Цветы — волосам, паруса — кораблю

“Silence is golden, I used to think that silence was golden” ♫ Chris Cornell — Scream

Раньше Вэй Ин часто бывал в этом доме. В нем всегда было намного тише, чем в «Пристани Лотоса». Строгие стены, выкрашенные в кофейный цвет, большая и прямая лестница, уводившая на второй этаж, где были комнаты Цзян Яньли и Цзян Чэна, высокие потолки и окна, на которых всегда были наполовину опущены жалюзи, — все это напоминало характер хозяйки этого жилища. От директора Цзяна здесь не было ничего. Как и сад в приюте, который навечно запомнился Вэй Ину осенним: с пышной коралловой листвой на деревьях, хризантемами и уже не цветущими кустами роз, — этот дом был владениями Мадам Юй. Проходя по коридору, Вэй Ин бросил взгляд на фотографии на стенах. Это были семейные снимки: маленькая Цзян Яньли, так любившая розовый и нежно-лиловый цвета, хмурый Цзян Чэн, который всегда отворачивался и надувал губы, когда его фотографировали, директор Цзян, обнимавших их обоих. Вэй Ин впервые так ярко ощутил, насколько не имеет права смотреть на эти снимки и вообще быть в этом доме. О том, что его просит зайти Мадам Юй, Вэй Ин узнал от директора приюта, в котором находился после пожара вместе с некоторыми другими воспитанниками. Всех их в буквальном смысле раскидали по разным учреждениям, и Вэй Ин во время пожара не помнил столько слез, сколько проливали дети, когда расставались. Цзян Яньли очень долго уговаривала его пожить с ними, но Вэй Ин и представить себе не мог, как будет смотреть в глаза ее матери и брата. С момента пожара прошло два месяца. «Пристань Лотоса» восстанавливали на средства страховой компании, и Вэй Ин, впервые пришедший в этот район с тех пор, с усилием заставил себя посмотреть на бывший приют. Рабочие и власти сделали все, чтобы ничто не напоминало о трагедии, и, возможно, прохожие видели лишь отстраиваемое заново здание. Однако Вэй Ин не смотрел на возведенные стены и новые карнизы окон — он смотрел на черные обугленные провалы, из которых выбило стекла, пусть они и были теперь лишь в его воображении. Хорошо, что дом семьи Цзян находился в соседнем квартале. Жить напротив было бы настоящим кошмаром для них. В дом его впустила помощница Мадам Юй, сказав, что госпожа ждет в кабинете. Вэй Ин там никогда не бывал. Когда он приходил сюда, он сразу поднимался к Цзян Чэну, минуя комнаты на первом этаже. Но теперь пришлось постучаться в одну из них. — Входи, — отозвался голос за дверью, и Вэй Ин, выдохнув, открыл ее и прошел внутрь. Мадам Юй сидела за столом прямая, собранная и бесстрастная, как палач. Ее волосы были уложены в высокую прическу, из которой не торчала ни одна шпилька или заколка. Они будто держались сами собой. Когда Вэй Ин вошел, она даже не пошевелилась, только подняла на него глаза. — Мадам Юй, — поприветствовал ее Вэй Ин, вежливо склонив голову. — Присядь. Он послушался и приблизился к ее столу, чтобы сесть в кресло напротив. В памяти всплыла картинка из детства, когда он так же садился перед директором Цзяном в его кабинете в «Пристани Лотоса». То уютное кресло не имело ничего общего со строгим темно-синим, почти черным, в которое он опустился сейчас. Мадам Юй молчала, глядя на него. Вэй Ин смотрел на свои руки, крепко сцепив пальцы. Зачем она позвала его? Он ненавидел себя за это, но ему действительно было нечего ей сказать. Разве слова могли что-то исправить? Мадам Юй провела ладонью по столу перед собой, словно стирая с него несуществующую пыль, а потом произнесла: — Вчера на твоем месте сидел наш юрист. Мы подписали некоторые бумаги, обсудили все дела Фэнмяня, которые он не успел закончить. А еще права на владение приютом, страховые выплаты, то, как я должна вести себя в суде, и многое другое. Вэй Ин нахмурился и все же посмотрел на нее. Лицо Мадам Юй не выражало ровным счетом ничего, так что на нем не нашлось ответа на вопрос, зачем она говорила ему все это. — А потом он точно так же сидел, опустив глаза, как ты сейчас, — продолжила Мадам Юй, словно не видя его взгляда. Она встала из-за стола и медленно обошла его, касаясь покрытой лаком деревянной поверхности кончиками пальцев. Вэй Ин теперь неотрывно смотрел на нее, пытаясь понять смысл ее слов. — Наверное, ты задаешься вопросом, почему, и какое отношение это имеет к тебе, — сказала Мадам Юй. — Уверена, будь здесь мой муж, он бы тоже удивился, что в этом такого. — Она улыбнулась, но ни веселья, ни искренности в ее улыбке не было. — Дело в том, что, как оказалось, у Цзян Фэнмяня все это время был отдельный вклад в банке, который будет закрытым до… сколько тебе сейчас, четырнадцать, почти пятнадцать? — Мадам Юй усмехнулась, посмотрев на Вэй Ина сверху вниз. — Да, еще чуть больше года, пока тебе не исполнится шестнадцать. Вэй Ин моргнул, окончательно запутавшись. Он облизал сухие губы и успел только вдохнуть, прежде чем Мадам Юй выставила перед собой руку, тем самым попросив его помолчать. — Забавно получается, да? — Ее голос обжигал холодом и звенел, как промерзшая сталь, хотя она говорила, нисколько не повышая тон. — Имея двоих собственных детей и целый приют воспитанников, мой прекрасный, добрый и заботливый супруг на протяжении семи с лишним лет собирал деньги на образование именно тебе. — Что? — хрипло спросил Вэй Ин, но замолчал, когда Мадам Юй сделала один широкий шаг к нему и, склонившись, подцепила пальцами его подбородок. — Цзансэ-Цзансэ… В каждой черте твоего лица, — медленно произнесла Мадам Юй, несильно, но ощутимо сжав пальцы. — Уверена, чем старше ты становился, тем тяжелее ему было смотреть на тебя и видеть ее. Цзян Фэнмянь и твоя мать познакомились, когда она была чуть старше, чем ты сейчас. Вот такая издевка судьбы. Тем красивее сыновья, чем больше они похожи на матерей. Последние слова Мадам Юй проговорила сквозь зубы и отпустила лицо Вэй Ина, резко разжав напряженные пальцы, будто держала змею. Вэй Ин инстинктивно прижал руку к пульсирующей челюсти, глядя на нее и почти не дыша. Зачем она говорила