***
Мальчик следующие пару дней провёл в своей комнате. Практически не выходил. Практически ничего не ел. Скольд уже принял крайнее меры и заказывал мальчишке пиццу, привозил гамбургер или другую вредную еду, лишь бы он хоть что-то съел. Наплевав на наказание, он даже отдал отпрыску телефон. Макс почти не разговаривал. Перекидывался парой фраз и часто говорил, что хочет побыть в комнате один. В основном он только и делал, что слушал грустную музыку, листал фото и видео с матерью. Похороны дались ему не менее тяжело. Её хоронили в закрытом гробу. По отцу он видел, что тот совершенно не хочет присутствовать на этом мероприятии. Пришёл сюда только ради него. Собрав все силы, Макс стойко держался, не проронил ни одной слезы. Хотя за последнее пару дней он плакал столько, сколько кажется, за всю жизнь ему не доводилось. Слёз будто больше не осталось. Когда они уже ехали в машине домой, к нему только начало приходить осознание, что теперь его жизнь очень сильно поменяется. Первое и главное: у него больше нет любящей матери. Нет поддержки и любви, которую она ему дарила. Его ждёт новая школа. Совершенно другая, нежели была в России. Это в лучшем случае, если отец не решит определить его в интернат. Там же будут другие чужие люди. Со своими старыми друзьями он сможет общаться только по интернету. Ему придётся принять правила новой семьи. Терпеть ненавистную мачеху. Какие же глобальные перемены его ждут. Теперь он как никто знал, что жизнь может перевернуться в любой момент. Следующие несколько дней прошли так же плохо. Мальчик уже не плакал, а просто грустил в своей комнате в одиночестве. Тим понимал, что продолжаться так больше не может. А скоро у него начнётся работа. Разъезды по студиям, записи. И как быть? Оставлять его одного или с Эрин? Однозначно нет. Вариант только один — брать с собой. Сначала его это пугало. Возить мальчишку с собой на работу… Это может показаться глупой идеей. Но выбора не было. С другой стороны, пацан посмотрит, может чему-нибудь научиться. Он вроде смышлёный парень. А главное, он хотя бы отвлечётся. Перестанет думать о матери. Всё-таки хоть какая-то смена обстановки. Не терпя возражений, он поставил Макса перед фактом, что со следующего дня он начинает ездить с ним в студию. Работать над саундтреком для игры. Надо было видеть его удивлённое лицо. Хоть какое-то разнообразие в мимике за последнюю неделю. Для мальчишки это действительно была неожиданность. Он думал, что отец хочет быть от него как можно дальше, а в идеале вообще с ним никак не пересекаться и тут вдруг он заявляет, что будет брать с собой на работу. Вот это действительно неожиданность. Приятная между прочим. Макс очень сильно интересуется музыкой. А тут такой шанс увидеть, как записывается настоящий саундтрек, так ещё и для игры! Ну какой пацан, повёрнутый на музыке не мечтает о таком? Это не в конюшне с вонючими лошадями торчать. Впервые за последнее время мальчик ждал предстоящего дня. Хоть грустные мысли всё равно были. Он старался много о них не думать. Он надеялся увидеть что-то интересное для себя. Всегда мечтал сам увидеть, как записывается саундтрек. Утром он проснулся сам. Правда, Скольд заставил его позавтракать. Заявил, что до самого вечера есть будет некогда. А терпеть нытьё ребёнка о том, что тот проголодался, он не намерен. Повезло хоть, что на завтрак были не хлопья с молоком, а тосты с сыром и ветчиной. Мальчишка без вопросов расправился с завтраком. Эрин всё это время смотрела на него исподлобья, а Макс её просто игнорировал. Тим взял с собой две гитары — Gibson Les Paul, Gibson Firebird VII и гитарный синтезатор Roland G-707, который велел нести мальчишке. Тот с интересом рассматривал вещь. Такой инструмент видеть ему ещё не доводилось. Да и гитары не могли не вызывать восхищения. —Удачи тебе с ним, Тим. Надеюсь в конце дня твои нервы будут в порядке. — крикнула жена из окна, когда они уже подходили к машине. Скольд, пока сын не видит (он был в тёмных очках), закатил