Срывая маски

Мимо проплывали дома, улицы, витрины магазинов и супермаркетов, но Нацу этого не замечал. Дворники исправно работали, однако ливень становился яростнее с каждой секундой, с удвоенной силой набрасываясь на машину и мешая обзору. Вот только у него все плыло перед глазами отнюдь не из-за дождя. Боль в ребрах давала о себе знать, но это ни в какое сравнение не шло с тем, что творилось у него в душе. Где-то глубоко внутри он все же надеялся, что Грей и остальные на самом деле не испытывают к нему ненависти. Но сегодня, глядя в потемневшие от гнева глаза Фулбастера, Нацу понял, что его надежды пусты. Бесплодные мечты о возвращении былой дружбы сегодня были похоронены окончательно. Он упорно старался не замечать того, что Эльза использует его в своих целях. А что будет потом, когда Хартфелия перестанет представлять для нее угрозу, и в нем отпадет всякая необходимость? Он покосился на блондинку, которая с интересом наблюдала, как большие водяные капли разбивались о стекло и узкими дорожками утекали назад. В итоге, она останется с разбитым сердцем и виноват в этом будет именно он. Фернандэс тут же бросится его обвинять, в лучших традициях верховного судьи. И чью тогда примет сторону Эльза? Нацу кисло улыбнулся. Глупый вопрос. Он не мог поверить, что все же пошел на поводу у своей величественной подруги. Или он просто оправдывает этим возникший к странной блондинке интерес? Нацу упрямо покачал головой, отгоняя эту мысль. Нельзя. Как ни странно, но его приятно удивил поступок Леви. Он вспомнил, как ее тоненькое тельце буквально повисло на его руке в желании остановить кровопролитие. И в итоге, она пострадала. Из-за него. Он словно проклят. Все, кто соприкасается с ним, попадают в беду. Правильно, что все обвиняют его. Он виноват сейчас, и был виноват два года назад. Взгляд Нацу снова упал на девушку, сидящую на пассажирском сиденье. Почему он, как последний кретин, повторяет свою судьбоносную ошибку во второй раз? - Люси, - вырвалось у него против воли. Девушка повернулась к нему лицом и посмотрела на него своими огромными, оленьими глазами. Нацу сглотнул. Идиот. Нужно просто довезти ее до дома (молча!), уехать и больше никогда не подходить к этой девушке. Как ни кстати внутри проснулось то самое необъяснимое чувство, которое появилось у него, когда он протянул ей руку. И как его чудовище заворочалось в груди, заскребло по желудку когтистыми лапами и расправило крылья, когда ее ладошка крепко сжала его ладонь. Нацу бесило, что Хартфелия слепо верила ему. Глупая, глупая Хартфелия. Все его естество хотело крикнуть ей: «Беги от меня как можно дальше!» Однако, он был нем и глух по отношению к своей совести. В конце концов, это был ее выбор, не так ли? Люси могла не идти с ним. - Нацу? – меж ее бровей пролегла тонкая морщинка, отражая беспокойство. – Что-то случилось? - Дождь усиливается. Нам надо его переждать. Дальше ехать опасно. Она просто кивнула, и беспокойство растаяло на ее лице. Шум дождя моментально усилился, стоило ему заглушить мотор. Неловкая тишина в салоне автомобиля нарушалась лишь звуком ударяющихся капель о крышу машины. Нацу уже и не помнил, когда в последний раз испытывал подобное стеснение, находясь наедине с девушкой. Ему было ясно, что дело вовсе не в нем, а в Люси Хартфелии. Она волновала его, как никто другой. Разве только Дженни вызывала в нем подобные ощущения. Но то было давно, и Дженни была его первой женщиной, с которой он впервые познал прелесть плотских утех, да к тому же старше его на несколько лет. Она учила его со всей страстью, присущей ее беспокойной натуре, и не только искусству любви. Насколько она