Сейчас
Петир отправил в рот очередной кусочек стейка и облизнул губы. Тщательно, с наслаждением пережёвывая сочащееся кровью мясо, он кинул взгляд на свою гостью. Санса сидела через стол от него. Прямая, словно пронзённая металлическим стержнем от пупка и до глотки, но, кажется, скорее изображающая напряжение, чем действительно напряжённая. К тарелке она так и не притронулась, хотя кроме мяса там лежала стройная зелёная спаржа, сезонная зелень и крохотные тёмно-красные помидорки, сбрызнутые пряным оливковым маслом. Отложив приборы, Петир вытер губы тканевой салфеткой и откинулся на спинку стула. Лотор отменно готовил мясо: будь то молодые новозеландские телята или японские вагю, дай этому человеку вырезку — и он обжарит её так, что и боги позавидуют. — Тебе стоило попробовать, это очень вкусно, — обратился Петир к Сансе, проходясь языком по зубам, а затем сделал глоток Кьянти, оттеняя вкус мяса. Он не был тонким знатоком вин и предпочитал традиционные решения. Санса бросила на него холодный взгляд, а затем опустила глаза в металические отражения приборов, сухо произнеся: — Как уже говорила, я такое не ем, и ты это прекрасно знаешь. Петир безразлично пожал плечами, запивая раздражение вином. Эта девчонка словно делала ему одолжение, изображая покорность и испуг, но на самом деле вовсе его не боялась. Пока не боялась. — На десерт крем-каталана, — сообщил он. — Лотор недавно был в Барселоне и проникся испанской кухней… — Каталонской, — поправила Санса. — Что, прости? — переспросил он, прекрасно слыша, что именно она сказала. Санса вздохнула и, всё так же не поднимая взгляда от приборов, педантично выстраивая те в единую линию, терпеливо пояснила: — Каталония входит в состав Испании, но населяют этот регион каталонцы: у них иная культура, кухня и язык. Они борются за независимость годов так с 1870-х… поэтому, полагаю, не вполне корректно называть один из главных национальных десертов, названный в честь Каталонии — испанским… Откуда-то с кухни послышался сдавленный смешок Лотора. Петир даже склонил голову набок, внутренне поражаясь тому, как эта девчонка умела выводить его из себя. Подняв на него взгляд, Санса мягко улыбнулась. — Прости за этот небольшой экскурс. Порой я забываю, что не все так интересуются политикой, как я. Бывший начальник её предвыборного штаба отвёл взгляд в сторону, упершись им в светло-бежевую стену, подсвеченную странным дизайнерским торшером, и мысленно посчитал до пяти. — Порой ты забываешь, — спокойно произнёс Петир, всё так же не оборачиваясь, — в какой ситуации находишься. — А в какой ситуации я нахожусь? — удивлённо переспросила Санса. — В той, где пора перестать думать, что ты умнее всех, — переводя взгляд на девушку, произнёс он, — это очень опасное заблуждение. — Мир полон опасностей, — усмехнулась Санса, — опасные мысли — меньшее из зол. Петир усмехнулся, прикусывая язык и делая глоток вина. Девушка напротив него смотрела прямо и открыто. Она не боялась. Не смущалась. И не собиралась просить пощады. А стоило. Скользнув взглядом по громоздкому модному пиджаку, который казался ему уродливым, Петир ненароком вспомнил, что было под ним: текучий матово-мерцающий шёлк, струящимися линиями очерчивающий женственное тело. Тогда, в ванной, ему пришлось немало потрудиться, дабы удержаться от соблазна нагнуть Сансу над раковиной. Словно наяву ощущая пленительную нежность и влажность обнажённых бедер, к которым так влекло прижаться. От одного только воспоминания о соблазнительно сияющем белизной теле в ореоле густых облаков пара ниже пояса начинало нестерпимо зудеть. Миллионы крохотных раскалённых иголок одновременно вонзались в его нервные окончания, заставляя каменеть всё то, что имело к этому предрасположенность. Петир сглотнул и закинул ногу на ногу. Достав из внутреннего кармана сигареты, он невольно остановился под холодным взглядом Сансы. — Ты собираешь курить прямо за столом? — Да, — кивнул он, прикуривая, — хочешь? Девушка прищурилась, недовольно поджимая губы, но, с секунду помедлив, кивнула. Он подумал о том, как сильно она его бесит. В Сансе раздражало всё: её самоуверенность, стремление к власти и контролю, педантичность, порой доходящая до абсурда, и в тоже время чудовищная безалаберность, пониженное чувство опасности, но также стремление перестраховываться даже там, где этого не требовалось. Встав из-за стола, девушка уверенной походкой подошла к нему. В этой комнате не было ковров, и стук каблуков звонко отлетал от паркета. Петир прошёлся внимательным взглядом по стройным обнажённым ногам, по бёдрам и талии, плотно обтянутым шёлком. Он пошутил про пять килограммов, но на самом деле внутренне не мог не признать, что Санса стала выглядеть только лучше. Чуть более здоровой, чем когда она была младше: нихрена не ела, нюхала и боялась всего и всех. Её жизнь стала лучше за то время, пока в ней не было его. И от осознания этого