Дело дрянь

Для маневра это пространство было слишком маленьким, да еще и куча обломков под ногами, что не видны были в темноте. Ви вновь споткнулся, кое-как отбивая очередную атаку Гилвера, у него явно стояло пять в аттестате по владению длинными клинками и все что мог делать Ви, это обороняться, в надежде улучить возможность для быстрой атаки. Вот очередной росчерк мелькнул перед самым носом, и скрещенные мечи выдали сноп искр. Гилвер кажется, наслаждался каждой секундой происходящего, с его лица не сходила довольная улыбка. Ви был весь напряжен, боясь пропустить очередной выпад. Возможно, получится измотать этого громилу и когда он устанет, его атаки станут менее быстрыми и резками, очередной звон оружия заставляет вынырнуть из мыслей, придумать план в такой ситуации ужасно сложно. - Как ты выбрался? – спрашивает Ви, стискивая зубы, когда их мечи в очередной раз скрестились и Гилвер давил так сильно, что руки выворачивались в суставах от его натиска. - Так же как и ты, - уклончиво говорит Гилвер. – И был ужасно удивлен, увидев тебя однажды на улице. Надеялся, что вы все сгинули в том пожаре. - Надежды бывают обманчивы, - Ви все же оттолкнул Гилвера и сделал шаг назад, перехватывая меч. - Я нашел всех и решил, что мы просто обязаны закончить начатое… - Ты про наше сражение? – уточняет Ви, усмехаясь. – Ты веришь в эти глупости, до сих пор? – в голосе сквозит ирония. - Это наша судьба, - кивает Гилвер, изготавливаясь для очередной атаки. – Мы должны выяснить, на чьей стороне сила, и кто истинный наследник нашего отца. Ви не успевает среагировать на быструю атаку противника, он обманывает его ложным выпадом и лезвие разрезает кожу, но не глубоко, лишь несколько капель крови выкатывается из маленького надреза на плече. Клинок вновь прошел по касательной, видимо Гилвер и сам не был столь искусен, как например Вергилий. - Как ты убил их? - Они сами убили себя, по моей просьбе, - усмехается Гилвер, между двумя следующими атаками. - Но как. - Они приняли вызов и проиграли. Смерть выбирает победитель. Ви усмехается, чувствуя, как кофта пропиталась уже кровью и теперь неприятно елозит по плечу. Ему не нравится то, что он слышит от Гилвера, это не похоже на слова вменяемого человека, а поблажек на суде он не заслуживает. Ви кривится в бессилии, вряд ли у них получится упечь его в тюрьму строго режима навсегда. Возможно, Вергилий был и прав в своем решении обычного самосуда. Но должна быть лазейка, ведь он пошел в полицию для того, чтобы доказать, что все возможно, всегда можно найти законный способ наказания. - Ну, а ты? – внезапно Гилвер обращается к Ви. – Зачем пошел в полицию? - Люблю головоломки, - отмахивается Ви, предпринимая скромный выпад, который Гилвер отбивает с легкостью. - Да ладно тебе, Вильям, разве не для того, чтобы легально убивать людей, - рот кривится в усмешке. – Твоя темная сторона желает подпитки, не так ли. - Во мне нет никакой темной стороны, - Ви следит за движениями противника, кажется, он устал раз решил побеседовать, набирается сил. - Ты ошибаешься… Знаешь, если бы ты тогда умер, ничего из этого не случилось бы, но я просто не могу позволить тебе разгуливать по этим улицам живым. Ви резко срывается вперед, делает взмах мечом, один второй, пытается достать Гилвера хоть как-то, тот уже менее резво отвечает на атаки, но все еще не достаточно медленно, чтобы найти брешь в его защите. Ви чувствует, как внутри сдавливает легкие, и кашель вырывается наружу. Лучше бы он забрал разводной ключ у Неро с ним было бы куда больше шансов, чем с этой заостренной железкой. Еще одна попытка и он почти достаёт Гилвера, рассекая ему одежду, но не кожу. - Просто признай, что и ты убил их всех. - Я к этому не причастен. - Только ты и причастен. Гилвер подается вперед и бьёт наотмашь, Ви пытаясь защититься, выставляет вперед меч. Но удар оказывается слишком сильным, и меч выпадает из его рук, отлетает на несколько метров. Гилвер довольно улыбается, его верхние клыки, будто нависают над нижней губой, делая оскал по-настоящему звериным. Ви теперь беззащитен и Гилвер не станет торопиться. Он делает медленный шаг к нему, выставляя вперед меч, и Ви чувствует ледяной металл у своего горла, один росчерк и все будет кончено. Могло бы быть, но не будет. Он почти уверен в том, что у Гилвера свои грандиозные планы на его счет. И от этого сердце замирает, удары становятся глухими и тихими. Страх распространяется по телу липким осознанием того, что он проиграл ему, и как ни старался сбежать от всего этого, судьба будто нарочно возвращала к этому. Гилвер хватает его за шею, сжимая, и припирает к стене с силой, Ви чувствует, как его затылок впечатывается в каменную кладку подвала. Воздуха стало не хватать, и он схватился за руки Гилвера, желая хоть немного ослабить хватку. Но руки того, лишь крепче сжимались. - Убить тебя теперь, даже проще, чем тогда. Ты так расслабился, Вильям… Ви косится на Гилвера, не скрывая злости. Он весь напрягается и уперевшись, собрав волю в кулак с силой пинает в колено, этого достаточно, что бы Гилвер разжал руку. Ви бахнулся на землю, сильно ударившись, схватив ртом воздух, а после поднялся и на шатающихся ногах побежал прочь. - Беги, не беги, Вильям, все равно ты будешь мой… Так даже интереснее. Ви не стал искать меч в этих потемках, все равно ему от него нет толка. Это скорее всего было первостепенной логикой Гилвера при выборе оружия, Ви очень плохо управлялся с мечами, хуже всего и никакая подготовка не могла этого исправить, он практически впадал в ступор, когда приходилось атаковать с мечом. Гилвер отдал себе первостепенное право выбора, и Ви был с этим согласен, эти ужасные правила отголосками впивались ему в мозг и заставляли подчиняться, он просто знал это с детства. У Гилвера было неоспоримое право выбора, он убил всех, а Ви отказывался участвовать, так что нечего теперь было уповать на горькую долю. В глубине души он отдавал Гилверу должное за то, как он все провернул, и как не нарушил ни одного отцовского правила. Это было прекрасно и ужасно одновременно, но Ви принимал такой ход событий без колебаний или каких-то душевных метаний. Он бежал не оглядываясь, бежал от Гилвера, ни от отца и это была важная мысль, он никогда не уважал и не боялся этого жуткого мальчишки, как и не призвал его авторитета сейчас. Ему просто нужно было время для маневра. Ви пытался припомнить былые очертания дома и наложить их на разрушения, дабы найти место, где можно затаиться и отдышаться, но здесь все так сильно изменилось, что все попытки были тщетными. За спиной послышались шорохи, и Ви поджав губы огляделся, он увидел небольшую нишу за зарослями дикого винограда и нырнул туда. Середина осени, и листья винограда горели алым, даже в такой темноте, алый как кровь. Алый как пламя… Гилвер остановился и шаркнул ногой на месте, он осмотрелся, пытаясь, словно по запаху, как гончая, отыскать здесь Ви. На первый взгляд его здесь не было, но Гилвер не спешил уходить, знал, как хорошо умеет Ви ждать и прятаться, самое главное не дать ему придумать план спасения, иначе вся эта игра не стоит свеч. - Ты здесь, не так ли… - Гилвер развел руки, и обошел комнату по кругу. – Знаешь, убивать их было так … так странно, они словно всегда знали что умрут, и были так покорны в последнюю минуту, а ты знал Вильям? Только Мейлин не знала, - Гилвер делает паузу. - Ты же помнишь нашу Мейлин, она так хотела встретиться с тобой скорее, знаешь, я специально смешал ей меньшую дозу, хотел, чтобы вы встретились. Чтобы она напомнила тебе обо всех этих днях, и ты принял вызов пораньше, убил Блэса … и Мейлин. Гилвер замолкает и разрубает мечом заросли