была красива снаружи, настолько же уродлива внутри, но Нацу слишком поздно это понял. Дженни успела глубоко посадить свое зерно, которое проросло внутри него в то самое чудовище, которое до сих пор при нем. Дженни любила играть в игры, особенно с чувствами людей. И он так же принимал участие в ее игре, а после того, как она окончила школу и просто исчезла, не сказав ни слова, он продолжил ее дело, втянув в игру Грея и остальных. А потом… Был вечер, который ознаменовал конец игры. Странное дело. Дженни и Хартфелия словно небо и земля, тьма и свет – полные противоположности друг другу. Тогда почему он сравнивает их? Свет Дженни хоть и был ярким, но он обжигал холодом и не был способен согреть. С Хартфелией же дела обстояли иначе. От нее исходило теплое, тихое, уютное сияние, и сама она была похожа на маленький, нежный солнечный лучик, согревающий даже в самое морозное утро. Рядом с ней он впервые почувствовал, что вернулся домой. Ни разу за всю свою жизнь он не испытывал такого чувства, ни в отчем доме, ни в Нью-Йорке, ни где бы то ни было. В какой-то степени вдруг стало понятно поведение Фернандэса, если, конечно, он чувствовал рядом с ней нечто подобное. В таком случае ничто не заставит этого дурака отказаться от нее. Нацу сам был не в состоянии этого сделать, всяческими способами продлевая моменты их встреч, в некоторых ситуациях даже действуя неосознанно. Самое смешное, что он даже ее не знает толком, но уже успел привязаться. И сама Люси выбрала его, а не занятия в академии. Значит, это что-то да значит? Или он просто обманывает себя и это просто жалость? Словно прочитав его мысли, девушка обеспокоенно спросила: - Как ты себя чувствуешь? Болит что-нибудь? Нацу почувствовал раздражение и с силой откинулся на спинку сиденья, повернул голову в ее сторону и нахмурился. - Тебе не обязательно было ехать со мной из страха, что я отключусь по дороге, – сердито сказал он, не понимая, почему он, собственно, так сердится. – Я не нуждаюсь в сиделке и прочем медицинском персонале. Девушка обиженно поджала губы и сложила руки на груди. - А тебе не обязательно себя вести, как полная задница! – не менее сердито заявила она. – И хоть иногда нормально реагировать на людей, которые предлагают свою помощь. - Спасибо, но я в ней не нуждаюсь, - отрезал Нацу, вцепившись руками в обитый натуральной кожей руль. - Ну и прекрасно! - Чудесно! – огрызнулся Нацу. - Господи, да что с тобой такое? Ты что, специально отталкиваешь от себя людей? В чем твоя проблема? – не на шутку разъярилась блондинка. - А твоя? – напустился на нее в ответ парень. Он понимал, что их перепалка ни к чему хорошему не приведет, но уже не мог остановиться. Его бесила ее ненужная жалость. – Насколько мне известно, у тебя нет докторской по психологии. Или это одно из твоих хобби – устраивать сеансы психоанализа каждому встречному? Спасибо, я пока неплохо справляюсь сам. - Да, я вижу, - с наигранным спокойствием сказала Хартфелия и открыла дверь. – Тогда, счастливо оставаться! Она вышла в дождь, с силой хлопнув дверью. Нацу едва мог различить ее размытый водой силуэт, который быстро переместился под козырек цветочной лавки. Все что ли сговорились сегодня окончательно добить его? Какого черта она вытворяет? У него возникло желание уехать и просто бросить ее здесь, посреди буйства стихии, но ему вспомнились ее тонкие ботиночки. В каждом из них, он был уверен, уже хлюпает вода. А через пару часов, она будет хлюпать носом. Черт! До чего же все сложно! Он поднял воротник пиджака, заранее зная, что это его не спасет от ливня, и вышел из машины. Моментально промок до нитки, но он никогда не боялся