Цветы — волосам, паруса — кораблю

“Bombs are fallin' on Monday morning Waitin' for the news together An explosion, any moment You make moments last forever and ever” ♫ Melanie Martinez — Bombs on Monday

Есть воспоминания, которые остаются на всю жизнь. Кажется, что, даже умерев, ты будешь помнить эти дни и осознавать, что они значили. Что-то, что делит все, чем ты был, на «до» и «после». Но даже такие события в памяти не всегда приносят только боль. И человек вынужден цепляться за то, что в какой-то момент показалось частичкой света в беспроглядном мраке. Жизнь в приюте была… действительно хорошей. Может, это было странно — называть что-то хорошим после смерти обоих родителей, — но Вэй Ин ценил то, что имел. Он и сам не знал, откуда в нем все это появилось, но способность жить сегодняшним днем просто засияла внутри, как путеводная звезда, и больше никогда не исчезала. Он не помнил, говорила ли об этом когда-нибудь мама. Или просто и она, и отец показывали это своим примером те счастливые годы, которые судьба подарила ему с ними. Мама часто улыбалась в моменты, когда было грустно. Вэй Ин не понимал, как ей это удавалось, но в одном она была права — от улыбки действительно легче. Словно твое сознание начинает верить в то, что все и правда не так плохо. Прошлое — это прошлое. Пока ты жив, значение имеет лишь то, что происходит сейчас. Так зачем сожалеть? Через неделю после того рокового разговора взрослых за дверью, из которого Вэй Ин узнал о смерти родителей, директор Цзян позвал его к себе. К тому времени Вэй Ин еще не до конца привык к жизни в приюте, но успел принять то, что с ним произошло. Дети, жившие в этом доме, были очень разными, но все, как один, считали друг друга братьями и сестрами. Это ощущение будто витало в воздухе и никогда не покидало эти стены. Здесь были и совсем маленькие дети, которых Вэй Ин видел только мельком, когда их носили на руках старшие или воспитатели, и уже взрослые, почти закончившие школу. Сам он жил на втором этаже, который был закреплен за мальчиками, в комнате с еще четырьмя детьми. Они быстро поладили. Самому старшему из его соседей было четырнадцать, а самому младшему — пять. В «Пристани Лотоса» было правило, что дети повзрослее должны помогать маленьким, а потому у Вэй Ина уже появился кто-то, кого ему нужно было защищать и оберегать даже в свои шесть. Комната была просторной и очень светлой. Кровать Вэй Ина стояла у самого окна, из которого открывался красивый вид на задний двор, засаженный кленами. В ту осень в солнечные дни казалось, что внизу разгорается настоящий пожар — такими яркими были красные и рыжие листья деревьев, под которыми бурно цвели осенние хризантемы. Это был сад Мадам Юй — жены директора Цзяна. Ее все называли только так — Мадам Юй, и Вэй Ин лишь через пару лет узнал ее полное имя — Юй Цзыюань, но никогда так к ней не обращался. Это была строгая и властная женщина с таким красивым, но холодным лицом, что некоторые дети считали ее настоящей Снежной Королевой. Взглянув на супругов Цзян, невозможно было даже представить, что могло удерживать рядом друг с другом до такой степени не похожих людей. В тот вечер директор Цзян заглянул в их комнату, приоткрыв дверь. Вэй Ин сидел на кровати и листал книжку с картинками, которую ему молча притащил пятилетний Ван Шэн, тут же взгромоздившись рядом и подергав его за руку. За всю неделю, что Вэй Ин провел в «Пристани Лотоса», этот ребенок едва произнес три слова; он почти совсем не разговаривал и чаще всего забивался в свой уголок с потрепанной книжкой. Так что это был настоящий подарок, что, спустя неделю, Ван Шэн пришел сам, прошлепав босыми ногами по деревянному полу, и залез на кровать Вэй Ина. Когда малыш увидел директора Цзяна, он завозился и захотел убежать обратно к себе, но Вэй Ин не пустил, обхватив его руками за пояс. Директор Цзян улыбнулся и подошел ближе. Еще в ту ночь, когда Вэй Ин узнал о смерти родителей, он понял, почему голос человека, который разговаривал за дверью с отцом Вэнь Цин, показался ему