Долгий-долгий путь к вечности

      Кагоме левой рукой вытащила аптечку и опустилась на землю. Правая рука висела плетью. Девушка достала бинт, марлю, перекись водорода, иглу, шприц и маленькую ампулу. Она помнила, как допытывала у аптекаря дозировку, и надеялась ничего не спутать. От напряжения болело запястье, а рана на плече будто пульсировала тупыми ударами. Кагоме плеснула перекисью прямо на повязку, и свежая кровь вспенилась. Она поморщилась и стала развязывать бинт.              — Прости, — тихо проговорила она, повернувшись к Сещёмару. — Из-за меня ты не пошёл за Нараку. Я обещала, что справлюсь, и так подвела...              — Я и не рассчитывал на тебя в этот раз, — мрачно изрёк демон, глядя в сторону. Кагоме начала разматывать бинт, и закусила губу, чтобы сдержать подступившие слёзы. Однако он продолжил: — Ты и так сделала больше, чем я ожидал.              Порез здорово разошёлся и зиял алой щелью на коже. Кагоме сжала зубы и плеснула перекисью прямо в рану. Она нахмурилась и посмотрела на ампулу, решая, как с ней быть, после чего попыталась взять её правой рукой. Но пальцы не слушались, а запястье отдавало болью. Девушка подумала сломать стекло зубами, но сразу отбросила эту мысль. Оставалось только просить помощи.              — Сещёмару, — осторожно позвала она. — Ты не мог бы мне помочь?              — Разве твоя мазь не может это вылечить? — поинтересовался он.              — Мазь помогает от синяков и ушибов, — Кагоме покачала головой. — А это надо зашить. И без укола я буду орать, будто меня режут.              Демон представил, как будет раздражать его громкий голос, и кивнул, приблизившись. Следом в голову ударилась мысль, что на крик точно явился бы Инуяша, а видеть его сейчас не хотелось. Не в тот момент, когда эта девушка так отчаянно нуждалась в помощи. Он опустился рядом с Кагоме и посмотрел ей в лицо, ожидая просьбы.              — Нужно отломать носик, чтобы жидкость не вылилась, — она подняла ампулу к лицу Сещёмару. Демон провёл по тонкому стеклу когтем, и носик отпал сам. — Теперь подержи, — Кагоме отдала сосуд ему.              Столкнув ногтем колпачок с шприца, жрица опустила иглу и наполнила его жидкостью. Кагоме не стала тянуть и воткнула анестезию в своё плечо. Боль потихоньку стала отступать, и вскоре её рука совсем потеряла чувствительность. Девушка вскрыла упаковку с хирургической иглой и примерилась к ране.              — Ты не мог бы придержать края? — она подняла голову к Сещёмару. Тот только кивнул и осторожно коснулся пальцами её плеча. — Оно уже ничего не чувствует, — слабо улыбнулась Кагоме, — так что держи крепче.              Демон видел, как стиснула зубы жрица, когда первый раз проколола кожу иглой. Она шила медленно и немного неуклюже — делать это левой рукой ей явно было в новинку. И всё же она довольно быстро управилась и достала кусочек марли, вытирая им кровь с руки. Ещё один она приложила вдоль шва, тут же начав бинтовать плечо. Завязать у неё самой никак не получалось, и тут Сещёмару снова пришёл на помощь. На двоих у них было всего две действующих руки.              — Не знал, что ты на такое способна, — заметил он, когда с повязкой было покончено.              — В смысле, что я могу сама себе зашить руку? — озадаченно переспросила Кагоме.              — Нет. Ты раньше никогда не показывала, что тебе больно или страшно, — отозвался Сещёмару.              — Показать проще, чем не показать, — пожала плечом девушка. — Просто раньше я не могла позволить друзьям беспокоиться о себе, так что должна была быть осторожной и сильной.              — А мне показывать можно? — было не совсем понятно, спрашивал он или утверждал.              — Разве тебя это волнует? — Кагоме посмотрела ему прямо в глаза и тут же отвела взгляд. — Я ведь инструмент, приманка на Нараку, я помню об этом. Достаточно будет моей способности чувствовать осколки и духовной силы, — она вздохнула. — Ну, и я должна быть не на последнем издыхании. Остальное неважно...              — Важно, — неожиданно для себя прервал её демон. На несколько секунд повисло неловкое молчание, потом Сещёмару ткнулся носом в своё плечо и фыркнул: — Какая отвратительная вонь...              — Прости, — жрице показалось, что он вдохнул запах её крови, оставшейся на рукаве, — запах моей крови тебе, наверное, неприятен.              — Всё провоняло Нараку, — поморщился демон, игнорируя её замечание. — Джакен, — позвал он, и верный жаб возник, будто чёрт из табакерки, — найди место, где можно смыть эту вонь.              Слуга с поклоном исчез в ближайших кустах. Сещёмару покосился на перепачканный кровью рукав каригину и снова посмотрел на жрицу. Она была так близко, но смотрела в сторону, кусая губы. Её явно терзала какая-то мысль. Кагоме потянулась к рюкзаку и вытащила оттуда футболку, затем с трудом поднялась.              — Я переоденусь, — тихо сказала она. — До рассвета ещё часа три, как раз пройдёт действие укола. Тогда всё и отстираю...              — Твоя рука будет в порядке к утру? — не поверил демон.              — Нет, не будет, — вздохнула Кагоме. — В порядке она будет дней через семь или даже десять, если я не буду перенапрягать её, — она судорожно втянула воздух. — Я такая бесполезная...              Сещёмару захотелось, чтобы она посмотрела на него. Прямо в глаза. Хотелось видеть, что она чувствует. Но он продолжал сидеть на земле перед ней и молчал, сверля её взглядом. Невнятная мысль крутилась на краю сознания, и демон никак не мог уловить её. Его взгляд прошёл по всей правой руке девушки от дрожащих побелевших пальцев по бордово-фиолетовой отметине и выше к белоснежной повязке. «Никогда больше не хочу видеть на ней такого, — определился Сещёмару. — Это недопустимо...»              — Раньше ты часто была ранена? — казалось, в голосе не было никакой заинтересованности.              — Учитывая количество тех, кто хоть раз пытался меня убить, — Кагоме посмотрела ему в глаза, — странно, что я вообще до сих пор жива и не растеряла конечности, — она вздохнула и сжала в руках футболку. — Надо поспать. Тяжёлый был день...              Она скрылась в кустах за А-Уном, еле переставляя ноги по траве. Сещёмару смотрел вслед, но за кругом света, который давал небольшой огонёк, царила непроглядная тьма. Шорох её шагов вскоре прекратился, и некоторое время демона окружала только тишина ночи. Затем на грани слышимости он различил жалобный полустон-полувсхлип. Сещёмару вздрогнул. Он подумал, что в плечо ещё не вернулась чувствительность, зато запястье должно было ощущаться от этого только острее. Демон почувствовал, как откуда-то из глубины поднимается злость. Хотелось сломать кому-то очень конкретному руку.              Кагоме избегала смотреть на Сещёмару. Она чувствовала себя виноватой перед ним. Сначала так уверенно заявила, что будет стрелять, сколько понадобится, а потом не смогла вовремя очистить ошмётки Нараку. А когда до победы над проклятым полудемоном оставалось всего ничего, не смогла стиснуть зубы и закрыть глаза на боль. Она ощущала, что оказалась слишком слабой и бесполезной. Ей хватило смелости попросить о помощи, но больше всего хотелось теперь спрятаться и не смотреть в золотые глаза. Только что-то странное не давало покоя. Когда она всё же посмотрела на него перед тем, как уйти переодеваться, в его глазах не было злости. Ей вообще не удавалось определить, что же именно привиделось ей в их меду. Боль? Грусть? Тепло? Это казалось невероятным, и сам разум отторгал эту мысль.              Уже сменив хаори на футболку, Кагоме двинулась назад, как вдруг встала как вкопанная. В голове всплыли строки из письма, которое отдал ей Сещёмару в будущем. «Он и сам ведь ещё не знает, почему так поступает, — её глаза расширились. — Мне нужно быть осторожнее... Не хочу, чтобы он беспокоился».              Вернувшись в круг света, жрица обнаружила демона всё в том же положении — сидящим на земле рядом с А-Уном. Она так и не нашла в себе силы взглянуть на него. Кагоме молча достала спальник и быстро завернулась в него, устраиваясь под боком дракона. А-Ун приоткрыл один глаз ближней к ней головы и изогнул шею вокруг неё.              — Сещёмару-сама! — вывалился с другой стороны верный жаб. — Я всё приготовил.              — Джакен, — демон медленно поднялся, — не шуми здесь. Где?              — Идите за Джакеном, Сещёмару-сама, — тише произнёс слуга и повёл своего господина к спешно организованному горячему источнику.              «Это должно быть недалеко», — подумал демон, исчезая в кустах.

