1925 год, осень.
Улицы Косого переулка были переполненными, как никогда. Дети проносились мимо с такими довольными лицами, что у самого Альбуса на лице появлялась улыбка. Он скучал по тому беззаботному времени, когда можно было ни о чем не думать, не переживать за жильё, а просто радоваться возвращению в школу. Ведь экзамены-то не скоро. Но уже два года как Дамблдор не бывал среди родных стен. Это было грустно. На секунду юноша даже забыл, зачем пришел, но вовремя наткнулся на нужную лавку. К счастью, сейчас там было не так много людей, и была возможность купить нужные ему предметы. Поэтому, он слегка осмотрелся, щурясь от яркого солнца, и скрылся за дверью магазина. И стоило только открыть дверь, как в нос резко ударил запах, который явно знаком каждому человеку. Запах чернил и пергамента. Это был наркотик для Альбуса. Дети рядом восторженно выбирали себе перья, споря о том, какие же лучше, а Дамблдор постарался не отвлекать продавца, который пытался им помочь. Он прошёл вглубь магазина, подходя к полкам, где лежали нужные для него листы. Он всегда покупал их только в этом месте. Казалось бы, чем обычные листы могли отличаться, но у этих был будто бы своеобразный приятный запах. И даже если Альбусу было некому писать, он все равно покупал их даже для обычных записей. — Можно, пожалуйста, вот эту небольшую пачку бумаги, — попросил Дамблдор, когда продавец всё же освободился. Дети же, схватив свои перья, с радостными лицами выскочили из магазина, обойдя мужчину, который зашёл через несколько минут после Альбуса, но на него юноша даже внимания не обратил. Как и на нечто другое. Когда он выходил из дома, то совсем забыл положить кошелёк в карман. — Ой… простите, не нужно, — тут же остановил он продавца, недовольно вздыхая. На всякий случай он ещё раз проверил карманы. — Снова забыл кошелек. Я зайду к Вам в следующий раз. — Я оплачу, — эти слова заставили вздрогнуть Дамблдора. Он совсем не ожидал такое услышать, как и продавец. Резко развернувшись, Альбус даже непонимающе посмотрел на мужчину. Он тут же узнал его, ведь трудно забыть такую внешность. Да и своих клиентов юноша хорошо помнил. Лучше бы он так о своих вещах помнил. И совсем ненадолго, Дамблдор даже засмотрелся, или же просто был шокирован, что даже не заметил, как незнакомец кинул несколько монет продавцу, забирая бумаги. — Считайте это благодарностью за прекрасный выбор чая. Альбус уговаривал себя сдвинуться с места, сказать что-то, но не мог. Ведь совсем не ожидал такого жеста от незнакомого человека. И когда ему протянули эту пачку, которая была аккуратно повязана красной ленточкой, чтобы листы не рассыпались, юноша ведь даже руку протянул лишь чисто по инерции, но тут же одернул, как будто только что обжёгся. — Простите, но не нужно. Я просто забыл кошелек. Да и листы мне не так нужны, — стал оправдываться Дамблдор. И все это время, он не смотрел на собеседника, но стоило ему поднять взгляд, как он понял, что лучше листы забрать. Хоть он и не знал, кто перед ним, но в Геллерте было нечто устрашающее. Особенно его взгляд. Поэтому, все же пришлось протянуть руку, чтобы забрать несчастную пачку. — Спасибо… Гриндевальд лишь кивнул, собираясь выходить, ибо целая группа школьников стала вбегать в магазин, а лишняя толпа ему не нравилась. Альбус был солидарен с таким мнением и постарался выскочить следом, но это было трудно. Постепенно, вся лавочка стала заполняться, и юноше пришлось плотнее прижать к себе пачку, чувствуя, как у него все ещё горят щеки, а уже после выйти. — Неужели Вам нужно срочно отправить письмо, раз Вы решили прийти сюда в такое время? — кажется, Геллерт намекал на учеников. Он