все это? Он знал, что директор Цзян был знаком с его родителями, что они даже дружили, но никогда Вэй Ину никто не говорил о том, что с его мамой они встретились так рано. Она тогда была так юна? Но почему, в таком случае, директор Цзян ничего не рассказывал о ней в то время? Почему? — Итак, — всплеснув руками, будто говорила что-то радостное, воскликнула Мадам Юй. — Поздравляю. У тебя счет в банке, которым ты сможешь воспользоваться по достижении шестнадцати лет. Двери любого университета будут открыты для тебя. Если ты, конечно, хочешь уважить последнюю волю моего покойного мужа, который столько для тебя сделал. Сарказм, с которым она говорила, был похож на ледяную воду, которая методично капала на затылок, заставляя стискивать зубы и сходить с ума. Вэй Ин вцепился пальцами в ручки кресла, на котором сидел, и помотал головой. — Это какая-то ошибка… — Нет здесь никакой ошибки! — рявкнула Мадам Юй. — Или хочешь поспорить с лучшим юристом в городе, который работал на нашу семью еще до твоего рождения? Вэй Ин снова покачал головой, глядя прямо перед собой на стол. Он не мог понять, что чувствует. Не мог даже осознать, что ему делать с этой новостью. Деньги? Директор Цзян оставил деньги на его имя, чтобы он мог получить образование? Почему? Почему из всех воспитанников «Пристани Лотоса» — именно ему? Чем он заслужил это? Тем, что два месяца назад на месте приюта остались обгоревшие руины, и все это произошло по его вине? — Я не возьму. — Прости, что? — переспросила Мадам Юй, скрипнув пальцами по столу, на который опиралась. — Я не возьму эти деньги, — твердо повторил Вэй Ин. — Я сниму их, если никто больше не может это сделать, и отдам вам. Или напишу отказ прямо сейчас, чтобы ваш юрист мог… В плечо больно впились пальцы, и Вэй Ин дернулся, но Мадам Юй только сильнее сжала его руку. — Так вот, какая она, благодарность пригретой сироты? — медленно, почти шепотом произнесла она. — Я говорила Фэнмяню, что мы еще хлебнем с тобой горя, но он меня не слушал. Он никогда меня не слушал, как и своих собственных детей, всю жизнь занимаясь чужими. И где он теперь? А? Где он теперь, Вэй Усянь? Лежит пеплом в урне в семейном склепе! Даже кремировать было почти нечего! И кто в этом виноват?! — закричала Мадам Юй. — Мадам Юй… — Молчи! Ты думаешь, если меня не было на допросе, я не знаю, о чем вы говорили со следователем? Ты думаешь, если еще не состоялся суд, я не в курсе, к кому приходили те парни в ту ночь? Сколько бы Яньли ни убеждала меня, что это они привязались к вам в парке, я уверена, что, умей ты вовремя закрывать свой рот, ничего этого не случилось бы! Она замолчала, но Вэй Ин больше не делал попыток что-то сказать. У него не было слов, чтобы выразить, насколько он на самом деле осознает, что сделал. Он учил себя не жалеть о прошлом, но в этот момент он ничего не желал так сильно, как повернуть время вспять. И ему нечего было возразить Мадам Юй, потому что она права. Если бы не он, этого бы не случилось. Если бы директор Цзян не был так добр к нему и не дал ему кров и семью, он был бы жив. И доктор Вэнь тоже. Он оставил всех своих самых близких друзей без отцов. Дело не в Вэн Чао и его приятелях, которые в полиции говорили, что просто пришли к нему и не имели никаких дурных умыслов, так что им еще могут предъявить, кроме штрафа за курение в неположенном месте? Причинение вреда по неосторожности? Они несовершеннолетние. Максимум, что они получат за это, это огромный штраф, который будут выплачивать не они, а их родители. Все, кто погиб в этом пожаре, были добры к нему и дарили ему тепло и заботу. И что они получили взамен? Мадам Юй отпустила его плечо, которое уже онемело от ее хватки, и вернулась на свое место за столом. Опустившись в кресло, она поправила обеими руками и без того идеальную прическу и совершенно спокойно сказала: — Это все. Вэй Ин встал, не чувствуя ног, и вышел в коридор, плотно закрыв за собой дверь. Он больше не смотрел ни на фотографии на стенах, ни на лестницу на второй этаж, только в пол, пока шел к выходу. Казалось, сам этот дом ненавидит его, веля быстрее убираться и больше никогда не переступать его порог. Он уже взялся за ручку входной двери, когда услышал шаги по ступенькам за спиной. Вэй Ин обернулся и увидел Цзян Чэна, который стоял на середине лестницы, вцепившись в перила так, что побелели костяшки пальцев. Даже со своего места Вэй Ин заметил, как дрожит его рука. Он зажмурился и отвернулся. — А-Сянь! — окликнула его Цзян Яньли. Он слышал, как она быстро спускается по лестнице. — А-Сянь, подожди! Вэй Ин дернул на себя дверь и бросился на улицу в ухоженный сад. Голос Цзян Яньли еще долго звучал в голове, как эхо, пока он бежал по кварталу: мимо знакомых домов и кафе, в которое они часто ходили все вместе, мимо книжного магазина, куда они наведывались с Ван Шэном, мимо приюта, который уже никогда не станет таким, как прежде, потому что ни директор Цзян, ни доктор Вэнь больше не наполнят его своим теплом. Ничто и никогда не будет, как прежде. * * * Они с Вэнь Цин не виделись с тех пор, как их перестали вызывать на допросы в полицию, да и там только тихо здоровались друг с другом и проходили мимо, пряча глаза. Вэнь Нин иногда навещал Вэй Ина в новом приюте. После смерти отца они с сестрой жили у бабушки. Его нога полностью зажила, и он даже не хромал. Все его благодарности за свое спасение и попытки извиниться Вэй Ин пресек еще в первый раз, так что чаще всего они просто прогуливались и разговаривали о чем угодно, кроме того, что произошло. Вэй Ин перестал ходить в ту же школу, в которой учился Цзян Чэн, так как обучение в старших классах там было платным, а денег ему взять было неоткуда. Да и если бы они были… Он совершенно не хотел быть для Цзян Чэна живым напоминанием той ночи, когда погиб его отец. При новом приюте была школа, и ему разрешили в нее перевестись. Через три месяца после пожара завершился суд. Вэнь Цин держалась очень уверенно и строго, говоря все факты, не скрывая. Она