глаза. С этим нужно будет что-то делать. Они не смогут спокойно жить в одном доме, пока друг друга ненавидят. А ведь Эрин с уверенностью ждёт, что Тим отправит отпрыска в интернат… Он сам пока ещё не решил, собирается ли действительно это делать, но если обстоятельства сложатся так, что он в следующем году присоединиться к коллективу Doctor Midnight & The Mercy Cult, а у него были именно такие планы. То мальчишку придётся отправить в школу с проживанием. Другого выхода не будет. При этом он вроде как дал обещание Арине, что будет рядом с мальчишкой… Чёрт, лучше пока не думать об этом. Сегодня нужно сосредоточиться на РАБОТЕ! —Стерва. — прозвучало со стороны Макса. —Что ты там сказал? — Тим открыв водительскую дверь, глянул на него. Мальчишка растерялся на мгновение. Отец сразу понял, что комментарий был в сторону жены. И если бы он точно знал, что он сказал, уши бы надрал однозначно. —Тяжело говорю. — ребёнок взял инструмент поудобнее. Сам-то синтезатор не тяжёлый, просто в громоздком чехле. —Только попробуй уронить. Сам у меня вместо инструмента будешь. Поиграю на твоих костях. — пригрозил папаша и открыл дверь перед мальчишкой, чтобы тот загрузил вещь на сидение. —Какой ты добрый. — фыркнул пацан, аккуратно укладывая синтезатор. —Я не злой человек. Абсолютно. Люблю животных, при том всех. И даже детей. А вот наглых паразитов, которые специально говорят на другом языке гадости, чтобы их никто не понял, ненавижу. — Тим дождался, пока сын усядется на сидение и закрыл за ним дверь, сам занял водительское место. —Так я и сказал, что ты добрый… — себе под нос пробубнил ребёнок. —Не думай, что я не понял твой сарказм. Или в следующий раз не делай такую интонацию. Даже по тому, каким тоном ты что-то говоришь, можно уловить, что это оскорбление. Они выехали на дорогу. —Почему две гитары? — Макс решил резко сменить тему, чтобы не слушать дальнейших нравоучений. —Разница в звуке. Будто ты сам не в курсе. Малолетний гитарист. А вот это было уже обидно. —Я не такой уж профи… Нормальная гитара у меня была только одна и то, не долго… — в голосе мальчишки так и чувствовалась обида. —Элементарные вещи нужно понимать. Не просто так используют разные гитары. Мы за концерты сменяли по шесть-семь, явно не просто так. Разные песни с разными инструментами. —Это где? В «Marilyn Manson»? —Не только там. Просто конкретно в этой группе были более грандиозные концерты. Сам понимаешь, Мэнсон это уже раскрученный бред. Соответствующие стадионы, соответствующая публика. Высокие ожидания. Концерты другого уровня. Но это не значит, что с другими группами было иначе. Аппаратуры, конечно, было меньше. Музыка иногда проще. Залы и аудитория соответствующие. Макс с интересом его слушал. Никогда он не думал, что удастся разговаривать с настоящим музыкантом, который отыгрывал на концертах. Тим Скольд конечно не был его кумиром. Он к нему вообще никак не относился. Даже когда узнал про родство. Но тем не менее получать такую информацию из первых уст было занятно. —Ты ведь не только гитарист, но ещё и на синтезаторе играешь… Почему на нём? У мужчины дёрнулся край губы. —Я не считаю себя гитаристом. Если ты знаешь обо мне. Читал интервью, должен это знать. —Я их не читал. Только википедию. И так какую-то инфу на паре сайтов. Нафиг мне эти интервью. — прыснул мальчишка. —Тогда объясняю первый и последний раз. Я не гитарист. Хоть и имеется талант басиста. У меня нет мышления и таланта именно гитариста. У меня нет приёмов для сольных партий, которые я обязан был бы исполнять. Я точно также умею играть на синтезаторе и барабанах, просто это другие инструменты. Также у меня нет менталитета гитариста. То, что я делаю совсем другое. И я не желаю, чтобы меня сравнивали с другими гитаристами. У меня есть чувство собственного достоинства и гордость, поэтому я не могу притворяться тем, кем я не являюсь. Вот уж нихуя себе. Как всё сложно. Менталитет гитариста? Это как вообще? Мальчишка сильно задумался над ответом отца. Ему