знакомым. Тогда, увидев вошедшего в медкабинет Цзян Фэнмяня, он вспомнил, что этот мужчина иногда приезжал на работу к папе или маме, когда там бывал и Вэй Ин. У него было доброжелательное лицо и очень забавные брови — когда он говорил, они приподнимались, являя взгляду тонкие морщинки на лбу, от которых он казался еще добрее. — Ван Шэн, ты не против, если я всего на десять минут украду у тебя твоего друга? — спросил директор Цзян, чуть наклонившись к ним. Малыш насупился в руках Вэй Ина, посмотрел сначала на директора Цзяна, потом — на него. Вэй Ин ободряюще улыбнулся ему в ответ. Ван Шэн, поразмыслив о чем-то своем, нахмурился и кивнул. Он осторожно забрал книжку, которую Вэй Ин отложил на покрывало, чтобы суметь его удержать, сунул между страничек в месте, где они остановились, закладку в виде сложенного в несколько раз листочка из тетрадки, и слез с кровати. — Спасибо, Ван Шэн, — поблагодарил директор Цзян, проводив мальчика взглядом, пока тот шел до своего уголка. — Вэй Ин, пойдем со мной. Кабинет директора Цзяна находился на первом этаже в противоположном от владений доктора Вэня крыле. Вэй Ин еще ни разу не бывал в этой части приюта. Роспись на стене в главном зале, которую он увидел еще в первый день, когда Вэнь Цин привела его в это место, продолжала украшать и коридор, по которому они шли. Директор Цзян держал Вэй Ина за руку. Его ладонь была теплой и сухой, даже немного шершавой. Вэй Ин послушно шагал за ним, рассматривая нарисованные реки и раскрывшиеся цветки лотосов на стенах. Встретившаяся им по пути Мадам Юй с высоко забранными волосами, из-за которых она казалась еще выше, чем на самом деле, смерила Вэй Ина странным взглядом и отвернулась, ускорив шаг. От нее почти буквально повеяло холодом, так что Вэй Ин придвинулся чуть ближе к директору Цзяну. Почувствовав это, тот ободряюще сжал его ладонь. В его кабинете было прохладно и пахло свежестью и деревом. Верхняя часть большого полукруглого окна была приоткрыта, и оттуда тянуло недавно прошедшим дождем. Вэй Ин огляделся, замечая множество полок у дальней стены, заставленных детскими поделками, рисунками в простых деревянных рамочках и фотографиями. Фотографий было столько, что Вэй Ин даже не смог окинуть взглядом их все. Много-много детей, с которыми директор Цзян фотографировался в самом приюте, в парках, на чайных церемониях, с животными, в школе… — Вэй Ин, — мягко позвал директор Цзян, отвлекая его от снимков. — Присаживайся. Сказав это, сам он обошел большой стол, одна часть которого была полностью занята какими-то бумагами, сел в строгое кресло и указал на другое, стоявшее напротив. Оно, в свою очередь, совсем не было строгим. Это было мягкое кресло из приятной на ощупь ткани фиолетового цвета, в которое так и тянуло забраться с ногами. Именно это Вэй Ин и сделал, расслабившись, когда директор Цзян только улыбнулся и не высказал никаких замечаний. — Как ты себя чувствуешь? Как твои руки? — спросил директор Цзян. Вэй Ин накрыл ладонью один из оставшихся на предплечье пластырей, который заново налепил утром доктор Вэнь и который он уже успел расковырять до того, что с концов торчали мелкие белые ниточки. — Хорошо. Только три следа осталось. А было семь больших и четыре маленьких, — честно ответил Вэй Ин. Директор Цзян улыбнулся еще шире. — Это замечательно. Доктор Вэнь сказал, что шрамов не останется. Совсем скоро ничто не будет напоминать тебе о той собаке. Вэй Ин поежился, обхватив руками колени. Это вряд ли. У Ван Шэна в книжке были картинки с собаками. Вэй Ин старался пролистывать их побыстрее, потому что даже на бумаге эти зверюги вызывали холодок по спине, как будто вот-вот сзади снова послышится оглушительный лай. Чтобы не расстраивать директора Цзяна, он тоже улыбнулся, пристроив подбородок на согнутых коленях. В «Пристани Лотоса» все обращались с ним хорошо. Вэнь Цин и Вэнь Нин уже дважды приходили в комнату проведать его, и они засиживались до самого отбоя, пока не приходил доктор Вэнь и не забирал своих детей домой. Вэй Ину не на что было