становилось горько. Оказавшись рядом, Санса внезапно положила руку на стол и, не меняясь в выражении лица, чуть сдвинула тот в сторону. Петир вскинул бровь, удивлённый этим жестом, и с интересом посмотрел на неё. Игнорируя его изумление, Санса сделала шаг, оказавшись между его ног, нависая сверху, и Петир забыл как дышать. «Твою мать», — выругался внутренний голос, пока Петир, словно загипнотизированный, прочерчивал взглядом линию от тонкой выемки между грудей к пухлым тёмно-розовым губам. Сделав затяжку, он медленно выдохнул дым, не сводя смелого взгляда с дразняще подставленного тела. Осматривая каждый изгиб и несовершенство, кажущееся совершенным, словно не живого человека, а демонстрационный экспонат. «Боги, какая же она дешёвка… — протянул внутренний голос, — и как ты только мог…» Но его сердце билось. Билось. Билось. Где-то в районе горла. Овеянное сигаретным дымом. Санса медленно наклонилась и, аккуратно вынув сигарету у него из губ, взяла её в рот. Чуть откинула голову, подставляя взгляду хрупкую белую шею, украшенную слоями изящных золотых подвесок, и выдохнула дым. Петиру стоило сделать глубокий вдох. Ему очень хотелось вдохнуть немного воздуха, но, кажется, он забыл как. Его губы рвано дёрнулись, но так и не сложились в ухмылку. «Вульгарный и дешёвый трюк…» — заявил внутренний голос. Но он не слушал. Санса опустила на него взгляд и чуть дёрнула бровью. Голубые глаза сияли холодной электрической силой, пронизывая всё тело, подчиняя, заставляя окаменеть. Словно взор Медузы. И хотя перед ним совершенно точно было чудовище, Петир горел и млел так, словно смотрел на ангела с небес. Не спрашивая разрешения, Санса уселась ему на колени, специально слишком сильно ёрзая по ним бёдрами, и закинула ногу на ногу. Наклонившись к его горлу, она мазнула по тому губами и, щекотя кожу кончиком носа и мягкими прядями волос, прошептала: — У тебя новый парфюм? Мне очень нравится. Петир открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент Санса нежно провела кончиком языка по его шее. Позвоночник пронзило болезненным и сладким электрическим разрядом. Петир прикусил внутреннюю сторону щеки, ощущая, как невыносимо тесно становится в брюках. Продолжая слушать оглушительный шепот Сансы: — Хотя на вкус горчит… Его внутренний голос промычал нечто совершенно нечленораздельное, похожее то ли на сдавленное ругательство, то ли на вопль утопающего. Петиру хотелось схватиться за что-то руками, но самым ближайшим чем-то была женщина, к которой он категорически не хотел прикасаться. Видимо, он невольно приоткрыл рот, потому что Санса без труда вернула на место отобранную сигарету и нежно потёрлась носом о его висок. — Я так скучала по твоему запаху… — задумчиво прошептала она. — Я купила такой же одеколон, который дарила тебе, но это… совсем не тоже самое. «Лживая сука!» — взвился внутренний голос и тут же прорычал: «Боги…», едва Санса потерлась ногой о внутреннюю поверхность его бёдер. «Знаешь что? — сдался внутренний голос. — А почему бы тебе не трахнуть её, раз она так напрашивается? Это ведь ничего не значит… ни к чему не обязывает… она не сможет использовать это против тебя, так что подотри слюни и действуй! Посади её сверху, сдёрни этот уродский пиджак… приспусти бретели, обнажая грудь… она у неё такая белая, тяжёлая, так приятно помещается в ладонях… ты же хочешь этого, Петир?» «О, я хочу вовсе не этого» Ему вспомнилось видео. То, на котором Санса наблюдала за тем, как горит машина с его телом внутри. Повсюду пылающие обломки. Сияние пожара освещает осеннюю ночь, вздымаясь высоко к небу. Пахнет железом и кровью. Пахнет бензином и жареной плотью. И посреди этого ада девушка — ангел опустошения. Холодная и отстранённая. Как и всегда. Не отводит глаза. Не прячет лицо. Не плачет. Он вынул сигарету изо рта и, затушив ту не глядя о тарелку, выдохнул дым. — Правда? — уточнил Петир, сглатывая привкус табака и горечи. — Ты скучала? Санса внимательно на него посмотрела. Она наклонилась ближе, так, чтобы ему отчётливо было видно трепетание ресниц и неровное дыхание. Надевая маску волнения, словно накладывая фильтр на фотографию. Очень похоже на правду, и всё же, это не так. — Конечно, — прошептала она, нервно облизывая губу, — конечно, я скучала… — О, honey… — произнёс Петир, вздыхая, заботливо заправляя прядь волос за аккуратное ушко. «O, honey, как же близко ты была» Проникнув рукой ей под бёдра, Петир по-хозяйски задрал платье, чуть выше. Смело прошёлся пальцами по горячей вспотевшей коже. Не сводя с Сансы глаз. У него уже давно и очень крепко стоял, но в тоже время он совсем ничего не чувствовал. Чуть приподняв девушку, он резко опрокинул её на стол. Послышался звон разбитой посуды и, кажется, даже треск дерева. Санса зашипела от боли и сквозь прищур бросила на него полный ненависти взгляд. Он положил руку на белое горло, испачкавшееся ошмётками спаржи, но не сжал