кустарника, но Ви там нет. - Хотел дать тебе возможность, уровнять наши шансы перед последним боем. Но ты оказался таким стойким… Даже Мейлин пощадил. Ты такая тряпка Вильям. Всегда ею был. Ви стиснул зубы, чтобы ни дай бог не выдать своего укрытия. Ему очень хотелось бы сейчас дать Гилверу по лицу за все эти слова, ему просто не интересны были все эти игры, вот и все. Ви щадил их всех из-за того что был безразличен к самим идеям отца и его попыткам осуществить их. Безразличие — самый страшный грех. - Я так отчаянно пытался напомнить тебе обо всем, ты же заметил, Вильям? Набил им татуировки... посмертно конечно, ведь никто из них не успел присягнуть отцу на вечно. Ответь мне... ты же заметил, как красиво я все обставил ради тебя. Сделал с ними все то же, что и они с тобой. Притащил Мейлин в этот подвал, она все еще такая же приятная на вкус, как и раньше. Ох, как же она кричала, когда я насиловал её там… Навивает воспоминания, Вильям? Гилвер заглянул под завал у стены, там можно было бы спрятаться, удобное укрытие для такой крысы как Ви, он сбил ногой доски, но там тоже было пусто. Гил разочаровано цокнул языком, все эти прятки начинали его напрягать, ему уже хотелось поскорее разделать плоть Вильяма на лоскуты, вынуть глаза, и срезать скальп. Отомстить за то, что из-за него пришлось ввязаться во все эти игры. - А Блэс, помнишь его? Да с ним пришлось повозиться. Вот ведь здоровый вымахал, пришлось сначала зарезать, как он резал всех этих зверей и кошку твою вшивую. Помнишь? Ви стиснул кулаки, Тень точно остался жив. Он был в этом уверен, он прогнал его и велел никогда не возвращаться. Кот не ослушался бы, ведь он спас ему жизнь, вырастил и отпустил. Кошки всегда гуляют сами по себе, Тень никогда не вернулся бы, ведь хозяин обидел его. И Гилвер нарочно говорит ему об этом, никто кроме Блэса не знал о коте, наверное, у них была беседа перед смертью. Ви держался, не позволяя любопытству или злости развязать себе язык и выдать. Гилвер подходил все ближе к зарослям винограда. - Джонатан, знаешь он был так счастлив меня видеть… Даже с этим уродливым лицом. Что с радостью согласился убить себя ради тебя, это было легче всего, я дал немного денег охраннику, чтобы он не записывал мой визит. Эх, мой друг Джонатан… Наверное, он был ненормальным раз, согласился, а с другой стороны мотать еще столько лет в тюрьме, наверное он отчаялся. Ви вжался глубже в темноту своего укрытия, он старался не шуметь и ничего не трогать. Если Гилвер хоть на секунду отвлечется, он сможет юркнуть и сбежать. Но Гилвер как, назло продвигался теперь именно к винограду. - Кстати, моё лицо сильно обгорело тогда, ходил в бинтах несколько лет, потом пришлось сделать операцию, и снова ненавистные бинты… из-за тебя я выгляжу так омерзительно. А ты ничего, черт, так и остался смазливым, жду не дождусь, когда смогу изуродовать тебя. Ты еще помнишь как это, когда прижигают сигаретой и плоть, сворачиваясь, становится отвратительным красным месивом. Все те несколько шрамов, что оставил ему Гилвер, когда тушил об него сигареты, будто обдало огнем, и они разболелись с новой силой. Ви зажмурился, пытаясь отогнать наваждение, все это было очень давно и не имеет никакой силы над ним. Потому что Ви смог выбраться, он сбежал. А это лишь временные трудности, ни в какое сравнение с тем, что были в его прошлом. Ви вдруг замечает луч от фонарика, кажется, кто-то направляется сюда и насвистывает. Неужели это Неро, осознание электрическим разрядом проносится в мыслях Ви. Сначала он злится на напарника за такую беспечность, а потом понимает, что Неро не нужно быть здесь. Ви не хочет чтобы он видел любой исход этой схватки. И он решается, юркнув между тонкими плетями винограда, Ви устремляется вперед, если ему не изменяет память, то пробежав эту обрушенную стену, что раньше была частью столовой, можно попасть в каминную, а оттуда в более уцелевшую часть дома. Гивлер сразу же бросается за ним, и почти настигает, но Ви ловко увернулся от удара, он влетает в каминную, здесь так же темно, стены закопченные, как и кирпичи камина, некогда бывшие белыми, теперь потеряли всю свою красоту и величие, как и весь особняк. На стенах полуистлевшие выгоревшие картины, мебель почти вся изломана. Вильям бросается к двери, но та не поддается, она заперта. Он пытается выбить её плечом, когда Гилвер схватив, с силой бросает в сторону. Ви отлетает и перекатываясь ломает остатки мебели здесь, он распластывается на полу не в силах подняться, ломит будто все тело разом, а расколотые деревяшки впиваются ему в бока. Из мелких царапин на руках проступает кровь, кажется он сильно ободрал руки, инстинктивно закрывая голову. Гилвер наклоняется, и широко улыбаясь приподнимает Ви за волосы, разглядывает его лицо, а после бьёт так ожесточенно, вкладывая всю накопившуюся злость и обиды. Никто и никогда не бил Ви сильнее. Из легких вышибает воздух, и он закашливается, все органы внутри будто сминает мясорубкой, он обхватывает себя рукой. Следующий удар приходится по лицу, кровь из рассеченной брови заливает глаза, а скулу ужасно ломит, он чувствует, как лицо начинает опухать. Сквозь ломящую и пульсирующую боль, Ви думает о том, сколько шансом в том, что Неро их не заметил. Черт, ему бы ужасно не хотелось, что бы он видел его смерть. Его единственный друг, самый лучший напарник из всех, что у него были. Возможно, Неро мог стать и братом, о котором Ви всегда мечтал, таким, какого у него не было, и быть не могло. Все его названые братья мечтали лишь о том, чтобы уничтожить, и только Неро всегда беспокоился о нем и даже заботился, всегда прикрывал на работе, когда Ви было плохо, кормил пончиками. А что делал Ви, вместо того чтобы наслаждаться этим временем, бесконечно подозревал, не подпускал ближе, ничего не рассказывал, тратил время на необоснованные страхи. Гилвер учтиво позволяет Ви откашляться. Прежде чем ударить в очередной раз, но Ви готов, он блокирует удар и выворачивает руку Гилвера, тот шипит от боли и бьёт Ви наотмашь свободной рукой. Ви отлетает, вновь падая, он упирается упрямо руками в пол, и поднимается. Кровь заливает ему лицо, несколько ребер сломаны, но он все еще может ответить ему ударом на удар. Хочется закончить все это поскорее, пока Неро не пришел, Ви не хочется видеть боль в его глазах, если вдруг проиграет. Лучше умереть быстро и тихо, ведь после ему уже будет все равно что почувствует напарник. - Я сделал это все для тебя, чтобы заставить драться, но, кажется, начал не с тех людей, да Вильям. Но хотелось их наказать за бездействие все эти годы. Ви сжимает кулаки, не обращая внимания на боль. Гилвер скалится. - Окончим все здесь, и сейчас, - говорит Ви, почти спокойно, от этого было не сбежать, хотя он по наивности пытался. - Их смерти на твоей совести. - Побежденный, сдастся на милость победителю, - упрямо продолжает Ви. – Все по правилам, честно. Гилвер кивает, откладывая меч в сторону, драться руками всегда было для него приятнее. По движениям противника Ви понимает, что он уже достаточно измотан, а он сам более проворный и юркий, успевает прошмыгнуть мимо неповоротливого Гилвера и наносить ему удары снизу или в спину. Костяшки обжигает, от того что кожа содрана, Ви бьёт вкладывая последние силы в эти удары, они быстрые и точные. Неро в какой-то степени подтянул его боевые навыки, помог освоить все основные техники. Гилвер упал на одно колено и Ви мощным ударом повалил его на пол, он простонал, сплевывая на пол кровь. Следующий удар пришелся ногой в голову, и Гилвер на несколько секунд замер. Ви не спешил радоваться победе, это могло быть обманом. Гилвер весь подобрался и словно качающийся