жаловаться. По ночам ему бывало грустно, когда он думал о маме и папе, и тогда он выбирался в коридор и ходил, разглядывая фотографии и детские рисунки на стенах. Многие ребята рисовали свои семьи, которых больше не было, и Вэй Ин понимал, что не один он тосковал по тому, что осталось в прошлом. Директор Цзян сложил руки на столе и переплел пальцы. — Знаешь, в «Пристани Лотоса» есть одна традиция, которой нет больше нигде. Хочешь, я тебе о ней расскажу? Вэй Ин с готовностью кивнул. — Когда-то давно в Китае существовал обычай давать детям вторые имена. Это делалось чаще всего для того, чтобы немного обмануть судьбу. Например, если кто-то боялся огня, ему могли дать второе имя, которое содержало бы иероглиф «вода», чтобы придать ему сил в борьбе с этим страхом. Понимаешь? Вэй Ин заинтересованно смотрел на директора Цзяна, снова ковыряя краешек пластыря на руке. — Да, — сказал он. — Это работало? Человек переставал бояться огня? Директор Цзян мягко усмехнулся. Его брови снова взлетели вверх, а на лбу появились те самые добрые тонкие морщинки. — Кому-то да, кому-то — нет. Это зависит от самого человека. Имя — лишь небольшая помощь. Вэй Ин снова кивнул, задумчиво прикусив губу. — В «Пристани Лотоса» мы даем воспитанникам вторые имена, потому что все они оказались здесь по причине не самых хороших обстоятельств, — продолжил директор Цзян. — Это не значит, что их никто не называет по настоящим именам, но многие используют именно вторые. Кому как нравится. И, если ты хочешь, ты тоже можешь получить второе имя. Второе имя? Вэй Ин, заслушавшись, слишком сильно подколупнул пластырь на руке и ойкнул, когда он отошел вместе с успевшей подсохнуть корочкой на ранке. Он опустил взгляд и посмотрел на предплечье. Под смятым и слипшимся концом пластыря выступила капля крови. Может, не так и плохо будет, если директор Цзян даст ему второе имя. Он не хотел помнить о времени, проведенном на улице, о покусавшей его собаке и чувстве, которое заполнило все его естество, когда он услышал новость о смерти мамы и папы. Он хотел помнить другое. Смелую Вэнь Цин, которая защитила его и привела к этим добрым людям, робкую улыбку Вэнь Нина, ласковые руки их отца, благодаря которым воспалившиеся царапины перестали так болеть, красивый осенний сад под окнами этого дома. А еще то, как улыбались мама и папа. — Да, — твердо сказал он, посмотрев директору Цзяну в глаза. — А какое? Улыбка на лице напротив стала еще ласковее. Директор Цзян встал со своего места, обошел стол и приблизился к креслу, в котором сидел Вэй Ин. Он присел рядом и, протянув руку, погладил его по волосам. — Вэй Усянь. * * * Ноябрь был очень холодным. Темнело все раньше, и часто шли проливные дожди. Ночью Вэй Ин никак не мог уснуть, слушая, как вода барабанит по карнизу окна. По стеклу стекали крупные капли, и он наблюдал, как они бегут вниз разными потоками, чтобы вдруг соединиться, обрушиться с удвоенной скоростью и разбиться о нижнюю часть рамы. Его соседи уже спали. Ван Шэн до отбоя просидел с ним, притащив из небольшой библиотеки с первого этажа новую книжку, пока не начал клевать носом и падать прямо на Вэй Ина. Тогда самый старший мальчик — Лин Чан — отнес его на кровать. Вэй Ин лежал, повернувшись на бок к окну, и думал о своем втором имени. Оно ему сразу понравилось. А еще это было приятно, что кто-то вот так позаботился о нем и его судьбе, чтобы, как в конце разговора сказал директор Цзян, начать все с чистого листа. От воспоминаний никуда не деться, но он очень хотел больше помнить хорошее. По крайней мере стараться. Но в эту ночь это не очень удавалось. Вэй Ин вспоминал, как мама в вечер перед днем его рождения собиралась в магазин. В его памяти не осталось точной картинки, в чем она ушла из дома. Как он ни силился, он никак не мог полностью воскресить в голове ее образ. На ней тогда точно был яркий синий шарф, который пах, как цветы пионов. Это были мамины духи. Она всегда так пахла — этим вкусным сладким запахом. Она пахла весной. Солнечным маем, когда они все вместе ездили отдыхать