рассказала все: и как к ней привязался Вэн Чао, и как Вэй Ин заступился за нее, и почему она уверена в том, что подсудимые имели злой умысел, когда пришли в «Пристань Лотоса» в ту ночь. Ее лицо, пока она говорила, напоминало Вэй Ину застывшую маску, на которой не было ни единой эмоции. На удивление, суд признал вину подростков в поджоге, назначив, ввиду несовершеннолетнего возраста, условный срок и штраф. Вэй Ин чувствовал на себе взгляд Вэн Чао, когда давал показания, но ни разу даже не повернул в его сторону головы. Он многое слышал на этих судебных заседаниях. Бесконечные разговоры, в которых его так часто упоминали. «Беспризорник», «сирота», «приютский», «этот Вэй», — это все было про него, выбирай любое слово, и будет понятно, о ком речь. Многие здесь считали, что Вэн Чао прекрасный и добрый парень, который стал жертвой обстоятельств и сговора в показаниях детей «Пристани Лотоса». Кто-то смел даже говорить, что «приютские» сами подожгли здание. Плевать Вэй Ин хотел на них всех. По какой-то причине ни один не высказывал свои домыслы ему в лицо или во время самого суда, зато шептаться по углам они могли безостановочно. Он вышел на улицу, где ярко светило солнце. Было начало сентября, и летняя жара еще продолжалась, но ему все равно было холодно, как будто тело отказывалось принимать это тепло. Спустившись по лестнице, Вэй Ин увидел, как садятся Цзян Чэн и Цзян Яньли в машину Мадам Юй. Цзян Яньли подняла голову и встретила его взгляд, но он тут же опустил глаза, в следующую минуту слыша, как завелся двигатель и как царапнули асфальт колеса, когда автомобиль сорвался с места. Когда Вэй Ин уже собирался уходить, из здания вышла Вэнь Цин и замерла на верхней ступеньке каменной лестницы, глядя на него. Вся ее строгость, которую Вэй Ин наблюдал в зале суда, словно начала трескаться, как тонкий лед, и даже официальная одежда, в которой она была, и не свойственная ей прическа с аккуратным пучком, и туфли-лодочки, которые она никогда не носила в обычной жизни, не смогли скрыть то, как в ней будто бы что-то надломилось. Вэй Ин выдохнул. — Привет. Вэнь Цин кивнула. — Привет. — Хочешь пройтись? — спросил ее Вэй Ин, и, получив в ответ еще один кивок, дождался, пока она спустится, и пошел, сам не зная, куда. Они долгое время просто шли молча без какой-либо цели. Люди на улицах неслись по своим делам, сигналили машины, стоя в пробках, торговцы в лавках выкрикивали о вечерних скидках на сладости и маньтоу. Вэй Ина мутило от одной мысли о еде. Вэнь Цин шла рядом с прямой спиной, стуча каблуками и сжав пальцы рук в кулаки. Вэй Ин уже не ждал, что она заговорит, но, когда на город опустились сумерки, а они проходили через небольшой сквер, Вэнь Цин вдруг замедлила шаг и произнесла: — Это моя вина. Вэй Ин остановился и посмотрел на нее. — Что ты такое говоришь? — переспросил он. — Это моя вина, — точно таким же тоном повторила Вэнь Цин и упрямо встретила его взгляд. — И я смотреть не могу на то, как ты взвалил все это на себя. Чего ты добиваешься? Вэй Ин сглотнул. Он боялся этой темы, но слишком хорошо знал Вэнь Цин, чтобы полагать, что этого разговора между ними никогда не случится. — Я ничего не добиваюсь. Я пытаюсь жить дальше, как умею. Вэнь Цин вдруг топнула ногой в черной туфле и, подавшись вперед, вцепилась пальцами в ворот его рубашки. Они оба на этом суде были одеты так, как не оделись бы в обычный день, словно примеряли на себя роли, которые никогда не будут им принадлежать. — Зачем ты так? — спросила Вэнь Цин, приблизив свое лицо к его. — Зачем? Почему ты считаешь, что в том, что ты заступился за меня, спас моего брата, может быть твоя вина? Какого черта, Вэй Ин?! — закричала она. — Мне звонила Цзян Яньли и сказала, что ты не общаешься с ней. Она спрашивала меня, знаю ли я что-то. Как у тебя дела, хорошо ли ты питаешься, как учишься, куда ходишь! А я без понятия, потому что мне тошно! Если кто и несет ответственность за случившееся, то только я! А ну молчи! — приказала она, увидев, что Вэй Ин собирается перебить ее. — Это ко мне подошел Вэн Чао в парке. Это я не уследила за своим младшим братом. Это я умоляла тебя найти его. Так что прекрати нести все это над собой, как знамя! Ты делал то, что считал правильным! — Вэнь Цин! — Вэй Ин схватил ее за запястья, но она еще крепче сжала в пальцах его рубашку так, что заскрипела ткань. — Это не твоя вина! — И не твоя, идиот! — закричала Вэнь Цин, встряхнув его. — Или жизнь А-Нина ничего для тебя не стоит?! Ха? Скажи мне, Вэй Ин, ты готов сожрать себя заживо из чувства вины, но не будешь хотя бы каплю рад, что спас кого-то? Под ребрами растеклось, как жалящая кислота. Вэй Ин помотал головой и снова попытался высвободиться, но Вэнь Цин была на удивление сильной девушкой, тем более сейчас, когда ее просто колотило от злости. — Я не жалею, что спас Вэнь Нина, — сказал он, сжав ее запястья. — И сделал бы это снова. — Тогда что ты бы хотел сделать иначе? — воскликнула Вэнь Цин. — Что? Не подойти ко мне, когда Вэн Чао хватал меня за руки? Притвориться, что не видишь, что тебя это не касается? Это был бы не ты! Ты так не можешь! Ты поступал так, как считал нужным! Ты поступал правильно, черт тебя дери! — Вэнь Цин… Успокойся. — Вэй Ин, почувствовав, как дрожат ее руки, ослабил хватку на ее запястье и положил ладонь ей на плечо. Вэнь Цин опустила голову и произнесла сквозь зубы: — Это моя ответственность. Не смей брать на себя то, что тебе не принадлежит. — Ты не виновата! Вэнь Цин затихла. Она медленно отпустила воротник Вэй Ина и уронила руки вдоль тела. — Я навечно перед тобой в долгу, — тихо и твердо произнесла она. — Мой брат жив, благодаря тебе. Значит, и мне есть, ради чего жить дальше. Эти слова повисли в вечерних сумерках, как эхо в горах. Вэй Ин молчал, глядя на свою уже почти взрослую подругу, однако видя маленькую, но отчаянную девчонку в красной куртке и с огромным зонтиком, защитившую его когда-то от злой собаки. Казалось, что это произошло в другой, прошлой жизни. Теперь