из стороны в сторону медведь бросился на Ви и повалил его на землю, нанося удары по бокам. Ви старался защититься, но боль просто сковывала, не позволяя пошевелиться. Гилвер устало откатился на спину, и поднялся, Ви кажется, уже почти ничего не понимал и не чувствовал, он силился подняться, но боль была нестерпимой, ему нужно встать, еще один удар и все решится. Гилвер сжал кулаки, обломки за его спиной хрустнули и он обернулся. Неро замер, разглядывая избитого человека. - И ты здесь, ну да, не мудрено… - Гилвер отер кровь с лица, и двинулся в сторону Неро. Тот с легкостью уклонялся, от неточных ударов уставшего и избитого Гилвера, когда все же один из ударов настиг его, Неро скривился от боли, в дело пошел разводной ключ, размахнувшись он ударил Гилвера наотмашь, и тот сильно качнулся, но все еще стоял на ногах. После Неро продолжал уклоняться, не вступая в бой, пока не заметил Ви, сидел прислонившегося на секунду, к стене. Опрокинув мощным ударом Гилвера на пол, он бросился к другу, пытаясь привести того в чувство. Ви почувствовал шлепки по щекам и обеспокоенный голос, приоткрыв на секунду глаза, он увидел голубые глаза Неро и улыбнулся, его губы звали его, пытаясь что-то сказать, но Ви ничего не слышал, зато отчетливо различил Гилвера за спиной напарника, который очухался слишком быстро. Ви внезапно схватил Неро за кофту и толкнул из последних сил друга в сторону, что прокатившись по обломкам мебели, он пролетел несколько метров до камина и остановился там, сильно ударившись спиной о кирпичную кладку. Оттолкнув от себя Неро, Ви невольно принял весь удар Гилвера на себя. Меч вонзился, разрезая его плоть, словно мягкое масло. Ужасная режущая и скребущая боль разлилась по всей правой стороне. От ухнувшего вниз давления, Ви почувствовал словно его тело потеряло вес, а в голове неприятно закололо, его губы моментально обескровились, он стал совсем белым. Кровь же теплой струёй стекала по коже, кофта вся уже пропиталась ею. Оскал Гилвера был прямо возле лица Ви и он чувствовал его неприятное горячее дыхание на щеке. Он чуть подался вперед и слизал кровь с лица Ви. Тот поморщился, пытаясь отстраниться, но сталь меча не позволяла этого. Неро у камина весь дернулся, пытаясь, привести голову в порядок и приподнявшись на локте, взглянул туда, где был Ви. Сердце упало куда-то в пятки, когда он понял, что видимо, все кончено. Гилвер не собирался на этом останавливаться, он слегка прокрутил меч в ране, наконец, заставив Ви издать стон боли, почти звериный. Неудержимый стон. Ви свесил голову, и волосы скрывали его лицо, он коснулся рукояти меча, из последних сил. Неро уже хотел было сорваться с места, но странный звук привлек всеобщее внимание. Ви поднял голову и его взгляд таил все насмешку, Гилвер непонимающе уставился ему в глаза, темная бездна плескалась на дне зрачка превосходством. Ви рассмеялся, будто сошел с ума, наплевав на всю боль и неосторожные движения, что могли убить его. Выгоревшая стена обвалилась и на бешеной скорости в комнату влетел желтый фургон, ослепляя всех светом фар. Ви растянув в улыбке рот, оттолкнул от себя с силой Гилвера, меч вышел из тела в вихре кровавых брызг. - До встречи в аду, мразь… – процедил кое-как Ви. И Гилвер не успев опомниться, угодил под колеса фургона, колеса перемололи его и выплюнули с другой стороны, множественные переломы и разрыв внутренних органов, травмы не совместимые с жизнью. Нико дала по тормозам и фургон, накренившись, остановился прямиком возле Неро. Она вылетела с переднего сидения и присмотрелась, на бампере была вмятина, позади бездыханное тело. Девушка достала из кармана сигареты и закурила, вглядываясь в труп. - Ну, он заслужил, - тяжело выдохнув, кивнула она, пытаясь примириться с этим. Неро подхватил Ви, взгляд того был блуждающим, но увидев лицо друга вдруг сфокусировался. Неро пытался зажать рану, вдалеке послышался вой сирен. Нико решила выбежать навстречу, чтобы сообщить о том, что нужна помощь, она очень надеялась на то, что это был Данте. Ви протянул руку к лицу Неро и легонько коснулся его щеки, он был не в себе, потому что улыбался при всех полученных повреждениях слишком радостно. Кажется, Ви слегка сошел с ума, а разлившийся по крови адреналин вперемежку с дикой болью, не давали полностью отключиться. Неро смотрел в лицо друга, веля тому не отключаться, шептал, что они обязательно спасут его. А Ви смотрел на Неро, обхватив, его лицо руками и тихо произнес. - Я выиграл, я … отец, я победил… - терялся Ви в бреду, видя перед собой уже лишь призраков. Ви улыбнулся, и его руки бессильно упали на пол. Неро стиснул друга в объятии не желая верить в то, что все так и закончится. Он почти ощутил слезы, подступившие к глазам, щеки запылали, он шмыгнул носом. Он не хотел его терять, только не так. Неро чувствовал странную разбитую стеклянными осколками вину, за то, что так глупо подставил спину, из-за чего Ви пришлось принять весь удар на себя. Неро безотчетно стискивал Ви, желая вновь привести в чувства, он обещал ему многое, даже сделать всю бумажную работу, но Ви не откликался. Неро сжал губы, прикусывая их почти до крови. Ему казалось, что он уже не слышит как, бьется сердце напарника, внутри разразилась пропасть, в которую следом норовила вылететь и его собственная душа. Но Неро ошибся, сердце Ви все еще медленно билось. К ним уже бежали люди, Нико помогала нести реанимационное оборудование - Не бросай меня, - умолял Неро. – Ты же мой лучший друг, я же… черт ты лучше собаки Ви, я привязался к тебе… если ты умрешь…! Неро с силой оттолкнули, а он все еще продолжал цепляться за Ви, Данте оттащил его и дал разок по лицу, чтобы привести в чувство. Неро с обидой и злостью глянул на него и потер щеку. Медики уже вовсю колдовали над Ви, Данте не позволял Неро приблизиться. Они вызвали вертолет, благо место позволяло приземлиться и отправили Ви в больницу на нем, состояние было крайне тяжелым, но шанс оставался. Неро сжимал в руках окровавленные лохмотья, что остались от кофты Ви, когда Данте стиснув его плечо, проводил до фургона Нико. - Это я виноват, - сухо заметил он. – Он умер из-за меня. - Не храни его раньше времени, - фыркнул Данте. – Он крепче, чем кажется. Пара колотых ран, еще никого не убили. Неро не смотрел на дядю, ему хотелось побыть одному, а оптимизм Данте только раздражал. Ведь этот человек никогда и ни к чему не относился серьезно, даже теперь, когда жизнь Ви висела на волоске. - Я виноват, что не настоял на подкреплении или хотя бы звонке тебе. Не оценил рисков. Наверное, мне лучше покинуть полицию. - Стоп, - покачал головой Данте, - не руби с плеча. Это будет тебе уроком, но не последним гвоздем в крышке гроба твоей карьеры. Неро глянул на дядю, словно тот нес несусветный бред, а после, одернув куртку, отвернулся в сторону, как обиженный ребенок, даже хмурился так же. - Неро, они спасут его, даже не сомневайся, слышишь, - настоял Данте, и тон его был успокаивающий, какой-то необычный, словно он пытался поддержать Неро. Нико с болью во взгляде наблюдала за ними в зеркало заднего вида, она прикусила губу, чтобы не расплакаться. Возможно, им всем стоило помолиться сейчас за жизнь Ви, и она мысленно молилась. Ни кому-то конкретному, просто молилась. Даже если сам дьявол откликнется на просьбу, то и пусть, это не имеет значения. Вильям. Когда он был маленьким и еще не научился читать, то думал, что первая буква его имени -«W», это «V», записанная таким интересным способом, повторенная дважды. Тогда он еще не знал, что выберет её своим новым именем, не знал, каким символичным станет этот томик стихов, что он держал сейчас в руках. Он не умел читать и