и в голову не приходило, что он настолько разносторонний человек, не зацикленный на одном. Видимо он его плохо знает. Слишком плохо. Играть на стольких инструментах… Это же сумасшествие. И при этом он не доказывает никому с пеной у рта, что он такой крутой гитарист, наоборот отрицает это. Вот уж точно есть чувство собственного достоинства. Мальчик начал ловить себя на мысли, что несмотря на всё, проникается уважением к отцу. —Чего ты там притих? — Тим слегка повернул голову к нему. —Думаю над тем, что ты сказал. Губы Скольда едва дрогнули в подобие улыбки. Мальчишка мотает на ус то, что он ему говорит. Очень хорошо. —И прихожу к выводу, что я ни черта в этом всём не разбираюсь. Я всегда хотел играть на гитаре. Бас мне не нравится. Поэтому я взял соло, но… Играть на акустике это одно… На электро другой звук. Там всё совершенно иначе. Я смотрел видео уроки, занимался с учителем, но у меня так не получалось играть как я бы этого хотел. А после того, что ты сказал, думаю, может, у меня тоже нет таланта гитариста… — поник мальчишка. —Тебе ещё рано делать какие либо выводы. Вот представь себе. Мне сорок два года. Я играю на гитаре практически всю свою жизнь. Это как минимум тридцать шесть лет, если точно считать. И ты думаешь, я сразу к этому пришёл? Я пробовал себя в качестве полупрофессионального барабанщика, пел, играл на абсолютно разных инструментах, синтезаторах, соло, бас, ритм, контрабас. Ты думаешь, я смог бы в одиннадцать лет прийти к такому выводу? Нет, если бы меня это интересовало, если бы я был зациклен только на одном инструменте, имел желание освоить идеально только его — я бы был гитаристом. Но мне это нахуй не надо… Сука, блять ь! Куда ты подрезаешь?! — рявкнул он на экстремала, который влез впереди него и из-за этого, Тим чуть не въехал в его зад. —Короче, мне ещё многому надо научится. — подвёл итог пацан, когда родитель перестал ругаться. —Ты даже не представляешь, сколько всему… Тебе на это целая жизнь дана. И на что ты её потратишь, на распиздяйство и лень. На труд, занятия любимым делом, которое в конечном итоге будет приносить тебе не только радость, но и доход. Или же на нудную рутинную работу, которую ты будешь ненавидеть. Будет зависеть только от тебя. — не понятно, почему Скольда вдруг понесло в эту степь. —А ты знаешь, какого это быть на рутинной работе? —Ещё как. Я был библиотекарем, садовником. Пахал на фабрике Volvo. Нет ничего паршивее, чем делать что-то, что тебе не нравится. А это, блять, надо делать, потому что жить нужно на что-то. Если мне кто-то когда-нибудь скажет, что он офисный планктон, кассир в супермаркете или Макдоналдсе и ему это нравится, это работа его мечты, всей жизни, я с полной уверенностью назову его главным пиздаболом на планете. Потому что это ложь самому себе. Внушить себе, что такая работа может нравиться. А она не может. Это не творчество. Это не то, что может быть по душе. Максим так и не понял, с чего отец так разоткровенничался с ним, но это было приятно. Он всё больше узнавал о нём, и это было действительно интересно. —Не хочу пахать на обычной работе. Хочу играть на гитаре. — задумчиво протянул ребёнок. —Одного желания мало. Это огромная работа. Нужно чертовски много играть, развиваться, учится, репетировать по полдня каждый день. Это со стороны кажется, что всё так просто. Стоит чувак на сцене в костюме и струны дёргает. Так дебилы думают со стороны. Они и понятия не имеют, какая работа стоит за этим. Стёртые в кровь пальцы, репетиции по ночам, адский труд. Если у тебя нет усидчивости, уверенности, огромного желания, не получится из тебя гитариста. По крайней мере, хорошего и высокооплачиваемого. А выучить пару аккордов, лажать, не имея ни слуха, ни голоса, сидеть в переулке с картонкой, ума много не надо. Вот ты. Хочешь стать гитаристом. А почему за всё время, что ты здесь, а это больше месяца. Ни разу не попросил у меня гитару? Ни разу не взял инструмент. Думаешь, я бы тебе отказал? Ты тупо пялишься в свой