вокруг не было собак, но у чувства вины и горя потери когти и зубы куда острее. * * * Вэй Ин боялся дня, когда ему исполнится шестнадцать, но он все-таки наступил. Он надеялся, что с ним никто не свяжется, но вечером помощник директора приюта позвал его к телефону. Звонивший представился адвокатом Гао и пояснил Вэй Ину все то, что больше года назад рассказала ему Мадам Юй. Разумеется, в совершенно других формулировках, но смысл оставался тем же. Утром с тяжелым сердцем Вэй Ин отправился в банк, адрес которого ему назвал юрист семьи Цзян. Он решил для себя, что просто заберет деньги и отдаст их. Если Мадам Юй не захочет их принять, можно перевести их на счет приюта, в котором уже снова жили воспитанники. Вэй Ин почти не бывал в том районе, но пару раз все же видел восстановленное здание. Даже резной деревянный лотос под крышей был на месте, но больше назвать это место своим домом он не мог. Просто не имел права. Встретивший его в отделении адвокат Гао — невысокий мужчина с полным лицом и очень приветливой улыбкой — попросил подписать несколько бумаг, а сотрудница банка выдала все необходимые документы. Вэй Ин делал все, как говорили, не переспрашивая и не уточняя. Ему хотелось как можно скорее разобраться со всеми формальностями и вернуть деньги, которых он не заслуживал. Он сможет прожить достойную жизнь, даже не имея средств на образование. В свои шестнадцать он уже подрабатывал после школы и прекрасно понимал, что такое крутиться, чтобы выжить. Когда с бумагами было покончено, юрист семьи Цзян вежливо пожелал Вэй Ину хорошего дня и ушел. На первом этаже банка Вэй Ин сел у выхода на диванчик для посетителей и рассмотрел выданные ему документы с правами на распоряжение деньгами. Среди договоров и выписок был конверт из плотной бумаги кремового цвета. Вэй Ин повертел его в пальцах. Ни подписи, ни адресов. Он подцепил заклеенный край в центре конверта и открыл его, сначала решив, что там ничего нет, но, присмотревшись, он увидел тонкую фотокарточку. По телу разлилось онемение, когда Вэй Ин достал снимок. С фотографии ему улыбалась мама. У Вэй Ина были их с отцом фото, которые он смог забрать из дома вместе с некоторыми своими вещами через месяц после того, как попал в «Пристань Лотоса», но ни на одной мама не была такой юной. И рядом с ней… — Директор Цзян? — неверяще прошептал Вэй Ин, проведя пальцем по снимку. Директор Цзян на этой фотографии тоже выглядел совсем молодым, хоть и был старше мамы, — Вэй Ин едва узнал его. Они стояли рядом друг с другом около какого-то здания. Он перевернул фотокарточку и прочел на обратной стороне: «Киото, 1986 год». Мама была в Японии? — А-Сянь. Вэй Ин вздрогнул от неожиданности, едва не выронив снимок. Он поднял глаза и увидел стоявшую перед ним Цзян Яньли. С кончиков ее волос капала вода — с самого утра шел дождь, — и она мяла в руках шарфик из легкой сиреневой ткани. Он так давно ее не видел. — Я присяду? — спросила Цзян Яньли, и Вэй Ин нашел в себе силы только кивнуть. Сев рядом, она пару мгновений молчала, потом улыбнулась и ласково посмотрела на него. — Я очень надеялась, что застану тебя здесь. Адвокат Гао сказал, что связывался с тобой вчера. Хорошо, что ты задержался, я боялась не успеть. Вэй Ин кивнул и убрал подрагивающими руками снимок в конверт, отложив его обратно к остальным бумагам. — А-Сянь, мы очень скучаем по тебе, — сказала Цзян Яньли и, протянув руку, накрыла его ладонь своей. — Мы? — выдавил из себя Вэй Ин. Цзян Яньли усмехнулась и погладила его руку большим пальцем. — А-Чэн тогда в больнице много тебе наговорил, но я вижу, как ему тебя не хватает. Вы же, как братья. У него нет никого настолько близкого, как ты. Вэй Ин прикрыл глаза, которые начало жечь. Он тоже безумно скучал по ним обоим. Ему не хватало их дружеских споров с Цзян Чэном, тихих и уютных посиделок на кухне с Цзян Яньли, общих шуток, которые понимали только они и больше никто. Но как после всего случившегося ему смотреть им в глаза? Почему они хотят, чтобы он остался в их жизни после того, как лишил их отца? Еще и эти деньги… Вэй Ин был благодарен директору Цзяну за такую заботу, ведь он не знал, что, когда Вэй Ин получит их, его самого уже не будет в живых. По его вине. Что бы ни говорила Вэнь Цин, он и только он отвечает за случившееся. — Ты… Ты можешь сходить со мной, чтобы я мог… — Вэй Ин проглотил вставший в горле ком и продолжил: — Чтобы я мог вернуть вам деньги? Цзян Яньли опешила. Она убрала ладонь с его руки, и он сразу почувствовал, как стало холодно, едва ее теплое прикосновение исчезло. Снова сжав пальцами свой шарф, она спросила: — Вернуть деньги? Но ведь папа оставил их тебе, чтобы ты получил хорошее образование. — Цзян Яньли, я не могу, — сказал Вэй Ин, подавшись вперед и упираясь локтями в колени. — Пойми, я не могу их принять. Кем я буду после этого? Он услышал, как она тяжело вздохнула. — А-Сянь, ты не станешь кем-то плохим, приняв их. Кем ты будешь? Любимым воспитанником моего отца. Другом Цзян Чэна. Моим другом. Всегда был и останешься. Ты нам, как семья. Вэй Ин покачал головой и поднес прижатые друг к другу ладони ко лбу. Это был запрещенный прием. — Я не могу. Пойми, — тихо сказал он. — А-Сянь. — Цзян Яньли придвинулась ближе и взяла его за запястье, заставив поднять голову и повернуться к себе. От ее улыбки все внутри стянуло в один ком, который болел и пульсировал, и Вэй Ин не знал, что с ним делать, куда деться от этого чувства. — Ты так быстро тогда убежал, я даже не успела с тобой поговорить. — Она коснулась пальцами его лица, и Вэй Ин, прикрыв глаза, прижался щекой к ее ладони. — Отец очень любил тебя. Какие бы причины он в это ни вкладывал, что бы ни говорила тебе мама, это было искренне. Прошу, не отказывай себе в будущем из-за того, что ты поступил так, как считал правильным. И прими помощь отца, это его посмертная воля. Я точно знаю — так ему будет спокойнее, что он сделал для тебя все, что хотел, что это было не зря. Не надо себя наказывать. Ты не