***

      Рассвет прорвался сквозь деревья тонкими лучами, в которых танцевала пыль. Кагоме ткнулась носом в бок дракона, когда один, особенно осмелевший, коснулся её лица. Сещёмару поднялся и встал между ней и солнцем, не желая, чтобы она просыпалась. Девушка улыбнулась во сне и подобрала колени. Она казалась такой слабой и беззащитной, что в демоне против воли пробудилось желание её оберегать. От всего.              Тени укорачивались неторопливо, солнце облизывало всё больше деревьев и травы. Лицо Кагоме исказилось, и она медленно открыла глаза. К плечу вернулась чувствительность, и рана снова отдавала болью. Девушка неохотно села и затуманенным взглядом осмотрелась. В памяти всплыли события прошлой ночи, и ей захотелось снова спрятаться во сне. Кагоме встряхнула головой, отбрасывая эти мысли и вместе с ними отталкивая эту маленькую слабость. Взгляд её сфокусировался на Сещёмару, и их глаза на мгновение встретились. Жрица не увидела в них холода, но всё же, смутившись, отвернулась. Ей было невыносимо тяжело смотреть на него.              — Проснулась? — с непередаваемой интонацией полувопроса констатировал демон.              — Да, — отозвалась Кагоме. — Где ближайший ручей?              — Там, — указал Сещёмару, вынуждая её повернуться и посмотреть, куда он показывает. — Ты не хочешь меня видеть?              — Что? — опешила жрица, повернувшись к нему и теперь глядя прямо в глаза. — Это не так! Я просто...              — Хм? — его взгляд требовал объяснений.              — Из-за того, что произошло, я... — она замялась и опустила глаза. — Мне неловко и стыдно, — тихо выдавила девушка и почти не слышно добавила: — Я боюсь, что ты злишься на меня.              — Не злюсь, — оповестил демон. — С чего мне, Сещёмару, злиться на человека?              Кагоме закусила губу, так и не поднимая глаз. Она хотела попросить прощения, но теперь это теряло смысл — ей отчётливо дали понять, что люди его не волнуют. Отчего-то стало обидно. Девушке казалось, что лучше бы он злился на неё, смотрел как всегда пренебрежительно холодно, но не говорил, что ему всё равно. Глаза отчаянно пекло, и она сдерживалась, чтобы не заплакать. Чтобы отвлечься, Кагоме быстро поднялась, взяла хаори и каригину, сумочку с банными принадлежностями и побрела через кусты в том направлении, куда указывал демон.              Сещёмару недоумевал. Если она была так подавлена из-за того, что он мог злиться, то почему расстроилась, когда это оказалось не так? Он решительно не понимал женщин. Не понимал он и того, почему у него самого так испортилось настроение. И его совершенно не устраивал тот факт, что ушла она молча, давясь какой-то непонятной обидой. Демону совсем не хотелось, чтобы она была мрачной.              — Сещёмару-сама, — отвлёк его Джакен, — Вы отослали жрицу?              — Что? — холодно спросил демон, наступая на слугу.              — Она там так яростно чистит одежду, что я подумал, Вы её прогнали, — прохрипел верный жаб. — Жалкая смертная так бесполезна.              — Джакен, — Сещёмару дал демонёнку неодобрительного пинка, — заткнись.              Послышался вскрик и следом за ним всплеск. Будто забыв о слуге, Сещёмару рванул в сторону ручья, опасаясь худшего. Могла вернуться Кагура, чтобы закончить то, что не получилось ночью. Мог объявиться Инуяша и чего-то требовать. Мог примчаться Кога, чтобы нести свой вздор о замужестве. Мог, в конце концов, напасть любой демон, почуявший осколки камня Душ. А она даже лук не взяла.              Берег заводи ручья был пуст. Кагоме сидела в воде и с обречённым видом смотрела в небо. Она не сразу заметила вышедшего из подлеска Сещёмару, который, держа руку на Токудзине, осматривался. Но кроме развешанной одежды, отстиранной до первозданной чистоты, он так ничего и не увидел. Более того, никем кроме Кагоме здесь не пахло. Демон приблизился к кромке воды и посмотрел на жрицу сверху вниз.              — Прости, — пролепетала она, пряча глаза. — Я буду тише.              — Дура, — констатировал Сещёмару, вытаскивая её из воды. — Хочешь со всем справляться сама?              — Я не хочу тебя беспокоить, — отозвалась Кагоме, поднимая голову к нему.              — Считаешь меня, Сещёмару, другом? — он смотрел на неё с любопытством.              — Разве мне можно думать что-то подобное? — жрица вздохнула, но отвела взгляд. — Ты ведь не злишься только потому, что нет смысла тратить эмоции на жалкого человека...              — Дура, — повторил демон. — Я зол. Только не на тебя. С чего мне злиться на того, кто сделал больше, чем был способен? — Сещёмару только теперь понял, что всё ещё держит её за руку.              — Прости... — снова повторила Кагоме, всё ещё глядя в сторону.              — Если ты говоришь со мной, смотри мне в глаза, — велел Сещёмару. — Нам пора идти.              — А, да! — жрица посмотрела на него и вдруг улыбнулась. — Только дай мне хоть чаю выпить. Пожалуйста.              — Сделаешь и для меня, — оповестил демон и двинулся обратно в лес, выпустив, наконец, её руку.              Кагоме вдруг ощутила себя счастливой. Несмотря на то, что рука болела и чесалась под повязкой. Несмотря на то, что Нараку сбежал в неизвестном направлении. Несмотря на то, что она рассталась с друзьями. Ей было неповторимо хорошо от того, что в своей особой манере Сещёмару заботился о ней. Он мог бросить её на руинах замка с Инуяшей. Он мог сделать вид, что её не существует. Он мог назвать её бесполезной и отослать. Но как бы холодны ни были его слова, как бы безразлично ни было его выражение лица, поступки Сещёмару говорили совсем другое.