грёбаный телефон, в котором скоро дыру просверлишь. Или думаешь, он тебе как-то в будущем поможет? Я тебя разочарую. Если ты и дальше так будешь продолжать. Относится к делу с таким похуизмом, говорю прямо и сразу — хуй из тебя получится, а не музыкант. Таких «умельцев» полным-полно. Ничего не умеют, ничего не знают, практики никакой, знаний тоже, партию подобрать и то не смогут. Зато пантов до-хуя и кому они нужны? Шляются от студии к студии без цели и ни черта из себя не представляют так и останутся никем с дырой в кармане. Я таких повидал. Поверь. — договорив Тим умерил свой пыл. Он говорил с ребёнком слишком жёстко. Скорее всего, он не всё поймёт. Но ему очень хотелось словами надавить на него, что бы мальчишка перестал быть таким апатичным. В большей степени хотелось загрузить ему мозги, чтобы он перестал хандрить. Пусть теперь лучше задумается о своём будущем. Ему необходим такой пендаль, после которого он бы начал работать над собой, а не торчать в комнате целыми днями слушая сопливые песни. Понять его можно, ребёнок потерял мать, но жизнь идёт дальше. И нужно думать о своём будущем, не зацикливаться на трагедии. Так считал Тим. И он был прав. Остаток дороги мальчик провёл в раздумьях. Как бы не хотелось отрицать, но его отец действительно классный мужик. После этого разговора даже появилась мотивация, чтобы упорно заниматься. Ему ещё понадобится время, чтобы переварить слова отца. Слишком много всего нужно принять, переосмыслить и понять. За разговорами дорога показалась не долгой, хотя в реале они ехали чуть меньше часа. Пока что мальчишка ничуть не пожалел, что поехал. Он начинает отвлекаться от плохих мыслей, больше узнаёт отца. Начинает чему-то у него учиться. Честно говоря, ему всегда не хватало папы. Такого, который был бы всегда рядом, который мог бы чему-нибудь научить, направить. С которым были бы общие интересы. В России у него был друг Дима. И он со своим отцом был как с другом. Они постоянно проводили время вместе, ходили на страйкбол, играли в футбол во дворе. Постоянно чем-то занимались вместе. Иногда брали Макса с собой, так как он дружил с Димой. И очень часто Скотт завидовал другу. У него такого папы не было, а мама… Он её, конечно, очень любил, но мать никогда не заменит мальчишке отца. Если девочка ещё как-то может с этим жить, то пацану всегда будет не хватать мужского внимания и наставления. Он не мог рассказать маме о некоторых проблемах, о драках в школе, не мог попросить совета в музыке или игре на гитаре. Очень много тем, которых он бы не мог обсудить с матерью. Теперь, кажется, у него, наконец, появился такой человек, но не всё так сразу. Во-первых, обида на отца никуда не прошла. Во-вторых, он ещё не привязался к нему. И так сразу откровенничать с ним не собирается. Должно пройти время, прежде чем Макс сможет доверять Тиму. Забрав все инструменты, они зашли в здание студии. Сначала им пришлось подойти к охране, чтобы их отметили, также на них нацепили синие браслеты, которые нельзя снимать, пока они не покинут здание. Им пришлось идти по длинным коридорам, пока Скольд не открыл перед Максом одну из дверей. Это была большая звукозаписывающая студия, с кучей аппаратуры в основном пультами, навороченными компьютерами, колонками. Инструментов не так много, но есть ударная установка. Как мальчик понял, студия рассчитана больше под технику, нежели под инструменты, в ней нужно работать непосредственно со звуком. Вряд ли такая огромная аппаратура могла бы поместиться в домашней студии отца, скорее всего именно поэтому им пришлось ехать сюда и работать тут. Так же из этой студии вела дверь в другую комнату с окном по центру, в котором было видно, что там. А там был небольшой диван, столик, чайник и больше ничего такого. Видимо комната для отдыха. Мальчик не сразу заметил человека в студии. Странно, такого то и не заметить… Средней длинны чёрные волосы, с пирсингом в губах, готическим макияжем. Руки в татуировках. Не сложно догадаться, что человек