Наставница

— Вчера что-то случилось? — заговорщицки прошептала Нина и тут же пояснила: — Ты постоянно оборачиваешься и странно смотришь на Марена. Может, я могу чем-то помочь? — Да всё хорошо, — я резко повернулась обратно в сторону доски и для большей убедительности мотнула головой несколько раз. — Просто тебе не кажется, что он выглядит как-то не так, как обычно? — Что, неужели совместный проект показал тебе нашего Марена в новом свете? — а вот Нина выглядела так, словно едва сдерживала смех. Пожалуй, так и было. Вот точно всех этих глупостей от Алена нахваталась! И только я собралась ей всё высказать — ведь кто в такие моменты ещё должен меня поддерживать, если не она? — как осознание всё-таки пришло. Я еле досидела до начала перемены, а воспринимать всё происходящее вокруг — объяснение новой темы, гул на задних партах, стук первых капель дождя об окна — больше не получалось. Пришлось слишком сосредоточиться на том, чтобы не сопоставлять факты, которые сами по себе могут ничего не значить. Но они, как назло, сопоставились сами собой. — Марен, — настойчиво потрясла его за плечо я сразу после звонка. — Где твои серёжки? — Серёжки? — удивленно переспросил он, но тут же улыбнулся. Снова же как-то странно, он вообще больше не казался мне похожим на самого себя. Вот так вот по-доброму, но без смятения, на меня иногда смотрел кое-кто другой. И то редко. — Ты про те чёрные гвоздики? Решил оставить их сегодня дома. Я же не знал, что они тебе так нравятся. В полном недоумении я уставилась на него, даже хихиканье Алена где-то на заднем плане для меня перестало что-либо значить. Хорошо, допустим, раскидываться такими фразочками рядом с объектом своей большой любви — вполне обыденное дело. Да я сама так постоянно делаю! Рядом с Лордом Багом. И почему-то никогда не думаю, что перегибаю палку. Да и с чего бы чему-то наталкивать меня на такие мысли, если тогда я Кошка Нуар, а не самая правильная в мире девочка Адрия? Но скромняга Марен… Он ведь как был им, так и остался. Или всё-таки нет? — Скажи, — едва слышно выдохнула я. Моя рука словно сама собой потянулась к ладони Марена, он в ответ легонько сжал мои пальцы. И едва заметно погладил мое серебряное кольцо, — что такого сказал тебе тот старик? То, что Марен оказался достаточно невредим, чтобы прийти сегодня на пары даже без нескольких лишних синяков на лице, принесло мне невероятное облегчение. Но в чем же тогда дело? Может, парню пришлось столкнуться с очень сильным гипнозом? Поэтому он кажется таким странным? — Ничего, кроме правды, — так же тихо ответил Марен. Его слова чуть не заглушил звонок. А дождь за окном превратился в самый настоящий ливень. К концу пар он и не подумал заканчиваться. Зонтика у меня с собой не было, так что в кои-то веки я была рада тому, что Горилла меня встречает. Ещё и на машине. А то, что он согласился подкинуть до дома Марена, оказалось очень приятным бонусом. Мы сидели рядом. Так, что наши колени почти соприкасались. Мне хотелось сказать как никогда много, но нужные слова продолжали ускользать. Марен тоже молчал, только изредка задумчиво поднимая на меня взгляд. Хотелось спросить его слишком о многом, но больше всего меня интересовало всё-таки только одно. Какой же являлась правда в устах старика Фу? — До завтра, — улыбнулся Марен на прощание. И наклонился в последний миг, чтобы заправить светлую прядку мне за ухо. — До завтра, — эхом отозвалась я. Неизвестно откуда взялось противное чувство, что я бессовестно вру. А может, всё это просто фатум, приправленный не одной щепоткой драмы в моем воображении? Я думала о предопределенности всего, пока наше с Гориллой молчание не прервал прогремевший где-то вдалеке взрыв. Фырканье Плагга могло мне только почудиться, но горькая усмешка всё равно расплылась у меня на лице. Ну серьёзно, что заставило меня думать, что Бражник замешкается со своим следующим ходом? — Может, не нужно? — я вздрогнула, осознав, что это Горилла обращается ко мне. В его голосе звучала обреченность, но больше ничего, чтобы меня остановить, он так и не предпринял. Поэтому я, пробормотав что-то себе под нос, выскочила из машины под проливной дождь, когда мы остановились перед светофором. Меня мало волновало то, что складывается впечатление, что о мне, как Кошке, знает уже едва ли не половина Парижа. На одной из крыш я поскользнулась на мокрой черепице и не упала только чудом. Вот с чего я взяла, что раз Натали решила поделиться со мной своим прошлым, то она и решит все проблемы настоящего? Она больше не героиня. Героиня — я. И то благодаря той же Натали, так что она может сделать ещё? На другой крыше я поскользнулась в огромной луже и всё-таки шлепнулась в неё же. И поняла, что всегда слишком сильно полагалась на своего напарника. Что он всегда придумает план, поддержит, если уж не за талию, то хоть морально. А теперь нет у меня никакого напарника, эта битва только моя, и… Да как я вообще должна победить чёртову акуму, если не имею ничего общего с божьими коровками?! Ответ на этот вопрос так и не нашелся. Наверное, фатум. Но это не точно, причиной могла послужить моя опрометчивость или же во всех смыслах разбитость. Ну, не суть. Дело в том, что своего противника за потоками воды я даже рассмотреть не успела. А в следующий миг меня со страшной силой откинуло назад. Я бы встала, честно. Смысл быть Кошкой, если не приземляешься всегда на четыре лапы? Я бы точно встала и выцарапала от отчаяния этой новой акуме глаза. А потом отменила бы трансформацию и побежала к Марену, а не домой, потому что его маме я нравлюсь, и не сказала ему я столько всего! Но почему же и он промолчал? Я бы… Много чего, если бы не приложилась затылком о что-то так сильно. Ничего рассмотреть больше нельзя было не из-за ледяных потоков ливня.

***

Вокруг было так темно, что я справедливо решила, что проснулась ещё задолго до будильника. Но почему тогда так холодно, голова раскалывается, ещё и поднять руки возможности нет? И… неужели это чувство, осевшее, кажется, в каждой косточке, — страх? — Почему кольцо должно оставаться на Кошке? Разве это работает не так же, как с Талисманом Удачи? — у меня вышло разобрать голос моего отца. То есть… Бражника, а кого же ещё? — Не так, — спокойно ответил ему Фу. А затем раздался характерный не для самого слабого удара звук. Наверное, впервые в жизни то обстоятельство, что били вовсе не меня, не только не радовало, но и не давало пошевелиться от вязкого и совершенно животного ужаса. — А, Адрия, ты проснулась? Хорошо, тогда начнем. Не может ведь старик вроде меня ждать свою кошку целую вечность?