не знал ни о чем эти стихи, ни кто их автор, но витиеватый шрифт и чарующие своей готичностью картинки, просто завораживали трехлетнего мальчишку. Его мать убила отца, кажется, они поспорили и он поднял на неё руку, в какой-то момент не смог остановиться, и она ответила ему кухонным ножом в грудь. Вильям ничего из этого не понял, он только видел, как упал отец с красным пятном в районе сердца. Вильям невольно приложил руку к груди слева, и почувствовал глухие толчки. Мать, испугавшаяся случившегося, схватила его и немного вещей, сбежала. Они бежали долго, через поля и лес, пока не достигли особняка. Молва уже давно разносила слухи о хозяине этого дома, да и сама женщина несколько раз бывала здесь, их кухарка покупала у нее яйца, и мать Вильяма приносила корзинку сюда. Она украдкой видела хозяина дома, он был молод и хорош собой, печаль заволакивала его взгляд, он казался холодным и недосягаемым. Появившись на пороге особняка с ребенком, она сразу же направилась к нему с просьбой помочь, не дать сгинуть в тюрьме, а сыну в приюте. Она была готова умолять на коленях или даже целовать ботинки, если придется. Мужчина растянул уголки рта в легкой улыбке, и посмотрел на мальчика. Вильям был худой, со спутанными темными волосами, в растянутой старой одежде, но смотрел он упрямо, прямо в глаза. Не отводил взгляда, как бы мать не заставляла смотреть покорно в пол. Вильям разглядывал мужчину, с любопытством и интересом, в то время как Вергилий смотрел на мальчика без особой заинтересованности, но этот упрямый взгляд заставил присмотреться лучше и он разрешил им остаться, видимо только потому, что за это утро ничего более интересного не произошло. Мать Вильяма буквально боготворила спасителя, вряд ли здесь станут их искать, а если и станут, то Вергилий заступится, отведет подозрения, как делал это раньше, принимая под крыло всякий сброд. Кто-то уходил, а кто-то оставался навсегда. Вильям, поддавшись любопытству, блуждал по огромному дому, пока Вергилий лично решил проводить его маму в комнату где они будут жить. Он забрел в библиотеку, где на нижней полке стояла книга с буквой «V» на форзаце. Так он оказался в этом доме, а библиотека стала его любимым местом здесь. Она была словно портал в тысячи других миров, что располагались на страницах тысячи книг, единственный способ сбежать на долгие годы. Пусть даже сначала он не умел читать, но разглядывал картинки и пытался угадать, что именно происходило в той или иной истории. Книга стихов чаровала особенно. Поначалу он сбегал сюда тайком, сколько бы мать не говорила ему, что входить в дом без спросу нельзя. Она временно работала на кухне, готовила обед или ужин, иногда накрывала на стол на одну персону, только для Вергилия, обычно он ел один, но иногда и звал кого-нибудь для компании из живущих тут. Когда Вильям только стал здесь жить, народу было совсем немного, человек пятнадцать и все в основном занимались обслугой, каждый попал сюда по своим причинам, но каждый был бесконечно благодарен хозяину дома за помощь, у каждого была татуировка. Вильям сбегал в библиотеку при каждом удобном случае, он спрашивал у матери и остальных названия букв или как читаются слова, а после искал в книгах похожие, желая узнать, что же именно написано на этих страницах. Так в одно утро, зайдя в библиотеку, Вергилий обнаружил там Вильяма, который неумело спрятался за занавеской у окна, Вергилий усмехнулся, отведя с помощью Ямато штору в сторону. Глаза Вильяма были перепуганными, но он не пытался сбежать. - Что ты здесь делаешь, разве не знаешь что запрещено? - Знаю, - нехотя ответил мальчишка, уже представляя, как мать будет его ругать за выходку. - Так и что же ты тут делал? - Читал, - от неловкого движения книга вывалилась из-под кофты. - Сколько тебе? - Пять. - И ты уже умеешь читать? – с недоверием прищурился Вергилий. - Сам научился. - Врешь! – усомнился хозяин дома, а после, не глядя, выхватил книжку с полки и протянул её мальчику, книжка стояла высоко, и сам Вильям еще никогда не забирался так далеко. Вильям нерешительно принял увесистый том в руки, и провел пальцами по шершавой обложке, покрутил книгу со всех сторон, осматривая. Та была старая, слегка обтрепавшаяся по краям, от нее пахло пылью. - Страница 67, - скомандовал Вергилий. Вильям поджал губы и исподлобья посмотрел на хозяина библиотеки, на его лице читалось замешательство. - Я не знаю цифр, - он потупил взгляд. - Умеешь читать, но считать не научился, - усмехнулся Вергилий, - тогда открой наугад и читай любую строчку. Вильям раскрыл книгу чуть ближе к середине и перелестнул несколько страниц, сосредоточенно сведя брови к переносице, стал выискивать знакомые буквы и слова. Он прочистил горло, и глубоко вдохнув с запинками, прочел по слогам неловко и неуклюже. - «И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего и убил его». Вильям вскинул голову и посмотрел на Вергилия, он не знал что это за книга, не знал о чем она, но строчку неожиданно понял. Вергилий разглядывал мальчишку, не скрывая интереса, говорят, устами младенца глаголет истина. - Ты что-нибудь понял. - Брат убил брата, - пожал плечами Вильям и захлопнул книгу, он не особо любил книги, где кого-то убивали. - Знаешь что такое убийство… - поинтересовался Вергилий. Вильям неоднозначно хмыкнул, а после кивнул, и все его волосы взметнулись темной волной. - Это когда кровь вокруг, а нож торчит из груди, - он машинально приложил руку к груди, туда, где билось сердце. Это заставило Вергилия усмехнуться, ему очень понравился этот мальчишка. А его мать не скрывала своей любви к хозяину дома, она буквально была готова на что угодно, считая себя в неоплатном долгу перед ним, пытаясь привить те же чувства сыну. Она была влюблена до безумия. - Хочешь научиться считать? – спросил Вергилий. - Да, - ответил мальчишка и вновь без стеснения глянул на Вергилия. - Уходи, - сказал он сухо, и убрал Ямато с пути мальчика. Вильям почти бегом пересек библиотеку, ставя свою книгу точь-в-точь на то же самое место, где взял ее утром, чтобы ни одной пылинки не сдвинулось, и его присутствия никто не заметил. А после покинул библиотеку, не оглядываясь. Странно, но мать не наказала его за проделку, скорее всего она вообще об этом не узнала. Вергилий не стукач, смекнул Вильям, но все равно не решался подойти к библиотеке всю ближайшую неделю. И когда его мучения достигли критической точки, Вильям все же предпринял вылазку за книгами, Вергилий был там, и, конечно же, сразу заметил, когда дверь легонько отварилась. Вильям замер, боясь шелохнуться. - Зайди, - не оборачиваясь, сказал Вергилий. Вильям послушно зашел и сел в кресло напротив, куда указал ему хозяин дома. Он взглянул на мальчишку, который смотрелся нелепо в этом огромном кресле. Ненароком Вергилий сам вспомнил, как сидел в этом кресле много лун назад, и поморщился, отгоняя не прошеные мысли. - Ты единственный кто осмелился придти сюда без моего ведома. Я нанял тебе учительницу, она живет в деревне рядом, и будет учить тебя, если захочешь. - Хочу, - выкрикнул Вильям, и чуть не соскочил с кресла. В доме уже было несколько детей, но все они не шибко интересовались книгами, кто-то был еще мал, кто-то не считал нужным тратить время на это. Вергилий организовал этот класс так же для всех желающих деревенских детей, которые по тем или иным причинам не могли ходить в обычную школу. После учительница лишилась своего дома из-за долгов мужа и перебралась жить сюда. Поначалу детей ходило много, но к зиме их стало меньше, и вскоре остался лишь Вильям. Но ей было все равно, пока Вергилий платил и давал возможность жить здесь. А Вергилий все больше проникался