пальцы. Санса хотела было что-то сказать. Что-то, что наверняка уязвило бы его самолюбие, поэтому Петир предостерегающе произнёс: — Тс-с-с… не дёргайся. — Отпусти меня! — взвилась девушка, стреляя в него таким взглядом, что будь это пули, Петир упал бы навзничь с простреленной башкой. — Отпущу. Но ты останешься на месте. У тебя был шанс говорить со мной на равных, и ты его, мягко говоря, проебала… — Я… — Заткнись! Санса осеклась и тут же перестала дёргаться, расслабляясь на столько, на сколько это было возможно, лёжа на осколках. — Ты, видимо, и правда забыла, каким я могу быть, honey… — Ты никогда не был таким… — С тобой, — поправил Петир, — я никогда не был таким с тобой… — Я… — Собираешься сказать что-то, о чём пожалеешь? — И что ты сделаешь, — надменно вскинула бровь Санса, — ударишь меня? Изнасилуешь меня? Она зло заливисто рассмеялась. — Ничего такого, чего со мной уже не делали! Петир прикусил губу и медленно опустил взгляд вниз. На тонкий светлый, словно молоко, принявшее форму ткани, шёлк. — Красивое платье, — похвалил он. — Это винтажный Александр Маккуин, — надменно похвасталась Санса. — Да что ты, — присвистнул Петир, осматривая кутюрный наряд, — должно быть, не только дорогое, но и редкое… — Да. Не говоря больше ни слова, Петир взял со стола соусницу с тёмным багровым, словно кровь, соусом барбекю и завис с ней аккурат над животом девушки. — Ты не посмеешь… — угрожающе тихо произнесла Санса, не сводя взгляда с предмета у него в руках. — А так ли хорошо ты знаешь меня, honey? — улыбнулся он. — Нет! Не смей! Только попробуй! — А что ты мне сделаешь? — издевательски процитировал он. — Убьёшь? Ничего такого, чего ты мне уже не делала. — Пожалуйста… — понизив голос, попросила Санса, чуть присмирев, очевидно поняв, что угрозы не помогут. — Не надо… — Спрошу ещё раз, — сказал он, игриво вертя соусник в руке, — скучала по мне, honey? Санса вздохнула, шумно втягивая ноздрями воздух и чуть поёрзала, устраиваясь среди объедков поудобнее. — И что именно ты хочешь услышать? — Правду. — Правду или то, что ты считаешь таковой? — как ни в чём не бывало дёрнув бровью, уточнила девушка. — Подай мне сигареты, пожалуйста, раз уж стоишь… Санса Старк умела в любой ситуации выглядеть как хозяйка положения. Но тут она просчиталась. Петир медленно облизнул губы, ощущая, как внутри всё клокочет от горячей щиплющей нервы злости. И перевернул соусник.***
6 лет назад
Тирион Ланнистер по кличке Бес был невысокого мнения о Мизинце. Одним богам известно, какими путями этот человек добился своего положения в компании и места почти на самой вершине башни. Пóтом с полсотни проституток, собирающих для него компромат. Кровью с полсотни врагов, погребённых где-то на окраине города. Отца, сестру и покойного Роберта Баратеона мало волновали такие детали, пока Мизинец оставался компетентным и нужным. Бейлиш обладал полезной способностью доставать деньги в тех количествах, в которых они были необходимы для неуёмного аппетита семьи. От того Тириону были особенно интересно, почему сейчас Мизинца решили отослать. Оглядевшись, Тирион внимательно осмотрел кабинет бывшего финансового директора. Шкафы и сейф стояли пустыми, компьютер выглядел едва ли не бутафорией, покрывшейся тонким слоем пыли. Он явился в офис Мизинца, чтобы принять дела, но неожиданно наткнулся на пустующий кабинет. Подойдя ближе к столу, Тирион провёл рукой по стеклянной поверхности. Всё в этой комнате было стандартным и универсальным. Ни одной вещи, раскрывающей характера владельца. Так, словно здесь мог сидеть абсолютно кто угодно. И в тоже время могло совсем никого не быть. Голые стены, лишенные даже корявых абстрактных картин, которые висели в лобби и в коридорах офиса, стеклянные шкафы с пустующими полками, стол, на котором не было ничего, кроме компьютера и беспроводной мыши. Сложно представить, что проработав в этом месте столько лет, Мизинец не обустроил его хоть сколько-нибудь под себя. Серсея делала ремонт едва ли не каждый месяц. В её офисе можно было снимать обложки для Architecture digest. Но Бейлиш… словно хотел показать, что ничего из себя не представляет, не имеет собственного вкуса и стремлений, лишён тщеславия и амбиций. Странное желание для финансового директора ведущей компании в стране. Мизинец давно уже сидел рядом с сильными мира сего, но всё ещё вел себя, как мальчик на побегушках. Услужливый и удобный. На совете директоров он чаще молчал, хотя Тирион видел, сколько искромётных острот вспыхивало и тут же гасло в лукавых серо-зелёных глазах. «Он не то, чем кажется», — сказал Тириону внутренний голос. — «Всегда совсем не то…» — Ах вот вы где, — послышался знакомый насмешливый голос прямо за его спиной. Оглянувшись, Тирион упёрся взглядом в Мизинца. Бейлиш был одет неформально в джинсы и замшевую куртку. Скрывая за солнцезащитными очками фирменный хитрый прищур, он игриво крутил брелок с ключами на