***
Герои всегда приходят под утро. Князь Асано считал, что рассвет — лучшее время для появления спасителя. Он переждал ночь в лесу и велел своим людям оставаться там. Когда тьма отступила в предрассветных сумерках, он вскочил на коня, рассчитывая время так, чтобы въехать во двор с первыми лучами солнца. У него это прекрасно получилось. Князь ожидал, что двор будет пуст или он встретит ту мико с веснушками. Но вместо неё там оказались два ёкая. Один из них сметал опавшие листья, а другой стоял под персиковым деревом. Князь Асано осадил лошадь с такой силой, что та встала на дыбы и отступила на два шага. Он сразу понял, кто они — у того, что мёл двор, были багровые змеиные глаза в демонических метках, а у второго — вообще огромные крылья мотылька. — Я нашёл недавно одну тёмную мико и выяснил у неё, что она прокляла мико этого храма! — выпалил он. — Пропустите меня. Я смогу снять проклятие! Ёкаи медленно переглянулись. Когда солнечные лучи вместе со звуком цокота копыт пробрались в дом Кагоме, она лежала на боку, прижавшись к Сещёмару и почти невесомо водила пальчиком по его груди. Дайёкай млел, глядя в потолок. Не то чтобы одной ночи было достаточно после столь долгого времени, но он, по крайней мере, мог теперь наслаждаться и этим. И постепенно осознавать, что таким теперь будет каждое утро. — Кто-то приехал в храм, — тихо заметила Кагоме. — Надо бы встать. — Разве тебе теперь нужно встречать посетителей? — Сещёмару повернулся на бок, обнял её и погладил по спине. — Никакой нужды в этом нет, — улыбнулась ему микоками. — Но там заявился тот, кто меня проклял. — О... — протянул дайёкай и поцеловал её. — Тогда ему нужно оказать самый достойный приём. — Иди первым, — Кагоме погладила его по щеке. — Ты не представляешь себе, как мне трудно встать, — низким голосом в самое ухо произнёс он. По её телу прокатилась дрожь. — А мне тебя отпустить, — она прижалась к нему плотнее и глубоко вздохнула. — Может, ну его? — М... — Сещёмару провёл губами по её щеке. — Нет, — он отстранился. — Нельзя. Он поднялся и весьма быстро оделся. Кагоме не спускала с него глаз, и Сещёмару чувствовал на себе её взгляд. В какой-то момент от этого взгляда ему стало так жарко, что он едва не разделся и не вернулся назад, но всё же сдержался. Он постарался натянуть на лицо самое холодное выражение, и хотя именно эта маска была для него самой привычной, сейчас она расползалась против его воли. Дайёкай смог собраться только к тому моменту, когда вывернул во двор. — Мой господин, — опустился на колено Казухико. Нао лишь отпустил лёгкий поклон. — Вроде бы я велел никого сюда не пускать, — сурово свёл брови Сещёмару. — Я приехал... — Я не разрешал тебе рот открывать, — бросил на него короткий взгляд дайёкай. — Мой господин, мы не успели выпроводить его, — змей плотно сжал губы. — Вот как, — чуть изогнул бровь Сещёмару и перевёл взгляд на князя. — Что ж, храм не принимает посетителей. Раз уж служители не успели сказать. — Я знаю, — князь быстрым шагом подошёл. — Я узнал, что мико этого храма прокляли и... — Не мудрено узнать, когда сам проклинаешь, — раздался приятный женский голос. Из-за храма вышла Кагоме. Она была одета в то самое кимоно бледно-зелёного цвета с изящным шитьём и оби, расшитый золотом и серебром. Её шаги были медленными и плавными, как морской прилив, волосы лежали гладкими волнами. При её появлении так и не поднявшийся Казухико склонил голову, опустился на колено и Нао. Асано не мог оторвать от неё глаз. Он видел метки на её лице и понимал, что перед ним не человек, но если в прошлый его визит она показалась ему красивой, а гордость привлекла его, то теперь он едва не забывал дышать от восторга. Приблизившись, она совершенно бесстрастно посмотрела на князя. — Вопрос не в том, зачем это понадобилось, — ровным тоном произнесла Кагоме. — А в том, кто вас