этим странным мальчишкой, что предпочитал библиотеку шумным играм, и спокойные прогулки, обществу остальных детей. Количество детей увеличилось, как и взрослых… Вильям не помнил, когда именно начались эти странные проповеди, которым он предпочитал чтение в библиотеке, не помнил когда все вдруг стало так серьезно, не помнил, когда глаза матери совершенно обезумили от поклонения их отцу. В очередное утро, спустя несколько лет, Вильям, потирая ушибленный бок, и шмыгая сопливым носом, постучал в библиотеку, ответа не последовало и он, с облегчением выдохнув, открыл дверь. В кресле, что стояло спинкой, к двери сидел человек, он поддерживал голову рукой и внимательно что-то читал. - Заходи, - сказал Вергилий. Вильям помялся, но выбора у него не было, он сел в кресло напротив отца. Он никогда не считал его своим отцом, хоть мать и внушала ему эту мысль все последние годы, но Вильям четко помнил, как она убила его настоящего отца, и потому просто не мог назвать чужого человека этим словом. Вергилий не протестовал, но и не настаивал, ему в целом было все равно. - Мы стали редко видеться, Вильям. - Да, я понимаю, много детей стало… Много детей, - взгляд Вильяма блуждал по обстановке, не желая цепляться ни за что конкретно, ему было не по себе в обществе Вергилия, хотя он немного скучал по их беседам. - Что ты видел прошлой ночью, – спросил Вергилий не отрывая взгляда от книги, и этот вопрос заставил Вильяма вздрогнуть, он вцепился в мягкие потертые подлокотники. - Н-н-ничего, - запнувшись, сказал он. - Ты же лжешь, знаешь же, что бывает за вранье. - Лишают ужина, - поморщился Вильям, он лишался ужинов уже несколько дней к ряду. Вергилий безмолвствовал, и атмосфера вокруг словно заполнялась холодным ожиданием. - Я видел, как они убили друг друга, - неохотно ответил Вильям, - а после тела погрузили в фургон и увезли. Но зачем? - все же, не удержался он. - Люди интересные существа, Вильям, ты должен был уяснить это из книг. Они готовы на многое ради власти или силы, или денег… или ради чего-то большего. - Но зачем? - Каждому нужен наследник, - пожал плечами Вергилий, - у всех богов, королей, и мафиози были наследники, так или иначе. У каждой силы должен быть наследник. Они сражались за это, но проиграли… Они слабые, такие наследники мне не нужны. Вильям шумно сглотнул и прищурился, впервые взглянув в лицо отца. Только дети могли называть его так, все остальные звали наставником или хозяином. Лицо Вергилия не выражало ничего кроме безразличия, но в глубине голубых глаз таилось коварство. - Я бы хотел, чтобы им стал ты… не сейчас, но скоро. Когда вы будете готовы сразиться за это. - И что я должен сделать, - нехотя спросил Вильям. - Стать сильнее, хитрее, изворотливее… Разве тебя устраивает, что Гилвер бьёт тебя, когда захочет. - Для меня это не имеет значения, - пожимает плечами Вильям, - да это неприятно, но глупее будет отвечать на подначивания. Это не стоит моего внимания и сил. - Интересно, - Вергилий чуть растягивает уголки рта в улыбке, этот мальчишка всегда занимал его. С самого первого дня. Он не прогнал их тогда только из-за него, душа отчаянно нуждалась в том, чтобы заделать открывшуюся новую брешь, странная печаль терзала сердце Вергилия, он искал замену, и нашел её в лице этого мальчишки, он мог сколько угодно симулировать заботу и интерес ко всем остальным, но не к нему… Этот был особенным. - Я могу почитать? – спросил Вильям, и, слезая с кресла, направился к полкам. - Конечно, это книги твои. Вильям выбрал том в красной обложке и, забравшись в кресло, сложил ноги по-турецки, уложил раскрытую книгу на колени и опустил взгляд к страницам, но сосредоточиться под пристальным взглядом Вергилия совсем не получалось. - Вильям, я хочу, чтобы ты обошел их всех. Мне кажется, это будет разумная плата за моё хорошее отношение к тебе, за всех учителей и крышу над головой, как считаешь. - Мама говорит, мы должны быть благодарны, но разве она недостаточно благодарит вас и так, - прищурился Вильям. – Ни я настаивал на том, чтобы вы брали нас сюда. Вергилий прищуривается, неоправданная дерзость задевает его, это явно не касается мальчишки, но он зачем-то решил это использовать в их разговоре. - Иначе ты бы сгинул. - Этого мы теперь и не узнаем, - Вильям помолчал, - да и мы все сгинем, так или иначе, однажды. - Я слышал, вы сдружились с Мейлин, держись от нее подальше, и это приказ, не смей приближаться к ней. Не хочу, чтобы она испортила тебя своими глупостями. Вергилий смотрит так серьезно, что Вильяма прошибает, ужасная дрожь из смеси страха и холода, всех тех чувств, что он испытал на днях, впервые оказавшись в подвале, наказанный за непослушание, за попытку перечить отцу. - За все нужно платить, Вильям. Ямато предпочитает невинную кровь для первой жертвы, чтобы стать полноценным хозяином. Нужно заплатить собственной кровью. Вильям насторожился, все это походило на странный бред, но он не решался перечить. Ямато было запрещено трогать. Это он сразу понял, одного из мальчишек отправили в подвал на несколько дней, только за одну попытку прикоснуться. - Держись подальше от Мейлин, ты понял, - в глазах Вергилия мелькнуло нечто жесткое, что-то темное и ужасное. – Поклянись мне своей жизнью. - К-к-клянусь, - выдавил из себя Вильям, если мать узнает, что он посмел перечить отцу, то просто с ума его сведет, лучше уж поклясться и дело с концом. - Молодец, - взгляд Вергилия вдруг переменился, стал каким-то нежным, и более теплым, что пугало Вильяма еще сильнее. – Встань, я кое-что тебе покажу. Вильям покорно поднялся и пошел за отцом. - Мы с тобой прям как отец с сыном, - усмехнулся Вергилий. И Вильям вновь весь передернулся, почему мать так настаивала на том, что бы он видел в нем отца, неужели он поделился с нею какими-то своими странными планами. Вергилий потянул на себя одну из книг, и ниша в стене рядом приоткрылась, это была потайная дверь, а за ней небольшой лаз. Вильям подошел поближе, с интересом разглядывая потайной ход. - Можешь пользоваться им, никто больше не знает, только я. Но помни, ты поклялся мне в своей верности, и за это я даровал тебе право приходить сюда когда угодно и даже пользоваться тайным ходом. Вильям кивнул, ему было все равно в тот момент, в чем именно он поклялся, лишь бы чаще бывать здесь, чаще читать, да даже разговаривать с отцом, все лучше, чем терпеть глупость остальных детей. Возможно, однажды он и назовет его отцом, если этот странный человек заслужит это звание в его глазах… Очередная странная ночь, когда мать подняла его около полуночи и, нарядив в какой-то балахон, потащила в лес. Там горел костер, и вокруг сидели люди в таких же одеждах. Его мать села по левую руку от Вергилия, Вильям рядом с ней, слева сидел еще кто-то, но он не смог разглядеть. Вокруг костра стоял тихий гул, но стоило Вергилию поднять руку, как все замолчали, и всё вокруг погрузилось в тягучую выжидательную тишину, даже листья на деревьях не осмеливались шуршать под вздохами ветра. - Все дозволено для того, кто готов получить свое. Сила. Весь мир подчиняется ей. Но силу нужно доказать, в наших рядах нашлись смельчаки готовые это сделать. Сегодня наша священная ночь, ночь вседозволенности и силы… И победитель получит приз. Сможет называть себя наследником, сможет жить в большом доме и обедать со мной за одним столом. Все моё станет его… То, что случилось дальше, терзало Вильяма воспоминаниями ни одну ночь к ряду. Выбрав оружие, один из четырех вставших с места, раздал его остальным. Видимо он пользовался, какой-то привилегией в этом вопросе. Вергилий устало наблюдал за ними, сидя на своем месте. Несколько впавших уже в благоговейный