имеет отношение к тяжёлой музыке. Он сидел на кресле с колёсиками перед компьютером в пол-оборота к ним. На мониторе было видно, что идёт загрузка чего-то. —Привет Крис. — ухмыльнулся Скольд прошёл вперёд и пожал руку мужчине, держа одну из гитар в другой руке. —Рад тебя видеть! А кто это с тобой? — Крис заглянул через Тима, оглядывая мальчишку. —Моя головная боль… — пошутил отец. —А, понятно. Запрягли в няньки. Странно, на тебя пацан похож. Племянник? Макс с замиранием сердца ждал ответа. —Угу. — ответил Скольд и отошёл к установке поставив гитару на пустую подставку. Мальчишка с презрением глянул в сторону отца, тот в свою очередь этот взгляд проигнорировал. Он его стесняется? Почему? Зачем врать? Было обидно… —Ну, шкет, так как тебя зовут? — обратился к нему Крис. —Макс. — сквозь зубы ответил ребёнок, продолжая пилить спину отца взглядом. —Знаешь о выходе новой игры Brütal Legend Soundtrack? Мальчишка отрицательно покачал головой. —Странно. Я думал нынешнее поколение повёрнуто на этой херне. Каждый выход новой игры ждут… — задумчиво произнёс темноволосый. —Я немного не в такие игры играю. —И какие же? —CS, Stalker, Twisted metal. — пацан скучающе вновь оглядел студию. Он даже не заметил, как отец удовлетворённо хмыкнул. —А, любитель пострелять. Тогда понятно. Тим-то у нас больше по реальному оружию. Да, Тим? — Крис глянул на него через плечо. —Да-да. И если ты сейчас уже не запустишь эту чёртову программу, я тебе брюхо свинцом набью. — рассмеялся мужчина. —Я пытаюсь, чувак! Ты пойми! Это дерьмо не так просто запустить! Прога древняя, каждый раз слетает. Если что, то я тут с шести утра торчу! — оправдывался он. —Чёрт, опять она идёт по пизде. Я надеялся сегодня пораньше закончить. Не судьба значит. — разочаровался Скольд. —Тим, ты бы за словами следил. Тут же дети. Не забывай. Влетит потом от его мамаши по самое «не хочу». —Он и так матерится похлеще, чем мы с тобой вместе взятые. Так и напрашивается на пиздюли, которые скоро непременно отхватит. — мужчина глянул в сторону сына, который с недовольным видом протянул ему инструменты. Ему так и хотелось показать отцу средний палец. —Ладно. Шутки, шутками, но надо работать. Тащи сюда свой ананасовый причесон, будем вместе иметь эту программу. — махнул Крис. —Сейчас. Мелочь делом займу. Иди сюда. — Скольд позвал сына за собой в соседнюю комнату, ту самую которую он видел через стекло. При этом он не забыл прихватить с собой акустику, которая до этого стояла в углу. —Сиди здесь и занимайся. Вот тебе аккорды. Больше чем уверен, что ты и половины не знаешь. — схватив с ближней тумбочки распечатанные аккорды, он швырнул их на столик перед диваном, а на него уже положил гитару. —Думаю, не нужно объяснять, что я всё буду прекрасно видеть, чем ты тут занимаешься. Так что если будешь халтурить и лениться, я это увижу. И тогда пеняй на себя. — он кивнул головой в сторону окна. —Да понял я всё. — раздражённо прошипел мальчик и уселся на диван, взяв в руки гитару. Не успел мужчина выйти в студию, как услышал отвратительный звук. —Блядь. Настрой её. Я надеюсь, ты умеешь это делать? — он резко повернулся. —Да умею я! Откуда же я знал, что она не настроена! Сейчас разберусь! — возмутился ребёнок. Его злило, что отец придирается на пустом месте. Тим недовольно оскалился. Дерзость мальчишки бесила. И всё же он вышел из комнаты. Нужно было работать над треком. Они и так потратили время за пустыми разговорами… А впереди ещё дофигища работы. Макс усердно корпел над гитарой. Из-за того, что он давненько не занимался, пальцы отвыкли. Иногда он не правильно пережимал струны, иногда не мог поставить их как надо. Он сам ужаснулся оттого, насколько он расслабился за это время. Пальцы его не слушались. А тем более половины этих аккордов он не знал. Поэтому пришлось их учить. Не стоило ждать, что отец даст ему лёгкую работу. Радовало его то, что Тим сейчас не слышал, как он лажает. А было именно так. Сам Скольд с Крисом сначала торчали у компьютера. Потом