***
Кагоме пребывала в глубокой задумчивости. Казалось, тело её продолжало идти, но мысли были где-то далеко. Она пустым взглядом взирала на воду небольшого озера, и картина перед глазами не сразу смогла вырвать её из глубин размышлений. На небольшой глубине у самого берега лежало нечто огромное. Жрица заинтересовалась и подошла поближе к воде. Кости, казалось, принадлежали прежде большой черепахе, и Кагоме подозревала, что черепаха эта была ёкаем. — Кагоме-сама, — позвал Ранмару, — ты молчишь с самого утра. Отец... Он сказал тебе что-то... хм... беспокоящее? — Что? — жрица обернулась к нему. — Нет, он... Скорее, вдохновляющее. Наверное... — она нахмурилась. — Я просто... Этот скелет. Чей он? — Мейоджу, — изрёк Сещёмару, успевший пройти на несколько шагов дальше. — Броня этого демона самая крепкая, — вставил Джакен. — Ничем её не пробить. Разве что Сещёмару-сама мог бы, — в обычной льстивой манере добавил он. — Но здесь явно дыра, — заметил Ранмару. — Мы чего-то не знаем о твоих отлучках? — Это след от офуда, — лицо демона-пса на мгновение сделалось кислым. — Похоже, это дело рук человеческого священника. Кагоме, — позвал он. — Я не смогу определить заклинание, если ты об этом, — вздохнула девушка. — Но я могу точно сказать, что кусок его брони отколот. И это было очень давно. — Идём дальше. Или ты хочешь провести ночь рядом с трупом? Сещёмару устремил взор вперёд и пошёл дальше. Остальные последовали за ним. После того, как они покинули замок драконов на севере, настроение в компании витало довольно мрачное. Кагоме за весь день не проронила ни слова и была рассеянной. Она дала обещание сражаться и постараться выжить, но это не сделало её ни сильнее, ни храбрее. Жрица полагала прежде, что не может сбежать, потому что её могут осудить, но теперь в её разуме было сомнение. Она никогда не рвалась сражаться, и находиться в гуще этой погони ей совсем не нравилось, но всё же Кагоме не могла оставить этот бой на других. Сещёмару не знал, что сказал Рюя Кагоме. Он знал только, что каким-то чудом драконы затолкали её в защитные одежды, и был за это признателен. Но сама Кагоме — она будто чахла от чего-то. Впервые за долгое время она шла пешком где-то позади, рассматривая землю под ногами, не пытаясь ничего изучить, собрать или понять. Её растерянное и оттого мрачное настроение передалось и самому дайёкаю, который вдруг отчётливо понял, что не сможет ей помочь. И бессилие бесило его. Ранмару всем нутром почувствовал настроение друзей ещё когда они выходили на крыльцо замка в горах. Мрачные и понурые, они оба явно были настроены на длительное самокопание. По крайней мере, Ранмару видел это так. Дракон некоторое время летел высоко над их головами, решив, что им, быть может, нужно поговорить, но они явно не разговаривали. Попытка завязать беседу с треском провалилась, и только Джакен ещё некоторое время недовольно бормотал, но ближе к вечеру затих и он. У озера со скелетом Мейоджу они были уже в сумерках, и после выбора небольшой поляны Сещёмару исчез в лесу, а Кагоме, глубоко вздохнув, поставила на огонь чайник и котелок для риса. И стоило им устроиться, как с неба начало накрапывать. Капли шипели, падая на угли, и тушили костерок, и с тем, как он гас, падало и настроение мико. — Я поищу пещеру или что-то вроде того, — пробормотал Ранмару и скрылся за деревьями. Кагоме успела только кивнуть ему вслед. Она ещё пыталась сохранить пламя, но уже понимала, что ничего не выйдет. Дождь усиливался. — Что с тобой? — голос Сещёмару не был громким, но звучал строго. — Я просто... — Кагоме смотрела в землю и теребила край каригину. По её волосам уже стекали капли воды. — Просто я в растерянности. Я ведь просто обычная девчонка. Во мне нет той силы духа и храбрости, как в Санго-тян или Кикио. Я боюсь струсить в последний момент... — Что? — на мгновение Сещёмару изогнул бровь. К такому заявлению он был не готов. — Ты хочешь сказать, что испытываешь страх? — Не совсем подходящее слово, — задумчиво изрекла жрица. — Просто... Как бы сказать... Я боюсь, что не справлюсь. Рюя-сама сказал, что, если я сбегу, никто не посмеет меня осудить. Но ещё он сказал, что мой путь под силу только мне. Кем я буду, если сбегу? — она вымученно посмотрела на дайёкая, но скоро снова опустила глаза. — Раньше я думала, что от меня ничего не зависит, и я могу только немного помочь. Но теперь... я просто боюсь не справиться с грузом ответственности. — Ты считаешь себя слабой? — Сещёмару выглядел озадаченным. — А ты — нет? — Кагоме подняла к нему голову. Капли уже пропитали волосы и тонкими ручейками стекали по лицу. — Подумай, Сещёмару, если я не смогу согреться поскорее, уже завтра слягу с лихорадкой. И проведу в таком состоянии несколько дней. Я человек — всего лишь. Что-то подобное могло бы случиться с тобой? — Нет, — кивнул дайёкай в то время, как его мех укутал жрицу. — Но я понял, о чём ты. Батюшка говорил как-то, что страх неведом лишь дуракам, — он подошёл ближе. — Похоже, до встречи