все ещё стоял на крыльце, будто бы дожидался Дамблдора, но стоило тому только выйти, как мужчина спустился с крыльца, медленно продолжая свой путь. И Альбус, словно завороженный, пошел следом за ним. Ведь если они будут на расстоянии, как он ответит на этот вопрос? — Если честно, мне некому писать письма, поэтому не стоило Вам покупать листы. Обычно я их использую для своих заметок, но для писем они бы больше подошли, — Дамблдор говорил много. Скорее от волнения или всё ещё от шока. Он не хотел преследовать собеседника, но ему вдруг захотелось продолжить этот разговор. Не хотел, чтобы это обрывалось. — А что Вы тут делаете? Здесь Ваш ребёнок? — Ребёнок? — непонимающе взглянул Гриндевальд. Он даже слегка приподнял бровь, а вот во взгляде не изменился. Кажется, ему был слегка непонятен этот вопрос, но услышав смех детей, он всё же осознал, о чём Альбус. — Нет, у меня нет детей. Я по ошибке здесь оказался и не могу понять, где здесь выход. — О! — понимающе улыбнулся Дамблдор. И действительно, здесь можно было и заплутать, если ты оказался тут впервые. А по виду собеседника становилось понятно, что он тут никогда не бывал. Возможно, его выдавала его строгая, но столь опрятная одежда, или взгляд, или… даже манера речи. — Так давайте я Вас проведу. Я здесь практически с одиннадцати лет и знаю каждый уголок. Это будет благодарность за Вашу помощь. Альбус слегка вырвался вперёд, но иногда он оборачивался, чтобы убедиться, что Геллерт идёт за ним. И тот спокойно продолжал идти, но иногда ему приходилось обходить людей, чтобы не врезаться в них. А иногда и школьники могли, по своей неосторожности, выйти прямо на встречу. Но Гриндевальд не отставал. И неизвестно зачем, но Дамблдор стал рассказывать ему, что и где находится. И постепенно, Геллерт выровнялся с ним, идя рядом. — А там готовят вкусный чай. И как говорят, кофе тоже. Но я его не пью, — покачал головой Альбус, внимательно осматриваясь по сторонам. Чем дальше они проходили, тем меньше становилось народу. — Вы ведь пьёте кофе? Можете потом туда сходить, — и только сейчас Дамблдор стал осознавать, что он даже не знает имени мужчины, с которым идет. — Я не настаиваю, но Вы не представились. — Как и Вы, — хитро усмехнулся Гриндевальд, не желая произносить своё имя. Ему нравилось наблюдать за тем, как Альбус ведет себя столь непринуждённо. Даже столь вдохновлённо. Он улыбался ему так искренне, даже не догадываясь, кто перед ним стоит. — Но я не настаиваю, — будто бы дразнил мужчина. — Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, — и юноша произносил это с такой гордостью. Он остановился ненадолго, чтобы протянуть незнакомцу свою руку. Причем так, как не подобает омеге. Обычно они протягивали руку тыльной стороной ладони, чтобы альфа мог коснуться её губами в качестве приветствия, но Дамблдор это терпеть не мог. Поэтому он надеялся, что Геллерт поймёт его. Мужчина опустил взгляд, снимая свою перчатку, чтобы действительно пожать протянутую руку. Это слегка удивило Альбуса, но он постарался этого не показывать. В конце концов, человек перед ним иностранец, и в других странах могли быть иные порядки. Но стоило признать, что Дамблдору был приятен такой жест со стороны незнакомца. Со стороны альфы. — Меня все больше поражает Англия. Честно сказать, я не люблю эту страну. Слишком много предрассудков. Люди здесь редко признают нечто новое. И мне не нравится здешний кофе, — открыто признался Гриндевальд, но складывалось впечатление, что он пытается отвести тему от своего имени, но ведь Альбус не настаивал. Поэтому и промолчал. — И что меня больше удивило, я не вижу нигде плакатов с лицами преступников. Будто