Дом без номера

      Час проходил за часом, и длинная осенняя ночь начала медленно таять, словно пытаясь очнуться от хмельного морока. А я всё сидел на пыльных каменных ступенях её парадной, обняв свои колени и уткнувшись в них лицом. Я, если можно так сказать, впервые за долгое время, ни о чем не думал. Моё состояние было подобно медитации: мой вечный внутренний монолог замедлился и затих, и я парил в блаженной, мягкой, как лебяжий пух, тишине, я дышал, глубоко и легко, и каждый вдох был очищающей, тёплой волной. Я был, словно эмбрион, что, прежде сознания и света, знает радость и покой. Я не спал. Как мог бы я уснуть? И рассветный холод я встретил как дар. Впервые за годы, дар быть живым приводил меня в первобытный восторг. Когда позади меня скрипнула дверь, я поднял голову и выпрямился, не смея обернуться. — Зачем вы просидели здесь всю ночь? — раздался её голос за моей спиной. Он был удивителен, её голос, как и всё в ней. Удивителен и обыкновенен — одновременно. Спокойный и уверенный, с бархатистой глубиной и задорной серебристой нотой поверх этой глубины. Я подумал, что если бы она пела, то вероятнее всего, у неё был бы преобаятельный меццо-сопрано. Отвлекшись на звук её голоса, я не сразу ответил на вопрос — прямой до смешного и оттого — не оставляющий шанса на уклончивый ответ. Я поднялся и развернулся к ней. Она смотрела на меня, теперь снизу вверх, из-за нашей разницы в росте, но с царственным спокойствием и в то же время совершенно открыто, своими широко расставленными голубыми глазами. Я учтиво поклонился и назвал своё имя. — Простите меня, — промолвил я, с трудом пряча волнение, — я не хотел смутить вас или причинить неудобства. Поверьте, я не имел в мыслях вас преследовать! Она с любопытством оглядела меня. — Здесь совсем холодно. Пойдёмте в квартиру, вам не помешает чашка горячего чая! — вдруг ответила она, небрежно-изящным жестом приглашая меня следовать за ней в видневшуюся за её спиной тёмную прихожую. — Простите, сударыня, я не знаю вашего имени, — замявшись, произнёс я. Дама вскинула брови и удивлённо усмехнулась, точно вовсе не ожидала этих слов. — Вот как! Разве… Ах, Боже мой, я-то подумала, вы очередной из соискателей в ученики или этих… натурщиков! Она взмахнула рукой и вдруг рассмеялась, и её серебристый беззаботный смех заставил меня невольно улыбнуться. — Что, как вы сказали, натурщиков? — переспросил я. — Ну да. После того, как я прочла лекцию в училище искусств, две недели назад, их потянулась ко мне целая вереница. Я не знаю, что это за новая мода у нынешних студентов, и кто им сказал, что они смогут таким образом подзаработать. Всё ещё смеясь, она протянула мне руку. — Мария Сатто. Опешив, я медленно взял её руку, осторожно пожимая крепкие, округлые пальцы. Мария Сатто — известная художница, про чью выставку в училище искусств недавно писали во всех газетах! Это было невероятно и абсурдно. Я ведь видел фото в газете! По крайней мере, должен был. Не запомнил? Что ж, неудивительно. Лица, изображения на фото, для ауриков ничего не значат, ни о чем не говорят. Источник информации для нас — аура. Рядом с ней всё остальное меркнет. — Но, позвольте, тогда кто… — Я возвращался после Травиаты, той же дорогой, что и вы, — поспешно заговорил я, — а за вами шёл человек. Весьма подозрительный тип и к тому же нетрезвый… По лицу Марии пробежала тень. — Коренастый, с бегающими поросячьими глазками? Каракулевый воротник? — быстро, отрывисто спросила она. Я кивнул. — Я его прогнал. Хотел удостовериться, что вам ничто не угрожает, — прибавил я, отводя глаза в сторону. Теперь Мария потрясённо смотрела на меня. — Храбрый, безрассудный, благородный мальчик. Вы провели здесь всю ночь, охраняя меня от преследователя? Господи, я уж думала, таких больше нет на свете. Или же, быть может, вы не решались выйти, чтобы не столкнуться в подворотне с этим душегубом? Если так, поверьте, вас никто не посмел бы упрекнуть в малодушии. Ведь он и вправду страшный человек. Я с улыбкой покачал головой. — Нет, мадам. Я совсем никого не боюсь. Я просто замечтался здесь. Мне, видите ли, в последнее время скучно, и я плохо сплю ночами. Я, было, собрался с силами и натянул на себя всегдашнюю свою самоуверенную и насмешливую маску, но не удержался и прибавил: — А здесь мне спокойно и хорошо думается. Мария всплеснула руками. — Хорошо думается. На холодной лестнице! Что за немыслимый вы человек, Даниэль. Да пойдёмте же скорее, пойдёмте пить чай! Я накормлю вас завтраком.