к реке, где Вэй Ин любил ловить кузнечиков. Он больше не попадет в то место? Вэй Ин крепко обнял подушку и уткнулся носом в ее уголок. Это приятные воспоминания, так почему от них так горько? Комната вдруг показалась ему темной и чужой, а звук дождя за окном — зловещим. Еще немного полежав, он выбрался из-под одеяла, зябко поджав пальцы босых ног, и тихо, чтобы не разбудить других мальчиков, вышел в коридор. В доме было очень темно. Обычно сюда проникал свет фонарей снаружи, но теперь из-за дождя он был совсем тусклым. Вэй Ин спустился на первый этаж, переступив через пятую ступеньку сверху, потому что она очень громко скрипела. Он не знал, что ему делать, поэтому зажег небольшую лампу, что стояла на столе у лестницы, и сел на пол перед росписью, чтобы повнимательнее ее разглядеть. Ему нравилась эта картина. По какой-то причине изображенные на ней реки и пруды успокаивали. Люди на пристани выглядели такими спокойными и умиротворенными. Лодки на воде, казалось, вот-вот поплывут прямо по рисунку, спеша к причалу. За спиной послышались негромкие шаги, и Вэй Ин вздрогнул, оборачиваясь. К нему приблизилась девочка, которая на вид была возраста Вэнь Цин, может, чуть старше. Она куталась в светло-розовую накидку и тоже была без обуви, только, в отличие от босого Вэй Ина, на ней были розовые носочки. Она была похожа на нарисованный на стене цветочек лотоса. — Почему ты не спишь? — шепотом спросила девочка. Вэй Ин не знал, что ответить, поэтому просто пожал плечами. Он еще ни разу не видел здесь эту девочку. — Как тебя зовут? — снова задала вопрос она. — Вэй Усянь. Он и сам не знал, почему решил представиться этим лишь недавно обретенным именем, но это был первый раз, когда он сам произнес его вслух. Девочка улыбнулась и кивнула, качнув двумя забранными по бокам головы хвостиками. — А я Цзян Яньли. Цзян Яньли? Вэй Ин вспомнил, что ему говорила Вэнь Цин в кабинете доктора Вэня. «Дети директора Цзяна часто здесь бывают». — Директор Цзян — твой папа? — спросил он, глядя на девочку снизу вверх. Та кивнула, продолжая улыбаться. Вэй Ин ответил ей тем же, тоже растянув губы в улыбке. — Ты совсем замерз, — сказала Цзян Яньли, присев рядом с ним и взяв его руки в свои ладони. Ее пальцы действительно показались горячими из-за контраста с его собственной кожей. Она отпустила его и стянула с плеч накидку, закутав его в нее. От ткани приятно пахло чем-то сладким. — Мы с братом ждем, пока папа закончит работать, чтобы вместе пойти домой. Мы живем совсем рядом. Не хочешь посидеть с нами, если тебе не спится? У Цзян Яньли был очень приятный и мягкий голос, а ее улыбка чем-то напоминала то, как улыбалась мама, когда разговаривала с ним. Вэй Ин посмотрел на нее еще пару мгновений, а потом кивнул. Цзян Яньли помогла ему подняться с пола и, приобняв одной рукой, чтобы с него не упала накидка, повела его в кухню, где все дети собирались на завтраки, обеды и ужины. После ужина туда никого не пускали, но под дверью Вэй Ин увидел полоску от горящего внутри света. Цзян Яньли потянула за ручку двери и пропустила его вперед. Внутри было очень тепло и пахло шоколадом. Когда Вэй Ин вошел, сидевший в самом начале одного из длинных обеденных столов мальчик поднял голову. Заметив его, он тут же нахмурился. Вэй Ин узнал того ребенка, которого он видел на лестнице, когда впервые переступил порог этого дома вместе с Вэнь Цин. Так это сын директора Цзяна? — А-Чэн, познакомься, это Вэй Усянь, — сказала Цзян Яньли, взяв Вэй Ина за плечи и подведя поближе к столу. Горел только верхний свет над плитой и кухонной стойкой, а потому в дальней части помещения было намного темнее. От этого почему-то было даже уютно. — А-Сянь, это Цзян Чэн, мой младший братик. — Привет, — улыбнулся Вэй Ин, подойдя к мальчику поближе и протянув ему руку. — Привет, — буркнул тот, но все же пожал его ладонь. — Тебе сколько? — Шесть. — Хм. Мне тоже. Я думал, тебе меньше. Цзян Яньли тихо засмеялась и отошла к плите. Вэй Ин только в этот момент обратил внимание, что перед Цзян Чэном стояла