научил. — Она, — князь сглотнул, облизывая пересохшие губы. — Она умерла дорогой. — Вот как, — дёрнула плечом микоками. — И как это ты собирался снимать проклятие, интересно? — Почему ты не спрашиваешь, зачем ему это понадобилось? — чуть сощурился Сещёмару. — Потому что это и так ясно, — Кагоме посмотрела на него. — Ему нужна была жена. Лицо дайёкая исказилось злостью, и он развернулся к князю. Сещёмару оскалился, показывая клыки, и Асано показалось, что его когти начали светиться. Микоками вздохнула, покачала головой и коснулась плеча взбешённого дайёкая. Он обернулся к ней, мгновенно возвращая себе спокойное выражение. — Он даймё, — скривилась микоками. — Если ты убьёшь его, в его провинции начнутся междоусобицы. Погибнут невинные люди. Да и насколько я поняла, справляется со своими землями он неплохо, — она вздохнула. — К тому же мгновенная смерть была бы слишком лёгким наказанием за то, что он посмел осквернить проклятием мико храма Инари-ками-сама. — Я бы не дал ему умереть быстро, — мрачно обронил Сещёмару. — Ты временами забываешь, как слабы люди, — вздохнула Кагоме. — И хотя теперь не имеет значения, если ты убьёшь человека, я бы предпочла использовать иные методы. У тебя вроде уже есть сын? — она посмотрела на князя, и он кивнул. — Надеюсь, ты воспитаешь его достойно, чтобы в начале его правления не возникло смуты. Потому что других детей у тебя не будет. Никогда. — Вы так хороши, — выдал Асано, будто вообще не слушал. — Я лишь хотел сделать вас своей. — Ну, больше ни с одной женщиной у вас это не получится, — она пожала плечами и развернулась, чтобы уйти. Князь разозлился. Никогда ещё не было такого, чтобы он не получал желаемого. И он столько сил потратил на всё это, что теперь просто не мог отпустить её. Асано считал, что хотя бы его усилия должны быть вознаграждены. Он быстро шагнул вперёд и протянулся к ней, чтобы схватить за локоть. Но ладонь будто обожгло, и он отдёрнул руку. Ещё через мгновение он оказался полностью обездвижен тончайшими нитями, у горла его замер холодящий кожу меч, а перед лицом с когтей капал яд. — Никаких смертей в моём храме, — обернулась Кагоме. — Отпустите его. Надеюсь ему достанет ума уйти и больше не портить отношений с богами. Казухико убрал меч, а Сещёмару с крайней недовольным видом опустил руку. А вот Нао нитей убирать не стал. Он достаточно давно жил на свете и знал, что людям порой в голову приходят исключительно глупые идеи. И чтобы не заставлять Кагоме-сама снова останавливать их, он потянул почти не сопротивляющегося князя к его лошади, а взяв ту за уздцы — к выходу с территории храма. — Ты действительно дашь ему уйти? Оставишь жизнь? — скривился Сещёмару, возвращая Кагоме. — О, поверь, он будет жалеть об этом всю свою оставшуюся, довольно долгую по человеческим меркам, жизнь, — сощурилась микоками. — Однако наедине мы сегодня, похоже, до вечера не останемся — сюда идут Кикио и Инуяша. — Кагоме-сама, рад видеть вас в здравии, — вернулся к ним Нао. — Вы позволите мне теперь сделать для вас шёлк? — Я тебе никогда ничего не запрещала, Нао-сенсей, — улыбнулась Кагоме. — Разве что людей убивать. — Да, вы всегда были добры ко мне, хотя могли использовать, — кивнул он. — Однако это кимоно вам, безусловно, идёт. И глядя на вас в нём, я чувствую вдохновение. Я знаю, что вы теперь микоками, но не будете ли вы против носить одежду, пошитую демоном? — Когда речь идёт о тебе, то стоит вспомнить, что и батюшка носит пошитую тобой одежду, — микоками склонила голову набок. — И я уверена, что и матушка была бы не против. — Благодарю, — Нао поклонился и поторопился скрыться на той стороне бытия. — Не знал, что он так может, — Казухико проводил шелкопряда взглядом. — Он — один из лучших в этой технике, — бросил короткий взгляд на змея Сещёмару. — Я не знаю, что сделало его отшельником, но когда он им ещё не был, его сила