указательном пальце. — Я думал, вы передадите мне дела, Бейлиш. Мы же договаривались на три… — Да, — весело кивнул Мизинец, — я вполне готов, поехали! — Куда? — удивился Тирион. — Разве бумаги не здесь? Мизинец чуть надул губы и игриво дёрнул бровью. — Как видите, нет. Они в одном из моих заведений. Нам лучше выдвинуться сейчас, чтобы не встать в пробку. Сказав это, Бейлиш призывно махнул рукой и двинулся к лифту, ведущему на парковку. Когда они проходили мимо рецепшена, их окликнула секретарша — миловидная полноватая девушка с короткими тёмными волосами. Тирион не помнил её имени. — Мистер Бейлиш! — бархатным тоном обратилась она. — На какой номер перенаправлять ваши звонки? — Я сообщу позже, милая, — ответил Мизинец, лучезарно улыбаясь. Девушка смущённо заправила прядь волос за аккуратное ушко и вернулась к своим делам. Стоило признать — Бейлиш умел производить впечатление на женщин. Его наигранная простота в общении расслабляла, усыпляя бдительность самых осторожных особ, а в характерной внешности было что-то такое, что притягивало даже искушённых гранд-дам, которые могли позволить себе любовника моложе и привлекательней — модель, тренера по фитнесу или кинозвезду. Оказавшись в лифте, они отвернулись друг от друга, делая вид, что любуются панорамой через стеклянные стены. Стоял самый разгар осени, и город утопал в золоте. — Извините, что вытащил вас в выходной, — сказал Тирион, намекая на внешний вид Мизинца. Просто, чтобы что-то сказать. По непонятной причине его внутренне раздражал тот факт, что по отношению к нему обычно доброжелательный Мизинец был в общем-то не так уж и услужлив. — Я сегодня уезжаю, — усмехнувшись, пояснил Бейлиш, — съездим к девочкам за документами, потом заедем к вашей сестре, и я направлюсь в Долину Аррен… — К девочкам? — изумился Тирион. — Вы держите документы компании в борделе? — Да там больше копов, чем в полицейском участке, — подмигнул Мизинец ему через плечо. — Умно. Помолчав, Тирион спросил: — Должно быть, вы очень влюблены в Лизу Аррен, раз ради неё решились оставить все и практически уйти на покой. Мизинец усмехнулся и как-то странно дёрнул плечами, заправляя руки в карманы куртки. — Все когда-нибудь решают остепениться, — общей фразой ответил он. — Да… но я, честно говоря, думал, что вы в итоге женитесь на Шарлотте Филипс, она, должно быть, удивлена такой резкой переменой… Мизинец, прежде скучающе отслеживающий этажи, устало возвёл глаза к потолку. — Женщины склонны додумывать то, чего нет, — пожав плечами, ответил он. — А что насчёт моей жены? — непринуждённо спросил Тирион, с удовольствием наблюдая, как напряглась шея Мизинца. Повисло томительное металлическое напряжение, оттеняемое приглушённым гудением подъёмного механизма. Бейлиш дёрнул бровью, изображая недоумение. — Я имею в виду… — с расстановкой продолжил Тирион, не давая оппоненту опомниться, —…Мне стоит переживать относительно того, как Санса отреагирует на то, что вы женитесь на её тёте? Знаете, она ведь такая впечатлительная девочка… О, каким же наслаждением было наблюдать за лицом Мизинца. Оно побледнело на полтона и словно окаменело. Растерянно моргнув, Бейлиш попытался разыграть удивление: — О чём вообще… — Ну вы же спите… — резко прервал Мизинца Тирион, —…вы же спите с моей женой. Бейлиш осёкся, нижняя губа беспокойно дёрнулась, а взгляд стал холодным и осторожным. Мизинец мысленно просчитывал пути к отступлению, раздумывая над тем, что именно и откуда ему известно. — Расслабьтесь, Бейлиш, — я не стану вас бить. Хотя стоило бы. Мизинец дёрнул бровью. — Вы осведомлены о наших с женой отношениях, — со вздохом продолжил Тирион. — Было бы лицемерием с моей стороны запрещать ей встречаться с кем-то… но я, честно говоря, предполагал, что этим кем-то окажется её смазливый сверстник в узких джинсах… кто-то вроде Лораса Тирелла, только традиционной ориентации. А вовсе не человек вроде вас — с сомнительной репутацией, сомнительными перспективами, гораздо старше, готовый воспользоваться ребёнком… — Она не ребёнок, — опроверг Мизинец. — Она ребёнок… — покачал головой Тирион, — и вы прекрасно это знаете. — Ей уже есть восемнадцать. — О, и кем же вы были в её возрасте? Я вот играл в компьютерные игры, воровал отцовский корвет и дрочил на грудастых девиц из порно-журналов. — А я работал, — с усмешкой ответил Мизинец. — Мне пришлось рано повзрослеть. Тирион хотел было ответить, но звуковой сигнал оповестил их о том, что они наконец добрались до парковки. Выйдя наружу, они направились к машине. — Зачем вы сказали мне об этом? — нарушая молчание, спросил Мизинец. — Если не собираетесь… расквитаться? — Я не говорил, что не собираюсь… — опроверг Тирион, окидывая скучающим взглядом новенький белоснежный кабриолет, рядом с которым они остановились. У Мизинца, очевидно были щедрые отступные. — Я сказал, что не стану вас бить. — Да, это было бы для вас затруднительно, — усмехнулся