виноват. И, пожалуйста, не закрывайся от меня, я очень скучаю по тебе. Вэй Ин не мог произнести ни слова — боялся, что, если попытается, просто разрыдается в голос. Он успел только кивнуть, прежде чем Цзян Яньли сдвинула к спинке дивана лежавшие между ними бумаги и крепко обняла его. Закончив школу, Вэй Ин поступил в университет на факультет искусств и дизайна, решив сделать все, чтобы оправдать надежды директора Цзяна. * * * — Это мой племянник. Правда, он милый? — спросила однажды Вэнь Цин, которая пришла в кафе встретиться с Вэй Ином за ручку с маленьким ребенком. Вэй Ин отставил на стол чашку с кофе, едва не поперхнувшись им. — Спасибо, что объяснила сразу, и я не успел ничего подумать. Малыш нахмурился и посмотрел на него. Ему было всего два года, но он уже ходил и даже сумел сказать что-то, похожее на «привет», когда вдруг отпустил руку Вэнь Цин и подбежал к Вэй Ину. Тот хотел посадить его к себе на колени, но мальчик обхватил его ногу и прижался к ней щекой. Вэй Ин поднял на Вэнь Цин удивленный взгляд. — Он всегда так делает с теми, кто ему понравился, — махнула рукой та и села напротив, сразу притянув к себе меню. — Хочу что-нибудь съесть, пара закончилась час назад, и я успела только забрать А-Юаня. С ним некому было посидеть. — Давно мечтал с ним познакомиться, — сказал Вэй Ин, все же усадив мальчика на колени. — А-Юань, ты больше, чем на фотках! Он знал, что у Вэнь Цин и Вэнь Нина появился племянник, но ему ни разу не удавалось посмотреть на него, потому что он был еще маленьким и жил с родителями. Их бабушка души в Вэй Ине не чаяла, так что он часто заходил к ней, даже если брата и сестры Вэнь не было дома. Она много рассказывала ему о своем внуке. — Совсем скоро у кого-то появится сестричка! — проговорила Вэнь Цин, глядя на Вэнь Юаня. — Да-да, у тебя. Жаль, я не смогу ее увидеть. — Что? Почему? — нахмурился Вэй Ин, сделав глоток своего кофе. Вэнь Цин закрыла меню и положила его перед собой, устроив обе ладони на обложке. Она неуверенно улыбнулась. — Меня пригласили учиться в Японию. Вэй Ин снова порадовался, что успел проглотить кофе и поставить чашку на стол. Он поудобнее перехватил Вэнь Юаня, который начал крутиться и сползать с коленей, и уставился на Вэнь Цин. — В Японию? Она кивнула и бесцельно подцепила пальцем уголок меню. — Да. На прошлой неделе мне прислали все бумаги. Так что… я уезжаю в Токио. — Когда? — только и сумел спросить Вэй Ин. — Через месяц. Нужно кое-что закончить здесь, но дождаться рождения племянницы я уже не смогу. И… Вэнь Нин едет со мной. Там живут друзья отца, они обещали помочь с обустройством. О, серьезно? Вэй Ин, не делай такое лицо! — воскликнула Вэнь Цин. Вэй Ин не знал, какое именно у него лицо, но, наверное, оно было не слишком радостным. Нет, конечно, он был рад, что Вэнь Цин пригласили учиться в университет в Токио, она этого более чем заслуживала, но ему будет не хватать ее и Вэнь Нина. — Вэнь Нину как раз нужно поступать, и я хочу, чтобы он сразу сдавал экзамены туда, — добавила Вэнь Цин. — Уверена, у него получится. Вэнь Нин заканчивал школу и тоже собирался посвятить себя медицине, но, в отличие от сестры, планировал заниматься психологией. — Я рад за вас, — сказал Вэй Ин и, заметив язвительный взгляд Вэнь Цин, поспешил заверить ее в этом. — Правда! Просто мне грустно, что вы уезжаете! — Прекрати немедленно! Ты, как А-Нин, который даже расплакаться уже успел от этой новости! «А как же Вэй Ин? А как же А-Юань?». Будете к нам приезжать! Не зря же вы в школе учили японский! — затараторила Вэнь Цин, что было на нее совсем не похоже. Она всегда говорила четко и размеренно. — И вообще, есть видеозвонки, забыл? Вэй Ин засмеялся и устроил подбородок на мягких и торчащих в стороны волосах на макушке Вэнь Юаня. Ребенок бормотал что-то неразборчивое и тянул за шнурки от капюшона его толстовки. — Конечно. Все хорошо. Я приду вас проводить. — Будешь рыдать в аэропорту, я сменю номер и не скажу тебе его! — пригрозила Вэнь Цин, наставив на него указательный палец. — Еще посмотрим, кто из нас будет рыдать! Вэнь Цин набрала в грудь воздуха, но не успела выдать очередную гневную тираду, потому что к их столику подошел официант. Она заказала кофе и сладкий суп для Вэнь Юаня. — Ты же хотела поесть? — нахмурился Вэй Ин. — У меня пропал аппетит от твоей кислой рожи, — буркнула Вэнь Цин, скрестив руки на груди. Она вздохнула. — Ладно, рассказывай, как тебе зимняя сессия второго курса? Ад, правда? Вэй Ин засмеялся и пожал плечами, вызвав негодование Вэнь Юаня, который уже успел наплести целую серию узлов на завязках его капюшона. — Вовсе нет. Я уже почти все сдал. Осталась только история искусств. Преподаватель меня ненавидит. — Тебя все преподаватели ненавидят, это не новость! Вэй Ин надулся. — Неправда! Я единственный сдал с первого раза основы дизайна! Они проговорили до вечера, пока Вэнь Юань не начал засыпать и клевать носом, пригревшись у Вэй Ина на руках. Вэнь Цин предлагала оставить племянника ему, раз уж они так замечательно поладили. Прежде чем разойтись, они наделали кучу фотографий на память. Одна из них Вэй Ину особенно нравилась — на ней Вэнь Цин сидела с А-Юанем на коленях, и они очень забавно смотрели друг на друга. Он сразу поставил этот снимок на ее контакт в своем телефоне. Когда Вэй Ин через месяц приехал провожать их в аэропорт, плакал только Вэнь Нин, обнимая его и обещая писать и звонить каждый день. Вэнь Цин, прощаясь с ним, протянула руку, и Вэй Ин подумал, что она собирается его обнять, но она лишь усмехнулась и щелкнула его пальцами по лбу. — Пока! Заходи почаще к А-Юаню, он спрашивает без конца, где его драгоценный «Вэй-гэгэ». Вэй Ин засмеялся. — Обязательно. Передай привет Японии! Всегда хотел там побывать. — Вот и приедешь, — кивнула Вэнь Цин, махнув рукой, взяла хлюпающего носом брата за руку и потащила к стойкам регистрации на рейс. * * * Бабушка Вэнь была похожа на добрую старушку из сказок. В ее квартире всегда пахло вкусной едой и домашним