Ван. — Тебе придется потерпеть немного. — Думаю, меньше, чем вам кажется, — неожиданно по спокойному ровному лицу Кику будто провели ножом в районе рта, настолько неестественно и пугающе выглядела эта его полная горячей ненависти улыбка. — До свидания, учитель Ван. Яо не ответил, провожая взглядом неспешно удаляющегося из комнаты гостя. Он не знал, что задумал Хонда, но, имея представление о нем, как о человеке, он мог сказать точно — это будет худшее, что он испытывал в своей жизни.

***

— Это она, она! — завопил Ловино, тыча пальцем в крупную фотографию девушки, сверкающую прекрасными голубыми глазами с обложки. — Рад, что это так, — Хонда улыбнулся. — В таком случае мы знаем, где проводить обряд очищения. — То есть мы избавимся от призрака? — недоверчиво нахмурился Франциск. — Полагаю, что так, — по-прежнему улыбаясь, кивнул Кику. — Сегодня же мы с Артуром отправимся туда. Больше она никого не потревожит. Кику чувствовал себя просто великолепно. Как будто он наконец, спустя долгое время, проведенное в душном помещении, смог сделать глоток обжигающего морозно-свежего воздуха.