бы здесь всё спокойно. — Министерство создает видимость, что тут всё спокойно, — пожал плечами Дамблдор, продолжая путь. Он ненадолго задумался над словами собеседника. Скорее всего, тот был в чём-то даже прав. — Я всё гадал, кем бы Вы могли быть. Так значит, Вы путешественник? — но и ответ на этот вопрос Альбус вряд ли получит. Геллерт лишь пожал плечами, мол, может быть. — А насчет преступников… у нас есть надежная тюрьма. А если иностранные преступники… Гриндевальда явно не интересует Англия. Его никто здесь не видит. Тихо посмеявшись, Геллерт хотел было даже что-то сказать, но не стал. Ни к чему молодому человеку давать причины для сомнений. А Дамблдор же стал больше задумываться. Он не любил политику. Нет, даже не так. Он любил политику, изучал новости, события, размышлял на тему тех или иных действий, но он не любил Министерство. Никогда не желал там работать, никогда не желал иметь ничего общего с мракоборцами. — Здесь, в Англии, особо не думают о Гриндевальде. Но я изучал его политику, — казалось, что у мужчины даже взгляд изменился. Он будто бы заинтересовался словами юноши, и поэтому тот продолжил говорить. А тем временем, ветер становился сильнее, и это было весьма ощутимо. Альбус постарался получше закутаться в свое пальто. — И как бы меня за это не посадили, но в чём-то я с ним согласен. Его идея о том, что волшебники высший вид, превосходна. Не важно кто ты. Женщина, мужчина, омега или альфа, да даже магглорожденный. Ты все равно имеешь свои права. Но в тоже время он чересчур жесток. Я не приемлю жертвы и убийства. Геллерт ненадолго остановился. Он будто бы взглянул на юношу рядом с ним по-другому. Он действительно сильно отличался от других омег. Возможно, своими размышлениями. И поэтому к нему даже тянуло, но Гриндевальд был до ужаса осторожен. Он знал, что один неверный шаг, и он спугнет этого мальчика. — Какая война без жертв? Если хочешь чего-то добиться, то добивайся. Иначе незачем начинать свой путь. Но с такими мыслями Вас и правда могут посадить, мистер Дамблдор, — почему-то столь официальное обращение даже слегка развеселило Альбуса. — Наш мир слишком быстро меняется. И вместо того, чтобы спорить о том, имеет ли право омега пожимать руку альфе, может стоит подумать о других вещах? И мне даже приятно знать, что Вы думаете не столь консервативно. Они остановились у самого выхода из Косой Аллеи. Натянуто улыбнувшись, Дамблдор проскользнул в проход, тут же оказываясь в одном из переулков Лондона. Тут не было народа и не стоило бояться, что кто-то заметит это странное перемещение. Следом за Альбусом вышел и Геллерт, сразу же осматриваясь. Будто бы ждал в чём-то подвох, но юноша постарался не обращать на это своё внимание. — Вот мы и пришли, — посмотрев на время, Дамблдор осознал, что уже опаздывает. Обед в его чайной лавке заканчивается, нужно было торопиться. — Спасибо Вам за приятный разговор. И за бумагу. Теперь будет место под записи, — почему-то хотелось продолжить их разговор. Ему стало интересно, а что же думает мужчина о некоторых насущных проблемах, но у них были разные пути, а задерживать Гриндевальда Альбус бы не посмел. — Пишите мне письма, — Геллерт даже не осознал, как это вырвалось у него. Он не хотел говорить нечто подобное, даже приоткрыл губы, чтобы возразить, но Дамблдор смотрел на него столь удивленно и даже с некой надеждой. — Я сегодня уезжаю надолго. Но мне понравились Ваши рассуждения, — и Альбус хотел было открыть рот, чтобы сказать, что не знает куда писать, но и тут его слегка ошарашили. — Не нужно имён, не нужно адреса. Просто пишите и отправляйте письмо в Ваш ящик для писем возле лавки, поверьте, оно