экстаз стали одобрительно улюлюкать. И люди начали бой, кровавый и ожесточенный, они были готовы оторвать куски друг от друга, резать и кромсать. Дрались до последней капли крови, и когда падал один, другой вновь поднимался, отдышавшись, чтобы напасть. Какая-то парочка с другой стороны, окропленная брызгами крови начала целоваться. Бой растянулся и уже переместился глубже в лес, Вильям услышал оглушающий предсмертный рев, а после победоносный смех. Он оглядывался, что бы разглядеть происходящее, но среди темноты и деревьев было не разобрать. Вильям посмотрел на отца, но тот, кажется, не был уже, ни капли заинтересован в этом, он вдруг взглянул на Вильяма и он, испугавшись, отвел взгляд. Из леса никто не появился, и довольно усмехнувшись, Вергилий поднялся с места. - Что ж никто из них не был достоин. А вы славьте великую ночь, пейте и веселитесь, … Может быть, в другой раз повезет именно вам, и вы приблизитесь к величию. Вергилий зашагал прочь, а люди, вокруг охваченные эйфорией, и алкоголем принялись праздновать. Тут же кто-то целовался и стаскивал с другого одежду. Вильям поднялся на ноги и побежал за отцом, он настиг его, но не решался прикоснуться. Тяжело дыша, он выкрикнул свой вопрос. - Ты готовишь нас к этому, к бессмысленной бойне? Вергилий оглянулся, и зло зыркнул на мальчишку, а после подошел и опустился перед ним на одно колено, снизошел до его уровня, пожалуй впервые, чтобы взглянуть в глаза. - И ты должен будешь победить! – он положил руки ему на плечи. – Или умрешь. - А другие знают? - Не думаю, они слишком ослеплены возможностью стать ближе ко мне. Но ты другой, Вильям. - Я не лучше и не хуже, - Вильям смотрел в глаза Вергилия не в силах отвести взгляда, тот будто загипнотизировал его. - Ты должен попытаться, ради меня и своей матери, всей нашей чудесной семьи и братства. Потому что сила выбрала тебя, как однажды избрала меня, сын… - Я не ваш сын, - зло отрезает мальчишка. - Но можешь им стать, - спокойно отвечает Вергилий. – Так что не расстраивай маму, Вильям. - Я не стану убивать, слышите… И вообще, я сбегу... это безумие. Вергилий вдруг сильнее сжал его плечи, а взгляд его переменился, он терпеть не мог непослушания. Он дал этому мальчишке многое, а тот не хотел, лишь немного подчиниться взамен. Вильяму показалось, что сейчас Вергилий ударит его. - Не заставляй применять меры, Вильям. Просто сделай это ради матери, если любишь её. - Ради мамы… - голос мальчишки дрогнул, и он увидел угрозу в глазах отца. Тогда была сухая и холодная погода. Ноги скользили по мерзлой траве, но выход был уже близко, Вильям бросился к воротам, но те были заперты, он быстро перекинул сумку через них и сам закинул ногу, чтобы вскарабкаться наверх и выбраться отсюда, пока его не хватились. Но, не удержавшись, он сорвался и упал в канаву, в холодную зловонную лужу, еще и ледяную. Его всего пробрало от дрожи, моментальный холод заковал его в свои объятия, вся одежда промокла. Вильям чувствовал головокружение и, кажется, различил звук работающего мотора. Он спрыгнул в откос дороги и попытался спрятаться в нем среди старой листвы и травы, но тщетно. Смех коснулся его ушей раньше, чем он заметил человека. - Не плохая попытка, - он видит мыски ботинок отца и слышит его снисходительный смешок. Сильные руки вырывают мальчишку из грязи, тот пытается цепляться за землю и траву до боли в пальцах, но тщетно, отец сильнее. В машине тепло. Он накрывает его одеялом, а в зеркале заднего вида этот насмешливый снисходительный взгляд. Выход был так близко. Он почти добрался до ворот, Вильям глядит волком из-под одеяла, весь грязный и продрогший как несмышленый котенок или щенок. Вергилий выдергивает его из машины и толкает в объятия матери, он смеряет ее говорящим взглядом, велящим приструнить сорванца, она покорно отводит глаза и шепотом ругает Вильяма. Он до боли закусывает губу, так больно от неудачи, но он обязательно рискнет еще раз, в другой раз должно получиться продвинуться дальше. Ему больше не хочется слышать этот снисходительный насмешливый смех. Вильям любил маму, она была его единственным близким человеком. Пусть она иногда впадала в безумие, и боготворила Вергилия, наверное она была влюблена в этого странного человека, его чарующая холодная аура и бесстрастные глаза не оставляли шанса, такой слабой натуре кой была его мать. Мальчишка не винил её и не осуждал, она была его матерью. Он понимал, что без нее не протянул бы в этом мире и дня. А любовь всегда была материей слишком эфемерной и странной для него, он читал об этом, но пока не встречал никакой другой любви, кроме, родительской, потому чувства, что испытывала мать к хозяину дома, оставались загадкой. Отец тоже любил его, но иногда срывался, когда был слишком пьян, наверное, его матери было страшно за себя и сына, и она сделала то, что считала нужным. Это теперь было не важно. Ведь как он может осуждать её, если теперь должен сотворить нечто похожее для неё, спасти от самой себя, окропив руки кровью других детей. Он попытается найти выход, но вряд ли уговорит сбежать отсюда. Вильям давно решил, что пора покинуть это место с ней или без нее, ему не хочется никого убивать, даже эту сволочь Гилвера. Он уже пытался сбежать, но отец поймал его, смех заполнял все вокруг, стучал в ушах и бился кровью в виски. Он так смеялся над его жалкой неуклюжей попыткой, что Вильям решил обязательно попытаться вновь, показать ему, что это возможно. В каждой неудаче он видел попытку, что указывала на просчеты в плане. Каждая неудача лишь доказывала, что он должен двигаться дальше, чтобы выбраться отсюда. Каждый шрам, лишь говорили ему что он пытался недостаточно, а каждая новая боль, что он все еще жив. В разговорах Вергилий все больше настаивал на том, что пора бы ему стать сильнее и не давать себя в обиду всякому остальному сброду. Но Вильям, словно назло не слушал его, все чаще получал от остальных детей. Но последней каплей стало то, когда Вергилий узнал о них с Мейлин. Иронично было то, что она сама сдала прекрасный план побега Вильяма. Возможно, ему стоило поставить на эту златовласую красавицу дочь, а не на этих ненадежных мальчишек, ради нежности во взгляде отца, она была готова расшибиться в лепешку и продать родную мать. Никто из детей не любил его сильнее, чем Мейлин, никто не был более предан и верен, чем она. И Вергилий убил его мать. Без сожалений и сомнений, будто не делил с ней иногда постель, и не обещал, что с Вильямом будет все в порядке, и он не бросит. Как будто не наслаждался все эти годы безумным слепым почитанием в её глазах, этой лаской, всей той ужасающей любви, что она хотела подарить ему. Только Вильям знал, что его мать для Вергилия как надоедливая муха, которую он терпит, пока та полезна. Всегда приятно знать, что кто-то любит тебя до такой степени, что готов вскрыть вены от одного твоего взгляда или просьбы. Но Вильям знал, она для него ничто, её любовь воспринимается как приятный бонус. Любил ли когда-нибудь этот человек кого-то, Вильям не знал, да и не хотел знать. Его мать в последнюю секунду своей жизни была так несчастна, она разочаровала своего бога, того кому обещала подарить душу, но стала лишь разочарованием для него. Этот пронзительный, душераздирающий взгляд матери Вильям запомнит на всю жизнь. Она смотрела на него так, словно никогда не любила своё дитя, словно это по его вине клинок теперь торчит из её груди, а губы остыли и больше никогда не познают тепла других губ… Он отнял её, отнял всю ту толику тепла и человечности, что еще оставалась у него. Мама читала ему книжки в детстве по вечерам, гладила по голове и целовала в щеку, всегда заботилась, когда