видимо та самая программа запустилась, и они принялись работать. Записывали музыку. Крис был за ударной установкой. Отец за гитарами. То за одной, то за другой. Было интересно наблюдать, но он старался делать это исподтишка, так как когда отец ловил его взгляд, сразу всем своим выражением давал понять, что сейчас зайдёт в комнату и ввалит ему словесных звиздюлей за то, что отвлекается. Прошло достаточное количество времени. Макс устал. Пальцы жутко болели. Часы на стене показывали, что он мучает гитару уже четыре часа. А это много, по крайней мере, для него. Он не привык так много заниматься и без передышки. Раньше дома, он, конечно, много играл, но с перерывами и не настолько усердно. Мальчик отложил инструмент и достал мобильный из кармана. Решил отдохнуть. Он и не обратил внимания, как Крис и Тим уже перестали записывать. Первый работал за пультом, второй уже закончил что-то делать на компьютере и повернулся к сыну. К своему раздражению увидел эту картину. Тут же он встал с места и направился к нему. —Тебе кто-то разрешил сделать перерыв? — вопросительно подняв бровь, спросил он, войдя в комнату. —Я сам. — оторвал взгляд от экрана. —А-а, сам. Может, тогда покажешь мне класс? — он выхватил со стола распечатанные листы. —Давай мне аккорд Am9. — он выжидающе посмотрел на мальчишку. Тот задумался, взяв гитару. Он пытался за это время выучить слишком много. В голове была каша. Всё перемешалось. А из-за боли в пальцах он уже не мог пережать струны как надо. Задел соседние, да и не те прижал. Услышав, Тим приложил свободную руку к лицу и покачал головой. —На кой хер ты учишь сразу так много? Я наблюдал за тобой. Ты хреначишь один за другим. И ни черта не запоминаешь. Ты сбиваешься и даже не замечаешь этого… Короче… С тобой только работать и работать. Не знаю, как ты там учился. Явно через жопу. Даже если ты знаешь основу, то считай, что ты всё ещё ни черта не знаешь. Так же ты ставишь пальцы на ладовые порожки, звук у тебя получается глухой. Такие мелочи надо учитывать и знать. В общем, тебе ещё заниматься до потери пульса. Макс устало и молча всё выслушал. Он и не думал, что всё так паршиво. Оказывается раньше то, чем он занимался это просто баловство с гитарой. На самом деле всё намного сложнее. —У меня пальцы болят. —А у кого они не болят? Подумаешь… Проблема. Ты ещё на контрабасе не играл. Помимо всего прочего это адски тяжёлый инструмент. Но я же не жалуюсь. Ты мало занимался, даже если тебе казалось, что много, на самом деле этого было не достаточно. Репетировать нужно по восемь часов в день. Если тебе реально нужны результаты. — на этом Тим швырнул обратно листы и вышел из комнаты. Оставляя мальчишку размышлять. М-да, кончилось беззаботное детство. И всё-таки Макс понимал, что отец прав. Хочешь чего-то добиться — паши, трудись. Ничего так просто в этой жизни не достаётся. Немного отдохнув, он продолжил. Так и прошёл день. Уже под вечер ему разрешили закончить. Крис, сбегав в магазин, принёс два пива и пепси для ребёнка. Затем взрослые заканчивали работать над треком. Тим записал партию на гитарном синтезаторе. Ещё немного они торчали за пультом. Макс лишь наблюдал. Работы действительно было много, и она была сложная. Его аккорды такая ерунда по сравнению с тем, что творили Крис и Скольд. Столько аппаратуры, столько всего нужно знать, куча кнопок, программы, работа со звуком, запись, разные инструменты и всё это нужно держать в голове. И даже за целый день они не закончили. Сказали, что трек ещё не готов и работы тут ещё достаточно. Сегодня мальчик действительно много узнал. Очень много. Даже иначе взглянул на свою жизнь. День, проведённый с отцом, заставил его о многом задуматься. Подвести какие-то итоги. Всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Он действительно задумался о том, кем хочет стать в жизни и чего добиться. Раньше как-то не думал. Главное он начал понимать, что проводя время с отцом, он может очень многому научиться. И реально этого