Бейлиш, усаживаясь на водительское кресло. Пропустив реплику мимо ушей, Тирион сел рядом. — Обманутый муж и любовник жены… — скучающе произнёс он, — старая как мир история. И какие не вводи новые переменные и условия, всё равно ощущаешь себя героем анекдота… Если ты муж, которому наставили рога, пусть и тот, что ни разу не спал с собственной женой, люди будут смеяться над тобой или жалеть. Впрочем, ничего нового для меня, верно? Бейлиш рассеянно достал из кармана куртки жвачку и отправил мятную пластину в рот. — Будете? — наигранно небрежно предложил он. — Нет, спасибо. Мизинец пожал плечами и нажал на газ. С пару минут они сидели в тишине, слушая лишь визг шин и звуковые сигналы, оповещающие, что они выезжают с очередного уровня парковки. — Это не имеет отношения к вам, — заявил Бейлиш. Едва они выехали наружу, он крутанул руль и, повернув голову в сторону, сказал: — Ничего личного. В этот момент Тириону вдруг захотелось найти доказательство. Какую-то вещь, принадлежавшую Сансе, которой не должно было тут быть. Но даже если такие доказательства и существовали, искать их стоило в старой машине. Здесь всё было вычищено до блеска, приятно пахло новизной и одеколоном. Какая же всё-таки глупость. Тирион не мог сам себе объяснить, почему раскрывшийся адюльтер так уязвлял его самолюбие. Ему нравилась Санса, но он определённо никогда не был влюблён в неё. Она действительно была ему как дочь — ровесница его племянника… Тирион сочувствовал девочке и оберегал её, пусть и понимая, что никогда не сможет заменить Сансе семью. Всё же, он делал всё, что мог, только чтобы скрасить её заточение. Пусть Санса Старк порой и казалась людям холодной и отстраненной, в душе она была ранимой и мечтательной девочкой, которая, как и прочие мечтала о любви и новом дизайнерском платье и верила в счастливые финалы. Но Мизинец… аккуратный, хитрый, расчётливый. Им руководила не только и не столько похоть, когда он укладывал Сансу в постель. Такой человек, как Бейлиш, ничего и никогда не делал просто так. И даже выбирая жену, он в итоге остановился на Лизе Аррен — уродливой и раздражающей дамочке с жирным банковским счётом и бесконечным желанием облизывать своего будущего супруга с ног до головы. Для чувств или принципов в жизни Мизинца просто не было места. — Знаете, давно хотел у вас спросить… — спокойно произнёс Тирион. — Чувство отвращения… через какое время оно притупляется? Бейлиш ухмыльнулся. — Отвращение к самому себе? — небрежно уточнил он. — Об этом вам должно быть известно лучше. Это был неглубокий, поверхностный укол, какие Тирион обыкновенно отбивал без труда, но воспринимать слова любовника жены спокойно оказалось на удивление сложно. —…Отвращение, с которым трахаешь нелюбимую женщину. Что вы в таком случае вообще делаете? Представляете себе мою? — Ну почему только вашу. Я спал со многими жёнами, — подмигнул Мизинец. — Ах да! — рассмеялся Тирион. — Я уже и забыл, какая вы у нас шлюха, Бейлиш… Ведь это Лиза Аррен когда-то выбила для вас первую стоящую должность? А Инес Грегори подарила первую дорогую тачку… ваши шикарные апартаменты с панорамным видом куплены на деньги с контракта по постройке порта, который вы заполучили, вылизав досуха киску Мины Саймон — жены тогдашнего мэра… — Вижу, вам не даёт покоя мой успех у женщин… — сдавленно пошутил Мизинец, прибавляя скорость. — С каких пор блядство называется успехом? — зло усмехнулся Тирион. — Вы мало чем отличаетесь от девочек, которых продаёте в ваших борделях, с той лишь разницей, что у вас ставка повыше. Бейлиш вздохнул и напряжённо облизнул губы. — Странное ханжество, — угрожающие спокойно проговорил Мизинец, — для человека, который всю свою жизнь покупает любовь. — Девка на члене — это ещё не любовь. — Речь не о ебле, — дернул бровью Мизинец. — Вы ведь ненавидите себя, Ланнистер… и презираете, даже больше, чем другие. Вы покупаете тех, кто охраняет вас, тех, кто бухает с вами, женщин, что спят с вами и признаются в любви, психотерапевтов, что выслушивают о ваших детских травмах, виня во всем деспотичного отца… И все… все эти люди отсасывают вам за деньги. Да. Безусловно. Они ничто для вас. Заменяемый мусор. Но правда в том, что вы… зависите от них. И если бы не было возможности заплатить кому-то, чтобы он был с вами, вам пришлось бы об этом просить. Так откуда же столько высокомерия? Тирион ощутил лёгкое головокружение, какое мог бы почувствовать, опрокинув несколько стопок текилы подряд и резко встав. Он чувствовал отчётливое, с трудом преодолимое желание выкинуть Мизинца нахрен. Пока тачка несётся на полном ходу. Возможно, если бы он был на водительском сидении, то именно так бы и сделал. — Ложь, — вместо этого пояснил он, — вся разница во лжи. Я не лгу себе и не лгу вышеперечисленным людям, но вы… паразит, Бейлиш, который готов на всё для того, чтобы получить желаемое. Может быть, для кого-то вы и выглядите