он болел, не отходила от кровати ни на секунду, жалела и утешала, когда другие дети издевались, говорила, что он самый смелый и сильный у нее, и что всегда останется таким. И мама всегда пекла что-то вкусное ко дню рождения, больше никто не поздравлял его с этим праздником. Но он принес ей лишь смерть, обратил в прах. Заставил осознать в последнюю секунду, что он не самый сильный и не самый смелый, и не защитил её, когда она нуждалась в этом. Вильям стоял на пороге библиотеки и глядел в пол. После этой странной ночи его заперли в комнате, ни в подвале, позволили выспаться на чистой мягкой постели, только он не сомкнул глаз ни на секунду. А теперь он стоял здесь и не знал чего еще ждать от этого человека. - Знаешь, я прощаю тебя, - небрежно бросил он, закрывая книжку. – Ведь я великодушен. - За что? - За то, что нарушил нашу с тобой клятву. Не захотел сражаться. Связался с этой чертовкой, но я понимаю... - Едва ли вы понимаете, - нахмурился Вильям, он сунул руки в карманы куртки. - Однажды жизнь распорядится так, что тебе придется принять этот бой, я просто подожду этого момента… Ведь умирать не хочет никто. - Я не приму. - И я больше не могу гарантировать тебе спокойствия. - Спокойствия? – Вильям истерично усмехается, - спокойствия здесь и не было никогда. - Будешь жить в той комнате, с остальным разбирайся сам, это меньшее, что я могу сделать. - Вы можете все в пределах этого дома, - отвечает Вильям. – Вы же местный король, почти бог для всех. - Но не для тебя? - Только не для меня… вы не мой отец! И я не обязан вас слушать. - Жаль, Вильям, - как-то разочарованно вздыхает Вергилий и вновь открывает свою книгу. – Я думал мы стали ближе. Он расстроил его, да так сильно, что следующие две ночи провел в подвале. Все их беседы превратились в формальность. Вильям больше не чувствовал себя обязанным хоть за что-то перед этим человеком. Человеком, что лично убил его мать, хотя почти никогда не марал рук. Он всегда лишь наставлял других своими речами на эти странные убийства, полностью промыл головы остальным, но ни ему… Вильям блуждал по огромному особняку заглядывая во все открытые комнаты, в этом был плюс, можно было скрыться от Гилвера и его компании хотя бы ненадолго. Когда открытые двери закончатся, он будет пытаться вскрыть замки в запертые комнаты, вроде бы он видел книгу об этом в библиотеке. В этих комнатах он находил интересные предметы, много фотографий о чьей-то счастливой жизни в этом доме, о женщине с пшеничными волосами и мужчине со строгим взглядом, их два сына, похожих как две капли воды насмешливо глядели с фото. Он находил множество разных вещей, старинных и более новых, находил другие книги и другие фотографии, что не относились к той семье. Но разглядывать тот красный небольшой альбом ему нравилось больше всего, от него по пальцам словно струилась любовь и приятное тепло. И Вильям улыбался, разглядывая их лица, он надеялся, что эти люди счастливы и по сей день, так, как он не будет счастлив никогда. Чтение и забота о лошадях стали его отдушиной в череде этих похожих друг на друга дней. Встречи с Гилвером становились все более невыносимыми. Ему казалось забавным тушить свои сигареты об остальных, каждого кто проигрывал ему, у всех кроме Мейлин уже были такие похожие шрамы от ожогов. У Вильяма было больше всех. Остальным надоело его безразличие к издевательствам и побоям, и они отстали со временем окончательно. Но не Гилвер, и Джонатан с Блэсом по его указке, хотя последнему это тоже совершенно не было интересно, ему больше нравилось драться с Джонатаном, он считал его достойным противником, который отвечал метким выпадом на каждую брешь. Но Вильям держался, знал, что скоро уйдет отсюда навсегда. Хоть Вергилий и наблюдал, но словно разочаровавшись теперь больше не питал таких надежд как раньше, очередной ребенок разочаровал его и вскоре покинет гнездо. Он нашел другого и уж с этим не допустит прежних ошибок, Вилли везде ходит за отцом, а няньки подтирают ему нос. Чувствовал ли Вергилий печаль из-за Вильяма, тот не знал, но слепая благодарность, которой заразила его сердце мать, иногда проскакивала к этому человеку, что не был его отцом, хотя мог бы быть лучшим, чем многие другие отцы. Они все еще иногда беседовали на отвлеченные темы, и Вергилий словно наслаждался этим, будто знал, что у них осталось совсем мало времени. Подспудно Вильям догадывался, что все новые правила и наказания в их маленькой игре это фантазии Гилвера с позволения отца, но сам он предпочитает просто не вмешиваться в происходящее. Но он все еще не мог не винить его за бездействие, за террор, который устраивал Гилвер в их рядах, и Вильям злился на отца. Эти странные новые правила, что набравший больше всего очков выберет оружие, что будет иметь право выбора первого боя, и еще много чего… Остальные словно взбесились и принялись набивать свой рейтинг в этой маленькой бойне. А отец молчал… Вильям хмурился глядя на его безразличие. Разве безразличие не главный грех? Неужели их отец устал, или осознал нечто новое, раз потерял интерес к этой битве среди детей за место наследника. Вильям спрашивать не отваживался, боясь навлечь гнев, отец теперь гневался по любому поводу и наказания следовали незамедлительно, недавно он даже убил каких-то мальчишек. Вильям боялся сломать свои планы не острожным вопросом. Это место нисколько больше не держит Вильяма. Потеря матери окончательно развязала ему руки, нужно было лишь выждать нужный день. И этот день настал. Вильям выбежал на берег реки и, споткнувшись, упал на песок, шершавая поверхность впилась в руки, а восходящее солнце лизнуло его в лицо, согревая нежным робким теплом. Тепло. Первое что почувствовал Вильям в то утро, а после странное несмелое чувство долгожданного освобождения. Теперь он был предоставлен сам себе, это чувство опьяняло и Вильям сев на песке, рассмеялся, а после закашлялся, чувствуя не приятные ощущения в легких. От него пахло дымом и кровью, но это не имело значения. Тот Вильям сгорел в страшном пожаре, вся их секта распалась, отец мертв… а он наконец-то свободен. У него будет другое имя, другая жизнь и другой дом. Вильям, шатаясь, поднимается и вытаскивает из кустов лодку, толкает ее на воду и залезает сам. Отталкиваясь одним веслом от берега и дна, течение подхватывает его и несет вперед, совсем рядом побережье и его план, наконец-то сработал. Вильям не скрывает улыбки облегчения, когда покупает билет на пароходик, что отвезет его в город, и даже не сразу понимает, куда ему там идти и как всем этим пользоваться. Он впервые на таком судне и это ошеломляет, все звуки и запахи в новинку, он будто родился заново и ему всего один день от роду, он удивляется так искренне и неподдельно, что невольно смешит всех вокруг. А еще его радость накрывается обычной морской болезнью. И его выворачивает за борт, так сильно, что Вильяму кажется, что он выплюнул душу в воду и вот-вот совсем умрет. Перерождение всегда болезненно. Так он попадает в кабинет врача, отключился прямо на палубе. Это для него странно, кто-то отнес его бездыханного ко врачу на судне, это ужасно необычно и настораживает. Вильям не доверяет никому, ни этим улыбкам, ни предложенной помощи, он должен сам во всем разобраться и устроиться. Первым делом для новой жизни нужны документы и он находит, как их сделать без лишних вопросов, на это уходит время, и деньги… Деньги вообще стали уходить очень быстро, он купил небольшую квартиру, не в центре, ближе к окраине. Купил все необходимое. Пытался устроиться и понять, как функционирует этот внешний мир, где он раньше никогда не бывал. И этот мир чуть ли не жестче чем тот, где он