печеньем, было чисто, несмотря на множество всяких вещей, аккуратно расставленных на полках, семейных фотографий и баночек-корзиночек. Это был уютный дом. И в нем просто обожали Вэй Ина, хотя он понятия не имел, за что. — Бабушка Вэнь! — Вэй Ин с опаской посмотрел на большую и тяжелую кастрюлю, которую старушка каким-то магическим образом взгромоздила на плиту, как будто она ничего не весила. — Вы же не думаете, что я столько съем? — А? — она обернулась и тут же заулыбалась. — Только не говори мне, что ты опять поел в этом своем общежитии, А-Ин. Даже слушать ничего не хочу! У А-Юаня день рождения! — Ага, — кивнул Вэй Ин, пытаясь сделать так, чтобы уже упомянутый именинник не опрокинул на себя его кружку с чаем. Руки загребущие, ничего рядом поставить нельзя. Вэнь Юань любил сидеть у него на коленях, но вечно крутился, как юла. — Уверен, он тоже столько не съест. А-Юань, прекрати, иначе я опять закопаю тебя по самую шею в песочнице. — Сейчас январь, — усмехнулась бабушка Вэнь, колдуя у плиты. — Значит, в снег, — с серьезным видом сказал Вэй Ин, посмотрев мальчику в глаза. А-Юань улыбнулся и обнял его за шею. — А я точно вырасту большой, как редисочка? — спросил он, цепляя пальцами отросшие волосы Вэй Ина. — В снегу даже еще быстрее. — Редисочка не растет в снегу, дорогой, — вмешалась бабушка Вэнь. — А А-Юань растет, — засмеялся Вэй Ин. — Эй, ты сейчас так уснешь, а скоро обед в честь твоего дня рождения, — сказал он ребенку. Бабушка Вэнь отложила большую ложку, которой мешала еду, и посмотрела на часы. — Пора, кстати, разбудить А-Фэй, а то ночью спать не будет. Я сейчас. Вэй Ин улыбнулся, когда она, проходя мимо, погладила его ладонью по волосам. Вэнь Юань затих и только тепло сопел ему в шею. Вот уже полгода мальчик и его маленькая сестра, которой почти исполнился годик, жили с бабушкой после смерти отца. Двоюродный брат Вэнь Цин и Вэнь Нина тяжело заболел и умер, оставив жену одну с двумя детьми. Чтобы помогать невестке, бабушка сразу предложила им переехать в ее квартиру. Вэй Ин приходил часто, как мог, едва появлялось свободное от учебы и работы время. Бабушка Вэнь вернулась на кухню с Вэнь Фэй на руках. Девочка была закутана в большой плед так, что ее едва было видно в этом коконе. Она сонно хмурилась и теребила пальчиками воротник бабушкиной кофты. — Надо позвонить А-Цин, она просила набрать, когда А-Фэй проснется, — сказала она, похлопывая внучку по спине. Вэй Ин кивнул и слегка потряс Вэнь Юаня, чтобы тот тоже проснулся. Мальчик что-то пробормотал, потом все же отстранился и открыл глаза. — Доброе утро, — усмехнулся Вэй Ин. — Сейчас будем звонить тете. — Ура! — С Вэнь Юаня сразу слетел весь сон. — Тетя покажет оленей? Вэнь Цин имела неосторожность один раз заснять и прислать Вэй Ину видео с оленями в японском парке в Наре, и с тех пор ее племянник каждый день требовал показать ему их снова. — Это вряд ли, — сказал Вэй Ин. — Они с Вэнь Нином сейчас, по-моему, в Монголии. — Они так много работают, — покачала головой бабушка Вэнь. — То в Монголии, то в Таиланде, то в Индонезии, то в Индии. А-Цин никак не успокоится. Вэй Ин кивнул, устраивая А-Юаня поудобнее, чтобы он видел экран телефона. Вэнь Цин как-то сказала ему, когда они разговаривали вдвоем, что это ее способ хотя бы постараться простить себя за то, что случилось с «Пристанью Лотоса». Она была одержима идеей помогать людям, и просто быть хорошим врачом ей было мало. Вэнь Цин в свои двадцать один уже объездила множество отдаленных уголков разных стран, чтобы лечить и ставить на ноги больных там, где просто не было нормальной медицины. Недавно она стала брать с собой и Вэнь Нина. Порой связи с ними не было по несколько месяцев. Вэнь Цин долго не отвечала на звонок, и Вэй Ин уже решил, что до них и сегодня не дозвониться. Однако, когда он уже хотел сбросить вызов, на экране появилось ее улыбающееся лицо с перемазанной то ли сажей, то ли грязью щекой. — Привет! — сказала она и помахала в камеру. — Тетя! — закричал А-Юань, вцепившись в руку Вэй Ина, которой он держал телефон. — Покажи оленей! Вэнь Цин рассмеялась. — Прости, А-Юань, тут нет оленей. — Она перевернула телефон и показала им вид вокруг. Вэй Ин увидел какую-то деревню, где даже домов толком не было, только какие-то строения, напоминавшие шалаши. Пока Вэнь Цин демонстрировала монгольские окрестности, в кадр попал Вэнь Нин. — А-Нин, помаши нашему племяннику, ему сегодня три! Вэнь Нин активно замахал руками. — С днем рождения, А-Юань! Вэй Ин, привет! — Привет-привет! — засмеялся Вэй Ин. — У тебя какая-то ветка в волосах. Ты охотился на мамонта? — Можно и так сказать, — вмешалась Вэнь Цин, повернув к себе камеру. — Мы вообще еле нашли место, где ловит связь. Сейчас поговорим с вами и будем готовить мамонта. Кстати, Вэй Ин, познакомься, это Сяо Синчэнь. Он владелец нашей благотворительной организации. На экране появилось незнакомое, но очень приятное лицо молодого мужчины с повязкой на голове, которая держала его волосы, чтобы не мешали. Он приветливо улыбнулся и кивнул. — Господин Вэй, рад познакомиться. Наслышан о вас. — Взаимно, — отозвался Вэй Ин, и в кадре снова появилась Вэнь Цин. — Бабушка, привет! Бабушка Вэнь как раз подошла к Вэй Ину со спины и наклонилась, чтобы Вэнь Цин могла видеть ее. Вэй Ин поставил А-Юаня на пол и отдал ей телефон, жестом показав, что может взять Вэнь Фэй, чтобы ей было удобнее разговаривать. Кивнув, бабушка Вэнь передала ему снова начавшую засыпать девочку. — Уронишь мою племяшку, я тебе не прощу, — послышался голос Вэнь Цин. — Не уронит, — мирно сказала бабушка. — А-Ин прекрасно справляется с детьми. — Что-то мне не верится. Они проговорили около получаса, пока у Вэнь Цин не стала пропадать связь. Вэнь Фэй снова задремала, пуская слюни Вэй Ину на свитер. Вскоре домой вернулась ее мать, и день рождения А-Юаня начался уже официально, со всей семьей в сборе. Вэй Ин сидел за столом со смеющимися и размазывающими еду по всем поверхностям, включая себя, детьми, и