Дом без номера

      Даниэль подошёл к окну, распахнул его и с наслаждением вдохнул свежий утренний воздух, неспешно выравнивая дыхание. — С ума сойти. Люкс с видом на дом Лекса, — усмехнулся он и покачал головой. Анна села в постели, вставляя сигарету в тонкий чёрный мундштук и небрежно пожала плечами. — Не я выбирала место для лучшего отеля в этом городе. К тому же, парадный вход и большинство окон вашего дома выходят на противоположную сторону, а те, что смотрят сюда, всегда плотно зашторены. Даниэль развернулся к ней. — Это окна спален, — медленно произнёс он, улыбаясь краешком рта и следя за её выражением. Анна неспеша затянулась, выдохнула дым и чуть склонила голову набок. — Забавно, — ровно проговорила она, — прошла сотня лет, а меня все еще тянет сказать, что не нужно стоять нагишом у окна, иначе простудишься. — Заботливая, — иронично произнёс Дани. Приблизившись, он опустился рядом с ней на постель. — Довольна? Что снова пошел за тобой, по первому зову? Анна откинулась на подушки, вытягиваясь полулежа и задумчиво следя глазами за тонкой струйкой дыма. — Тогда… В мотеле, я хотела поговорить с тобой. — Не припомню, чтобы за всю ту ночь мы произнесли и двух сколько-нибудь связных слов, — усмехнулся Даниэль. Анна повернулась и искоса поглядела ему в глаза. — Не скрою, мне было приятно выманить тебя из твоего номера. От той девочки, как её? Ника? Ты пошел за мной без тени сомнения, не раздумывая ни секунды. Наперед зная, что сражаться с желанием не имеет смысла. Как же мы могли терять время на разговоры той ночью? А утром… Не моя вина, что Погодин и тот местный идиот, которого мы наняли, вломились в номер, как настоящие медведи. Неотесанные бестолочи. Я не удивлена, что ты всё неверно истолковал. Я не стала искать тебя тогда… Даниэль вдруг услышал, как на секунду изменился её голос. Он придвинулся ближе, поворачиваясь к ней и опираясь на локоть. — Не боишься, что и на этот раз вломятся какие-нибудь головорезы? — в миг снова беря себя в руки, лукаво проговорила Анна. — Мне наплевать. Хоть целая армия, — понизив голос, ответил Дани, — тем более, сегодня меня уже пытались убить. Он провёл кончиками пальцев от её подбородка вниз, по шее, ложбинке груди и животу, но она перехватила и сжала его руку своей. — Слушай. Тогда, приехав в Париж в восемнадцатом, я не забывала о тебе ни на день. Дани ухмыльнулся. — Ну да. Видно, поэтому последнее письмо написала перед отъездом. Да и то, не письмо, а так, открытку прислала со своим фото. «На память от Анны Б. Стой выше толпы и чувства свои не подчиняй предрассудкам». На память… — Ты сохранил его? Признайся, что хранишь мое фото до сих пор! Ты помнишь нашу первую и последнюю зиму в Петербурге?! Даниэль не ответил и высвободил свою руку из её пальцев. Анна села и обхватила себя за плечи. — Я писала тебе из Парижа на твой прежний адрес. Потом. Уже в двадцатые. Раньше просто не могла… Слишком… Она резко повернулась и впилась отчаянным взглядом. — Дани! Он улыбнулся уголками губ. — Я теперь слишком стар для этих игр, Анна. Её взгляд в секунду стал ледяным. — Тогда слушай. Слушай внимательно. В Париже в одном из эмигрантских кружков я встретила Марию Сатто, известную художницу. Когда среди её карандашных набросков я увидела твое лицо, я поняла, что непременно узнаю от неё всё. Во что бы то ни стало. — Ты всегда добиваешься своего. — Верно. Даниэль вздохнул. — Продолжай. — Когда я узнала об ауриках, я стала буквально одержима ими. Во всех библиотеках Европы я пыталась найти хоть что-нибудь, хоть крупицы информации. Но ничего не было, ровным счетом ничего. А потом… Меня нашел Ди Тройа. Просто пришёл однажды посреди ночи в мою парижскую квартиру. Он обратил меня, не говоря ни слова, не спрашивая моего согласия. И на следующий же день увез меня в Италию. Два года я прожила с ним, в его палаццо в Венеции. Он не отпускал меня от себя ни на шаг. Контролировал буквально каждый вздох. Он научил меня всему. Ди Тройа говорил, что я стану его лучшим творением. Я понимала, что ему известно, где ты и тот, кто обратил тебя, но мне Алонсо ничего не рассказывал. Настрого запрещал даже задавать вопросы. А потом он исчез. И перед своим исчезновением рассказал мне про портал. Наутро после нашей с ним последней ночи, я проснулась одна в пустом доме. Ди Тройа оставил мне записку, в которой писал, что найдет меня, когда придет время. Записку принёс мне Погодин. Ди Тройа швырнул мне его, как подачку. Чтобы был у меня в услужении. Прощальный подарок, так сказать. Даниэль сел, выпрямляясь и машинально сжимая кулаком простынь. — Ещё он оставил свой портрет. Кисти Веласкеса. Я отдала его Марии, когда узнала, что она уезжает обратно в Россию. Я просила её рассказать тебе всё, если ей удастся тебя найти. — Тогда я уже был в Париже… — Я узнала годами позже. Мне случайно удалось выйти на твой след в шестьдесят девятом. Дальше ты знаешь. — А сейчас? — спросил Даниэль, — Как ты узнала, что я здесь? И кто те, кто ищут этот портал и кто пытался прикончить нас в музее?! Анна не ответила. В долю секунды она взвилась, вскочила с постели и застыла, прислушиваясь. — Ты слышал? Там, за дверью?