рос. Это привычно, к ужасам привыкаешь, и они становятся обыденностью. Но по ночам, по ночам Вильяму кажется, что он сходит с ума, что возвращается в особняк, в самые худшие свои дни. Ему кажется, что смех всегда с ним, в его голове, вокруг него, сопровождает, куда бы он ни пошел. И это угнетает, съедает его изнутри, да так сильно, что порой он даже не может подняться с постели по утрам… Средства совладать с голосами в голове находятся, вся жизнь сливается в странный калейдоскоп жутких воспоминаний и обрывков ночей. Люди часто спрашивают о шрамах, да и они раздражают его самого, каждое касание напоминает те дни, и отдается глухой болью в сердце. И он решает скрывать их, делает татуировки так много, сколько только может терпеть, эта боль другая, более сладкая, когда наконец избавляешься отчего-то надоедливого и ужасного, оставляешь это позади, и пусть через боль, но она куда более приятная, чем боль отчаяния и страха. Боль перерождения куда приятнее. Это рисунки его новой жизни, витиеватые узоры, что будут охранять его от тех фантомов. Мир крутился вокруг него соблазнами и забытьем, недоверием и одиночеством, похмельем и странной глухой болью в голове, мир то быстрее, то медленнее, иногда он настолько теряется, что забывает кто есть на самом деле. Однажды утром очнувшись от смеха в своей голове, Вильям, уронив голову в ладони, понимает, ни ради этого он рисковал жизнью, ни ради этого бежал из особняка и от отца. Так продолжаться больше не может, он отклонился от своих замыслов и целей, будто забыл, для чего так упорно старался выбраться. Он глядит на свои поддельные документы, и они ему противны. Нужно получить нормальные, теперь он старше и немного знает, что здесь к чему, может быть теперь станет проще… У него в руках книга, а на лице добродушная улыбка. Сколько всего можно решить, если на лице улыбка, он заполняет бумаги об утере документов. И мнется над строчкой «Имя». Он не может назваться просто Ви, вряд ли у него примут такой вариант, не может же он вечно скрываться под этой полу кличкой выдуманной воспаленным мозгом в ту ночь. Книга лежит рядом на столике, Вильям прищуривается. Ви это всего лишь часть от Вильяма, как V от W, и у этого осознания странный привкус, ему никогда не убежать от этого, возможно стоит просто принять. Он смотрит на имя автора своей любимой книги, и усмехается, плавно вписывая печатными буквами в строчку, «Вильям Блейк». Эта книга помогла ему выжить, после – выбраться. Книга часть его новой жизни, ради нее он поставил свою жизнь на кон ради свободы и ему повезло… Ви точно знал эта свобода стоит жизни. И стоит того, чтобы за нее бороться. Сквозь сон Ви показалось, что он слышит раздражающее шмыганье носом. И он кривится, нехотя открывая глаза. Сначала свет больно бьёт по ним, после все расплывается, он не сразу узнает Неро, что стоит у входа, прислонившись к стене, и шмыгает носом. Потому сильно вздрагивает в страхе, ему кажется, он видит призрака, человека что не должно быть тут. Значения на аппаратуре прыгают, и их писк возвращает чувство реальности. - Перестань, - шепчет Ви сухими губами. - Ви? – недоверчиво отвечает Неро и вновь шмыгает. - Перестань шмыгать, я не для того выжил, что бы это слушать, Неро. - Черт, ты, правда, очнулся, - Неро утирает нос рукавом. - Да, все из-за раздражающего тебя, - Ви попытался пошевелиться, но тело отдалось болью и не слушалось. Неро подошел ближе к постели Ви и взглянул в его бледное изможденное лицо. Он глазам своим не мог поверить, сам-то он уже пытался примириться с мыслями, что Ви не очнется. Чувствовал вину за каждую секунду промедления в том особняке. Он перестал спать и нормально есть, никак не мог задавить в себе эти странные чувства, приходил в больницу каждый день и сидел тут. Читал Ви вслух его книги, невыразительно и с запинками, иногда с не нужными отступлениями в рассуждения о том, что у Ви странный вкус на книги, но упорно продолжал читать ему. Надеясь, что скоро Ви очнется, и велит перестать насиловать его книги. Но он не приходил в себя, хотя врачи говорили, что он в стабильном состоянии после операции и раны заживают хорошо. Но что-то просто не позволяет ему очнуться. Неро сидел в кресле возле Ви почти каждый день, не пуская больше никого, не разрешая оставаться, не переставая сводить врачей с ума своими вопросами, и так боялся очередных странных людей, что придут за его напарником, больше никому не мог доверить охрану Ви, даже Данте. Тот пытался уговорить племянника отдохнуть, но он никогда не слушал. Кирие уже перестала ждать его по вечерам дома, иногда носила ему передачи в больницу и бесконечно много вздыхала. Неро стал вспыльчивый и ужасно дерганый. Нико нервно курила на подходах к больнице, узнавала новости, пыталась поддержать Неро, но тот словно весь закрылся от них шипастым щитом. Не хотел ничего слышать о том, что не виноват в случившимся. Неро никогда и ни о чем так сильно не жалел, как о том, что позволил им разделиться в тот день. Однажды заснув в кресле, он проснулся от того, что Ви заворочался, но глаз не открывал, ужасные сны мучили его, наверное. Неро сжал губы, и взял друга за руку. Ви бледный, с такими ужасными тенями под глазами, белая больничная одежда совершенно не подходила ему, и лишь уродовала еще больше. Неро сжал руку друга сильнее, желая передать ему все свои силы и хорошие помыслы, все лишь бы помочь ему преодолеть эту темную пелену внутри. Он был готов поделиться чем угодно, не только кровью, что подходила по группе и резусу Ви, и понадобилась для переливания, был готов отдать почку или даже сердце, если придется. Эти странные чувства не поддавались описанию. Да и Неро не хотел думать об этом, не хотел думать обо всем этом пока Ви лежит здесь в этой безобразной белой распашонке и так безмолвен и бледен, все равно что мертв. - Ты только очнись. И я больше никогда не позволю этому повториться. Давай Ви, ты же сильный… Знаешь, ты мой лучший напарник, почти брат, да что там... точно брат, я же тебе крови выкачал ведро! Мы одна семья, хоть ты говоришь, что и не знаешь что это, но я все равно люблю тебя, ты только очнись. Ви кажется, успокоился, но без улучшений, еще несколько дней он не просыпался, и не подавал никаких признаков сознания. Врачи стали шептаться о коме, Неро гнал эти домыслы. Он хотел бы верить, что друг обязательно очнется, ведь им еще столько гадов нужно переловить, столько дел закрыть и столько обсудить, но атмосфера была безнадежной. И вот Ви открыл глаза, был ворчлив и небрежен с Неро, как часто бывало. И Неро ощутил ужасное облегчение, он подошел к постели Ви и наклонился сгребая того в объятия. - Черт это лучший день в моей жизни. - Неро, блин, мне больно. - Заткнись, - Неро шмыгнул носом, - я думал, ты умер, засранец. Неро не плакал, но был близок к этому. Ви понимающе прикрыл глаза и позволил себе улыбку, он опустил руку на капюшон Неро, и принял это объятие. - Знаешь, мне кажется, я слышал, как ты сказал, что любишь меня, - вдруг усмехнулся Ви. - Ничего я не говорил, - отмахнулся Неро, складывая руки на груди, – просто на секунду забыл, какой ты иногда невозможный. Все радость и слезы как рукой смахнули, Неро недовольно выдохнул. - Я больше никогда не… - Я знаю, - отмахнулся Ви устало, укладываясь обратно на подушки. – Это больше не важно, потому что мы победили. Повисла пауза. Неро неловко переминался с ноги на ногу, а Ви не решался сказать... - Спасибо, Неро, - тихо ответил Ви, - спасибо, что стал моим другом и даже больше. Неро неловко ухмыльнулся, запустив руку в волосы, а после потерев шею, он достал из пакета свежие пончики, что таскал с собой постоянно, в надежде, что Ви очнется.