***

      Путешествовать с Сещёмару оказалось удивительно спокойно. Никто не ворчал и не переругивался, никто не приставал с постоянными вопросами. Вообще никто ничего не говорил. И молчание не казалось напряжённым. Кагоме ехала на спине А-Уна, которого Джакен вёл в поводу. Шаги дракона были грузными, но её почти не раскачивало, и вскоре она решила заняться учёбой. Вооружившись карандашом, девушка делала отметки прямо в учебнике. В такой спокойной обстановке даже получалось понимать и разбираться в темах.              После полудня, когда они по большой дуге обогнули деревню, перед ними развернулась большая поляна, на краю которой стояло раскидистое дерево. Сещёмару решительно направился прямо к нему и остановился в тени. Кагоме даже не сразу заметила, что движение прекратилось. От книги она оторвалась только когда Лорд западных земель отправил верного слугу за водой. Тон его при этом был такой, будто он по меньшей мере приказывал собирать армию для завоевания ближайших провинций.              — Что-то случилось? — очнулась Кагоме, поднимая голову от учебника.              — Привал на обед, — отозвался Сещёмару, не поворачиваясь к ней и глядя вдаль.              — Я думала, мы только на ночёвку остановимся, — улыбнулась девушка. — Ладно, тогда будем обедать.              Она спрыгнула с дракона и отвязала от седла бенто. Рука ещё болела, но не так уж сильно, и жрица старательно игнорировала эти ощущения. Кагоме нашла достаточно ровное место и расстелила покрывало, по которому аккуратно расставила обед. Надо было обязательно съесть всё сегодня, иначе могло испортиться. Госпожа Хигураши так старалась, и девушке совсем не хотелось, чтобы труды матери пропали даром. Вскоре вернулся Джакен с ведёрком воды, и можно было поставить чайник.              Обед прошёл в мирно-непринуждённой созерцательно-молчаливой атмосфере. Правда, Джакену Сещёмару почти не позволил прикоснуться к еде. Чаю маленькому демону выпить всё же разрешили, и верному слуге показалось, что его господин пребывал при этом в поразительно хорошем расположении духа. Наконец, чай был выпит, посуда собрана, покрывало аккуратно свёрнуто, и они отправились дальше.

***

      Инуяша был зол. Ему хотелось выследить старшего брата и вызвать его на поединок. Хотелось, чтобы он вернул Кагоме. Почему-то полудемон был уверен, что жрицу Сещёмару увёл с собой против её воли. Более того, ему казалось, что если он докажет своё превосходство в силе, она обязательно снова будет с ним. Но воспоминания прошлой ночи были слишком свежи в памяти. Инуяша топал по дороге впереди Мироку и Санго и хмурился, изредка злобно зыркая за спину.              Шиппо сидел на плече Санго с крайне удручённым видом. Он ведь путешествовал именно с Кагоме, а теперь она ушла. И виноват в этом был никто иной, как Инуяша. Лисёнок думал, что хотел бы пойти с ней, но Сещёмару он побаивался. А единственным способом снова встретиться с подругой было оставаться в той же компании. Настроение у всех было подавленным.              — Пфе, — вдруг фыркнул Инуяша. — Сама вернётся.              — Инуяша? — озадаченно спросил Мироку. — Ты о чём?              — Она пошла с бесчувственным ублюдком, который презирает людей, — отозвался полудемон. — Через пару дней она взвоет и захочет вернуться. А он и рад будет избавиться.              — Но разве не Сещёмару спас Кагоме-тян? — тихо спросила Санго у монаха.              — Не уверен, что Инуяша услышит этот аргумент, — также тихо ответил Мироку.              — Не знаю, что за дурь ему тогда в голову ударила, — продолжил полудемон, — но он не изменится. Он всегда будет считать людей мусором.              — Интересно, как там Кагоме-тян? — задумчиво проговорила охотница, поднимая глаза к небу.              Довольно далеко от них Сещёмару и Кагоме страдали приступом икоты.