многих пугала. Инуяша и Кикио действительно вскоре появились во дворе храма. Вчерашние всплески силы они ощутили оба, однако не рискнули идти в храм до утра. Мико справедливо рассудила, что если бы их помощь требовалась, за ними бы кто-нибудь пришёл. Но раз этого не случилось, то ночь ничего, в общем, не решала. Когда они пересекли двор и подошли к обитателям храма, Инуяша нахмурился и втянул воздух рядом с Кагоме. — Кто ты? — резко спросил он. — В каком смысле — кто? — изумилась она. — От тебя пахнет Сещёмару, а Кагоме не пахнет. Вообще человеком не пахнет, — ханьё мрачно свёл брови. — Полагаю, это потому, что я больше не человек, — улыбнулась Кагоме. — Доволен? — Инуяша резко повернулся к брату. — Кто она теперь? Ёкай, ханьё? Юреи? — Микоками, — одёрнула его Кикио. — Разве ты не чувствуешь, Инуяша? Кагоме теперь божество этого храма. — Что? — ханьё даже отступил на шаг. — Всё так, — кивнула Кагоме. — Рю-ото-сама не хотел, чтобы об этом было широко известно, поэтому мы никому не говорили... — Рю-ото-сама? — озадаченно переспросила Кикио. — Рюджин-ками-сама, — пояснила микоками. — Он признал меня дочерью, несмотря на разделяющие нас с ним поколения. Позавчера на закате я умерла, и дети Инари-ками-сама возродили меня как и её дочь. Как-то так. — А вчерашние волны силы? Что это было? — не унималась жрица. — Ох, это... — Кагоме опустила глаза. — Давай немного пройдёмся. — А мне ты об этом рассказать ничего не хочешь? — недовольно изогнул бровь Сещёмару. — Нет, — мотнула головой микоками. — Если ты не знал об этом, то и теперь ни к чему. Она развернулась и, подхватив Кикио под локоть, направилась к дальнему краю двора. Там была неширокая тенистая тропинка вдоль склона горы. Вела она не очень далеко, но Кагоме всегда нравилось там гулять. Отчасти потому, что за неё все постоянно так волновались, что она никуда не могла пойти одна, кроме этой тропинки. Впрочем, даже если она никуда вообще не ходила, проклятие настигло её прямо в храме. — Так что это всё-таки было? — повторила Кикио, когда они уже скрылись за деревьями. — Не хочу вспоминать, — скривившись, мотнула головой Кагоме. — Я хотела поговорить с тобой о другом. Ты хочешь иметь детей? — Я... — жрица на мгновение замерла. — Это невозможно. Моё тело неспособно зачать. — Ну, это не так, — мягко улыбнулась микоками. — Но тогда у меня уже должны были появиться дети! — чуть повысила голос Кикио и тут же сникла. — Но у нас с Инуяшей ничего не выходит. — Это не удивительно, ведь вы оба несколько особенные, — вздохнула Кагоме. — Я поняла, когда наблюдала за Казухико и Сумико — они тоже хотели ребёнка, но ничего не выходило. Однако Инари-ока-сама даровала мне право покровительства. Поэтому теперь я могу кое-что сделать, — она положила ладонь на низ живота жрицы и чуть погладила его. — Всё выйдет. Хотя легко всё равно не будет. — Но почему ты?.. — Кикио удивлённо посмотрела на свой живот. — Я уже говорила тебе, — микоками подняла взгляд в небо. — Твоя любовь привела меня в это время. И посмотри, к чему это привело. — А вы с Сещёмару?.. — вскинулась жрица. — Он сделал мне предложение быть его женой, — улыбнулась Кагоме. — Тринадцать лет назад, оказывается. Вчера я ответила ему «да». Они прогулялись ещё немного, а когда вернулись в храм, там оказалась уже целая толпа: с той стороны пришла Сумико, которая никак не могла перестать утирать слёзы, из деревни пришли Санго и Мироку с детьми, которых у них было всего шесть, и Рин, даже драконы примчались с севера всей семьёй. Когда Ранмару увидел Кагоме, выходящую из лесу, он бросился к ней с такой скоростью, что его вряд ли могло бы что-то остановить. Он сжал её в объятиях так сильно, что у неё едва не затрещали кости. — Все они никогда не собрались бы в одном месте, если бы не ты, — тихо произнёс он ей в самое ухо. — Я рад, что ты переродилась. Было бы тяжело расстаться с тобой на несколько столетий, чтобы потом с ещё большей болью проститься с тобой снова.IV. Храм Инари 75. Утро