кружка, от которой просто упоительно пахло шоколадом. Так вот откуда этот запах. — А-Сянь, будешь какао? Тебе нужно согреться, — спросила Цзян Яньли, привставая на носочки, чтобы снять с верхней полки шкафчика большую кружку. — Да, — ответил Вэй Ин и сел рядом с Цзян Чэном, который снова хмуро на него посмотрел. Интересно, он вообще улыбается? Когда перед Вэй Ином появилась эта исходящая потрясающим ароматом кружка, он тут же обхватил ее руками и сделал глоток. Горячая, но не обжигающая жидкость сразу обволокла горло теплом. А на вкус это было просто незабываемо: какао было густым и сладким, но был в нем какой-то особенный, чуть солоноватый привкус. — Как вкусно! Цзян Яньли счастливо улыбнулась и села рядом с ним, поставив перед собой чашечку поменьше с тем же напитком. — Это мой секрет, — с таинственным видом сказала она. — Я добавляю в молоко щепотку соли, прежде чем варить какао. Правда вкусно? — Правда-правда! — с чувством уверил ее Вэй Ин, снова прикладываясь к кружке. — Я готов пить его каждый день! — О, ради таких слов я могу делать его для тебя каждый день, пока не надоест. — Цзян Яньли тоже сделала глоточек, а потом протянула руку и погладила Вэй Ина по волосам. — Мы с А-Чэном часто здесь бываем вместе с мамой и папой. Ты же совсем недавно стал тут жить? Вэй Ин кивнул, отставив кружку, в которой осталось уже меньше половины какао. Он согрелся, и ему действительно стало лучше. От Цзян Яньли шло такое спокойствие и жизнелюбие, что просто невозможно было не ощутить эти эмоции самому. — Да, неделю назад, — сказал он. Цзян Яньли наклонилась и, взяв со стола салфетку, аккуратно промокнула ему губы. Цзян Чэн что-то буркнул рядом и стянул с соседнего пустого стула планшет, демонстративно бахнув его на стол перед собой. Откинув мягкую крышку чехла, он несколько раз ткнул пальцем в экран, а потом развернул планшет к Вэй Ину. — Смотри, кого папа мне подарил. Уже успевший снова взять кружку Вэй Ин бросил лишь один взгляд на экран и отпрянул, вжавшись в спинку стула. Цзян Яньли едва успела перехватить его руки, чтобы он не вылил на себя остатки какао. — Убери-убери! Они страшные! — зажмурившись, взмолился Вэй Ин. Когда он все же приоткрыл один глаз, он увидел, как Цзян Чэн недоуменно смотрит сначала на планшет с открытой фотографией, а потом — на него. Там собаки! На фотографии собаки, да еще и целых три! — Это всего лишь щенки. Ты дурак? — насупившись еще больше, спросил Цзян Чэн. — А-Чэн! — погрозила ему пальцем Цзян Яньли и обратилась уже к Вэй Ину: — Так это тебя покусала собака? Доктор Вэнь мне рассказывал. Вэй Ин кивнул, сжав кружку в руках так, что пальцы проскрипели по ее стенке. Цзян Яньли сдвинула ткань накидки, которая так и была на нем, выше его запястий и покачала головой, глядя на еще оставшиеся пластыри на некоторых ранках и уже затянувшиеся царапины. — Бедняжка. — И что теперь? — пробурчал Цзян Чэн, захлопнув крышку планшета и скрестив руки на груди. — Не все собаки злые! — А ты ничего не боишься? — спросил Вэй Ин, глядя на него. Мальчик фыркнул и отвернулся. — Ничего не боюсь, ясно? Бояться глупо! Только трусы боятся! — Вовсе нет, — мягко сказала Цзян Яньли. — Смелость не означает, что ты ничего не боишься. А когда что-то причиняет тебе боль, вполне нормально избегать этого. А-Чэн, пожалуйста, больше не бери собачек в приют. — Вот еще! — тут же вспылил Цзян Чэн, едва не подпрыгнув на своем месте. — Всем нравится с ними играть! — Но они будут пугать А-Сяня. Посмотри на его руки. Ему было больно, понимаешь? Мы все — одна большая семья и должны защищать друг друга. А ребята могут поиграть с щенками и на улице, когда ты будешь с ними гулять, — терпеливо объяснила Цзян Яньли. Вэй Ин лишь переводил взгляд с нее на ее брата и обратно. Когда Цзян Яньли снова посмотрела на него, он улыбнулся ей. Цзян Чэн вздохнул и отпил из своей кружки. Потом, отставив ее, он спрыгнул со стула и подошел к Вэй Ину, взяв его за запястья и притянув его руки поближе к себе, чтобы посмотреть на укусы. — Ничего себе, — тихо сказал он себе