если влюблен (тододеку, пре-слэш)
10 октября 2019 г. в 16:59
— Как понять, что ты влюбился?
Тодороки привык озвучивать свои намерения сразу. Кому нужны заморочки?
Урарака вскидывает на него испуганные глаза, потом невольно переводит взгляд на Мидорию, который бьется с Киришимой где-то вдали.
Шото не возражает. Если Мидория ей тоже нравится, что ж, пусть будет бой.
Очако смущенно опускает глаза:
— Обычно ты это и сам понимаешь, — еле слышно шепчет она.
— Как я могу это понять?
Шото стоит к ней полубоком, небрежно засунув руки в карманы, глядя прямо перед собой, так, будто спросил ее о незначительном пустяке.
— Т-тодороки-кун, зачем тебе это... — какое-то время она испуганно глядит на него, но Шото молчит. Всю свою жизнь он учился быть молчаливым, и теперь это приносит плоды. — Ты везде и всегда хочешь быть только с ним, — наконец сдается она, и Шото даже не удивляется этому так легко проскочившему "с ним", а не "с ней".
Значит, она всё поняла. Тем лучше.
— Это всё?
Она улыбается ему немного испуганно:
— Это только начало.
— Что еще?
Урарака нервно сжимает руки, стиснутые в кулаки:
— Например... Ты всегда хочешь его защитить.
Это спорно. Еще кто кого защитит.
— Даже если он сильнее меня?
Урарака заливается краской. Теперь всё более чем очевидно.
— Д-да, — от волнения она всегда запинается точно так же, как и Мидория. — Даже тогда.
Шото засовывает руки поглубже в карманы:
— Мы будем героями. Мы хотим защитить всех, кто нуждается в нас. Как отличить?
Урарака тоже не глядит на него — смотрит в землю, крепко сцепляя руки в замок.
— Ты хочешь его защитить, даже если он самый сильный на свете.
Шото пытается не усмехнуться намеку:
— Не вариант. Еще что-то есть?
Урарака вскидывает на него напряженный нечитаемый взгляд:
— Еще есть самый проверенный способ.
Тодороки, не моргая, изучающе глядит на нее, ждет ответа. Под его пристальным взглядом она краснеет почти что до слез, но все же решается выпалить:
— Ты хочешь его целовать.
Упс. Вот это удар так удар. Куда там каким-то Причудам. Шото не выдерживает и отводит глаза.
— Ведь ты... хочешь? — почти шепчет ему Урарака, и Тодороки восхищается ее смелостью. А он бы так смог?
Тодороки снова медленно поворачивает голову к ней: Очако бесстрашно смотрит ему прямо в лицо, но Шото не привык отступать:
— А ты?
Она вздрагивает, встречая его ответный удар, еще больше краснеет и невольно делает два шага назад.
— Т-тодороки-кун, речь ведь не обо мне.
Шото изучающе глядит на нее, как на ринге, улавливая глазами малейшие микродвижения:
— О тебе тоже. Если он так решит.
Не сказать, что эти слова даются Тодороки легко. В горле саднит так, как будто он харкал кровью несколько дней. Правый бок стремительно леденеет, левый — горит, пальцы сжимаются в кулаки. Шото никогда прежде не знал, что способен так ревновать. Что мысль о том, что Мидория будет не с ним, заставит его забыть обо всем. Кроме самого главного правила: бой должен быть честным. Это правило для него нерушимо, поэтому он молча ждет. Урарака — смелая, сильная, и Шото уверен: она даст ему достойный отпор.
Но Очако ведет себя неожиданно странно. Переступает с ноги на ногу, кусая губы смотрит на поле, где Мидория катает по земле орущего Киришиму, и какое-то время молчит, прижимая руки к груди.
— Не бойся, он не решит, — ее улыбка такая же грустная и тихая, как опавшие листья.
Шото так и подмывает ответить “я не боюсь”, но он не привык врать ни себе, ни другим.
Поэтому с губ срывается совершенно другое:
— Откуда ты знаешь?
Далекий Киришима изворачивается и ловко наносит Мидории ответный удар.
— Я знаю.
Мидория, в очередной раз опрокинув Киришиму на землю, приподнимается с травы и радостно машет им обоим рукой. Урарака приветливо машет в ответ, и у Шото в груди опять стынет лед и жжется адское пламя. Когда-нибудь они его разорвут на куски.
Урарака отводит с лица отросшую челку:
— Он постоянно твердит, какой я ему замечательный друг.
Шото бросает на нее косой, быстрый взгляд. Всего одним предложением она озвучила все его страхи. Больше всего на свете Шото боится со своими неуместными чувствами потерять то, что есть. Они с Изуку тоже друзья.
Наверное, он как-то ощутимо теряет лицо, потому что Урарака неловко отводит глаза.
— Не волнуйся. Тебе он такого не скажет, — тихо произносит она, рассеянно глядя на далекое поле.
Шото непонимающе хмурится:
— Я плохой друг?