8 января 2022 г. в 08:00
Примечания:
Глава содержит сцену рейтинга NC -17
Тонкая шёлковая ткань легко соскользнула с изящного плеча Кагоме. Сещёмару касался пальцами её нежной кожи, и ему казалось, что его руки слишком грубые, чтобы дотрагиваться до неё. Поэтому он старался быть очень осторожным. Но она едва оставляла ему шанс сохранить сознание, поддаваясь ласке и отвечая ему. Они всё ещё целовались, пока его руки осторожно исследовали её, а она держалась за его плечи. Но стоило пальчикам микоками дотянуться до позвонков на шее, как дайёкай чуть рыкнул ей в губы и потянулся к поясу её юкаты. Кагоме не останавливала его и не сопротивлялась, а напротив соблазнительно тянулась к нему. И вот когда он развязал узел, шёлк заскользил по её коже. Микоками опустила руки, стряхивая рукава, и через мгновение оказалась на руках у Сещёмару совершенно обнажённой — под юкатой на ней не было совершенно ничего. Дайёкай окинул взглядом изящные изгибы её тела и нежно провёл пальцами по спине от шеи до талии. Кагоме выгибалась от его медленного движения, прижимаясь к нему полной грудью. Его напряжение грозило отключить рассудок в любой момент.
Сещёмару раздевался рывками. Ему хотелось чувствовать её кожу своей и вместе с тем не хотелось отпускать её из рук. Однако он сумел стащить хаори и остался в одних хакама. Кагоме попыталась развернуться к нему лицом и прижалась своей грудью к его. Мир перестал существовать. Не имело никакого значения, что происходило за пределами дома, комнаты... за пределами её объятий. Не отрываясь от давно желанных губ, Сещёмару подхватил её и поднялся так, чтобы ей пришлось обхватить его талию бёдрами, и прижал к свае стены. Он чувствовал сводящий с ума запах её желания, и только одна мысль не давала ему сорваться — он не хотел причинить ей ни капли боли. Кагоме дотянулась до завязок его брюк, но дайёкай перехватил её руку.
— Потерпи, — прошептал он.
— Но я...
Договорить ей он не дал, впиваясь жадным поцелуем в шею, и всё, что она смогла — сладко застонать. Кагоме чувствовала упиравшийся в её бедро член и не понимала, почему он тянет. Не понимала несколько мгновений, пока его ладонь, огладив бедро, не сместилась к лону. Затем его палец медленно прошёл от клитора к входу, срывая стон, а затем она резко перестала чувствовать там что-либо. Однако через мгновение почуяла запах крови. Она вскинулась и посмотрела в золотые глаза.
— Я не хочу причинять тебе даже такую боль, — произнёс Сещёмару. — Прости.
— Я была готова к ней, но не к этому, — улыбнулась она.
— Я принимаю твою кровь, — дайёкай поднёс окровавленный палец к губам и слизал капли. — Этим я признаю себя навеки связанным с тобой, — он улыбнулся. — Теперь ты.
— Но как... — Кагоме хотела спросить, как она получит его кровь, но Сещёмару поцеловал её. Оказалось, что он до крови прикусил язык. — Я принимаю твою кровь, — повторила она его слова, как только он чуть отстранился. — Этим я признаю себя навеки связанной с тобой.
— Спасибо... — Сещёмару перешёл на шёпот.
— Я... Ах... Чувствую твои пальцы... — микоками выгнулась прижимаясь к нему животом.
Больше сдерживаться сил у Сещёмару не было. Он едва не разорвал брюки, снимая их, и они ещё даже не успели упасть на пол, как дайёкай вошёл во всю длину. Кагоме в его руках выгнулась и застонала. Она отдавалась каждому его движению, она стонала, цепляясь острыми ноготками за его плечи... Сещёмару чувствовал наконец, что она его и только его. Это заводило его только сильнее, и его движения становились всё быстрее и глубже, пока по её телу не прокатилась волна дрожи. Кагоме застонала и как будто затаила дыхание на несколько мгновений, пока оргазм пульсировал, хаотично сжимая член Сещёмару. Он резко вышел и кончил на пол.