хотел. Пусть он был груб, резок, слишком прямолинеен, но прав. И поспорить с этим мальчик не мог. У него даже не было желания пререкаться с ним и спорить. В отношениях к музыке и к жизни отец был прав на сто процентов. Отрицать это было бы глупо. После сегодняшнего дня Максу хотелось ещё больше времени проводить с Тимом. Бывать с ним чаще на работе, учиться. А самое главное, такое время провождение помогало справиться с утратой. За весь сегодняшний день, проведённый с отцом, у него не было времени грустить. В машине Макс вспомнив, вдруг, его спросил: —Почему ты не сказал этому Крису, что я твой сын? —Потому что не хочу оправдываться и что-то объяснять. Для всех знакомых людей, с которыми я работаю, у меня нет детей. И объяснять это как либо, вновь поднимать эту тему я не хочу. Пусть думают, что хотят и гадают. Я не перед кем не должен оправдываться. Всё равно было обидно, но за сегодня Макс слишком устал, что бы возмущаться. Уже было темно, когда они вернулись домой. Мальчик даже задремал в машине, и Скольду пришлось его будить. Уставший, но довольный он, неся в руках одну из гитар, вошёл в дом. Бьянка сразу прибежала крутиться под ногами. Остальные собаки просто ошивались в стороне. В гостиной они увидели Эрин за ноутбуком. По запаху было понятно, что ужин готов. Тим подойдя к жене, поцеловал её. —Он тебя слушался? — спросила она после поцелуя, делая вид, будто Макса здесь и нет. —Вполне. — Тим пошёл в спальню переодеться. Мальчик тоже в свою комнату. За ужином Эрин отметила, что Макс очень уставший, того и гляди уснёт прямо на месте. Зато голодный. Съел все брокколи, и слова не сказал. Она смекнула, что совместное время провождение с отцом идёт ему на пользу. Что ж этого следовало ожидать. Мальчика поймёт только мужчина. Уставший, ребёнок направился спать. Тим тоже выглядел вымотанным и жена, убрав лишнюю посуду со стола, подошла к нему сзади, приобняла за плечи. Тим сделал несколько глотков сока и когда поставил стакан, Эрин нагнулась к нему и прикусила за ухо, серьга в нём дёрнулась. Скольд повернул голову и уловил хитрый взгляд жены. Чёрт… А он так надеялся добраться до кровати и вырубиться на-хрен. Как же он сейчас завидует мирно спящему ребёнку. —Я знаю, ты устал. Тебе и не придётся ничего особо делать… — загадочно произнесла жена, и провела пальцами с ноготками ему по шее, задевая кадык. —Я буду ждать тебя в спальне. Как же он любит свою жену. Словами не передать. Ни одна никогда не вызывала у него ТАКОГО желания. Ни одна так себя не вела, не предугадывала его настроения и желания. Ей удавалось доставлять ему удовольствие, даже если он ужасно уставший. Мало кому это удаётся. Допив сок, он поднялся в спальню. Эрин уже лежала на постели. Комнату освещал лишь один светильник у стены. Царил полумрак. Несмотря на это он смог увидеть очертания жены, пусть и глаза после работы за компьютером болели. Она была без одежды и всем своим взглядом показывала, что ей не терпится, когда он к ней присоединиться. Заперев дверь, скидывая с себя одежду прямо на пол, он забрался к ней в постель. Эрин тут же приняла всю инициативу на себя. Она повалила его на спину и впилась в тонкие губы страстным поцелуем, одной рукой забралась светлые волосы на макушке, второй легонько задевая ногтями, провела по груди. Тим тихо застонал, взял её за талию провёл руками ниже по бёдрам. Она тут же выгнулась, как кошка и со стоном выдохнула ему в губы. —Люблю тебя, Тим. Он не успел ей ничего ответить, как она вновь впилась в его губы. С растрёпанных волос рука переместилась на еле заметную щетину. Слишком длинной она у него никогда не вырастала, он вовремя её сбривал. Зато сейчас пальцы чуть-чуть приятно покалывали. Она села на его бёдра. Вторая рука опустилась с груди на пах, и он тут же подался бёдрами вперёд, давая понять, что ему не терпится. —Не торопись… — прошептала она и начала опускаться. Целовала его с шеи всё ниже, спускаясь с груди, до пупка оставляя влажную дорожку, и опускаясь ещё ниже.4.