— Очень хороший.
— Тогда что ты этим хочешь сказать? — у Шото с самого детства с коммуникациями просто беда. Но с пониманием девушек всё обстоит еще хуже.
Урарака неотрывно смотрит на поле, на котором близится к завершению воздушная битва.
— Только то, что ты для него больше чем друг. Как и он для тебя.
Дыхание замирает, буквально кончается перед огромным, невиданным счастьем.
Не. Может. Быть.
— Откуда ты знаешь? — голос все-таки садится и предательски дает хрипотцу.
— Все знают. Достаточно просто на вас посмотреть.
Она смаргивает с ресниц быстрые слезы и пытается улыбнуться ему, а у Шото в груди, где-то между Причудами, вслед за оглушительным счастьем вспыхивает нечто такое, чему и названия нет: боль, отчаяние и острая жалость. Наверное нормальные люди это зовут состраданием? Все тот же Мидория научил его чувствовать не только себя.
Шото молча глядит, как Урарака поспешно вытирает влажные глаза рукавом, и совершенно не знает, что ему сейчас нужно сказать. Он готов вытащить ее из горящего дома, достать со дна моря, выкопать из-под руин, — да что там, спасая ее, он готов отдать свою жизнь. Но не Мидорию.
— Урарака-сан, Т-тодороки-кун, мы закончили! — подлетевший к ним Изуку сияет как солнце. — Я победил!
Шото непроизвольно возвращает ему эту улыбку, подрагивая краями губ: рядом с Изуку он теряет контроль над собой, словно опять стал пятилетним ребенком. Сердце переполняет тепло.
— Т-тодороки-кун, ты видел, какой у меня был последний удар? Ты же смотрел?
Глаза Изуку — теперь Шото наконец-то способен это увидеть — смотрят на него с надеждой и восхищением: так Мидория больше не смотрит ни на кого.
— Я смотрел, — в животе у Шото щекочутся воспрявшие бабочки, и он сам не замечает, как посылает ему в ответ такой же влюбленный и ласковый взгляд.
— Ты ни за что бы не победил, если бы я в конце не ослабил причуду! — проигравший Киришима весело улыбается во все тридцать два и явно не чувствует себя проигравшим.
— Ты мне поддался? — Мидория возмущенно оглядывается на него. — Но это нечестно! Мы переиграем! Возвращайся назад!
Он опять рвется к полю, но Киришима примирительно хлопает его по плечу:
— Чувак, остынь! Ты всего неделю как вышел из лазарета! Я не хочу тебя опять повредить. Да и Бакуго всем запретил...
— Каччан? Что он мог запретить?
— Ты как будто не знаешь! "Кто покалечит задрота — убью. Я должен сразиться с ним сам". Кхм. Ну, в смысле, Мидорию. В смысле, ты меня понял, чувак.
— З-знаешь, Киришима-кун, уж лучше бы Каччан обо мне не заботился так...
— Да ладно, расслабься, это же так по-мужски. Бакуго за тебя переживает всегда. Просто не умеет этого показать.
— Почему Каччан вдруг заботится?..
— Потому что о тебе заботятся все. Прости, чувак, но ты слишком уж любишь собой рисковать.
— Ты же знаешь, что я не специально...
Продолжая непринужденно болтать, они оба направляются к главному корпусу. Киришима шагает чуть впереди, Изуку, прихрамывая, плетется следом за ним, а Шото с Ураракой глядят ему вслед.
Зеленоватые волосы переливаются в утреннем свете, и Шото так и тянет к ним прикоснуться рукой. Так же как к сильным плечам и рукам. Взъерошить. Погладить. Обнять. Прижать к себе что есть силы. И не отпускать никогда.
— Тодороки-кун...
Шото чуть не вздрагивает от голоса Урараки: он так засмотрелся на Мидорию, что снова забыл, где он и с кем.
— Знаешь, на самом деле быть ему другом — это ведь тоже здорово. Я думаю, что я обязательно научусь.
Она смущенно ему улыбается, и Шото чувствует в сердце новый укол — они с Мидорией чем-то очень похожи: оба открытые, искренние, готовые забывать себя ради других.
Шото резко отворачивается от нее и снова смотрит в удаляющуюся спину Мидории.
Он так хочет сказать Урараке "спасибо", поблагодарить ее от всего сердца за то, что она вот такая, как есть. Но вместо этого только сухо роняет:
— Понятно.
И снова молчит.
Вот черт. Он никогда не научится общаться с людьми.
Но Очако продолжает ему улыбаться так искренне, как будто и сама все поняла.
— Т-тодороки-кун! Урарака-сан! Догоня-яйте! — кричит издалека им Мидория, машет рукой и улыбается.
— Побежали? — Урарака кивает на Изуку, и спустя мгновение они оба уже мчатся к Мидории наперегонки.
Изуку ждет их, улыбаясь все шире и шире, и Шото в который раз кажется, что эта его ослепительная улыбка может согреть собой одновременно весь мир.