чувствовал, как к нему снова возвращается то забытое ощущение. К девятнадцати годам он осознал еще одну истину, которая делает жизнь проще, понятнее и теплее. Семья никогда не ограничивается лишь кровным родством. * * * В ноябре Цзян Яньли родила сына. Она вышла замуж за Цзинь Цзысюаня, с которым начала встречаться еще во времена, когда Цзян Чэн и Вэй Ин могли до хрипоты обзывать его павлином и начищенной задницей на разные лады. Пусть отношения с семьей Цзян и не были такими, как когда-то, да и не могли быть, Вэй Ин все же присутствовал у нее на свадьбе, а потом — и на выписке из роддома. Мадам Юй держалась с ним холодно, как и раньше, но в этом не было ничего нового или непривычного. Достаточно было взглянуть на счастливую улыбку Цзян Яньли, которая прижимала к себе новорожденного Цзинь Лина и сияла каждый раз, стоило Вэй Ину сказать, какой он милый, чтобы на душе стало теплее. С Цзян Чэном все было сложнее. Они общались, но намного реже, чем раньше, к тому же в их разговорах слишком часто повисали неловкие паузы, которых когда-то не было совсем. Вэй Ин его не винил. Если и был кто-то, кто нес ответственность за то, что стало с их отношениями, это был исключительно он сам. Цзян Чэн тоже активно учился и помогал в «Пристани Лотоса», практически заменив там своего отца. Он пару раз предлагал Вэй Ину тоже начать работать в приюте, но тот отказывался — ему было сложно представить, как он снова вернется в этот дом. Тем более Мадам Юй вряд ли поддержала бы эту идею сына. В начале декабря, когда у Вэй Ина, наконец, появилось время вытащить Вэнь Юаня в парк погулять, они встретили Цзян Чэна. Тот шел по дорожке, держа в руке стаканчик с кофе, и так задумался, что едва не врезался в них. Вэнь Юань, как самое любвеобильное создание из всех, кого Вэй Ин знал, тут же подбежал к Цзян Чэну и обнял его за ногу. Тот опешил, возвращаясь из своих мыслей в реальность, моргнул, заметив Вэй Ина, и опустил взгляд на цепляющегося за него мальчика. — Что? — пробормотал он. — Кто это? Убери его. Вэй Ин вздохнул и, нагнувшись, взял Вэнь Юаня на руки. — Что значит «убери»? Это же ребенок, ты чего? — сказал он и, обращаясь уже к А-Юаню, добавил: — Прекрати цепляться за незнакомых людей. Я что тебе говорил? И не трогай мое лицо, ты гладил ту ужасную собаку у входа в парк. Цзян Чэн усмехнулся и отпил свой кофе, зябко поежившись. К вечеру стало холодно. — И ты не убежал в ужасе, бросив его с этой собакой? Вэй Ин вскинул брови, перехватывая А-Юаня, чтобы он убрал ладошки от его щек. — Нет. А-Юань знает, что я их боюсь, поэтому отошел сам. Я не настолько сумасшедший, чтобы бросить одного на улице трехлетнего ребенка. — Надо же, когда это ты стал таким ответственным? — спросил Цзян Чэн устало. Он пару мгновений смотрел на мальчика и затем спросил: — Это племянник Вэнь Цин? Вэй Ин со вздохом кивнул. В отличие от него, Вэнь Цин даже не пыталась наладить отношения с Цзян Чэном. Ей хватило того случая в зале суда после пожара, когда Цзян Чэн накричал на нее, чтобы не подходила к нему и его семье. Вэй Ин прекрасно понимал, что тот был на взводе и переживал горе, потеряв отца, но Вэнь Цин была непреклонна. Она просто послушалась и перестала попадаться Цзян Чэну на глаза. Вэнь Нин последовал ее примеру. Оба продолжали винить себя в случившемся, сколько Вэй Ин ни напоминал им, что в том пожаре погиб и их собственный отец. Казалось бы, Цзян Чэн должен был еще больше сблизиться с семьей Вэнь, переживая такую же утрату, но его характер свел эти шансы на нет. — Ясно, — кивнул Цзян Чэн, отвернувшись. — Что ж, раз уж мы встретились. Сестра будет устраивать праздник двадцать первого — А-Лину исполняется месяц. Она хочет, чтобы ты пришел. Вэй Ин улыбнулся, хотя Цзян Чэн на него по-прежнему не смотрел. — Хорошо. Я обязательно приду. — Вэй-гэгэ, я хочу домой, — пробормотал А-Юань, спрятав лицо в воротнике его куртки. Вэй Ин удивился. Обычно мальчик очень любил долго гулять, и его еще приходилось упрашивать пойти домой. Но делать было нечего. Ему и самому было пора — после прогулки его еще ждал заказ по дизайну, который нужно было доделать. Попрощавшись с Цзян Чэном и сдав А-Юаня его матери и бабушке, Вэй Ин шел по улице и раздумывал, что можно подарить Цзинь Лину на праздник. Он должен был выбрать что-то особенное, ведь это сын Цзян Яньли. Очень хотелось порадовать их обоих. Но этому не суждено было случиться. В день, когда Вэй Ин должен был пойти на праздник к Цзян Яньли и Цзинь Цзысюаню, ему позвонила рыдающая бабушка Вэнь, которая настолько была убита горем, что не могла даже связно объяснить, что случилось. Вэй Ин понял лишь, что мама А-Юаня и А-Фэй умерла. Он знал, что она уже две недели находилась в больнице с воспалением легких, но не думал, что все настолько плохо. Вэй Ин позвонил Цзян Яньли, чтобы предупредить ее, что опоздает, и, бросив все дела, поехал в дом семьи Вэнь. — Ее забрали, — рыдала бабушка, вцепившись в одеяльце Вэнь Фэй. — Они забрали ее! Растерявшийся Вэй Ин, который никак не мог найти глазами детей, — в квартире было непривычно тихо и пахло лекарствами, а не, как обычно, выпечкой и едой, — спросил: — Кого? — А-Фэй! Они забрали мою девочку! Больше Вэй Ин ничего не смог от нее добиться. Дав ей стакан воды, он обошел всю квартиру, но не увидел ни Вэнь Фэй, ни Вэнь Юаня. Когда он начал звать мальчика, тот не сразу, но вылез из самого дальнего шкафа в коридоре. Вэй Ин облегченно выдохнул, увидев его. — А-Юань, что ты там делал? — Вэй-гэгэ! — закричал А-Юань и бросился к Вэй Ину. Тот едва успел присесть, чтобы подхватить его. Когда бабушка Вэнь немного успокоилась, она рассказала, что после смерти невестки прошло уже два дня. Она была в таком ужасе, что даже не позвонила ему. Утром к ней пришли из органов опеки и забрали внучку, объяснив, что она не сможет ее содержать, а родителей у детей больше не было. Старушка успела лишь спрятать А-Юаня в шкафу, соврав, что он с тетей и дядей в Японии. — Что теперь делать? — Она снова начала плакать, обнимая