17 сентября 2019 г. в 00:34
Тим отпрянул от двери, когда рыдания за ней стихли. С чего он сделал вывод, что мальчик уснул. Он тихонько заглянул внутрь. Ребёнок так и лежал в той же позе, прижимая кулачок к груди. На щеках ещё не высохли слёзы, светлые ресницы мокрые от слёз. По мирному дыханию он убедился, что сын спит. Отец подошёл к нему, взял рядом смятое одеяло и накрыл мальчика. Но уходить не торопился. От вида зарёванного ребёнка сердце разрывалось. Было невыносимо больно стоять за дверью и слышать, что он говорит и плачет. Он не вошёл и не начал его успокаивать, потому что знал, что от его присутствия будет только хуже. Он мальчишке чужой, не близкий человек. Макс специально терпел в машине, не показывал своей боли. Поэтому Тим позволил ему выплакаться в одиночестве. Хотя очень хотел войти и успокоить.
Скольд сел на край дивана. Не сдержался, вытянул руку и начал поглаживать мальчика по спине, через одеяло. Не думая о том, что может разбудить.
Мужчина ухмыльнулся. Сын считает его мразью. Он так сказал. Может он и прав. Эгоистичная мразь. Воспользовался его молодой и глупой матерью. И его не оправдывает алкоголь, смутивший рассудок. Но мальчишка не знает, что Арина сказала Скольду. Макс был смыслом жизни для неё. Если бы они после концерта тогда не встретились, не было бы и его.
Макс заворочался во сне, перевернулся на бок, к нему лицом, выпустил кольцо из руки и прижался лбом к его бедру.
Тим взял украшение и повертел в пальцах. Так вот о чём он говорил. То самое «дуратское» кольцо. Он положил его на тумбочку рядом с диваном.
Сын так плотно прижался к нему, что если он сейчас будет вставать, то точно его разбудит. Поэтому он решил не уходить. Принял положение полулёжа. Приобнял пацана одной рукой.
Странная вещь гены. Сколько он не смотрит в лицо мальчишки, не видит никакого сходства с его матерью. Лишь волосы прямые, а не вьются, как у него. Может мелкие какие-то детали вроде более видных бровей. А так он слишком сильно похож на него самого.
Он оторвал взгляд от лица мальчишки, обратив внимание на жену в дверях комнаты. Она прислонилась плечом к косяку и скучающе оглядела его с сыном.
—Какая семейная идиллия… — из неё так и сочился сарказм. Говорила она очень тихо, но Тим всё равно услышал. Он умоляюще посмотрел на супругу.
—Эрин, хватит. — его уже начала бесить её глупая ревность.
Она на его просьбу лишь закатила глаза, развернулась и ушла.
Тим ещё немного полежал так, думая о том, как вновь завоевать доверие жены и как помирить её с сыном. Даже не заметил, как сам уснул.
Макс проснулся спустя время. Чувствовал, что макушку что-то колет. А сам он прижимался к… отцу. Как только он это понял, то тут же отодвинулся от него, насколько это позволил диван. Мужчина, как и он, лежал в одежде, повернув голову в его сторону, видимо подбородком он прижимался к его макушке. Из-за этого щетина немного колола. Своей вознёй мальчишка разбудил отца. Тот немного приоткрыв глаза, посмотрел на него.
—Чего ты здесь делаешь? — немного хриплым после сна голосом спросил мальчишка.
—Сплю. Не видишь? — хмыкнул взрослый и приподнялся на локтях.
—Не кажется ли тебе странным, спать вместе с пацаном на одном диване? — Макс притянул колени к груди.
—А тебе не кажется, что ты говоришь абсолютно не как одиннадцатилетний пацан, а как уже взрослый восемнадцатилетний человек? — Тим проигнорировал вопрос. Ему не хотелось признаваться в том, что он пришёл его утешить и не заметил даже как вырубился вместе с ним.
—Уж лучше так, чем быть с задержками в развитии. А если серьёзно, то я просто много читаю в отличие от некоторых. Может, это не я веду себя, как взрослый, а остальные вокруг безнадёжно тупые.
—Отсутствием самоуверенности ты точно не страдаешь. — отец еле заметно улыбнулся и поднялся с дивана.
—Это плохо?
—Не думаю. В любом случае это лучше чем, если бы ты был неуверенным в себе мямлей.
Когда Скольд уже был в дверях, мальчик вспомнил и спросил:
—А где моё кольцо?
—На тумбочке позади тебя. Смотри, не потеряй.
—Ни за что. — Макс тут же надел его на безымянный палец на правой руке. Сон и разговор с отцом немного заставил его унять душевную боль. Совсем немного, но всё же. По крайней мере, он больше не бился в истерике. Тем не менее, пустоту внутри уже не заполнить никогда.