под нос. — Большая была собака? — Очень, — внутренне содрогнувшись от воспоминаний, сказал Вэй Ин. Цзян Чэн поджал губы, подумал с пару мгновений, взглянул на сестру и отпустил руки Вэй Ина. — Ладно. Если вдруг увидишь собаку, сразу зови меня, я ее прогоню! — торжественным тоном произнес он и вернулся на свое место. — Спасибо! — сказал Вэй Ин. — Пф. Вот еще, было бы за что, — отмахнулся от него Цзян Чэн, но полностью скрыть тронувшую его губы улыбку у него все же не получилось — особенно, когда Цзян Яньли предложила обоим еще этого восхитительного какао. * * * Шли годы, сменялись круговертью сезоны, и некогда непривычная жизнь стала знакомой, понятной и даже родной. Вэй Ин пошел в школу одновременно с Цзян Чэном, с которым они все же быстро подружились, несмотря на характер последнего. У него действительно был сложный нрав, чем он сильно напоминал свою суровую мать, но, в отличие от Мадам Юй, его Вэй Ин успешно выводил из этого состояния. Он не понимал, почему супруга директора Цзяна недолюбливала его. Вэй Ин всегда легко шел на контакт с людьми, и они отвечали ему тем же. Все в приюте хорошо к нему относились, у него появилось много друзей и приятелей, а подросший Ван Шэн так вообще считал его лучшим из людей, о чем заявил однажды вечером, когда Вэй Ину исполнилось одиннадцать. Все в «Пристани Лотоса» знали, что он не празднует свои дни рождения, так что веселье обычно сводилось к другому событию — Хэллоуину. Однако младшего мальчика это не остановило. Вэй Ин только что вернулся в их комнату, точнее забежал в нее, быстро закрыв за собой дверь, и рассмеялся, прислонившись к ней спиной. Ну и устроил он суматоху на третьем этаже, где жили девочки, до полусмерти испугав их, когда вышел из темноты, подсветив мертвенно-бледное лицо фонариком. А как они закричали, когда, обернувшись, увидели такого же Цзян Чэна! С гримом помогала Цзян Яньли, которая, разумеется, не знала, что в планах у мальчишек было поставить на уши весь третий этаж. Завидев в конце коридора разъяренную Мадам Юй, они убежали, и Вэй Ин вернулся в свою комнату. Цзян Чэн пообещал зайти позже, когда проверит, успела ли за это время сестра приготовить сладкую тыкву в апельсиновом сиропе. Она всегда готовила ее на Хэллоуин, и только у Цзян Чэна и Вэй Ина было особое право попробовать ее первыми. Сначала Вэй Ин подумал, что в комнате он один (кому еще придет в голову этим вечером сидеть у себя, когда из кухни доносятся такие великолепные запахи, что учуять их можно даже на самом верху?), но он оказался не прав. Увидев его, Ван Шэн вскочил с кровати, схватил что-то со своей тумбочки и, спрятав руки за спиной, подбежал к нему. — Вэй-гэгэ, с днем рождения тебя! — выпалил он, глядя на Вэй Ина снизу вверх. Вэй Ин сильно подрос за эти годы, в то время как Ван Шэн в свои десять оставался ниже его на голову. Вэй Ин опешил. Да, многие приютские дети поздравляли его в этот день, но это было мимолетно. Все знали, с какими воспоминаниями связан этот праздник для него. Но Ван Шэн был явно настроен серьезно. — Ты мой самый лучший друг! И вообще самый лучший! — продолжил Ван Шэн. — Загадай желание! С этими словами мальчик достал из-за спины маленький тыквенный кексик, украшенный шоколадом, с тоненькой свечкой, торчащей из самой верхушки. Повозившись, он выудил из заднего кармана штанов зажигалку и, хоть и не с первого раза, поджег крошечный фитилек. На кончике свечки заплясало рыжее пламя. Вэй Ин улыбнулся и взял кексик в руку, задумавшись, чего он мог бы пожелать. Ему повезло, что он попал сюда почти ровно пять лет назад, и это был хороший подарок судьбы. Все ребята из приюта были ему, как семья, включая детей директора Цзяна и доктора Вэня. Он очень хотел, чтобы так было и дальше. Ван Шэн улыбнулся, когда он задул свечку. — Спасибо, А-Шэн, — сказал Вэй Ин, похлопав мальчика по плечу. — Я… В дверь кто-то громко постучал, и она тут же распахнулась, являя взору Мадам Юй. — Что за переполох ты устроил у девочек? — требовательно спросила она, уперев одну руку в бок, а другой крепко