ни холода, ни сырости. Поэтому он не спеша подошел к девушке и молча встал рядом. Хартфелия сделала вид, что его не заметила, что было довольно глупо, учитывая, что они были единственными идиотами, решившими погулять под дождем. Нацу вздохнул. - Люси, сядь в машину, пожалуйста, - как можно мягче попросил он. - Нет. Черт возьми! Он же сказал «пожалуйста»! Или она ждет извинений? - Прости, что нагрубил. Ты сядешь в машину? - Нет. - Да что с тобой такое, Хартфелия?! – разъярился он. - Знаешь, Нацу, - она наконец повернула к нему свое истощенное лицо. Почему-то только сейчас он заметил тени, которые пролегли у нее под глазами. Вид у девушки был очень болезненный. – Я думала… Девушка осеклась, не решаясь договорить свою мысль. «Знаю, о чем ты думала. Этому не суждено сбыться. К счастью для тебя», - подумал Нацу. - О чем? – все же спросил он у нее. Ему одновременно хотелось, и не хотелось услышать ответ. - Я думала, что ты можешь стать моим другом! – выпалила девушка на одном дыхании. Парень удивленно моргнул. Он ожидал немного другого ответа. Разочарование тугим комом образовалось в желудке и скрутило живот. Другом, значит. - Джерар что-нибудь рассказывал тебе про меня? – спросил Нацу. - Лишь то, что вас с ним связывает общее прошлое, - скороговоркой ответила девушка, а затем добавила: - И чтобы я держалась от тебя подальше. Нацу горько усмехнулся и сунул руки в карманы, сжал кулаки. - Люси, мы не можем быть друзьями, - твердо сказал он, глядя ей прямо в глаза. Она неверяще вглядывалась в его лицо, словно пытаясь найти в нем подвох или подтверждение, что он шутит. Но его маска равнодушия не дрогнула. Правильно. Он поступает правильно. И пусть в груди у него что-то оборвалось и рухнуло вниз. Это пройдет. А вот свою ошибку он больше не повторит. Даже ради Эльзы, которая так бессовестно решила использовать его в своих мелких целях. Он был бы полным дураком, если бы повелся на эту ее уловку. А сама Эльза оказалась не настолько умна, как ей хотелось бы, и упустила одну немаловажную деталь – он знает ее чуть ли не с пеленок. Ей никогда не обвести его вокруг пальца. Конечно, если бы он познакомился поближе с Хартфелией и узнал, что та – обычная охотница за деньгами и популярностью, то, несомненно, привел бы план Эльзы в исполнение, внеся свои коррективы, разумеется. Но, Хартфелия оказалась не такой. Ему показалось ужасной расточительностью портить столь чистого душой и телом человека, который и так достаточно настрадался за всю свою жизнь. Будет жестоко по отношению к ней так же называться ей другом. В конце концов, он проклят. Не нужно ей связываться с ним лишь потому, что она испытывает к нему жалость и сострадание. - Я… - ее тонкая, бледная рука нерешительно потянулась к нему, но на полпути дрогнула и безвольно опустилась. Он вспомнил, как увидел ее в первый раз. Она показалась ему чопорной, сухой и надменной. Внешность вообще была для него пресной и ничем не примечательной – такие никогда не привлекали его внимание. В его вкусе были яркие, пылающие силой и жизнью девушки, желательно с пышными формами. Но после того, как он узнал ее поближе, пусть и не совсем хорошо. Если быть точнее, он лишь слегка коснулся огромного мира под названием «Люси Хартфелия». Но этого ему хватило, чтобы понять, насколько она особенная, необычно-обычная и приятная личность. «Значит, она все же в твоем вкусе», - ехидно подсказал ему внутренний голос. Даже если и так, в этом нет никакого смысла. Его жизнь ему не принадлежит, и он скован цепями и обещанием, данным его отцом. - Я поняла, - тихо молвила блондинка, низко опустив голову. – Пожалуйста, Нацу, отвези меня домой.