дойдет. И я найду способ Вам ответить. — Надеюсь, Вы запомнили моё полное имя, — всё, что мог сказать юноша. Нужно было сказать нечто большее, но у него не получалось, он только посильнее сжал свою пачку, явно волнуясь. — И напишите мне, как правильно готовить кофе. Может, оно мне не понравилось, потому что его неправильно варили. Гриндевальд впервые улыбнулся, кивнув на эти слова. И он снова снимал перчатку, чтобы прикоснуться холодными пальцами к руке юноши. И тот протянул ему её, но вместо того рукопожатия, Геллерт слегка склонился, прикасаясь совсем легко губами к тыльной стороне ладони Дамблдора. Казалось, что тот на секунду даже замер. Он не знал, как реагировать. Ему не было противно, но он снова и снова удивлялся действиям мужчины. — Надеюсь, я снова Вас встречу, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, — и ни одной ошибки. Юноше пришлось лишь кивнуть, подавляя улыбку. И почему-то в голове уже появлялись мысли о том, что он напишет в своем письме. И это так глупо, не правда ли, писать совершенно незнакомому человеку? Но Альбус об этом не думал тогда. Он наблюдал за тем, как темная фигура исчезает из его поля зрения. И почему только сейчас пришла мысль о том, что этот мужчина соврал? Вряд ли он не знал выход.1945
— Он писал Вам? — Грин протянул пару ломтиков яблок. Дамблдора тошнило, живот сводило, и есть он не хотел. Будто бы его организм специально морил голодом себя, но он всё же взял самый маленький кусочек, чтобы лишь немного откусить. Было вкусно. Яблоко действительно оказалось на редкость сладким. — Писал. Сначала я ему. Видели бы Вы, сколько бумаги я истратил, чтобы написать одно письмо. Сначала я писал о какой-то ерунде. Подумал, что вряд ли такие проблемы интересуют столь взрослого и приличного мужчину, на втором письме капля упала на бумагу, всё уродуя, третье письмо я написал с ошибкой. Не помню, что дальше, но только шестое получилось, — тихо посмеялся Альбус, понимая, насколько же это всё было глупо. — Я сделал, как он и сказал. Отправил письмо, не указав ни имени, ни адреса. Только через много лет я узнал, что был назначен отдельный человек, который следил за этими письмами, переправляя их Геллерту. — Но зачем Вы ему были нужны? Почему он пошел за Вами? Почему оплатил эти листы и свободно прогуливался по самому населенному району? — Джордж нахмурился, оставляя яблоки на отдельной тарелочке. Он заметил, что собеседник не хочет есть. И заставлять он не хотел. Ему нужны были только ответы. А Дамблдор на эти вопросы и сам ответить не мог. — Не знаю, — пожал он плечами. — Вряд ли я его тогда заинтересовал как омега. После я узнал, что у него было много любовниц, любовников. И все они его жаждали, но со мной ему будто бы было интересно. Не знаю, может, если бы я не заговорил о политике, он бы не появился больше в моей жизни, — ещё один небольшой кусочек и Альбус откидывает яблоко на тарелку. Конечно, это не сравнится с той едой, что давали, но он просто ничего не хотел. — Чем Вы занимались в третью встречу? Это ведь была последняя встреча перед тем, как его схватили в США? — если сравнивать по датам, то, скорее всего, так оно и было. Дамблдор лишь кивнул. Он вспомнил эти дни. И ту холодную зиму, когда они встретились после долгой разлуки. — В нашу третью встречу он научил меня готовить кофе. У меня самого не получалось. Хоть и запах был приятным. И да, это перед тем, как он просидел в тюрьме. А после и Париж. Только благодаря Парижу я узнал, с кем общался, с кем переписывался. Вы, наверное, нашли уже мои письма. Я их старался сохранить. А может их все сожгли, — пожал плечами Альбус, обнимая себя получше руками.