притихшего внука. — Они заберут детей! А-Юаня тоже заберут! Вэй Ин сидел, вцепившись пальцами в волосы. Он уже трижды набирал Вэнь Цин, но ее номер был недоступен, как и у Вэнь Нина. Когда телефон, наконец, завибрировал, он, не глядя на экран, схватил его и поднес к уху. — Вэнь Цин? — Господин Вэй, это Сяо Синчэнь. Вы помните меня? — послышался ровный и приятный голос. Вэй Ин кивнул, взяв бабушку Вэнь, утиравшую слезы одеяльцем внучки, за руку. — Да, помню, — произнес он. — Вэнь Цин и Вэнь Нин сейчас в Таиланде. Мой самолет только что приземлился, я вернулся в Токио. Я знаю о вашем горе, Вэнь Цин звонила ее бабушка два дня назад, когда я еще был там. К сожалению, сейчас с ней и Вэнь Нином нет связи из-за непогоды, но они должны вылететь в Японию сразу, как доберутся до цивилизации. Мне удалось прибыть раньше. Я могу попросить вас прилететь в Токио? — спросил Сяо Синчэнь. — В Токио? — ошарашенно повторил Вэй Ин. — Да. Здесь я смогу помочь Вэнь Цин и Вэнь Нину разобраться с бумагами, чтобы оформить опекунство над племянниками. Вы понимаете, о чем я говорю? Вэй Ин закрыл глаза и потер висок свободной рукой. Голова просто шла кругом. Взглянув на бабушку Вэнь, он встал и вышел в коридор, прикрыв за собой дверь. Услышав о случившемся с Вэнь Фэй, Сяо Синчэнь вздохнул и, помолчав, сказал: — Им все равно нужно приехать в Токио. Это сейчас единственный вариант. Позже Вэнь Цин сможет забрать девочку. Простите, что не могу помочь чем-то еще. Вэй Ин уронил руку с замолчавшим телефоном вдоль тела и прислонился затылком к стене. * * * В Токио было холодно и промозгло. Стоял легкий мороз, но от влажного воздуха казалось, что на улице все минус двадцать. Дул сильный ветер, и люди ходили, кутаясь в широкие шарфы. Вэнь Нин не просыпался уже неделю. На вопросы Вэй Ина врачи только качали головами и прятали глаза, не давая никаких прогнозов относительно его состояния. Сяо Синчэнь разрывался между работой, больницей и поисками Вэнь Цин. Бабушка Вэнь даже не вставала с постели. Еще одна трагедия, о которой они узнали прямо в аэропорту Нарита, прилетев из Китая, окончательно подкосила ее здоровье. Они временно жили в квартире Вэнь Цин, и Вэй Ин боялся думать о том, насколько бездонным на самом деле было это «временно». Все дни слились в одни бесконечно длинные сутки, в которых не было ничего, кроме запаха больницы и сердечных лекарств бабушки Вэнь, тихого А-Юаня, который почти не разговаривал, и раскалывающейся головы. Вэнь Цин не вернулась из Таиланда. Вэнь Нина после обрушившегося на поселение стихийного бедствия нашли и привезли через три дня после их прилета в Токио, назвав его состояние критическим. На лечение требовались большие деньги, как и на продолжение поисков Вэнь Цин. Сяо Синчэнь делал все, что мог, но даже этого было мало. Вэй Ину пришлось забрать часть денег на учебу, чтобы помогать ему. Вэй Ин сидел в больничном коридоре, прикрыв глаза, которые просто адски болели. Он почти не спал, потому что бабушке Вэнь было плохо, она все время плакала и говорила только о своих внуках. Вэй Ин перестал что-либо ей рассказывать, чтобы не делать еще хуже, только бесконечно обещал, что вернет Вэнь Фэй и обязательно найдет Вэнь Цин. А еще то, что Вэнь Нин поправится. Он сам уже не понимал, верит ли в эти обещания. — Спасибо тебе, А-Ин. Ты замечательный, мы бы пропали без тебя, — засыпая от лекарств и усталости, шептала бабушка Вэнь, сжимая его руку. Вэй Ин не знал и того, верит ли в ее слова. Он никогда не чувствовал себя настолько беспомощным. В больнице было тихо, и врач не выходил от Вэнь Нина уже слишком долго. Телефон в кармане завибрировал. Вэй Ин вскинул брови, увидев на экране имя Цзян Чэна. — Ты бросил университет? — не поздоровавшись, спросил тот, едва Вэй Ин успел взять трубку. — Цзян Чэн… — Ты пропал, не приехал на праздник к Цзинь Лину, не берешь трубки! Когда я пошел к тебе в общежитие, мне сказали, что ты отчислился! У тебя совсем крыша поехала?! — закричал Цзян Чэн, и Вэй Ин поморщился, немного отведя телефон от уха. — Не кричи. Я все объясню. — Мама была права, — ледяным тоном произнес он. — Отец оплатил тебе обучение, а ты наплевал на него и нашу память о нем, просто бросив учебу! Плеча Вэй Ина кто-то коснулся, и он поднял голову, увидев перед собой врача Вэнь Нина. Мужчина шепотом извинился и сказал, что им срочно нужно поговорить. — Он очнулся, — добавил он. Вэй Ин низко опустил голову, чувствуя, как сжалось горло. Вэнь Нин очнулся. Он будет жить. — Цзян Чэн, прости, мне нужно идти, — тихо сказал он. — Я… — Иди к черту! Вэй Ин посмотрел на погасший экран и, стиснув зубы, убрал телефон в карман. * * * На кладбище было холодно. Вэй Ин медленно шел с А-Юанем на руках, глядя под ноги. Мальчик всю дорогу молчал, и Вэй Ин не знал, что ему сказать. В январе ему только исполнилось четыре года, но они даже не смогли отпраздновать этот день. — Вэй-гэгэ, — наконец, тихо позвал он. — М? — Что с бабушкой? Что ответить ребенку, который не знает, что такое смерть? Вэй Ин подавил вздох и произнес то же, что ему когда-то сказала мама про его собственную бабушку: — Ее не стало. Вэнь Юань завозился в руках, но Вэй Ин крепче прижал его к себе, не давая отстраниться. Если он посмотрит ему в глаза, он не сможет сказать то, что должен. — Она вернется? — пробормотал А-Юань ему в волосы. — Нет. Прости. Начал накрапывать мелкий дождик. Вэй Ин поднял взгляд на хмурое небо и ускорил шаг, чтобы А-Юань не замерз и не заболел. — Вэй-гэгэ, а ты не уйдешь? — неожиданно спросил мальчик, очень крепко обняв его за шею. Вэй Ин остановился. Глаза защипало, и он выдохнул в два приема, потому что воздуха в легких вдруг стало будто слишком много. Он ни разу не плакал за все это время, ему даже некогда было осознать, что он чувствует. Однако почему-то именно сейчас в груди все сжалось и дрогнуло. Мир поплыл, как акварель, размытая дождем. — Нет, — сказал Вэй Ин, опуская голову и вытирая бегущие по щекам слезы о плечо А-Юаня. — Нет, не уйду. Я рядом.