Прошла минута, и дайёкай поставил микоками на пол. Она наконец отдышалась и смогла посмотреть на него. Губы Кагоме припухли и покраснели и были слишком соблазнительными, чтобы дайёкай смог сдержаться. Сещёмару снова прижал её к стене, жарко целуя. Возбуждение начало возвращаться к нему, когда он почувствовал, как маленькая ладонь Кагоме чуть толкнула его в грудь. Он в ужасе отшатнулся и посмотрел ей в глаза.
— Я хочу расстелить футон, — улыбнулась она и почти невесомо коснулась его губ. — А то сваю сломаем.
— Плевать, — Сещёмару снова потянулся к ней, но ладонь упёрлась чуть жёстче.
— Меня не дом волнует, — Кагоме погладила его по щеке. — Если крыша обвалится, это несколько собьёт настрой.
Она вывернулась из его рук и двинулась к шкафу. Густые шелковистые волосы Кагоме отросли почти до колен за те десять лет, что она жила в этом времени. И теперь их каскад целомудренно прикрывал её. Сещёмару не отрывал от неё взгляда. Кагоме раздвинула дверцы и опустилась сначала на колени, а затем опёрлась на локти в поисках чего-то на нижней полке. Волосы соскользнули, обнажая соблазнительные бёдра. Сещёмару хватило одного шага, чтобы добраться до неё, и одного мгновения, чтобы опуститься на колени сзади.
— Соблазняешь меня? — шепнул он ей в ухо, прижимаясь грудью к её спине.
— А если да? — усмехнулась она.
— То ты единственная, кому удаётся, — Сещёмару поцеловал её чуть ниже уха и разогнулся.
Он вошёл, придерживая её за ягодицы. В ней было так тесно, так жарко и так влажно, что самообладание отказывало дайёкаю. Он не хотел спешить, но едва Кагоме начала двигаться вместе с ним, как контроль оставил его. Сещёмару отрезвил резкий запах крови — в запале он оцарапал нежную кожу. Однако микоками не вскрикнула, а как-то особенно сладостно застонала, тогда как крошечные ранки почти мгновенно затянулись. Он сжал ладони сильнее, всё же стараясь не царапать её вновь. Ещё нескольких движений хватило, чтобы Кагоме вновь настиг яркий оргазм. Он ещё раскатывался по её телу волнами, когда она ощутила, как Сещёмару вышел, и по внутренней стороне её бедра потекло нечто тёплое.
— Не хочу стереть твою нежную кожу о циновку, — дайёкай погладил её от бедра по спине к шее и сам потянулся в шкаф.
Они старались — очень старались — не смотреть друг на друга, пока расстилали постель. Потому что иначе это могло затянуться. Однако как только Кагоме достала тонкое покрывало и ещё свёрнутым бросила около подушек, Сещёмару за запястье потянул её на себя. Она оказалась лежащей на нём. Дайёкай крепко, но бережно прижимал её к себе и никак не мог перестать целовать.
— Почему ты так сделал? — почти шёпотом спросила Кагоме.
Холодный ужас прокатился по всему телу дайёкая. Его хватка чуть ослабла, и он осторожно заглянул ей в глаза.
— Я... прости, — он виновато посмотрел на неё. — Это было очень эгоистично с моей стороны... Я только... Я просто не мог отпустить тебя. Не мог представить ещё хоть день без тебя. Я...
— Если в этом ты был эгоистом, то и я тоже, — вздохнула микоками. — Я оставалась с тобой, потому что хотела остаться. Я понимала, что мне дано слишком мало времени, и всё же позволяла себе терзать тебя. И это при том, что ты упрямо сохранял дистанцию. Но я не об этом. Почему ты... Ты не хочешь детей?
— Что? — глаза Сещёмару слегка округлились, а затем он понял, что она имела в виду. — Хочу, — он перевернул её и навис сверху. — Очень хочу. С того самого момента, как увидел тебя с младенцем на руках, — он быстро поцеловал её. — Но я бы хотел провести какое-то время только с тобой, понимаешь?
— Полагаю, да, — улыбнулась Кагоме. — Инари-ока-сама одарила меня правом покровительства и... Долго объяснять, — усмехнулась она. — Я не забеременею, если не захочу этого. А пока... — она обвила его шею руками и выгнулась, прижимаясь своим животом к его. — Пока я тоже хочу времени только с тобой.
Это было слишком...