безобидным, но не для меня. Я вижу, как вы лжёте, изворачиваетесь и манипулируете. Всё для того, чтобы получить то, что хотите. Цель оправдывает средства, не так ли? Только вот моя жена никогда не будет для вас ни тем, ни другим. Бейлиш сделал вид, что напряжённо всматривается в дорогу. — Вы ведь в курсе, что я уезжаю, женюсь и начинаю новую жизнь. Вам не кажется, что вы несколько запоздали с этим разговором и завуалированными угрозами? Всё кончено. Ваша милая маленькая лживая жёнушка остаётся с вами. — К сожалению, вы не тот человек, что способен измениться, — со вздохом произнёс Тирион, —…и не тот, что отступится от своей цели. Я вам не верю. — Санса не имеет никакого отношения к моим целям, — наигранно сморщившись, запротестовал Мизинец. — Я знаю. Что именно вы делаете. Бейлиш. Мизинец медленно повернул к нему голову. — Неужели? Уверенны? Или же вы нихрена не знаете? Тирион прищурился, вглядываясь в человека рядом. В усмешке Мизинца что-то неуловимо изменилось. — Ваш отец сказал вам о том, что у нас с Сансой? Видимо, по лицу Тириона был понятен ответ, потому что Мизинец улыбнулся и тут же продолжил: — О, так вы не знаете, что он знает… Да, разумеется. Именно с этим связан мой отъезд. Что же до Сансы, то это моя единственная возможность уберечь её… — От себя? Не ломайте комедию, — поморщился Тирион, раздражаясь. — От вашей семьи. Вы ведь собираетесь… убить её. Тирион похолодел. У него во рту вмиг пересохло, а прохладный ветер, хлещущий по щекам, показался хлыстом. — Объяснитесь, Бейлиш, — нахмурившись, приказал он. Мизинец вздохнул. — Ваш отец и сестра считают Сансу неуправляемой. Это делает её опасной. А вы должны знать, как их нервирует ощущение угрозы. Было два варианта — отправить Сансу на программу реабилитации и объявить недееспособной, передав вам все права или же… покончить с ней. Я настаивал на первом варианте, чтобы выиграть время, но после того, как наша связь была раскрыта, моя предвзятость стала абсолютно ясна и теперь, боюсь, они воспользуются планом Б. Полагаю, сразу после свадьбы. —…Этого не будет. Они этого не сделают… — Потому что она ребёнок? — усмехнулся Мизинец. — Поверьте, сделают. Потому что это самый простой выход. Вы становитесь наследником и получаете всё. И ничто снова не угрожает спокойствию и могуществу вашей семьи. Тирион осекся, размышляя над услышанным. От отца, да и от Серсеи можно было ожидать многого, в конце концов, они никогда не гнушались грязными и порой крайне жёсткими мерами, взять хотя бы «красную свадьбу», но убивать ребёнка… молоденькую девочку, да ещё и члена семьи — это было слишком даже для них. — Что-то вы притихли, — усмехнулся Мизинец, — обескуражены новостью о том, что ваша семья идёт по головам? — А вы в этой истории прямо герой! — разозлился Тирион. — Нет, — тут же опроверг Мизинец, — я трус. Я не могу защитить женщину, которую люблю. Я ничего не могу, кроме как попытаться уменьшить риски. — Какую женщину? — Вы слышали. — Бросьте, — протянул Тирион, — вы же не думаете, что я поведусь на это дерьмо. — Поведётесь или нет, — пожал плечами Мизинец, — не имеет значения. Мне всё равно, верите ли вы в мои намерения. Но если вам хоть немного дорога ваша жена, вы отправите её на реабилитацию и сделаете всё для того, чтобы ваш отец и сестра больше не видели в ней угрозы. — Вы не можете её любить, — покачал головой Тирион, — вы не знаете, что такое любовь… — Когда едешь хрен знает куда, бросая всё, чем занимался на протяжении жизни, закапывая свои амбиции и гордость, в объятья к женщине, от вида которой хочется блевать, только для того, чтобы существовала хотя бы крохотная вероятность того, что та, которую ты любишь, будет жить, прекрасно сознавая, что ей в свою очередь глубоко на тебя насрать, и всё, чего она хотела, так это того, чтобы ты как в старом чёрно-белом фильме про детективов явился и решил её проблемы, а ты даже с этим не справился, ты всё равно делаешь всё, что только можешь, и думаешь о том, чтобы сделать сверх этой меры, и тебе абсолютно плевать, что она на самом деле думает и чувствует. Потому что всё, чего ты когда-либо хотел, все твои грёбанные большие надежды и мечты больше не имеют никакой ценности. Ничто больше не может сравниться с важностью её жизни. И от всего этого дерьма больше всего хочется застрелиться. Потому что всё происходящее далеко от логики и от справедливости. Эта женщина просто приходит и забирает абсолютно всё, что у тебя было. А ты в каком-то ебанутом счастливом трансе даже толком не расстраиваешься, а виляя хвостиком только и ищешь, чего бы ей ещё отдать. Полагаю, примерно это и есть любовь, — с чувством произнёс Мизинец и так же резко, как и начал, замолчал. — Вы переигрываете, — поёжившись, заявил Тирион, не подавая виду, что ему стало как-то не по себе, —…хотя бы то, что Санса использует вас… кого вы только из себя строите, Бейлиш? Не ожидал от вас таких дешёвых сцен. — Вам кажется, что вы всё обо всех знаете, — со вздохом произнёс Мизинец, поворачивая на парковку, — но разве сегодняшний день не показал, насколько это далеко от истины? Тирион хотел было ответить, но Мизинец перебил его. — Мы приехали.***