обхватив ручку двери. Ее строгие темные глаза впились в Вэй Ина, словно прожигая насквозь. Вэй Ин не успел ответить, так как к матери подбежал Цзян Чэн. — Мама, ну перестань! — Перестать? И ты туда же! У него хотя бы оценки в школе отличные, а ты что, так и будешь плестись за ним вечно вторым? Отец вчера был у директора, так он так нахваливал Вэй Усяня, что Фэнмянь даже спросить забыл о твоих успехах! Тебя это устраивает, А-Чэн? Цзян Чэн словно стал ниже ростом, сгорбившись под ее строгим взглядом. Вэй Ин нередко слышал, как его родители ссорились из-за этого. Мадам Юй была уверена, что директор Цзян, так как они с Цзян Чэном учились в одной школе в параллельных классах, совсем не обращал внимания на учебу сына, упиваясь тем, как все учителя хвалят Вэй Ина. Ему и правда легко давалась учеба, но претензии Мадам Юй были несправедливы. — Мадам Юй, Цзян Чэн молодец! — попытался возразить Вэй Ин. — Учитель Цзинь только вчера зачитывал его сочинение перед всем его классом! Оно было отличное! Мадам Юй смерила его ледяным взглядом. — Только на конкурс все равно отправили твое! — сказала она. — Потому что из двух классов именно оно показалось учителю Цзиню подходящим. Так что вместо того, чтобы пугать девочек, — продолжила она, вновь посмотрев на Цзян Чэна, — лучше бы занялся уроками! Она развернулась и пошла по коридору к лестнице. — И чтобы ноги вашей не было на третьем этаже! — крикнула она, уже спускаясь по ступенькам. Вэй Ин вздохнул. Ван Шэн, который, казалось, все это время и вовсе не дышал, медленно отошел к своей кровати и забрался на нее, как обычно спрятавшись за книжкой. — Цзян Чэн… — начал Вэй Ин. — Я пойду домой, — перебил его Цзян Чэн. — Передай сестре, что я там. — А как же ее десерт? — Мне нужно заниматься. Вэй Ин поймал его за руку, когда он уже развернулся, чтобы уйти вслед за матерью. — У тебя правда было самое лучшее сочинение! — заверил его он. — Даже слишком хорошее. Этот конкурс не имело бы смысла проводить, если бы на него отправили твою работу, а не мою! Губы Цзян Чэна тронула слабая улыбка, но она тут же исчезла, когда он нахмурил брови. — До завтра, Вэй Усянь. — Постой. — Вэй Ин взял его ладонь и вложил в нее кексик. — Заниматься лучше, когда поешь сладкого. Раз уж ты не дождешься десерта Цзян Яньли. Цзян Чэн опустил взгляд на кекс, потрогал пальцем свечку, все еще торчавшую из верхушки. Засмеявшись, Вэй Ин одним движением вынул ее оттуда и облизал кончик, испачканный в шоколаде. — М, вкусно! Цзян Чэн все же улыбнулся и, разломив кексик, сунул Вэй Ину половинку в рот. — С днем рождения, дурак. * * * — Ты снова выиграл! Ты жульничаешь там, что ли?! А ну иди сюда, где ты прячешь кости, где, покажи! Цзян Чэн, едва не раскидав весь набор костей, поднялся на колени и потянулся к Вэй Ину, схватив того за рукав. Вэй Ин рассмеялся, разведя руки, чтобы показать, что у него ничего нет. — Логика и удача! А еще хорошая память! — сказал он. — Да дерьмовая у тебя память! — продолжал возмущаться Цзян Чэн, не отпуская его. — Кто сегодня забыл прийти на дополнительное занятие по японскому? — Да там скучно, я уже выучил эту тему! — Посмотрим, как «скучно» тебе будет на экзамене! — сделав пальцами кавычки, фыркнул Цзян Чэн. — Да хватит орать, мешаете! — рявкнула из своего угла Вэнь Цин, громко захлопнув учебник по анатомии, который все это время изучала. Вот уже почти год они собирались на чердаке, который сами и оборудовали, натаскав подушек и пледов, чтобы поиграть в маджонг. Чаще всего выигрывали Вэй Ин или Цзян Яньли, что очень сильно бесило Цзян Чэна, который, как ни старался, не мог собрать из костей столько выигрышных комбинаций. Вэнь Нин, который присоединился к ним только недавно, все же упросив сестру в свои тринадцать пустить его на «взрослые посиделки», только втягивал голову в плечи, когда Вэй Ин с Цзян Чэном начинали вот так спорить. — Иди поиграй с нами, хватит учить, — махнул рукой Вэй Ин, жестом предлагая ей присоединиться. Вэнь Цин показала ему язык. — Ты за меня будешь поступать в медицинский? — А