с тобой я был дураком. — Что? — глаза девушки округлились. — Я боюсь тебя потерять, — на грани слышимости, оказавшись у самого её уха, произнёс Сещёмару. — Друзья мои, — громкий голос Ранмару прорвался сквозь шелест дождя, — я нашёл небольшую пещеру! Кагоме попыталась рвануть с места, но даже просто подняться оказалось довольно сложной задачей — её окружало слишком много меха, в котором она запуталась и никак не могла выбраться. Сещёмару, казалось, забавлял вид барахтающейся жрицы, и он не спешил ей помочь. Кагоме так и не удалось встать, пока Джакен не собрал все вещи и не приладил их к А-Уну. Только после этого мех легко соскользнул с неё, но тут же снова накрыл плечи, стоило мико подняться. Ранмару криво ухмыльнулся и повёл друзей к пещере. В пещере жрица попыталась развить бурную деятельность, но оказалось, что мех Сещёмару может вполне успешно удерживать на одном месте — он лишь плотнее укутывал её, стоило попытаться высвободиться. Джакен устроил костерок, а Ранмару взялся за готовку. Сещёмару выбрал место посуше и расстелил там спальник. — Эй! — наконец, возмутилась девушка. — Что происходит? Я могу сама!.. — Кагоме, — голос Сещёмару сделался повелительным, — ты не посмеешь заболеть. — Ну, это в мои планы и так не входит, — изумилась она. — Ты вымокла до нитки, — тон дайёкая едва заметно смягчился. — Сама же сказала, что можешь заболеть из-за этого. — Я не имела ввиду... — Уверен, что у тебя есть лекарство на такой случай. Выпей, — он будто не слышал её. — Мне неприятно это признавать, но Инуяша прав — дура я, — улыбнулась Кагоме. Сещёмару поморщился, но промолчал. — Мне стоило бы раньше понять... Ты выпустишь меня до рюкзака за полотенцем и аптечкой? Вместо ответа Сещёмару протянул ей рюкзак. Кагоме только вздохнула, доставая полотенце, которое уложила на сырые волосы, и таблетки от простуды. Как раз в это время Ранмару решил, что рис готов, и у Кагоме в руках оказалась миска с жидкой кашей. «Как для больной», — подумала мико. Она поблагодарила за заботу и поскорее улеглась — лекарство имело выраженный снотворный эффект.***
Сещёмару только процедил сквозь зубы: «Нараку», — и умчал вперёд. Кагоме и Ранмару поспешили за ним. Когда его удалось догнать, демон-пёс уже вёл беседу с порождением Нараку на крыше небольшого строения, возвышавшегося над местом сражения Инуяши и огромной черепахи, которая в это время как раз меняла форму панциря. — Ранмару, — жрица нахмурилась, — а не этого ли демона мы видели в пруду? — Очень похоже, — отозвался он. — Но от этого пахнет порождением Нараку. Тем, что поглощало силу. — Интересно, что затеял Морюумару?.. — Чтоб ты знал, Конгосоха больше не сможет причинить мне вред, — произнёс Мейоджу, панцирь которого теперь больше напоминал ощерившуюся скалу. — Что ты там вякнул? — фыркнул в ответ Инуяша. Ханьё был слишком вспыльчив, чтобы не отреагировать на подначки Мейоджу, и раз за разом пытался атаковать Конгосохой. Всё было впустую — демон-черепаха отбивал его удары, оставаясь невредимым. Сещёмару так и стоял на крыше строения, убедившись лишь в том, что Кагоме догадалась поставить барьер, которым прикрыла и себя, и друзей. Ранмару тем временем ввязался в драку, однако его атаки не увенчались успехом. Но он, по крайней мере, смог остановить раймейхо. Мейоджу высунул голову из панциря, продолжая подначивать Инуяшу. Это было более чем похоже на ловушку, и Мироку предостерёг его, но ханьё нельзя было остановить. Рванувший к нему Ранмару хотел остановить его, схватив за руку, но не успел на пару мгновений. Последний удар полудемона оставил алмазные колья в теле демона-черепахи, и подоспевший монах намерен был всосать Мейоджу, но подступившая скверна не дала ему этого сделать. — Морюумару получил, что хотел, — заметил Бьякуя, оставаясь на крыше с Сещёмару. — Хех, похоже этот монах смекнул, что к чему. — Теперь слишком поздно! — раздался голос от улетающего тела Мейоджу. — Я должен был раньше понять, что Морюумару использует Мейоджу, — сокрушённо произнёс Мироку. — Он планировал украсть осколки Конгосохи! — Думаешь, он хочет впитать силу Конгосохи? — нахмурилась Кагоме. — Хотя ты прав — в прошлый раз он ведь с ней не справился. — Да, возможно, тогда ему не хватало сил, но он использовал самую мощную броню среди ёкаев, — монах вздохнул, — и теперь, если он впитает их вместе, то без всяких сражений получит сильнейшее оружие и броню. Сещёмару оттолкнулся от крыши с такой силой, что деревянная балка пошла трещинами. Если сердце Нараку будет окружено мощнейшей бронёй, это вызовет затруднения в его убийстве. А значит, броню следовало уничтожить немедленно. Следом за Сещёмару на исполинских размеров бумажном журавле в окружении саймёсё летел Бьякуя, Ранмару замыкал шествие. Порождение Нараку лишь на мгновение повернул голову, и пространство вокруг него заволокло густой скверной, словно киселём. На то, чтобы избавиться от помехи, потребовалось всего несколько секунд, но за это время тело Мейоджу успело скрыться из виду.