В то утро у Сансы было отличное настроение. Несмотря на тошнотворный бледно-розовый костюм подружки невесты, что пришлось примерить, она ощущала такую радость и лёгкость, каких не чувствовала уже очень давно. Очень скоро её мучитель женится, и она будет окончательно свободна. Очень скоро она уедет прочь из Королевской Гавани. В цветущий Хайгарден — туда, где только живописные водные каналы, искусство, свет и музыкальные фестивали. Туда, где она будет наконец жива и, возможно, даже счастлива. Она уже знала, что возьмёт с собой в поездку. Она мысленно собирала чемодан: духи с ароматом листьев апельсина, белоснежные джинсы клёш, вязаный ажурный топ, приоткрывающий живот, шёлковая куртка, расшитая бисером, и огромные, закрывающие всё лицо розовые очки в духе 70-х. Осталось лишь пережить эти последние пару месяцев. Санса поправила выбившийся из причёски упругий завиток и бросила взгляд на зеркальное отражение в стеклянной поверхности окна. Если не присматриваться, вся она выглядела словно пирожное с заварным клубничным кремом. Платье, которое Маргери выбрала для подружек невесты, должно было имитировать распустившуюся розу, лепестки которой изображали слои хрустящей полупрозрачной органзы. В реальности же Санса ощущала себя дешёвой куклой Барби. Одной из тех, которыми ей в детстве не хотелось играть. Выглянув в окно, она удивлённо дернула бровью, увидев Петира, говорящего о чём-то с Серсеей. Отчего-то прямо у машины, а не в кабинете. Санса не заметила, когда он приехал, видимо, потому, что была в этот момент с портной. Она приспустила рукава-фонарики на платье, оголяя плечи и открыла дверь, выходя на небольшой балкон. Петир не замечал её, увлечённый беседой с Серсеей, или делающий вид, что увлечён, поэтому у Сансы было много времени, чтобы его рассмотреть. Против своего обыкновения, он был не в костюме, а в чёрных джинсах и замшевой курке, из-под которой выглядывало горлышко кашемирового свитера. Санса любила его таким — с чуть растрепавшимися волосами и солнцезащитными очками, закрывающими глаза, жующего мятную жвачку и беззаботно постукивающего указательным пальцем по рулю в такт музыке. До боли в сердце любила. Петир поднял на неё взгляд, выглядывая из-за плеча Серсеи, и она еле заметно улыбнулась, наслаждаясь его вниманием, физически ощущая, с каким трепетом он осматривает её в этом в общем-то нелепом наряде. Подул холодный ветер, и один из огненно-красных кленовых листьев упал ей прямо на плечо. Горя на коже всё равно что пулевое ранение. «Уезжай вместе с ним», — сказал её внутренний голос. Но Санса лишь небрежно мотнула головой и обняла себя руками, чтобы не дрожать от уличной прохлады. — Зайди внутрь, снаружи холодно, — послышался за спиной голос мужа. Санса не ответила, стремясь снова встретиться взглядом с Петиром. Она ощутила странное волнение — тонкое предчувствие, заставляющее внутренности свернуться в холодный узел, покрывающее кожу горячими капельками пота. Сглотнув слюну, она попыталась подавить это ощущение. Петир больше не смотрел на неё, или делал вид, что не смотрит. Сложно было разобрать за тёмными, закрывающими всю верхнюю часть лица очками. — Санса… Она наконец повиновалась, зайдя внутрь и оправив лишь один рукав, холодно и вопросительно уставилась на Тириона. — Что-то случилось? — дёрнув бровью, уточнила она. — Что ты там делала? — с подозрением спросил муж. — Я дышала воздухом. — Теперь уже холодно. Тебе стоит накидывать что-то сверху, когда выходишь на балкон… Санса промолчала, игнорируя это очевидное замечание. — Ты приехал за мной? — Да… но вначале нам нужно поговорить, присядь… Санса прищурилась и скрестила руки на груди, с удивлением наблюдая за тем, как тушуется её вечно уверенный в себе «супруг». — Только не говори, что проиграл все наши деньги, — попыталась пошутить она. — Сядь, Санса, — повторил Тирион. — В этом платье нельзя садиться, — спокойно пояснила она. — Что же… — её муж сделал шаг в сторону и задумчиво закинул голову вверх. — Ты прекрасно выглядишь, — вдруг повернувшись, произнёс он. — Спасибо, — поблагодарила она. — Прямо таки сияешь. — Спасибо. — В последнее время ты в хорошем настроении. — Разве? — Да, и я очень этому рад… ты бросила кокаин? — Нет, с чего бы? — удивилась она. — С того, что тебе ещё очень мало лет, а ты губишь свою жизнь. Это нужно прекратить. — Вы… губите мою жизнь, — отчётливым шёпотом произнесла она. — Санса… ты знаешь, я хочу тебе только добра. Она медленно приоткрыла рот, вдыхая воздух, удивлённо вздёрнула брови вверх и склонила голову на бок. — Что это вообще такое? — всё таким же надрывным шёпотом спросила Санса. —…Добро… Тирион поджал губы и сглотнул, внимательно