вот возьму и поступлю. Ай! — Вэй Ин подобрал с расстеленного толстого пледа, на котором они все сидели, брошенную Вэнь Цин смятую бумажку из тетрадки, до этого попавшую ему прямо в лоб. — Если посмеешь, в тебя вот что полетит, — увидев, что он собирается метнуть «снаряд» обратно, покачала увесистым учебником Вэнь Цин. Вэй Ин сразу передумал с ней спорить. — Давайте еще разок, — предложила Цзян Яньли, поудобнее усаживаясь и обхватывая покрепче подушку, с которой обнималась. — А-Чэн, ты обязательно выиграешь! — Вы оба жулики! — указав сначала на сестру, а потом — на Вэй Ина, сказал Цзян Чэн. — Один Вэнь Нин нормальный! Вэй Ин с Цзян Яньли рассмеялись. Вэнь Нин поднял взгляд от игрового поля, робко улыбнувшись. — Нам с А-Сянем просто везет, — сказала Цзян Яньли. — Вэнь Цин, может, сыграешь за меня? Мне уже пора собираться. Вэй Ин вздохнул. — Опять идешь на свидание с этим павлином? — Он не павлин! — зардевшись, возразила Цзян Яньли. — Он очень хороший человек! — Павлин он! — поддержал Вэй Ина Цзян Чэн, откручивая крышку от бутылочки с молочным чаем с таким остервенением, будто в своем воображении сворачивал шею парню сестры. — Из стольких парней, которые за тобой ухаживали, ты выбрала именно Цзинь Цзысюаня! Всей школе нужно раздавать темные очки, чтобы его начищенная задница не ослепляла их, когда он входит в класс! — А-Чэн! Какая пошлость! — воскликнула Цзян Яньли, всплеснув руками. Вэй Ин расхохотался, прижав к животу подушку. Что поделать, если Цзян Чэн прав? Цзинь Цзысюань учился в последнем классе старшей школы, а Цзян Яньли уже начала ходить в университет. Так у него хватило смелости даже прийти к ней на выпускной и, более того, танцевать с ней! И это после того, как она столько из-за него плакала! За один тот случай, когда девочки в школе готовили сладости и угощали парней, и Цзинь Цзысюань решил, что его подарок сделала не Цзян Яньли, а его одноклассница, Вэй Ин даже в свои тогда еще тринадцать готов был ему зубы переставить в другом порядке. Он оскорбил ее, решив, что она пытается присвоить себе чужой труд, когда она сказала, что сама приготовила те конфеты! И после этого он смеет звать ее на свидания? — Он очень изменился с прошлого года! — горячо возразила Цзян Яньли. — Люди не меняются, а-цзе! — сказал Цзян Чэн, закрыв бутылку и перекинув ее Вэй Ину. — Если он снова хоть что-то скажет не так, мы с Вэй Усянем точно выправим ему прикус! — По-моему, у Цзинь Цзысюаня красивая улыбка, — робко сказал Вэнь Нин, строя из костей для маджонга башенку. Вэй Ин чуть не подавился холодным чаем. — Это ты его в средних классах не видел! — сделав страшные глаза, произнес Цзян Чэн. — Да вы достали! — завопила Вэнь Цин. — С вами просто невозможно заниматься! Чего вы орете? — А-цзе, сыграй с нами, — попросил Вэнь Нин, наклонившись, чтобы видеть сестру за сидевшим рядом Цзян Чэном. Вэнь Цин вздохнула, обхватив обеими руками учебник по анатомии. — Ладно. Раз Цзян Яньли нужно идти, сыграю. Но только один раз! — сразу предупредила она. — Все, на этот раз я точно выиграю! — похрустев пальцами, сказал Цзян Чэн. — Поехали! Вэй Ин откинулся на подушку у стены, наблюдая за друзьями. Или, точнее сказать, своей семьей. Да, у него действительно была большая семья, и он очень любил в ней каждого. Судьба была несправедлива к нему, отобрав у него родителей, но она же сделала ему такой неожиданный подарок, который назывался «Пристань Лотоса». Его окружали люди, ради которых он готов был сделать все. Но только не поддаться Цзян Чэну в игре в маджонг! — Будем играть, пока не выиграешь, — пообещал он, помогая перемешивать кости. — Я не смогу играть целую неделю, мальчики, у меня экзамены на носу, — фыркнула Вэнь Цин. — Ах ты! — прошипел Цзян Чэн, с остервенением набирая себе свою часть костей из общей кучи. — Да я вам еще покажу! Вэй Ин решил, что недели-то Цзян Чэну точно хватит, чтобы выиграть. У них впереди еще много времени. Никто в тот вечер и подумать не мог, что это был последний раз, когда они вот так собирались вместе на чердаке этого дома.