вглядываясь в её глаза. Обросшее бородой лицо делало его гораздо старше, чем он был на самом деле. — Я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Чтобы ты была жива, здорова и счастлива… — Счастлива? — нервно воскликнула она, делая шаг назад, отклоняясь так, словно ей дали пощёчину. — Как великодушно с вашей стороны! Да кто я по вашему? Заводная канарейка? Будто бы мало того, что я делаю все, что вы хотите, живу так, как вы хотите, не имея ни своего мнения, ни денег, ни свободы. Вам этого мало? Вы хотите распоряжаться так же моим телом, управлять моими мыслями… — Санса, это вовсе… — Вам мало того, что я заключённая, вы хотите, чтобы я была счастливой заключённой! Чтобы наслаждалась своим заточением! А что мне ещё сделать, м? — Ты всё не так поняла и реагируешь слишком бурно. Я сказал лишь о том, что тебе стоит бросить наркотики. Это всё, что я имел в виду. Что ты губишь себя, и я больше не могу позволить этому происходить. Я считаю, что тебе будет полезно съездить на терапию… — На терапию? — Да, есть одно очень хорошее место. Там словно пятизвёздочный отель, вернёшься оттуда в прекрасном расположении духа, обновлённой… и всё такое… я сам как-то был там… — Нет. — Не воспринимай всё так категорично. Это просто санаторий. Там есть парк, бассейн, библиотека. Ты же всё время жалуешься, что тебя не оставляют в покое, вот и отдохнёшь… — Мне это не нужно. Я туда не поеду. — Санса, прошу… будь благоразумна. Она ощутила звон в ушах. Или то был не звон, а металлический скрежет с которым захлопывалась ее ловушка. Стены, потолок и пол словно стали ближе. — Я знаю, что вы делаете, — сказала она, глядя мужу прямо в глаза. Тирион отвёл взгляд, и она ощутила очень болезненный тонкий укол прямо в сердце. — Я знаю… вы хотите избавиться от меня… — Не выдумывай, — соврал Тирион, — так будет лучше для тебя. Никто не желает тебе зла. — Оставь меня, — тихо произнесла Санса, опуская руки, — мне нужно переодеться. — Пожалуйста… — муж сделал шаг навстречу, — тебе правда не из-за чего волноваться, это ненадолго, и там правда очень хорошее место, ты должна верить мне, я хочу как лучше… я делаю всё это для тебя. — Оставь меня, — повторила она, опуская голову. Так, что муж не увидел слёз, что уже наливались в её глазах. Но вместо этого Тирион подошёл ближе и ласково дотронулся до её руки. — Санса… я сделаю всё, что в моих силах, для тебя, поверь. Всё будет хорошо. Только сделай то, о чём я прошу… Но она почти не слышала, погружённая в липкий тягучий кошмар, который приобретал всё более и более явные формы. Ланнистеры запрут её в лечебнице. Объявят недееспособной. Заберут все её деньги и наследство. И оставят там навсегда. Словно подкошенная, она упала вниз, обдирая о начищенный паркет кожу на коленях. Бледно-розовая органза порвалась и измялась. Санса закрыла лицо руками и, судорожно дрожа, заплакала. Она поняла, что ей не суждено уехать в Хайгарден. — Всё будет хорошо, — продолжал утешать её муж, — я обещаю, всё будет хорошо! Но она не верила. — Знаешь, чего бы я хотела? — спросила она, захлёбываясь горечью скопившейся на внутренней поверхности горла. — Я бы так хотела быть глупой! Правда! Безмозглой идиоткой, которая не понимает, что с ней происходит, и каждый новый гребанный день встречает с широко распахнутыми глазами. И верит. И ничего не боится, потому что ничего не замечает. Вот каким человеком я мечтаю быть! Тем, кто ни о чём не догадывается. Тем, кто думает, что с ним не случится ничего плохого! Боги, как же сильно я хочу! Тирион посмотрел на неё с сочувствием. Возможно, он впервые понял. Вдруг, вспомнив о чём-то, Санса вскочила и, распахнув дверь, выбежала на балкон. Холодный ветер ударил ей в лицо, вздымая тонкую ткань, расходящуюся полусолнцем на бёдрах. Опомнившись, она размашистым движением стёрла растекшуюся тушь, ища глазами мужчину на белом кабриолете, но взгляд натыкался лишь на белые колонны и ворох опавшей багряной листвы. Её сердце билось, как после долгого бега, надрывно, словно стремясь прорваться сквозь рёбра. Машина нашлась уже у самой линии горизонта. — Он сегодня уехал в Долину Аррен, — послышался сзади голос мужа, —…это к лучшему. Санса сжала руку в кулак и прижала ту к груди, глотая слёзы, которые, несмотря на все усилия, всё лились и лились, оставляя грязные подтеки на белом припудренном лице. Не обращая внимания на факт того, что муж откуда-то знает о её чувствах. Она ещё долго так стояла и смотрела вдаль, дрожа от холода и нервов, проклиная свою самоуверенность и прокручивая в голове каждый раз, когда Петир звал её поехать с собой. «Пожалуйста, — взмолился внутренний голос, — забери меня отсюда! Спаси меня!» Санса закрыла глаза, ощущая себя поглощённой огромным кровожадным чудовищем, захлопнувшим над ней свою пасть. Она медленно опустилась на пол, усаживаясь прямо в ворох опавших листьев, словно в лужу крови. Внутри неё прозвучал взрыв.